Падай в кроличью нору

Когда-то Алиса думала, что в её жизни не будет ничего страшнее, чем брак по расчёту. Затем — супружеская спальня, куда она входила, как осуждённый на помост, где его ждал палач с острым топором. После были жуткие, невыносимые роды практически в одиночку, потому что муж в это время высиживал задницу в кресле парламента, а врач опаздывал или вовсе не собирался приходить. Все рожали — и она родит, что тут такого? Конечно, Алиса справилась и с этой бедой, перенеся и родовую горячку, и депрессию, и положенные в её случае «невинные дамские капризы» вроде категорического отказа видеть орущее красное существо, которое все почему-то умиленно качали на руках. Да, она думала, что всё это — унижения, боль, кровь — было страшным и омерзительным, совсем не тем, к чему её готовили матушка и старшая сестра. На самом деле Алиса похолодела совсем от иного. Она услышала от дочери: — Мама, смотри, белый кролик в камзоле! — и почувствовала, как земля выпрыгнула из-под ног. Фигурально, ведь приличная земля никуда прыгать не может, а замужняя благородная дама — падать в обморок. Алиса выдавила из себя улыбку, больше похожую на оскал, и поймала дочь за руку. — Тебе показалось, дорогая. Скорее, нам нужно возвращаться домой. Верно, ты забыла про занятия с мисс Флюетт? Дочь — Абигайл, имя выбирал муж, пока Алиса валялась в постели несколько недель, точно вареная редька, — возмущённо надула губы. — Она скучная и вредная! Бьёт меня по пальцам, когда я ошибаюсь. — Значит, меньше ошибайся. Уверена, мисс Флюетт желает тебе только добра. А ещё повышенное жалование и забраться в койку к моему мужу, подумала Алиса про себя с неожиданной злобой. Пока это спасительное чувство не ушло, она практически затолкала дочь в карету и нервно обернулась. Кусты не роз, хвала богам, а рододендронов благопристойно покачивались на слабом ветру. Где-то вдалеке пели птицы. Кучер ждал отмашки, а сопровождавшие Алису лакеи терпеливо мялись, карауля малейший жест госпожи, чтобы тут же подставить твёрдое плечо. Никаких кроликов. Ни белых, ни в камзоле, ни с часами. Откуда бы им взяться в центральном лондонском парке? — Там правда был кролик, ма, — упрямо твердила Абигайл уже в карете. Они тронулись, и Алиса позволила себе расслабиться и взглянуть на дочь с теплотой. Как она надеялась, искренней. Хотя не всё ли равно? Абигайл больше волновал чёртов белый кролик. — Он выскочил на дорогу прямо перед нами! И у него были часы на цепочке, как у папы, только большие и серебряные. — Это лишь твои фантазии, милая. Лучше бы им оставаться за дверями спальни. Горничные слишком тебя балуют… Или мне наказать няню? — Нет! — излишне поспешно выкрикнула Абигайл, из чего Алиса сделала вывод: кое-кому достаётся лишний стакан молока и печенье после ужина. Что ж, эта няня хотя бы не пытается украсть фамильный набор ножей. — Хорошо, — смилостивилась Алиса и мягко, как умела, погладила Абигайл по голове. Светлые волосы и лицо, совершенно не отличимое от того, что она видела в зеркале каждый день. Точная копия. — Пойми, я всего лишь хочу, чтобы ты была счастлива. А фантазии средь бела дня ни к чему хорошему не приведут. Если пожелаешь, мы купим тебе кролика, только не надо, умоляю, кричать о нём на улице. Нас могут не так понять. Абигайл вздохнула и забилась в самый дальний угол кареты, как напуганный зверёк. Алисе и самой было тошно от тех глупостей, что ей приходилось говорить. Но так будет лучше. Безопаснее. Чем меньше думаешь и вспоминаешь о Том Месте, тем реже оно думает о тебе. — Будь вежлива с мисс Флюетт. — Да, мам. Разговор не ладился. Алиса прижалась лбом к стенке кареты. Из крошечного окошка, прикрытого шторкой, доносились запахи улиц: грязи, помоев, редких цветов, рыбы и печёных яблок. Кучер старался выбирать дорогу почище, но центр и есть центр, по воздуху карета лететь не смогла бы. Дорогую повозку провожали