Хранитель магии II: тайна чёрной шкатулки.

      Ожидание всегда выглядит иначе, чем реальность. Вальтерис думал, что в шкатулке будут ответы на все его вопросы, но её содержимое ещё больше запутало его, заставив просидеть всю ночь без сна над всеми вещами. Первое, что лежало сверху, было письмо, оно воодушевило своим присутствием мальчика, желающего узнать всё и сразу. Развернув конверт и начав читать, Мракс становился всё угрюмее и угрюмее.       "Вальтерис! Мальчик мой!       Если ты читаешь эти строки, значит ты сумел уже многое. Жаль, что мне никогда не узнать, как ты выглядишь сейчас, какой ты, но одно я знаю точно, ты самый лучший. А я... Я лишила тебя самого главного в жизни — любви. Прости меня, но со временем ты поймёшь меня. Я надеюсь.       Перед тобой сейчас стоит шкатулка, наполненная множеством вещей, постарайся найти всё, что необходимо.       Я умоляю тебя, простить меня. Я люблю тебя.

Мама"

      Вальтерис перечитывал строки много раз, разглядывал почерк, переворачивал пергамент, словно хотел найти что-то, но после, когда поиски не увенчались успехом, тяжело вздохнул и отложил пергамент на стол.       "Мама! Почему ты молчишь?! Почему ты ничего не рассказала?!"       На глазах ребёнка выступили слёзы, словно острый кинжал, боль резанула по сердцу.       "Мама..."       — Мамочка... — прошептал он, утирая слёзы рукавом.       Он боялся разреветься, боялся поднять весь дом на уши, боялся показаться слабаком и трусом, поэтому сдерживал себя, в носу кололо, а в груди всё сжалось в один тугой комок. Вальтерис встал на ноги и подошёл к окну. Яркие звёздочки игриво подмигивали ему с бархата чёрного неба. Это успокаивало бурю внутри, когда же Мракс сумел совладать со своей стихией, то вернулся обратно к шкатулке.       Второй вещью оказалась книга, её название было довольно интересным: "Искусство беспалочковой магии. Практикум.".       "Беспалочковая магия. Что мама хотела этим сказать? Я знаю, что подобной магией владеют сильные волшебники, такие как Дамблдор, мой отец, Пожиратели Смерти. Но это, видимо, не то, что на самом деле есть. Если подумать логично, то моя мама могла тоже использовать этот вид магии. Хорошо. Раз это умели мои родители, я тоже научусь."       В его голове уже зрели мысли и мечты о том, как он отрабатывает заклятия в Тайной Комнате, а руки нащупали очередной предмет. Это оказался ещё один фолиант, от которого веяло холодом.       "Заклинания Тёмной Магии." Тёмная Магия! Но зачем она мне? Хотя, если на меня вышли охотится оборотни, то мне определённо следует этим заняться тоже."       Проведя правой рукой по корешку книги, Вальтерис заметил торчащий уголок пергамента. Открыв книгу, он прочитал название тёмномагического заклинания "Хлыст", потом перевёл свой взгляд на сам кусок пергамента и узнал почерк, который принадлежал его матери.       "Ого! Здесь переработаны все заклинания! Начиная от латинского названия и заканчивая жестами. Видимо, мама была сильной волшебницей, как и отец. Хотя в книге Грейнджер не было ни строчки не написано о её способностях. Странно! Очень странно!"       Следующая книга была просто находкой для Вальтериса. "Древние руны."       "Чёрт! Теперь я сумею самостоятельно перевести надпись из Тайной Комнаты!"       Мальчишку слегка смущал один факт: книги были довольно большого формата, явно шире самой шкатулки, но вмещались в неё, словно это был обман зрения. Он решил запомнить последовательность, в которой лежали все вещи из шкатулки, потому что боялся, что ничего не вместиться. Следующую книгу он побоялся брать в руки, она выглядела довольно омерзительно. Её переплёт был полностью сделан из человеческой кожи, это и напугало Вальтериса, но он вновь вспомнил, что шкатулку заполняла его мама, поэтому потянулся за фолиантом. Едва книга оказалась у него в руке, как тут же вокруг его кисти стали появляться тоненькие зелёные нити, они будто связывали его с этим фолиантом, указывали ему, манили и заставляли открыть и прочитать содержимое, что он и сделал. Внутри всё было не менее ужасным. На каждой странице была кровь, служившая чернилами для записей на древне-скандинавском алфавите — рунах.       "Обалдеть!"       Вальтерис еле слышно присвистнул, листая страницу за страницей. Он заметил, что книга была вся в закладках, на которых были написаны названия.       "Похоже это книга по каким-то тёмномагическим обрядам. Но почерк на этих закладках не мамин. Тогда чей же он?"       Мракс поспешил отложить эту странную книгу в сторону и продолжить обзор. На самом дне шкатулки оказались две волшебные палочки, один свиток, причём довольно увесистый и хорошо упакованный и холщовый мешочек, внутри которого лежал пустой флакончик. Этот флакончик изнутри был испачкан засохшей от времени кровью тёмно-коричневого цвета. Мальчишка запихал его обратно в мешочек и положил на место — на дно шкатулки.       "Так-так! Волшебные палочки! Чьи они? Неужели они принадлежали моим родителям. Но как же тогда они попали сюда, если в последнюю битву моя мать и отец умерли? То есть, либо они пошли в Министерство Магии без них, либо у них были другие палочки. Стоит это выяснить, хотя, если вновь обратиться к матушке-логике, то искусно владея Беспалочковой Магией, а я думаю, что так оно и было, они спокойно могли обойтись и без них."       Аккуратно взяв в руки первую палочку, Вальтерис почувствовал тепло древка. Он помнил, что, когда покупал свою волшебную палочку у Олливандера, ощущения были такими же. Его губы невольно прошептали:       — Отец!       Вторая палочка была изящнее и тоньше, поэтому он подумал, что она принадлежала его матери. Однако, её древко оказалось холодным, что немного расстроило Вальтериса. Он всем сердцем надеялся, что он принадлежит матери, а не Тёмному Лорду Волан-де-Морту. Оставался нетронутым лишь тугой рулон. Мракс развязал бечёвку, что связывала рулон. По мере того, как разворачивалась ткань, а это оказалась картина на ткани, лицо Вальтериса вытягивались от изумления, перед его взором появился огромный портрет человека с лицом, очень напоминающим змею. Тонкие щели вместо носа отпугивали мальчика, как и лысая голова, покрытая сеточкой из вен, и безгубый рот. Но самым пронизывающе страшным был взгляд этого получеловека. Он смотрел прямо в душу, Вальтерис подумал, что он мог не то, что ранить, а даже убить. Положив это творение на пол, Вальтерис отошёл подальше, чтобы рассмотреть рисунок получше. Едва он окинул взглядом всю картину, то сразу же понял, человек на картине — это Тёмный Лорд.       В мозгу мальчишки сразу зашевелились извилины, он вспомнил своего отца на фотографии в кабинете Слизнорта, у того мальчика с впалыми бледными щеками был тот же взгляд. И сейчас Мракс поспешил к стеллажу, на котором стояло небольшое зеркало. Взглянув на своё отражение, Вальтерис пытался сравнить себя с тем, кто был на портрете.       "Боги! Нет! Я — не он! Кровавый Барон не может лгать! Не может! Не может!"       Как бы не гнал от себя Вальтерис это наваждение, но всё было тщетно, он был очень похож на своего отца внешне, тот же худой мальчик с бледной кожей тёмными волосами и тот же взгляд...       — Нет! — фыркнул он, убирая зеркало подальше на полку.       Мракс вновь подошёл ближе к портрету, затем резко поднял его, неожиданно на пол упала небольшая записка. Скрутив портрет в рулон, он поднял кусочек пергамента и начал вчитываться в строки. Вновь он узнал почерк матери, само же содержание записки было довольно интересным.       "Зачаровать портрет?! То есть мой отец будет таким же, как те люди на картинах в Хогвартсе? Ничего себе!"       Однако, чары были довольно сложными, часть из них остались для него загадкой, поэтому Мракс разочаровался ещё больше.       "Как многого я не могу делать! Если бы моя мама была б жива, то я бы был самым счастливым на земле человеком!"       