Розы падают на гроб Господен

Ваня сидел в окружении учебников, но внимания на них не обращал примерно никакого. Он вытягивал вперёд руку, пытаясь сдерживать наплывающую черноту. Демон внутри не шумел, но контролировать себя не позволял, и призванная Ваней сила бурлила, растекаясь в воздухе и наплывая на его кожу зловещей чернотой. — Когда пытаешься контролировать силу — придерживай руку другой рукой. Они на первых порах тяжелеют, как будто свинцовые, — хмыкнули сзади. — Адиль? — коротко обернулся мальчик. — Что пришёл? — И как тебя такого дерзкого Мирон учит, — показательно вздохнул Жалелов, засунув руки в карман школьных брюк. — Тебя же как-то учил, — хмыкнул ребёнок, опустив наконец руку. — Язва мелкая. Я вообще пришёл спросить, как ты, — сообщил подросток, проходя дальше в комнату и усаживаясь на кровать. — Демон не мучает? — Охра обиделся. Последние два дня его не слышно, — хмуро бросил Ваня. Адиль уже успел понять, что он хмурился, когда нервничал или боялся. И боялся он в этот раз, к слову, не беспочвенно. Сначала подросток не понимал, как его — грозу детдома — не боится какой-то малолетка. Ваня огрызался на все, что мог, а Мирон мало того что его единственного не отдал на обучение к Адилю, так ещё и приказал Жалелову не спускать с него глаз. Лишь спустя пару месяцев пребываний странного, жестокого и нелюдимого ребёнка в детдоме Федоров пролил свет на ситуацию. Рассказал про убийства, совершенные демоном с помощью тела маленького ребёнка. С тех пор Адиль стал серьезнее относиться к присмотру за мелким пацаном. — Боишься? — тихо спросил подросток, не рассчитывая на положительный ответ. Но Ваня вдруг ясно сказал: — Да. Жалелов тихонько выдохнул. — Он тебя мучает? Говорит тебе что-то неприятное? — Нет, он старый и умный, — растерянно бросил Ваня. — Когда он в хорошем настроении — с ним можно интересно поговорить, он много рассказывает. Но он очень шумный. И любит убивать. Ему это необходимо для жизни. — Наверное мне повезло с тем, что мой демон очень тихий, — негромко бросил Адиль, но заметил в лице мальчика неуловимое изменение и замер. Мирон говорил, что может случиться что угодно. Адиль себе это «что угодно» представлял совсем не так. — Он хочет выйти. Я не могу его сдержать, — в миг осипшим голосом, будто его душили, выдал мальчик, а после глянул большими виноватыми глазами и шепнул: — Прости. Глаза его вмиг заплыли чёрным, будто зрачок был всего лишь краской и растёкся по ясным синим глазам. Рот треснул — раскрылся уродливым оскалом до середины щеки, кожа вокруг него почернела, как и руки, а лицо, ещё секунду назад детское, вдруг ожесточилось, и по чертам стало угадываться, что-то, что сидит в Ване сильно старше двенадцати лет. Жалелов вспоминал этот разговор не раз спустя больше десяти лет. Он видел залитый едва ли не по щиколотку кровью пол после зачисток, мертвых беременных женщин, детей, даже младенцев, но вспоминал это, и подрагивали кончики пальцев. Вспоминал, и понимал, что не видел ничего более жуткого, чем исковерканное сущностью демона лицо невинного ребёнка. — Привет, — гортанно зазвучало из Ваниного тела низким, бархатным и слегка вибрирующем от хрипоты мужским голосом. — Адиль, да? Давно хотел познакомиться. Жалелов уже сидел наизготовку. Сила бурлила в жилах, ему бы точно хватило ее, чтобы даже убить ребёнка. Но дыхание пережимало от ужаса, а прокачанная в боях интуиция подсказывала, что против Охры он не сможет ровным счётом нихуя. — Не напрягайся так, я мог тебя убить уже тысячи раз, — басом хохотнул демон. — Но я не трогаю Ваниных друзей. — Ваня, кажется, не считает меня другом, — собравшись, ровно бросил Адиль. — Ошибаешься. Может, другом он тебя и не считает, но спиной к тебе повернуться не боится. А это высшая степень доверия, на которую он способен, — неожиданно серьезно заявил Охра. — А ты интересный одержимый. Мало у кого есть природный контроль над демоном. — К чему этот светский диалог? — резко оборвал его Адиль. — Эх, молодость… Вечно вы куда-то торопитесь. Поживете с тысячу годков и поймёте, что красота и смысл — они в моментах, — вздохнул Охра. Жалелову даже показалось, что он почувствовал запах застарелой бумаги — настолько натурально заностальгировал демон. А после, вновь расхохотавшись, добавил: — Жаль только, вы столько не живёте. — Чего ты хочешь? — Передать кое-что Мирону. Ещё раз он попробует меня запереть — и я убью мальчика. Я от этого ничего не потеряю, а он потеряет жизнь. Впрочем, двенадцать лет всего. Невелика потеря. — Я передам, — максимально сухо кивнул Адиль, но вдруг неожиданно добавил, — только неужели у тебя никакой жалости нет? Он же ещё не пожил. За что ему умирать? — Абсурдно полагать, что ему будет зачем жить, — абсолютно серьёзно бросил Охра. — Вы, люди, не умеете жить со смыслом. И тратите себя на бессмысленные вещи. А одержимым вроде него, живётся ещё хуже. Впрочем, хуево ему будет прямо сейчас, если я не уйду внутрь. Он, все-таки, ещё маленький, тело плохо держит демона. Ещё свидимся, Адиль. Демон подмигнул чёрным глазом на прощанье, а после покинул Ванино тело, и тот осел без чувств. Жалелов так и не ушёл к себе в ту ночь — переложил Ваню на постель и просидел рядом с ним до рассвета, бросив Мирону сообщением все то, что сказал демон. Через двое суток Адиль вынимал маленького посиневшего двенадцатилетнего Ваню из петли.