завистливыми взглядами. В толпе мелькали аляпистые платья проституток. У Алисы от запахов и звуков заболела голова, и она пожалела, что не взяла с собой ничего, что могло бы ослабить муку. Хотя бы банальная нюхательная соль, так популярная в салонах, сделала бы поездку чуточку лучше. — Томас дома? — Дворецкий чинно принял зонтик от солнца, а горничные подхватили верхнюю одежду. Право на шляпку и перчатки заслужила только личная камеристка, Бриджитт, которая и унесла вещи прочь. — Нет, госпожа, он на заседании парламента, будет к ужину. — Ну конечно, где же ему ещё быть. — Желаете принять ванну? — Желаю. Алисе было тошно — дочь побежала мимо на второй этаж, стуча каблуками туфель так громко, что эхо разнеслось по всему дому. Слуги, видя состояние госпожи, старались работать бесшумно и незаметно, чем напоминали молчаливых привидений. Позволив камеристке снять платье и уложить волосы в сложную причёску, чтобы оставить их сухими, Алиса опустилась в быстро нагретую воду. Она даже не хотела задумываться, сколько раз ради её прихоти горничным пришлось бегать с полными вёдрами по чёрной лестнице. Прижав пальцы к пульсирующим вискам, Алиса медленно выдохнула и закрыла глаза. Однажды, когда ей было десять — вечность назад или больше, — она заснула под чтение старшей сестры. Что было неудивительным, ведь читала сестрица на редкость скучную книжку без картинок, и читала преотвратно: пропуская интересные сцены и додумывая вместо них морали для маленьких леди. Позже Алиса нашла ту книгу и поняла, как жестоко её обманывали. Но для Алисы в десять, уснувшей на ароматном лугу, важнее была не книга, а поразительная Страна Чудес. Там пели цветы и бабочки, гусеницы курили кальян, как старые и строгие джентльмены, Шляпник, Соня и Мартовский Заяц вечно пили чай, а Королева Червей за малейший проступок грозилась отрубить голову. Тогда всё показалось Алисе не более чем сном. Она правда верила. И не боялась ни вездесущего Чеширского Кота, ни странных братьев Труляля и Траляля, ни Додо, ни Шляпника, от которого всякой приличной девочке следовало бы держаться подальше. Хаотичные уменьшения и вырастания воспринимались как должное и не пугали. Выбравшись из норы, Алиса обрадовалась: всё это не было сном. На память ей остались дурацкие песенки и стихи, голова красно-белой розы, которая быстро засохла, да приглашение заглядывать в гости, как появится время. Разумеется, она не собиралась больше никуда прыгать, но была рада, что познакомилась с такими удивительными людьми. И рассказала о них родителям. Сперва они восприняли бредни про кролика в камзоле и безумного шляпника с юмором. Ах, какая наша Алиса выдумщица, не правда ли? Молодец, возьми кекс, его испекла тётушка Матильда, как, не хочешь, потому что пробовала кексы и пирожные вкуснее? Где? На приёме у Королевы Червей… Дорогая, не кажется ли тебе, что нам следует показать Алису доктору? Доктор не стал долго ходить вокруг да около и без каких-либо приличий ткнул узловатым пальцем Алисе в живот. — Во всём виновата матка. Алиса не понимала тогда, в чём дело, но напряглась. Её посетило чувство, что от этой матки, чем бы она ни была, будут одни только проблемы. — Но у неё же ещё… — что-то жалобно лепетала мать, а отец как-то неловко замялся и отвернулся, словно они затронули постыдную и неприличную тему. Доктор равнодушно пожал плечами: — Рекомендую кровопускание, в тяжёлом случае — лечение электричеством. Ну что вы, хватит плакать, от этого никто из моих пациенток не умирал. Становились как шёлковые и удачно выходили замуж. — Я не хочу замуж, — сказала Алиса растерянно. — Мне кажется, там плохо. — Да, без электричества не обойтись, — к разочарованию матери, доктор увидел ещё одно доказательство своей правоты. И остался глух к мольбам о том, что «моя девочка ещё так юна и невинна». Дальнейшее Алиса вспоминать не любила. Из лечения доктора она