Падай в кроличью нору

Флакончик был надёжно спрятан под ключ в нижнем ящике стола, куда не совала нос ни Абигайл, ни слуги, ни тем более Томас. Убрав его с глаз долой, Алиса испытала иррациональное облегчение. Вот и всё. Больше ничего не помешает наконец-то привести себя в порядок и лечь спать. День выдался не из лёгких. Камеристка аккуратно расчесала Алисе волосы и оставила их спадать красивой волной до плеч. Ночная сорочка не облегала тело, потому что после беременности и родов у Алиса появился некрасивый животик, а грудь стала больше, чем хотелось бы. Всё это исправлялось тугими корсетами и платьями, сшитыми на заказ, но радости в своих недостатках Алисе было немного. Взрослая жизнь оставила на ней слишком много шрамов. — Достаточно, — жестом остановив камеристку, которая собиралась было опуститься на колени, чтобы омыть госпоже ноги, Алиса постаралась улыбнуться как можно естественней. — Иди, отдыхай. — Благодарю вас. — Бриджитт не поверила своему счастью и присела в таком глубоком книксене, что Алиса ей даже немного позавидовала. Вот что позволяет платье без дурацкого жёсткого каркаса, похожего на полог передвижного цирка. — А что прикажете делать с кошкой? — Кошкой? — удивилась Алиса. — А, Дина… Дина была старой, очень старой кошкой, которая проявляла «признаки увядания» ещё в те времена, когда Алиса могла ползать, но не ходить. По какой-то злой прихоти судьбы несчастное животное до сих пор не испустило дух и большую часть времени лежало то в кресле Томаса, то на специальной подушечке в гостиной возле камина. — Мы не могли найти её сегодня, — решив, что госпожа не до конца поняла суть проблемы, продолжила Бриджитт. — Мисс Абигайл спрашивала о ней, но как бы мы ни звали, сколько бы тёмных углов ни осмотрели, нигде не обнаружили кошку. Простите, что отвлекаю вас подобной нелепицей… — Нет-нет, спасибо, что сказала, — остановила поток извинений Алиса. Сердце неприятно кольнуло. — Как только найдёте — доложите мне, ладно? Впрочем, я думаю, что она сама выйдет, как только проголодается. — Да, конечно, вы правы. Доброй ночи. — Бриджитт помогла Алисе лечь в нагретую постель, забрала с будуара подсвечник и вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Спальня погрузилась во мрак. Некоторое время Алиса лежала неподвижно. В детстве она думала, что если высунет ногу или руку из-под одеяла, то её утащит монстр. Отчасти так оно и есть, подумала Алиса растерянно. Монстры правда существуют. Но вот нужны ли им располневшие и поглупевшие бывшие храбрые девочки — сложный вопрос. Ночью в последние дни на улицах не гасили фонари. Вроде бы искали какого-то убийцу. Отсветы падали на потолок большими кругами, похожими на головки сыра. Алиса представила, как отрезает от одного такого куска целый ломоть и ест, засовывая ярко-жёлтую солоноватую мякоть в рот, не жуя. В животе забурчало. — Ничего плохого не будет, если я возьму с кухни что-нибудь вкусное, — пробормотала Алиса и выскользнула из-под одеяла. Пол был холодным, по коже побежали мурашки. — Наверняка кухарка оставила в печке кашу. Она всегда так делает, чтобы не вставать рано утром и не варить свежую. Думает, что я не знаю, но какая разница? По вкусу ведь не отличишь. Разговаривать самой с собой в полупустом доме — так себе идея, но Алиса знала, что никого не разбудит. Дочь всегда отличалась крепким сном, Томас ещё не вернулся из своего клуба «нет-и-не-будет», а слуги настолько уставали за день, что валились без ног. Если кто-то и мог увидеть хозяйку в неподобающем виде, крадущуюся к кухне, словно вор, то лишь фамильные портреты. Но они были молчаливыми и тихими. Идеальные соучастники. На кухне Алиса нашла огарок свечки и подожгла его лежавшими там же, рядом, спичками. Разнообразная утварь в неровном свете казалась фантастической и нереальной, будто бы изогнутой. Кривые отражения множились и разделялись на свои точные копии, так хорошо мыли слуги посуду, натирая до блеска. Алиса бесшумно подошла к печке, поставила огарок на выступ и не без труда отодвинула чёрную от угля заслонку. В ещё не остывшем нутре печки стоял приличных размеров чугунок с кашей. Судя по запаху — овсянка с молоком и сухофруктами. Искать сыр было не с руки, поэтому Алиса, обжигаясь, принялась орудовать ложкой — свежая каша таяла во рту, и хотя есть её было не слишком удобно, зато вкусно и невероятно приятно. Занятая кашей, она едва не закричала, почувствовав прикосновение к ноге. Мимолётное, как сквозняк, оно обожгло не хуже открытого пламени. Алиса посмотрела вниз и напоролась на два огромных зелёных