***
Их долго ведут по темному запутанному коридору со все таким же тусклым освещением, но мягким ковром под ногами. Мелкий вампир клещом цепляется за Джисона, не давая нормально двигаться, а Джемин спокойно и размеренно идет впереди, засунув руки в карманы, изредка переговариваясь о чем-то со вторым вампиром – Ренджуном, как выяснилось, – в руках которого находится цепь, тянущаяся от ошейника Джено (Джисон не хочет, но радуется, что такой же тяжелый металлический – боже, пожалуйста, пусть не серебряный – ошейник не надели на него тоже). Джемин внезапно останавливается около массивной дубовой двери с непонятными символами на ней, и Джено успевает лишь шепнуть "удачи", прежде чем Джисона бесцеремонно запихивают внутрь. Комната оказывается небольшой, но куда уж больше, чем тот подвал, в котором их держали, и на удивление обычной. Никаких гробов, про которые рассказывали старшие, никаких каменных стен и полов или резных подсвечников. Обычная двуспальная кровать в углу, обои зеленого света, небольшая люстра на потолке, стол, заваленный книгами, деревянный шкаф-купе и окно, занавешенное тяжелыми темно-зелеными шторами. Они действительно боятся солнца? – Мы спокойно можем находиться на нем, просто не любим и сгораем быстрее остальных существ, – раздается над ухом. Джемин, будто бы угадывая ход мыслей оборотня, подходит к окну и осторожно отодвигает часть шторы так, чтобы свет на него не попал. На улице светло, а когда Джисон и Джено уходили была глубокая ночь. Наверняка их уже хватились. – И чеснока мы не боимся, просто не переносим, как э… лактозу некоторые смертные. Какие там еще есть людские стереотипы? Сзади хихикают и усаживают на кровать. – Чэнлэ, не так быстро, – говорит Джемин, когда младший вампир оказывается на коленях оборотня, уткнувшись носом в его ухо, который забыл, как дышать. Сердце бьется как бешеное, а в голове лишь одна мысль, что он забыл попрощаться с родителями. – Да не ссы, мелкий, – Джемин устраивается сзади, – Может быть, мы тебя даже отпустим, если будешь хорошим мальчиком, – и Джисон, если честно, ему ни капельки не верит. – Думаю, ты уже догадался, почему вы здесь. Вы пересекли границу против договоренностей и сопротивлялись при поимке. Если об этом узнает Лидер, в лучшем случае вас обоих убьют, в худшем – начнется война. Не думаю, что ваш вожак придет за вами. Джисон все это прекрасно понимает, не дурак (хотя нет, дурак, потому что поддался на провокацию Донхёка, будь он проклят). – Поэтому сейчас, Джисон, в твоих же интересах быть послушным и дать нам поиграться, – Пак вздрагивает. Откуда эта тварь знает его имя? Вампиры, что… Джемин смеется, и – Пак готов поклясться – это самый красивый звук, который он когда-либо слышал за свою не очень долгую жизнь. – Да, Джисони, мы умеем читать мысли. И не только. Неужели в ваших собачьих школах про это не рассказывают? Джисон рычит, потому что эй, это обидно, им действительно такого не рассказывали никогда, но с места не дает сдвинуться железная хватка Чэнлэ. – Хён, хён, ну можно уже? – вампир ерзает на коленях Джисона, щекоча шею дыханием, – Я не могу, ты чувствуешь, какая она сладкая? – от осознания, что они говорят о его крови, становится дурно. – Давай уже, – кивает Джемин. Джисон с ужасом чувствует как его голову задирают назад и сначала чужой язык, а потом два тонких клыка скользят по его шее, находят судорожно бьющуюся венку и проникают под кожу под громкий вздох оборотня. – Расслабься, мышонок, так будет проще, – шепчет Джемин на ухо, проводя рукой по напряженной спине, играясь с ремнями портупей. Легко сказать – расслабься, когда не из тебя сейчас выкачивают кровь. Пальцы непроизвольно до боли сжимают покрывало. А Джемина, видимо, проперло на разговоры: – Не все вампиры, правда, могут читать мысли. Лэлэ вот не может, потому что он обращенный, да, Лэлэ? – Джемин ерошит младшего по волосам, – Но кровь нужна всем вампирам, конечно, не все соглашаются пить кровь оборотней. Она считается горькой и невкусной, – его рука скользит по покрывалу, находя руку Джисона и оборачивая пальцы вокруг чужого запястья, – Большинство вампиров, которых ты встречал либо обращенные, либо