вынесла одно — никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя говорить со взрослыми о Стране Чудес. Их это злит, выводит из себя, пугает. Возможно, они что-то такое чувствовали в восторженных рассказах о карточной страже и беге по кругу. Только Алисе было горько и обидно отказываться от друзей, поэтому она немного поупиралась. Несколько лет подряд она представляла каждого и спрашивала, существует ли он на самом деле? Никто не давал чёткого ответа, а Чеширский Кот, издеваясь, растворялся, едва Алиса успевала додумать вопрос. С его стороны это было крайне бесцеремонно. Но когда на животе начали оставаться шрамы от ударов током, а вид белого халата доктора не вызывал ничего, кроме панического ужаса, Алиса выбросила детские бредни из головы. И стала тихой-тихой, хорошей девочкой. Она поняла, что прогулка по Стране Чудес — вымышленной или реальной — была тем ещё опасным приключением. Там её не раз и не два пытались убить и покалечить, а за беззаботным смехом то и дело проскальзывали нотки безумия. Алиса испугалась, что если продолжит вспоминать Страну Чудес, то Страна тоже никогда о ней не забудет. Сны или, будем честными, кошмары о том дне беспокоили Алису недолго. Ровно до дня, когда её познакомили с будущим супругом. Родители подыскали дочери выгодную партию: каким бы нелепым ни выглядел этот юноша с по-заячьи выпяченной губой и великоватыми ушами, он был лордом, а это что-то да значило в унылом мире взрослых. Так Алиса Линделл стала леди Алисой Ашэр, хотя девичью фамилию она никогда не забывала и любила гораздо больше новых глупых инициалов на визитках. Ни Белый Кролик, ни Шляпник, ни даже Соня, которая вполне могла бы прошмыгнуть сквозь игольное ушко в мир людей, Алису не беспокоили. Некоторое время она верила в то, что если и падала в кроличью нору, то по собственной неуклюжести, и никакой чудесной страны там, конечно же, не было, а что сны — так они сны и есть, зачем вспоминать о них, когда хватает иных забот? Как на порядочную леди, на Алису взвалили ворох обязанностей. Выбирать прислугу, следить за атмосферой в доме, не тревожить мужа, который устал после заседаний в парламенте, где достойные джентльмены решали судьбу Англии и всего мира. А ещё — быть терпеливой, кроткой, вежливой и скромной. Не топать по лестнице, не чавкать за столом, не бросаться чашками и не выдумывать новые правила игры в крокет. Всего этого Алиса не делала, однако роль домашнего бессловесного ангела-хранителя её тяготила. Изнывая от безделья, она не имела права одна выйти на улицу, работать, присутствовать при разговорах мужчин, вообще открывать рот, только лишь преданно смотреть в глаза мужу и щебетать «да, дорогой». После рождения дочери Алиса поняла — детство кончилось. Страна Чудес не вернётся к ней, ведь она сама отреклась от неё, позабыла под действием лекарств и электричества. Убедилась в нереальности и незрелости всех тех вещей, которые казались в детстве единственно важными. Алиса выросла. Но Страна Чудес не желала её отпускать. Первым звоночком стал этот проклятый Белый Кролик. Слабая надежда, что Абигайл просто обозналась, разлетелась звоном разбитого чайника за ужином, когда дочь, не донеся до рта вилки, воскликнула: — Папа, угадай, кого я видела сегодня в парке! Томас чинно промокнул губы салфеткой и благодушно взглянул на Абигайл. После третьей перемены блюд он был готов уделить пять минут драгоценного времени семье. Времени, подумала вдруг Алиса, это бы точно не понравилось. — Кого, милая? — Белого кролика! Он разговаривал и постоянно смотрел на часы, словно куда-то опаздывал. Я хотела представиться ему и пригласить к нам в гости, но мама меня остановила, и он убежал. — Как… интересно, — Томас бросил на Алису холодный взгляд. До помолвки ему рассказали о странностях будущей супруги и о том, что пару месяцев она лечилась в закрытой клинике для девочек благородных