глаза. — Прривет, Алиса, — улыбнулся во всю пасть Чеширский Кот. — Давно не виделись. Я успел соскучиться. И он, подпрыгнув, потянулся в воздухе, чтобы Алиса могла рассмотреть длинные когти и острые зубы — в два ряда, как у страшной морской рыбы, про которую ходило столько слухов, но никто, кроме моряков никогда её не видел. Ложка с кашей упала на пол из ослабевшей руки. В тишине звук был оглушительным. Не понимая, почему поступает именно так, Алиса наклонилась за ложкой, а когда разогнулась, то вместо Чеширского Кота увидела на приступке печки Дину. Кошка едва шевелилась, шерсть у неё облезла и выцвела, глаза подслеповато щурились, как у старухи, которая доживала свой век в не самом приличном пансионе. Динка никак не могла быть Чеширским Котом. У неё попросту не хватило бы сил на полёт, разговоры и демонстрацию когтей. Алиса нервно сглотнула, сунула ложку в кашу и погладила кошку по голове. Та слабо дёрнула кончиком хвоста и издала звук, слабо напоминавший ворчание. — Тише, милая, — едва ворочая языком, сказала Алиса. — Тебе просто показалось. В отражении одной из кастрюль появилась летающая кошачья голова. Она хитро улыбнулась и покружилась вокруг своей оси (если у кота вообще могла быть ось), а затем исчезла, оставив Алису наедине с кашей, кошкой и почти залившей подсвешник свечой. Пока воск не попал на пальцы и ночнушку, Алиса торопливо вернула кашу на место, задвинула заслонку и дунула на фитиль, погасив его. Глаза быстро привыкли в темноте, и хотя путь до спальни занял куда больше времени, чем нужно, Алиса опасалась зажигать новые свечи — они могли выдать её, а чем именно это грозило, она сама толком не знала. Уже на втором пролёте лестницы она услышала шелестящий звук и ржание коней. Томас вернулся. Повинуясь инстинкту, Алиса спряталась за портьерой и осторожно выглянула в окно, но так, чтобы её не было видно с улицы. Томасу помогал выбраться из кареты кучер. Сама карета была незнакомой: фонари не доставали до вензелей, украшавших её дверцы. Но в просвете дверей, пока Томас уверял кучера в том, что тот должен непременно помалкивать и совал ему за пазуху монеты, Алиса увидела край пышного платья и изящную туфельку. Ну конечно. Ничто в мире не обходится без женщины. Даже измена. По сравнению с Чеширским Котом эта новость почти не расстроила. Алиса была к ней внутренне готова и вернулась в спальню с радостной мыслью: больше не придётся заставлять себя спать с этим человеком, чтобы подарить ему наследника. Пусть этим занимается та, другая. Наверняка у неё получится лучше. В желудке комом лежала каша, и Алиса долго не могла заснуть, ворочаясь с боку на бок. Дверь она подпёрла стулом из опасения, что Дина (или то, что притворялось Диной) зайдёт в комнату, но до рассвета никто в спальню не ломился. Было странно прятаться от собственной же кошки, поэтому Алиса благоразумно вернула стул на место и притворилась, будто отлично выспалась, когда Бриджитт задала свой дежурный вопрос перед умыванием. — А кошка нашлась! — весело добавила она, когда закончила с причёской. На сегодня у Алисы был запланирован выезд за покупками вместе с мужем, так что выглядеть надо было соответствующе. — Представляете, спала на третьем этаже в коробке из-под вашей старой обуви. Горничная нашла. Мисс Абигайл очень рада. — Представляю… — изобразила воодушевление Алиса. — Кроликов из цирка ещё не привезли? — После обеда будут. — Бриджитт завершила господский туалет и удовлетворённо отошла, чтобы полюбоваться результатом. — Прикажете подавать завтрак? — Нет, спасибо. — Затянутые в корсет груди и живот едва двигались. Алиса могла улыбаться, но не есть. — Что-то у меня нет аппетита. О променаде Томас, как ни странно, не забыл. Более весёлый и оживлённый, чем обычно, он поцеловал жену в губы, чего обычно не делал, приказал готовить карету и заметил, что сегодня отличный день для прогулки, общения и новых покупок. — Хочу обновить шляпу, — сказал он легкомысленно. — Мои все вышли из моды месяц назад. «Ты как девочка-модница из провинции», — хотела ехидно ответить ему Алиса, но смолчала. Её мнения никто не спрашивал. Вдоль главной улицы располагалось множество магазинов и лавок, от дорогих до странных, где можно было купить практически всё, что угодно, кроме полезных в хозяйстве вещей. Алиса была равнодушна к одежде и не любила менять по три платья за вечер, но общество обязывало поступать именно так. Вместе с Томасом она обошла около десятка магазинов, где, как удачно, встречала деловых партнёров, знакомых, слуг дорогих друзей, которые с поклоном вручали визитки