полукровки. Чистокровные сейчас встречаются реже, но самые крутые из них сидят в Замке и носа не высовывают. Бесят. Джисон прикрывает глаза, позволяя себе откинуться на Джемина, который продолжает тихо что-то рассказывать, отвлекая от пульсирующей боли в шее. Он и правда почти ничего не знает о вампирах. Стая обычно увиливает от вопросов, а в школе большинство одноклассников – люди, не догадывающиеся о происхождении своих пятерых товарищей. Самюэль – второй оборотень из соседней стаи – знает не больше, чем Джисон, а у Ли Дэхви – новенького-вампира – не особо-то и спросишь, потому что тот щетинится и посылает открытым текстом. Оставшиеся две банши и кицунэ держались подальше от них, не спеша влезать в вековые разборки оборотней и вампиров. Даже всезнающий Донхёк честно признался, что о вампирах знает только то, что в граничащем с ними клане есть Ли Марк, который классно читает рэп и который "по воле рока" (на этот моменте Джисона всегда тянет блевать) оказался представителем другой расы. Кстати, кто эти вампиры? На братьев не похоже, но Джисон не думает, что просто так друзья стали бы делиться едой. Да еще так. – Мы не братья, – мягко отвечает на его мысли Джемин, обнимая за талию, – Вампирам запрещено заводить семьи, кроме Королевской семьи. Сошлись-разбежались. Нет смысла заводить долгие отношения, когда ты живешь вечность. Обычно полукровки и чистокровные живут с одним из родителей, а потом начинают самостоятельную жизнь. Джисон с трудом открывает глаза, стараясь не терять нить повествования. – Сколько тебе лет? – Двести двадцать. Тебе? – Восемнадцать. Забавно, что война между их расами вообще есть, несмотря на непродолжительность жизни оборотней. Они растут быстрее вампиров, которые останавливаются в своем развитии где-то около двухсот пятидесяти лет, но и умирают раньше них, максимум доживая до трехсот. Джисону восемнадцать, и ему, видимо, не светит дожить даже до ста. – Эй, эй, – его трясут за плечо, – Не отключайся. Чэнлэ, хватит, мы не хотим его убить. Джисон почти не чувствует, как клыки не очень аккуратно выскальзывают из под кожи, укус горит огнем, а мысли не желают собираться в кучку. Единственное, что позволяет остаться в сознании, – тихий голос Джемина. Чэнлэ встает с его колен, напоследок лизнув кровоточащие ранки, и лезет куда-то в ящики стола, попутно через штору приоткрыв окно. Свежий ветерок залетает в комнату, и дышать становится легче. – Ты как? – спрашивает Джемин, оказавшийся уже совсем сзади Джисона (Пак старается не думать о том, в насколько смущающем положении он сейчас находится между ног вампира), откидывая волосы с чужого влажного лба. Пак хочет показать, что все окей, но руки не слушаются, как и остальное тело. Ему остается лишь полулежать на Джемине, пытаясь не отключиться. Внезапно еще не успевших даже начать затягиваться ранок – регенерация у оборотней, конечно, получше, чем у каких-нибудь там людей, но не настолько, – касается теплый язык, собирающий струйки крови. – Скажи же он вкусный, хён, – Чэнлэ наконец достает, что искал, и садится рядом, протягивая Паку плитку шоколада, но ее принимает Джемин, разворачивая и давая Джисону откусить чуток. – О да, так бы и выпил сейчас, – усмехается он, лизнув алеющее ухо оборотня, – Но я подожду, пока ты не придешь в себя. Мы же не хотим, чтобы ты тут коньки откинул, да? Джисон судорожно вздыхает, пережевывая шоколадку, но послушно кивает. Кажется, отпускать его не собираются. – Эй, ты должен быть благодарен мне. Знаешь как сложно голодному вампиру удержаться от такого маленького и беспомощного малыша? – Джемин шутливо тыкает его под ребра и заваливается вместе с ним на бок, поудобнее устраиваясь на подушках, давая Джисону свернуться в комок рядом, – Отдохни чуток, мышонок. Потом продолжим. Если бы еще вчера Джисону сказали, что он будет засыпать в обнимку с двумя вампирами, Джисон бы как минимум покрутил пальцем у виска. Но теперь он прижат спиной к крепкой груди Джемина, который все еще не разжимает хватку на его талии, а Чэнлэ нос к носу рассматривает его лицо, периодически усмехаясь каким-то своим мыслям. И, вообще-то, оборотням не свойственно расслабляться в присутствии врага, но Пак чувствует, как веки тяжелеют, а помутневший рассудок не находит ничего плохого в том, чтобы заснуть прямо сейчас в логове вампиров. Он больше никогда ни за что на свете не будет спорить с Донхёком.***