кровей. — Не думаю, что в следующий раз тебе стоит выдумывать подобную небылицу. Достаточно попросить купить кролика, и у тебя будет кролик. Запомнила? Абигайл открыла рот, чтобы возразить, но Алиса вовремя наступила дочери на ногу под столом. Фраза, готовая сорваться с языка, осталась нерождённой, а девочка бросила на мать полный негодования взгляд. Она же правда видела! И ничего не выдумала! Алиса знала это. Как знала и то, что с Томаса станется обвинить жену в дурной наследственности и отправить Абигайл в клинику или пансионат для «оздоровления». Такой судьбы для неё Алиса не хотела. — Да, папа. Конечно. Я очень хочу кролика. Но можно он будет в камзоле и с часами? К эксцентричным желаниям дам Томас был куда терпимей, чем к проявлению фантазии и собственной воли. Он кивнул, говоря тем самым, что не далее чем завтра из цирка доставят дрессированных кроликов в одежде, а сам приказал дворецкому готовить карету. — В клубе внеочередное собрание, — клюнув воздух рядом со щекой Алисы, Томас натянул перчатки и взял услужливо протянутую слугой трость. — Буду поздно ночью. Ложитесь без меня. — Как скажешь. Прошло время, когда Алису это задевало. Она прекрасно осознавала, что никакого клуба могло и не быть, а джентльмен при деньгах всегда найдёт место и женщину, на которую эти деньги с удовольствием потратит. У них ещё не было наследника, что не мешало Томасу развлекаться: возвращался он не пьяным, как какой-то простолюдин, но от него настолько отчётливо несло дешёвыми притираниями и тем специфическим запахом популярных салонов с проститутками, что Алисе и не нужны были следы помады на воротничках рубашек или панталоны, случайно забытые в карете. О том, чтобы поехать с ним, не могло быть и речи. Благородные леди не допускались ни на заседания клубов, ни в салоны, где торговали людьми. Отчасти Алису это радовало. Вид обнажённых тел, похожих на связки колбасы, перетянутых в нужных местах одеждой, как верёвкой, не вызывал ничего, кроме отвращения. Супружескую спальню Алиса ненавидела до сих пор и спала в отдельной комнате. — Желаете просмотреть почту? — Учтиво склонился перед ней дворецкий. Он получал приличное жалование за то, что смотрел в рот мужу, и ещё пять фунтов сверху за то, чтобы общался с Алисой по-человечески. Со слугами ей, как ни странно, чертовски повезло. — Принеси в гостиную, — велела Алиса, чувствуя себя вымотанной. Абигайл забрала гувернантка, так что полчаса тишины были обеспечены. В простом домашнем платье Алиса перебирала конверты. Чай обещали принести с минуты на минуту. Трещал огонь в камине. На угле Томас не экономил: с детства был мерзляком. Одно из писем показалось Алисе необычным. Остальные красовались подписями с вензелями, гербовыми печатями, пахли как-то по-особому — дорогими духами, помадкой. На что только не шли обезумевшие от сидения дома женщины, когда вели деловую и личную переписку! Алиса хмыкнула, небрежно откинув в сторону записку леди Н., которая приглашала их с мужем на соколиную охоту, подтвердив это заявление самым настоящим соколиным пером. И не жалко ей было служку, который ходил по птичнику и копался среди помёта, ища красивое и целое перо… Это, странное, было полностью белым. Ни подписи, ни печати. Конверт ничего не весил и казался пустым, но, заглянув внутрь, Алиса обнаружила крошечный флакончик. Сердце пропустило удар. Прежде чем рассмотреть находку, она поднесла конверт к носу и глубоко вдохнула. — Апчхи! Перец. Конверт пах перцем и свиным жиром. Поборов недостойный благородной дамы визг, Алиса медленно отодвинула конверт, как ядовитую змею. Флакончик же она рассмотрела куда внимательней, ведь он был запечатан воском и при всём желании не мог броситься ей в лицо, чтобы высосать глаза. Прямо из воска торчала этикетка, на которой Алиса, близоруко сощурив глаза, сумела прочитать аккуратно выведенную без ошибок надпись:

«Выпей меня».

