Тогда
— Не смейте винить себя, доктор. Вы успели и сделали. Никто до сих пор не знал, как именно отобразится процесс Перехода на перестройке организма, восстановлении и выздоровлении. Мои сёстры благодарны Вам за то, что вы не постеснялись обратиться ко Второму Пространству и пересечься с нами.
Без Наоми — нет меня. Да, я ощущал отголоски Вашего негодования тогда, когда её доставили сюда еле живую, но был слишком слаб, чтобы проявить себя. Я далеко не ангел, но отщипывать от тех крох процентов выживаемости, что у неё были тогда, было бы даже для меня верхом свинства и кощунства.
И ещё, доктор. Мы ощутили, что во Втором Пространстве появился ещё кто-то. Не враждебный нам, он или она жадно кого-то ждёт, но пока не показывался нам. Навестите нас как-нибудь, ладно? Мы ощущаем, что это может быть важно для Вас.
А теперь мне пора.
…Светловолосый сероглазый парень в майке, шортах и нелепо смотрящейся на нём чёрной с «орлом» фуражке коснулся плеча чёрноволосой гетерохромной женщины и… погас.
Это была твёрдотельная голограмма.
Сейчас. POV Литы
Хромия называет данный вид трансформы холоформой. Я вызвалась участвовать в обеспечении подарка для Виолы, и потому пришлось опробовать, хотя никогда до этого не воспользовалась. Просто по-другому разместиться в нейрокапсуле — ну совсем никак, даже при всём моём желании.
И вот нейроинтерфейсные датчики аккуратно покидают свои места и, мягко шелестя, уезжают в предназначенные для них в боках нейрокапсулы пазы, стеклопласт открывается, и мне подаёт руку — спуститься — Лиз, длинноволосая зеленоглазая блондинка, соратница Виолы. Но почему же сама Виолетта не покидает свою капсулу?
Что-то случилось. Да, определённо, что-то случилось: гермодверь зала с капсулами открывается, и в помещение буквально влетает… Энджи? Вот уж не ожидала, что возлюбленный Йоко работает (или стажируется) здесь. Ошарашенная, даже не успеваю поздороваться. Он, меж тем, облачённый в серо-синий рабочий костюм безо всяких излишеств, набирает комбинацию на сенсорной панели, аккуратно извлекает доктора Коллайдер из нейрокапсулы и на руках, почти бегом, уносит её из зала.
Успеваю заметить, что Виолетта совершенно обессилела и не подаёт признаков сознания. Лицо покрыто испариной и залито слезами, под глазами залегли тёмные полукружья, а крупноватые полные губы искусаны до крови. Лиз что-то говорит, что-то о том, что Виолетта ещё хотела сделать в этот же день, её голос слегка дрожит от умело сдерживаемого бешенства, и я вполне разделяю её чувства:
— Никуда в таком виде я её не отпущу! — по-видимому, мы провели в капсулах несколько часов, потому как вместо голоса раздаётся что-то между сипом и шипением. Лиз глубоко выдыхает, и я буквально чувствую, как спадает её напряжение:
— Тебе тоже нужно восстановиться. Хотя бы ближайшие восемь часов.
Только и остаётся, что кивнуть. С ними поспоришь, как же. Маус вон как-то пробовал — вернулся сильно впечатлённый. Пришлось использовать тут же придуманный способ возвращения в реальность, и я рада, что ему понравилось. Он ведь выдернул меня тогда из раздрая, он и Хромия делали и делают меня той, какой я есть и становлюсь сейчас, и это меньшее, чем я могу его отблагодарить.
Возвращение обратно в свой корпус, вернее, тело, даёт интересные ощущения. На клик реальность гаснет, ещё клик — и ты воспринимаешь её по-другому. Дело не только и не столько в отдыхе — в «переваривании», переосмыслении поступившей информации, впечатлений, эмоций. Того, что дано было прочувствовать.
Тогда
В комнате Виолы на пороге нерешительно мялся рассвет. Сонные глаза ждали ту, кто войдёт и зажжёт в них свет.
— Тётя Багира, пора просыпаться, — воспитанница невесомо касается губами лица самого родного человека на этой планете. Щека тёти опять солёная. Плохо, но сегодня нэко сделает так, что будет чуть легче.
— С добрым утром, моя хорошая, — целует женщина в ответ самое дорогое существо в этой Вселенной.
— Ты вновь видела его сегодня? — обе знают, о ком разговор, и обе знают, что «видела» — лишь бледная тень ощущений, которые реальнее этой реальности.
— Да, — выдыхает Виола и поднимается, усаживаясь на кровати, но не полностью вылезая из-под одеяла: у неё есть ещё несколько минут понежиться не в ущерб основному времени.
— Арчибальд его тоже видел. И говорил с ним, — сообщает новость нэко, усаживаясь рядом с тётей на одеяло и прижимаясь к ней боком. Виола просыпается окончательно и выражает заинтересованность. Юми рассказывает всё, и под конец голос дрожит: — А ещё Мишель и сын просили передать тебе вот эти слова. Просили сделать это в точности. Вот они:
Я люблю тебя за то, что твоё ожидание ждёт
Того, что никогда не сможет произойти.
Сейчас
Как-то Станиславского попросили описать глаголом, что значит любить. К нему предлагались различные варианты: дарить подарки и цветы, жить интересами любимого, пожирать глазами, петь от счастья и пребывать в эйфории… Станиславский ответил: «Хотеть касаться…»
Расхожая Интернет-цитата
В зале собрались все, кто ей дорог.
— Виола, как ты знаешь, мы иногда используем специфические слова — «наши», как ты говоришь, пусть они и заимствованы.
Imidiwan (имидиуан) — Внутренний Круг, свои, товарищи, соратники, те, кому можно всецело доверять и кто не предаст и всегда поддержит.
Amidinin (амидинин) — представитель Внутреннего Круга, свой, товарищ, соратник, тот, кому можно всецело доверять и кто не предаст и всегда подержит.
Ты входишь во Внутренний Круг каждого из нас. Наш
amidinin.
Мы желаем, чтобы твой Внутренний Круг ширился и укреплялся. И у нас есть для тебя подарок.
…Ну скажите, могла ли она отказаться?! Стоит ли говорить, какую бурю эмоций испытала, когда, сопровождаемая одной из сестёр Наоми — Келли МакКиннон — пришла к тем, кого не чаяла увидеть? Как задыхалась и не могла ими надышаться, как плавилась от прикосновений, как растворялась без остатка, возрождаясь снова… Человеческий язык иногда слишком блекл, чтобы описать, а есть вещи и явления, в которые не пускают никого постороннего.
…Лита тоже вызвалась страховать. Как ни странно, её не вырубило ни во время процесса, ни после. Выполняла задания, общалась вроде нормально, но задумчивая была очень.
А потом однажды выдала — хоть стой, хоть падай:
— Человечность — она в осознании, в ощущении себя человеком и не важно, как ты распорядился своим телом, как им распорядилась судьба. Ты — это тот, кто раз за разом находит себя в себе.*
Вот только послевкусие у этого знания горько-сладкое.** Но право, это такие мелочи по сравнению с тем, что Ви для них сделала! Пусть же и она будет счастлива. Пусть хотя бы
так. Пусть хотя бы
там.