Джисон открывает глаза и тут же закрывает обратно, потому что его переворачивают на спину прижимая запястья по бокам головы. – Джисон-а, – тянет Джемин, щекоча дыханием шею, – Я знаю, что ты уже проснулся. Судя по всему, Чэнлэ в комнате нет, его бы было слышно. Может, попробовать сбежать? К черту даже дорогие берцы, которые с него сняли еще вчера, видимо. В следующий момент Джисон вскакивает, отодвигаясь к стене, потому что по коже прошлись два клыка. – Даже не думай, – Джемин усаживается на ногах Джисона, серьезно смотря в широко распахнутые от испуга глаза Пака, – Я сдержал свое обещание. Твоя очередь. Джисон нервно выдыхает, обхватывая себя руками. Его шея перебинтована плотной марлевой повязкой, укус на правой стороне ноет, а голова все еще раскалывается. Он не готов. – Можешь просто дать мне руку. Я буду аккуратно. Джисон молча вытягивает вперед обе руки, делай, мол, что хочешь. Джемин перехватывает левую, ведет носом вдоль запястья, задирая рукав рубашки, и вдыхает полной грудью сладковатый запах. – Не бойся, мышонок, – но Пак все равно зажмуривается, в ожидании боли, чувствуя холодные губы на коже. – Имей совесть, я как минимум волк, – решает храбриться он до конца и буквально весь каменеет, когда вампир открывает рот. Джемин замирает на пару секунд, а потом недовольно поднимает голову. – Нет, малыш, ты именно мышонок. Потому что волки не боятся летучих мышей. А вот мышата – вполне. Он выпрямляется, снимая пиджак и кидая его в сторону стола, а потом снова нависает над Джисоном, оказываясь почти нос к носу. – Я тебя в последний раз прошу, расслабься и не дергайся. Себе же хуже сделаешь. – Я не могу ничего с собой поделать, – бормочет Джисон. – Значит, постарайся. Не церемонясь, Джемин обеими руками вцепляется в предплечье Пака и впивается в нежную кожу клыками, чувствуя, как тело под ним выгибается. Это больно. Очень. Еще больнее, чем кусал Чэнлэ. Возможно потому, что тогда его отвлекал Джемин, который теперь немного занят для того, чтобы говорить. Джисон решает послушаться совета вампира и попытаться расслабить если не все тело, то хотя бы руку. По идее, это должно быть не больнее, чем сдача крови, а Джисон всегда был достаточно смелым мальчиком, чтобы не бегать от медсестер. Но ни мама, ни дядя Донхэ – отец Джено – не предупреждали, что кровь из него могут выкачивать так усердно, при этом сладко причмокивая. (Видимо, Джемин и правда был голоден, и Джисону даже на мгновение становится стыдно за то, что тот так долго с ним возился). В определенный момент Джемин как-то дергает головой, отчего клыки входят еще глубже, вырывая у Джисона болезненный стон. Оба замирают, не дыша, а потом Джемин резко садится, устраивая Джисона на своих коленях. Повязку с шеи срывают и впиваются где-то над ключицей, выглядывающей из-под расстегнутой на три верхние пуговицы рубашки. Джисон всхлипывает – это слишком, – и зарывается пальцами одной руки в темные волосы Джемина, оттягивая пряди, прикусывая костяшки второй, слыша чужой тихий стон. – Черт, мышонок, ты не представляешь, насколько ты вкусный, – голос Джемина глухой, он слизывает капли крови с чужой шеи и ведет языком вверх до уха, прикусывая мочку. Это, вообще-то, запрещенный прием, к которому даже Донхёк не смел прибегать, потому что уши у Джисона до ужаса чувствительные. Сердце заходится в бешеном ритме, и чертов вампир это наверняка чувствует, потому что Пак буквально ощущает его улыбку. Джемин скользит вверх, едва касаясь губами тонкой кожи, доходит до уголка губ младшего и останавливается, смотря прямо в глаза. Джисон судорожно сглатывает. Он знает этот взгляд и знает, что он значит, – старшие пацаны часто бросают такой на Йерим – его старшую сестру. Тогда Джисону хотелось лишь врезать им побольнее, но с Джемином так не прокатит. Что этот вампир вообще собрался делать? – Слишком много думаешь, – хмыкает Джемин и щипает его за бока, – Знаешь, легенды про вампиров