А на обратной стороне этикетки весело подмигивал череп. Не хватало лишь подписи «яд», но она прекрасно читалась между строк. Алиса почувствовала, как к горлу подступила тошнота, тот знакомый с детства металлический привкус, когда из-за лекарств доктора её постоянно тошнило и на языке и нёбе оставалась мерзкая плёнка. В этот момент слуга принёс чай — на подносе, как подобает, с сахарницей, чайничком со свежими сливками и баночкой соли, если вдруг госпоже захочется чего-то необычного. — Всё хорошо? — Выражение лица её выдало; Алиса кашлянула, зачем-то спрятала флакончик в кулаке и подняла на слугу полный невинности взгляд. Словно он был хозяином, а она — экономкой, собравшейся сунуть в карман передника оставшиеся после завтрака булочки. К счастью, иллюзия быстро рассеялась, вернув Алисе уверенность в себе. — Спасибо за чай. Можешь быть свободен, ты отлично поработал. Служка просиял. По его счастливой улыбке Алиса поняла, что в крыле для слуг уже к утру разлетятся сплетни о том, какая у них добрая и благодушная госпожа, не то что леди Г., которая взяла моду бить провинившихся служанок вдоль спины раскалённой кочергой. Рано или поздно, считала Алиса, её найдут убитой в собственном будуаре с кочергой, засунутой глубоко в горло. Почему-то эта мысль показалась до безумия смешной, и Алиса торопливо запихнула в рот конфету, чтобы не выдать себя хрюканьем. Но что же делать с флакончиком? Выкинуть — могут найти и выпить, если решат, что эта вещь хозяйке больше не нужна, а из слуг читать умели только дворецкий, экономка, личный камердинер мужа и Бриджитт. Ну и мисс Флюетт, которую Алисе было ни капельки не жалко, но даже ей не хотелось оставлять яд на прикроватной тумбочке. В конце концов, флакончик прислали именно Алисе. С какой целью — понять нетрудно. Предупреждение, почти угроза. Страна Чудес начала терять терпение. — Всё чудесатее и чудесатее, — пробормотала Алиса себе под нос и тихо, почти неслышно хихикнула. После утреннего отупения, а потом и страха, она вдруг почувствовала прилив беспричинной храбрости. Словно кролик, конверт и флакончик — всего-навсего приветы из детства, когда даже падения в глубокие норы воспринимались как долгожданное приключение. Ну что ей сделают, скажите на милость? Страшнее человека, как выяснилось, зверя нет, и не существует такой твари, которая смогла бы натворить столько же зла. В газетах писали про убийства, поджоги, кражи, разгул преступности в бедных районах. Каждый день кого-то находили в луже нечистот, раздетого до белья, а иногда и без него, а ещё чаще — не находили вовсе. Дети, собаки и женщины пропадали, будто их никогда не существовало. Обо всём этом Алисе знать не полагалось, но одна из близких подруг (этих клюшек принято было называть именно так, хотя Алиса с большей радостью доверила бы свою спину слепой попрошайке, чем такой вот разодетой дамочке) была замужем за главным инспектором Скотланд Ярда. Не тем «бобби», который носится по Лондону, высунув язык, чтобы успеть хотя бы один раз на место преступления до того, как кого-нибудь убьют, а важным и богатым джентльменом, раздающим указания из кабинета. Так вот, подруга утверждала, что муж охотно делится с ней байками о своей работе, и оставалось либо поднимать её на смех, либо верить каждому слову, потому что одному дьяволу ведомо, сколько приплела она от себя, а сколько действительно услышала от инспектора. Если Страна Чудес вздумала напугать её, то ничего не выйдет, не-а. Не на ту напала. Алиса преисполнилась решимости жить так, как и жила, не обращая внимания на любые мелочи, способные разрушить привычный уклад жизни. Она уже слишком взрослая, чтобы опрометчиво ввязываться в авантюры.