господ, и величавых матрон с детьми, снисходительно взирающими на их шалости сквозь крупные монокли. «Шляпки на любую голову» славились превосходным качеством и индивидуальным подходом к клиенту, так утверждала табличка и мальчишка-глашатай, оравший об этом так, чтобы услышал даже глухой. Томас бросил ему пару шиллингов. — Впервые слышу об этом месте, — на пороге Алису остановило предчувствие беды. Она попыталась удрать, вернуться в карету под любым предлогом, но Томас неожиданно резко дёрнул её за руку. — Мне больно! — Не заставляй меня краснеть за твоё поведение, дорогая, — процедил Томас сквозь зубы. — Мы идём сюда и точка. Что за ерунду ты снова вбила себе в голову? «А кому ты вчера залез под юбку?», — едва не парировала Алиса и снова прикусила язык. Шаг за шагом, словно собачонку на привязи, Томас втащил Алису в магазин. Их тут же окутал таинственный полумрак, среди которого единственными ориентирами выделялись канделябры над стойкой, где лежали образцы шляпок. Хотя нет, неправда — шляпки были везде. Они лежали, висели, громоздились, стояли на боку и вверх подкладкой, парили, подцепленные леской к потолку, поражали воображение формой, отделкой, цветом. У Алисы зарябило в глазах. Томас довольно гладил кончики усов. Ему нравилось то, что он видел. — Добро пожаловать, господа хорошие! — Навстречу выбежал невысокий, но и не низкий человечек. Средний по всем параметрам, он мог показаться самым заурядным жителем Лондона и его окрестностей, если бы не ярко-рыжие морковные волосы и подведённые на женский манер глаза. Венчал это безобразие старомодный сюртук, к которому были в хаотичном порядке приколоты образцы ткани. — Шляпку вам или вашей прекрасной спутнице? — Склонился в поклоне человечек. Из-за того ли, что Бриджитт действительно сильно затянула корсет, или из-за волнений прошлой ночи, но Алису не покидало ощущение, что она раньше уже где-то встречала этого человечка. Хорошо его знала, говорила с ним, быть может, даже вела долгие пространные беседы, пока Мартовский Заяц и Соня спорили, чья очередь разливать сливки по солонкам. Спину обдало холодом. — Мне, — вскинул подбородок Томас, довольный обходительностью продавца. — Самую лучшую, что у вас есть. — Сию минуту, ваша милость, всё будет, как прикажете, только зайдите сюда, будьте любезны, чтобы я мог снять мерки. О, какая идеальная голова, какой благородный лоб! У вас в роду случайно не было принцев? Нет? Ну что вы, с такой формой черепа вы просто обречены рано или поздно стать королём! Безумный Шляпник нёс чушь так легко, будто та ничегошеньки не весила. Он крутился вокруг Томаса юлой, заваливал его комплиментами и сыпал шуточками, а когда закончил, то предложил подождать в кресле для особых гостей и выпить пятичасового чаю. На Алису Шляпник едва взглянул, и она была этому только рада — от духоты и специфического запаха любой шляпной мастерской ей было плохо. — И жене моей подберите что-нибудь приличное, — развалившись в кресле, велел Томас. Шляпник учтиво подсунул ему сигарету и пепельницу, но Томас отказался — он не курил. — Всенепременно, господин! Кальянчику? — Нет. Работай, шляпник, у меня не так много времени. — Конечно, понимаю, прошу простить! Пролетая мимо Алисы, Шляпник задел её кончиком пальца — руки у него были ледяными, как у покойника, а пальцы обмотаны бинтами, многие из которых уже успели пропитаться кровью. — Ты забыла нас, — прозвучал в голове Алисы обиженный голос. — Забыла меня, забыла наше чаепитие! Как ты могла, Алиса? — Я не… — Что ты там лопочешь? — с досадой спросил Томас, будто все на свете слова были обращены к нему. — Говори чётче, не мямли. Не люблю, когда ты впадаешь в это своё детство. — Позвольте мне выйти на улицу, — сдержанно и чеканно попросила Алиса, опустив глаза к полу. Спиной она почувствовала жгучий взгляд Шляпника, хотя тот находила через три стены от неё. — У меня кружится голова. — Надеюсь, ты не… — Томас посмотрел с подозрением. — Ну что вы, — Алиса называла его на «вы» только когда была по-настоящему зла. Зла и напугана. — Как можно, если вы появляетесь в моей спальне раз в полгода? Ни в коем случае, мой драгоценный супруг. Дети делаются иначе, чем деньги. Нужно приложить некоторые усилия. И она вышла, не обращая внимания на побагровевшего Томаса и Шляпника, который застыл в тенях и странно улыбался, держа на вытянутых руках ворох шляп. Его собственный цилиндр вдруг поднялся в воздух и исчез, потому что если любую шляпу приложить к Чеширскому Коту, она станет невидимой. Так уж устроены Чеширские Коты, ничего не поделаешь.