***

Рома даже опешил, обнаружив Рудбоя, читающего какую-то дешевую бабскую беллетристику в библиотеке на последнем этаже офиса. Он до сих пор искренне полагал, что Мирон ничего, кроме научных трудов по колдовству и одержимым в пределах офиса не держал, да и Рудбоя за таким чтивом никогда не видел, но все равно подошёл к сидящему спиной мужчине и хлопнул его по плечу: — Совсем поехал? Дальше только «Ментовские войны» на НТВ. И тут же осекся, потому что обернулся совсем не Ваня. Охра оскалился, кажется, должно было получиться приветливо, но получилось как и всегда у Охры — жутковато и безумно. — А где Ваня? — рефлекторно отскочив на шаг, осведомился Локи. — Не отпрыгивай ты так, — продолжил скалиться демон. — Ваня безвременно почил, не выдержав моего пиздежа. Спит у нас в голове, короче. — Позовёшь? — Не добужусь. Такого культурного шока, как в детстве, Охра у Ромы уже давно не вызывал, но вызывал три тонны опасений. Конечно, ему следовало сразу догадаться, что в библиотеке заседает не Рудбой — Рудбой в последнее время носа не высовывал из своего офиса и уже недели две оттуда не показывался, выезжая только на задания. Локи умел связывать два и два и понял, что что-то произошло на той зачистке с Марком и Порчи, ведь именно после неё и так нелюдимый на протяжении последних пары лет Ваня окончательно одичал. Не шибко болтливый Марк почему-то сразу разъяснил Роме все события того дня. С Охрой общаться было некомфортно, ведь сталкивался Локи с демоном в основном на заданиях, и он тогда не особо разговаривал, так как был занят делами поинтереснее. А ещё Охра вызывал какой-то иррациональный первобытный страх. Рома, который боязливым не был, а иногда даже получал по шапке за излишнюю беспечность, находил это весомым поводом волноваться. — Не думал, что древние демоны читают такую дрянь, — хмыкнул Рома, чтобы не застревать в неловком молчании. — У меня была половина вечности, чтобы начитаться всякого умного дерьма, — отмахнулся Рудбой. — К тому же тут такой захватывающий сюжет. Любовный треугольник, она уже забеременела… Ты спросить что-то хочешь? — Бог есть? — вдруг спросил Рома, присаживаясь на кресло напротив. — Я думал, про Ваню спросишь, — усмехнулся демон. — Спрошу. Но это будет третий вопрос. — Дай угадаю. Второй — это «есть ли Дьявол»? — В точку, — оскалился Рома. — Дьявол есть. Потому что в противном случае что мы с тобой такое? — хмыкнул Охра. — А Бога я никогда не видел. Думаю, он умер, и оставил вместо себя доброту. А вот она почти несовместимый с человеческой природой суррогат. Но встречается. Мне уже нравится, ты меня развлекаешь. Что ты ещё хотел спросить? — Зачем ты мучаешь Ваню? — Я его не мучаю, — качнул головой Охра. — Ване не повезло. Мы оба с ним родились в одном теле. Если так подумать, то он мучает меня столько же, сколько и я его. Он запер меня на четыре года, и я не мог с ним даже поговорить. А пиздеть я, между прочим, очень люблю. Касаемо его тела — такова природа сосуществования с демоном. Это не я придумал. А касаемо его психического состояния — он не хочет меня кормить. А я очень хочу кушать, как и все. Только питаюсь я пролитой кровью. И с ума он сходит сам, без моей помощи. Я всего лишь его сосед в его же теле. — Гладко стелешь, — фыркнул Рома. — Мне по статусу положено, — оскалился Охра. — Отложишь бульварный роман — и может это будет звучать презентабельнее, — не удержался от подколки Рома. — Прекрасный роман, отъебись. Вы, люди, совершенно не умеете ценить плотское существование. И религии все себе такие придумываете, типа надо быстрее освободиться от тела. Знал бы ты, как я давно не слышал шелест страниц, не видел буквы глазами и не чувствовал запаха бумаги. А вы этим каждый день занимаетесь, и даже значения этому не придаёте. Идиоты, не иначе.