Досада, боль и отчаяние заполнили сердце мальчика, но он постарался собраться с мыслями, так как за окном начинал брызжить рассвет. Аккуратно собрав всё, кроме книги по рунам, обратно в шкатулку Вальтерис решил ненадолго прилечь и отдохнуть. Сон сморил его практически сразу, но был он таким же страшным, как и всегда — вновь оборотень гнался за ним по заснеженному Запретному лесу. Однако, псу не удалось догнать Вальтериса, так как неизвестный человек в тёмной мантии появился из ниоткуда и остановил одним движением эту зубастую тварь. Проснувшись в холодном поту, Мракс еле осознал тот факт, что на дворе был полдень.       События этой ночи отразились не только на снах Вальтериса, но и на поведении, он стал ещё более молчаливым, однако, бабушка Мэгги и остальные жители дома не придали этой особенности никакого значения, посчитав, что у мальчика довольно рано начался переходный возраст.       Оставшиеся недели лета, Вальтерис всё чаще проводил в своей комнате, благо погода была на его стороне — дожди стали главными гостями в Англии. Мракс пытался вникнуть в суть надписи на клочке пергамента, осознавая тот факт, что Флинт оказался прав — петух действительно был необходим чёрный, а жаба — рогатая, но символы в фолианте давали гораздо больше информации, нежели это сделал товарищ. Было подробно описано то, как правильно посадить петуха и должна ли быть ядовитой слюна жабы. К тому же один знак в записке напугал сильнее всего остального, он был ничем иным, как Непростительным заклинанием — Империусом. Тем самым, что подавляет желания человека, над которым начинают издеваться.       "Я не смогу! Непростительное! Я не смогу! Министерство Магии вычислит меня по волшебной палочке!"       Неожиданно Вальтерис встал как вкопанный, хлопая ресницами словно заводная фарфоровая кукла.       "Волшебной палочке... По моей волшебной палочке может быть и вычислят, но не по волшебной палочке отца."       Мракс понимал, что собирался идти на преступление, однако, он не мог не довести дело до конца. Также Вальтерис понимал, что подвергает риску своих друзей. Весь план был настолько опасным, что он уже хотел было отказаться от всего, но какая-то внутренняя чуйка ему подсказывала, что всё будет хорошо.       В августе Вальтерис планировал съездить за учебниками в Косой переулок и надеялся там встретить Ральфа, чтобы обговорить детали. Но, увы, удача была не на его стороне, поэтому прогулка по магазинам, а также примерка и пошив формы были довольно нудными.       Флинта ему удалось встретить прямо перед отъездом в Хогвартс, на платформе девять и три четверти. Взглянув на товарища, Вальтерис заметил, что Ральф заметно подрос, став выше него на полголовы, Бернар же остался прежним, если не считать его круглых щёк и живота, а также огромных кулаков, как у верзилы. По мере продвижения по вагонам в поисках пустого купе, троице удалось встретить Дэрека, внешность которого тоже претерпела некие изменения — очки стали не такими большими, видимо, родители решили, что в прежних он смотрелся весьма нелепо, и шмыгал теперь Йоффе носом гораздо меньше.       — Привет, ребята, — поздоровался Дэрек с товарищами, — а у меня теперь есть питомец, — мальчишка выудил из-за спины огромную жабу, её большие жёлтые глаза заприметили пролетающую мимо жирную муху, — её зовут Эрнест. Это подарил мне папа. Не знаю, какую она принесёт пользу, но, по-моему, она довольно забавная, а ещё она умеет петь, хотя, я ни разу не слышал, — его речь была прервана его же питомцем, жаба с чмакающим звуком открыла свою пасть, а оттуда стрелой вырвался длинный язык, муха была поймана одним резким движением, затем этот язык также быстро исчез в пучинах огромного рта этого гадкого земноводного.       Мракс наклонил голову на бок, рассматривая с диким интересом новое животное, в то время, как Флинт заискивающим голоском замурлыкал Йоффе:       — И тебе не хворать, Дэрек! Классная жаба! Говорят, что питомцы — это отражение черт хозяев... — Ральфу не удалось договорить свою речь до конца, так как Вальтерис больно ткнул локтем его в бок.       — Привет! Поёт, говоришь? Забавно! Кстати, ты не видел пустого купе? — спросил спокойным тоном Мракс.       — Видел, оно в последнем вагоне, мы можем туда пойти, — было заметно, что Йоффе рад встрече и ничуть не обижен на Флинта, хотевшего оскорбить его.       — Конечно, — отчеканил Мракс, продвигаясь вдоль вагона под удивлённые взоры своих товарищей, когда же Дэрек прошёл немного вперёд, Ральф злобно прошипел на ухо Вальтерису.       — Ты чокнулся, Мракс?! Какого драккла?!       — Заткнись! Ты не видишь очевидного! У него в руках жаба, Флинт! — пока эти двое препирались, Бернар обиженно следил за перешёптыванием слизеринцев, не понимая и половины того, что происходит на самом деле.       — И что? Ты знаешь конкретно, какая жаба нужна? — не уступал Ральф.       — Так! — прохрипел Марк, его терпение лопнуло. — Либо вы мне рассказываете всё, и о жабе, и об очевидном, либо я пошлю Йоффе, и вы не увидите его питомца, — в глазах когтевранца застыла ярость.       Флинт ухмыльнулся, он хотел сказать что-то гадкое, связанное с предательством, но быстро свернул лавочку, так как увидел, что глаза Мракса полыхнули пожаром, Бернар же втянул шею, ожидая ссоры с другом.       — Только попробуй! — прошипел Вальтерис, походя всем своим видом на змею. — Ты только попробуй! — злость перекосила его губы, сделав их тонкими, как нить. — Я сотру тебя в порошок и не посмотрю, что ты мне друг! — после этой фразы Бернар опустил свой взгляд, полный сожаления, в пол.       — Прости, — тихо прошептал он.       — Эй, — послышался издалека задорный голос Йоффе, — чего застыли? Пойдёмте, а то купе займут! — Ральф и Вальтерис поспешили за Дэреком, а Марк тащился в нескольких шагах позади, мучая и истезая себя за свой длинный язык и нетерпение.       Когда вся четвёрка оказалась внутри купе, то первым заговорил Мракс.       — Дэрек, а дай мне подержать твою жабу, — попросил он.       — Конечно, возьми, — улыбаясь Йоффе протянул ему скользкое и холодное земноводное.       Жаба была довольно большой, она еле умещалась в двух ладонях, сложенных вместе, её выпуклые глаза рассматривали Вальтериса, а передние лапки переминались, ища удобное положение.       — Это рогатая жаба. Я о ней читал в книге о волшебных животных. В основном она активна ночью, ест насекомых. Также известно, что её содержимое, а именно потроха — важны в колдомедицине и зельеварении, — Дэрек рассказывал всё это с таким воодушевлением, что не заметил того, как Бернар громко и тяжело вздохнул, а затем уставился в окно.       — А где она будет жить? Ведь Эрнест может убежать, — продолжал расспрашивать пуффендуйца Мракс, — ты её посадишь в банку?       — Нет, — рассмеялся Йоффе, — у профессора Стебель есть специальная комната, где живут подобные существа, я смогу ходить туда хоть каждый день, главное, знать, как попасть в комнату, — совсем ничего не подозревая, Дэрек говорил и говорил, а Вальтерис мотал на ус сказанное им.       Когда же вопросы закончились, Мракс вернул жабу Йоффе и выразительно посмотрел в глаза Флинту, который в свою очередь обиженно скрестил руки на груди. Переведя свой взор на Бернара, Вальтерис заметил некое отчаяние во взгляде друга. Он понимал, что должен был поделиться с Марком своими соображениями, но судьба решила иначе, поэтому в воздухе повисла довольно напряжённая атмосфера, которую, по счастью, удалось разрядить Венди Таулер, заглянувшей в купе.       — Ой! — воскликнула она, уставившись на ребят. — Как тут интересно!       — Чего тебе надо здесь? — прошипел сквозь зубы Флинт, обращаясь к ней.       — О, привет, зубоскал! — девчонка явно играла с огнём, потому что Ральф подскочил на месте, готовый бежать за обидчицей, но она и ухом не повела, а лишь продолжила говорить, обращаясь к Мраксу. — Привет, Вальтерис! У тебя довольно разномастная компания. Давненько такого не видела, да можно сказать, что никто и никогда такого не наблюдал, — Мракс склонил голову на бок, не понимая о чём говорила Венди.       — Заткнись, тварь! — хрипел Флинт подбираясь к ней, как хищник в зарослях джунглей к добыче. — Заткнись, чтобы я не слышал твой поганый голосок, иначе я придушу тебя голыми руками! — путь был свободен, Ральф накинулся на неё, но девочка выставила вперёд свою волшебную палочку, которая практически уткнулась своим острым кончиком ему в нос.       — Флинт, присядь, не кипятись! — пробубнил Бернар, поднимаясь с места.       — Ещё хоть одно движение, и я сделаю тебе больно, — ровным голосом произнесла фразу Венди.       Мракс смотрел на всю эту ситуацию молча, понимая, что Флинта ему не остановить, что Таулер принесла с собой какой-то сюрприз в виде заклинания, которое, видимо, разучивала все каникулы, а сейчас была готова применить на жертве. Это было одновременно и страшно, и интересно, потому что периметр купе не позволял вот так просто швырять заклятиями, мало ли, что было в её светлой голове, раз она решилась на такое.       — Если я сделаю шаг, — не унимался Ральф, — то лишь для того, чтобы размазать твои тупые куриные мозги по двери, — не успел он договорить до конца, как девчонка выкрикнула.       — Ступефай! — яркий луч был похож на искру, которая попала точно в цель — Флинт упал на пол, ударившись головой.       — Ты что творишь? — проревел как медведь Мракс, молниеносно подскочив к другу, лежавшему без сознания. — Ты в своём уме? — вопил он. — Ты соображаешь хоть что-нибудь? Нам нельзя колдовать вне Хогвартса! Тебе влетит, Венди, — Бернар стоял над слизеринцами как истукан, хлопая глазами, Дэрек вжался в сиденье, прижимая к груди Эрнеста.       На эти вопли сбежалась толпа во главе со старостами всех четырёх факультетов.       — Что здесь произошло? — пропищала староста факультета Пуффендуй.       Опустив взгляд на пол, она невольно ахнула, в то время как староста со Слизерина взмахнул волшебной палочкой, отменяя заклинание:       — Фините Инкантатем, — ресницы Ральфа зашевелились, а ещё через мгновение глаза его открылись, и он приподнялся на локтях, мыча себе под нос что-то невразумительное. — Решили поиграть в дуэлянтов, малявки? — ровный и холодный тон его голоса резал как отлично наточенный меч. — Думаю, что с этим мы разберёмся на собрании старост в присутствии директора и деканов двух факультетов, а сейчас мисс Таулер и мистер Флинт должны пройти в наше купе, чтобы до конца поездки вы не разнесли весь поезд, — Ральф еле-еле поднялся на ноги, опираясь на подставленную руку Мракса, Венди же первая покинула купе после старост и остальных зевак.       — Мда-а, — протянул Бернар, усаживаясь обратно на сиденье рядом с Мраксом, — не повезло Флинту. И чего эта Таулер решила напасть на него?       — Это же понятно! — отозвался Йоффе. — Они ещё с самого начала не поладили. Флинт почти каждый день пакостил, едва Венди показывалась в коридоре или кабинете. Думаю, что она просто больше не смогла этого терпеть.       Вальтерис молча кивнул головой в знак согласия.       — Я совсем не понимаю, зачем нужна эта вражда между факультетами? — продолжил свою речь Дэрек. — Каждый из нас личность с определёнными умениями. Неважно откуда ты, из Слизерина или из Гриффиндора, главное, чтобы не было очередной войны. А такие, как Флинт, начинают всё сначала, — левая бровь Бернарда изогнулась и поднялась на середину лба, он не ожидал столь бурной реакции от такого тихони.       — Это не всем дано понять, — ответил ему Марк, искоса поглядывая на Мракса, который как будто и не слушал их, утопая в своих мыслях и переживаниях.       Гостиная Норы была заполнена голосами, принадлежавшими Гарри Поттеру и Гермионе.       — Ты видела это? Ответь мне, видела? — нервничал Гарри, метаясь из угла в угол.       — Тебе нужно успокоиться, — отвечала ему молодая миссис Уизли, — это был один из возможных вариантов развития событий, и его не следовало отрицать.       В голове Поттера до сих пор стоял образ мальчика по имени Вальтерис, похожего на Тома Реддла в детстве. Едва он увидел его в Косом переулке, как тотчас решил, что вернулся в Омут памяти, стоявший в бывшем кабинете профессора Дамблдора. Тот же овал лица, тот же прямой нос, та же тёмная густая шевелюра — всё было один в один как в воспоминании.       — Только одна его внешность должна была заставить Министерство начать действовать! — продолжал буйствовать Гарри. — Гермиона, я начинаю верить в твою теорию о том, что у Волан-де-Морта есть сын, — женщина нахмурилась, а Рон вальяжно развалился в кресле и следил за тем, как его друг пытается высказаться. — Почему они его не допросили?       — Гарри, боюсь, что это невозможно, — Поттер резко остановился и уставился на подругу непонимающим взглядом, Гермиона же попыталась дать понятное объяснение своим словам, — он ребёнок не сделавший ничего плохого. За это нельзя его задержать, нужны доказательства, улики, свидетели...       — К чертям собачьим все эти улики и доказательства! Я видел! Понимаешь? Видел!!!       — Что ты видел, Гарри? — терпению миссис Уизли пришёл конец, теперь её голос звучал твёрдо и чётко. — Что он покупал пергамент и чернила? Или что он заходил на примерку к мадам Малкин, чтобы сшить себе форму? У нас ничего нет, — Поттер обхватил голову обеими руками и буквально рухнул в кресло, стоящее рядом с камином. — Ведь даже наш замысел о том, что он пойдёт к Гаррику Олливандеру провалился.       — М-м-м, — промычал Гарри, — да, да, да! Всё так, но почему же он не пошёл туда? Почему не захотел узнать о своём происхождении? Что не так?       На этот вопрос ответа у Гермионы не было, в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов с забавным циферблатом, показывающим, что все волшебники были дома, кроме Артура, который в это время находился на работе в Министерстве.       — Может он узнал это раньше, чем мы сообразили? Может он идёт на шаг вперёд? А может у него есть покровитель в Министерстве Магии? Может он такой блатной, что его решено не трогать, а ты, Гарри, и не знаешь об этом, — прозвучал довольно весомый ответ из уст Рона, продолжавшего расслаблено сидеть в кресле и внимательно смотреть в глаза старинного друга.       Гермиона и Гарри удивлённо переглянулись.       — А ведь Рон прав, — полушёпотом сказала она, — ведь это тоже вариант, возможно, кто-то сверху не желает, чтобы мы лезли не в своё дело, кто-то управляет всем этим, кто-то очень хитрый и умный.       — Осталось узнать, кто же он! Ведь это так просто! — съязвил Поттер, всплеснув руками.       — Не просто, — твёрдо ответила Гермиона, — но нам ничего не остаётся, как просто ждать. Мы не можем схватить этого Мракса и начать пытать. Это будет сродни методам Волан-де-Морта!       Каждый сидевший в комнате понимал, что это невозможно, что, если надвигается очередная волна войны, они должны быть начеку. Поттер продолжал сидеть в кресле и смотреть в тёмную пасть незажжённого камина. В его душе творилось что-то непонятное, он не мог нормально спать и есть, когда вспоминал об имени мальчишки. Казалось, что он чаще думает о Вальтерисе, чем о своих любимых сыновьях и дочери. Джинни перебралась для него на второй план, обиженная и расстроенная с мокрыми пелёнками и с кричащей малышкой Лили на руках. Его перестал смущать тот факт, что и Гермиона была матерью тоже, он мог заявиться среди ночи в Нору, если в его голову пришла какая-нибудь безумная идея по выявлению угрозы, исходящей от Мракса. Рон поначалу сильно обижался на него, но сейчас чётко видел в нём человека уставшего от унылой серой семейной жизни, человека, желавшего пойти на риск ценою жизни. Не таким он помнил своего друга в детстве. Да, Гарри был решителен, и порой эта решительность приводила их в тупик, а порой и вела к большим ошибкам, но в данный момент его безумие стало пугать чету Уизли.       — Ребята, я боялся вам сказать, но вчера мой шрам... — карие глаза Гермионы широко распахнулись, а Рон уставился на него не моргая, — он... Он начал болеть. Я подумал, что во всём виновата непогода, так бывает с переломами, послеоперационными шрамами. И я подумал, что может я перегибаю палку, ведь я больше не крестраж.       — Не крестраж, но он болел... — отчеканила Гермиона.       — Болел.       — Ни одно волшебство, а ещё в добавок, если оно тёмное, не проходит бесследно, — пробубнила она, взглянув на своего мужа.