из ниоткуда не берутся. Слышал про кровь девственницы? – Она типа вкуснее там и все такое?... – О да, мышонок, вкуснее, – Джемин заливается смехом, – Вампиры готовы душу продать хотя бы за ее каплю. Но мне повезло, верно? Джисон заливается краской. – Я вот думаю. Может, лишить тебя ее, чтобы никто больше не позарился? – Кого? – Пак испуганно хлопает глазами, – Крови? – Нет, глупый. Девственности. Джисону потребовалось ровно две секунды, чтобы осознать, что он имеет в виду. И еще две, чтобы понять, что нужно бежать. Но что он вообще может сейчас сделать? Обессиленный, обескровленный, в объятиях заклятого врага своего вида. Джемин его внутренние метания никак не комментирует, продолжая оставлять поцелуи на шее и оголившейся части груди, периодически касаясь кожи языком, вылизывая. Внутри все сжимается, но уже не от страха. Черт. – Ты знаешь, что вампиры могут чувствовать некоторые эмоции через кровь? Я, например, сейчас чувствую, что ты возбужден, – мурчит Джемин, расстегивая еще несколько пуговиц на рубашке оборотня – портупеи с него решили не снимать, видимо, лишь ослабив ремни. Джисон заливается краской. Это самый информативный урок по вампирам за всю его жизнь, можно теперь, пожалуйста, перестать. Язык Джемина касается соска Пака, и это точно его предел – он стонет, запрокинув голову, выгибается и совершенно теряется, когда бедром чувствует возбуждение вампира. Тот тоже стонет, тяжело дыша, и укладывает Джисона на спину, принимаясь за свою рубашку. Это смущает, причем, кажется, обоих, – руки вампира дрожат, пока он пытается справиться с пуговицами, а на скулах видно легкий румянец, когда он наклоняется ближе, почти сталкиваясь с Джисоном носам. Пак скользит взглядом по лицу Джемина, останавливаясь в итоге на чужих губах, и даже не вздрагивает, когда чувствует их на своих. Прикосновение легкое и осторожное, и оно могло бы перейти во что-то более серьезное (Джисон к этому готов), но дверь распахивается, со стуком ударяясь о шкаф у стены. Джисон испуганно замирает, смотря между ключиц Джемина. Меньше всего ему хотелось, чтобы его застали вот таким, лежащим под вампиром. – Хуан, мать твою, Ренджун! – рычит Джемин, выпрямляясь. За Ренджуном выглядывает Чэнлэ, который присвистывает, пробежавшись взглядом по оголенному обтянутому черными кожаными ремнями торсу Джисона, заставляя того смутиться и закутаться в свою рубашку. – Лидер скоро вернется с охоты, пора их возвращать, – Ренджун как ни в чем не бывало проходит в комнату и швыряет в Джемина его же пиджак, кучкой сложенный на стуле. Джемин чертыхается и встает, принимаясь застегивать рубашку. Джисон спешит последовать его примеру, отворачиваясь от вампиров. – Где Джено? – решает подать голос он, когда его под руку выводят из комнаты. Ренджун смотрит на него, как будто впервые видит, потом переводит взгляд на Джемина, периодически бурчащего "чертов кайфолом", потом на Чэнлэ, улыбающегося во все тридцать два, моргает пару раз, явно о чем-то думая, и отвечает: – У меня в комнате. Джисон уже сейчас готов сорваться к брату, останавливает лишь факт незнания, где находится комната Ренджуна. Бежать никуда не приходится, они проходят мимо одинаковых дубовых дверей и останавливаются в конце коридора. Комната Ренджуна оказывается разительно не похожа на комнату Джемина. Пусть обстановка и та же, но в помещении витает не скрытая угроза, а воздух потрескивает от напряжения – у Джисона даже волосы встают дыбом. Джено стоит посреди комнаты, вроде бы целый и невредимый, только выжатый как лимон, как и Джисон, наверное, но Пак чувствует, что тот в порядке. Он возится с пуговицами на манжетах, поправляет портупеи (штука вообще бесполезная, пока у тебя нет оружия какого-нибудь, но им еще не положено даже заикаться, потому что лучшее оружие волка – его когти и клыки) и устало улыбается Джисону, видя, что тот тоже в относительном порядке. – Мы доставим вас на границу, – деловым тоном объявляет Ренджун, – И даже не думайте возвращаться. В следующий раз вам может не повезти наткнуться на кого-нибудь другого. "В следующий раз нужно просто не вестись на донхёково слабо", – думает Джисон под улыбку Джемина.