петля.

Сехун кривит лицо на фразу мужчины, потому что нельзя с такой красивой внешностью говорить бред. О ставит этому человеку низкую оценку за реплики и ждет пока тот отодвинется, чтобы можно было спокойно пройти. Парень подумал, что сейчас его момент учуять запах Чанеля, но это было бы максимально странно, поэтому, накрыв коробку снова пакетом, парень выбегает на улицу, чтобы быстро добраться до дома под дождём. Его планы рушит отклик, и Сехун уже хочет закричать «что еще», потому что замерз и просто хочет выбежать за пределы участка, но как только ноги отрываются от земли, парень вздрагивает и вырывается первые несколько секунд, пока под пальцами не чувствует что-то теплое и плотное — кожу. Сехун хватается руками за шею старшего и просто пытается понять, какого черта происходит. А еще вдруг стало не по себе, и О почувствовал себя девушкой на первом свидании, но только это не романтический жест, это то, чего Сехун никогда не поймёт. Коробку он отдаёт с трудом, так как ему кажется, что её уносит вода, а после парень обеими руками хватается за шею Чанеля. Как только ноги касаются ступенек лестницы, у Сехуна горит лицо, по которому стекают капли воды. Парень ничего не хотел сказать Чанелю, но то, что он резко ушёл, заставило губы поджаться в немой обиде, пока сзади не послышался скрип двери, а на плечи легли теплые ладони Чунмёна. Он затащил друга домой, после чего хлопнул дверь, отрезав тем самым путь между Сехуном и Чанелем. Парень тяжело дышит и позволяет Чунмену отвезти себя, а гостиную, где тот вытирает О полотенцем, с каким-то ожиданием наблюдая за его покрасневшим лицом. Ким накинул полотенце на плечи парня и сел рядом на полу, смотря снизу вверх. — Сехун, скажи что-нибудь, — Чунмен продолжал смотреть до того момента, пока друг не посмотрел в ответ и не встал с дивана, направляясь в ванную, чтобы избежать позора перед Чунменом. Сехун пристыженно опустил взгляд на ширинку и громко выдохнул, откидывая голову назад, потому что слишком стыдно. Парень понимает, что его эрекция это только из-за гормонов, а не из-за соседа. Сехун хочет так думать, пока краснеет и пытается успокоиться, лицо водой ополаскивает, хотя сам до сих пор влажный после дождя. — Сехун, ты не можешь прятаться в ванной комнате, особенно когда должен мне рассказать про то, почему он взял тебя на руки и вообще что происходит, — Чунмён продолжает стоять под дверью ванной комнаты до тех пор, пока дверь не открывается, а оттуда выходит Сехун, сразу дающий понять, что объяснять он ничего не настроен и ему срочно нужно переодеться. — Знаешь, это выглядело странно. Он тебя просто поднял и понес, — Чунмён сидел на диване гостиной Сехуна и гладил его жёсткие волосы. Парень лег головой на бедра Кима, чтобы как-то стать ближе к миру за пределами соседского дома, чтобы не возвращаться туда снова воспоминаниями и нерешительными попытками. Мягкие пальцы остановились, и Чунмен задумался, после чего снова начал причесывать волосы парня назад, открывая вид на узкий лоб. — Ты так к нему прижался, что мне показалось, будто вы давно знакомы. Ты что-то не хочешь мне говорить? Я не против секретов, но ты же меня знаешь. Я вряд ли бы кому-то рассказал. — Это не мой знакомый, а папин, и даже он не хочет мне рассказать откуда у него знакомые, которые как выходцы рок-баров выглядят, — О теребит рукав ночной рубашки, а потом смотрит на свои колени. — Я выглядел жалко? — Нет, не думай так. Просто для всех это было неожиданностью, — Чунмен продолжает гладить рыжую голову до тех пор, пока не слышит звук проворачивающегося в замочной скважине ключа. Парни поднимаются и идут в коридор, где видят родителей с пакетами. — Здравствуйте, мистер и миссис О. Супруги кивают в ответ и сразу передают ребятам пакеты, по дороге снимая пальто и шарфы. Старший О идет за сыном, но останавливается у кулера с водой и набирает себе немного, после чего разворачивается лицом к ребятам. — Починил? — Да. Он оставил кран открытым, — Сехун усмехается и достает пачку снэков, перекидывая её через барную стойку в руки Чунмену, который уже захватил бутылку сока, чтобы благополучно сбежать с ними в гостиную. — Ты никогда не говорил о нем. Вы бывшие коллеги? Фам устало протирает глаза и отрицательно качает головой: — Это именно тот вопрос, на который я отвечать не хочу. Почему-то всем показалось, что жизнь сменила порядок, будто кто-то сместил на миллиметр вазу, стоявшую в одном положении на протяжении нескольких лет. В жизни ничего не изменилось кардинально, но мелочи делали своё дело. Фам даже хотел проследить за сменой ежедневного расписания, но его не существовало. Мужчине казалось, что все, чем он жил последние несколько лет, нагло пытаются отобрать, правда все это было лишь догадкой. Жена продолжала быть прекрасной женщиной, а сын радовал родителей прилежным поведением, каждый вечер он ложится в кровать раньше обычного, на самом деле просто чтобы случайно не столкнуться взглядом с соседом. // После происшествия Чанёль остался дома. Он отменил все встречи, которые только могли быть на предстоящие двое суток, а потом и вовсе перенёс всю работу на следующую неделю, предпочитая оставаться дома в полном одиночестве. В конечном счёте было не так уж плохо, как могло показаться. Привыкнув за долгое время к тишине и спокойствию, мужчина находил в них удовольствие и свои прелести. Например, в данном случае он облюбовал комнату на втором этаже, а по вечерам включал маленький ночник над кроватью и долго-упорно рисовал планировку своего жилья. И кажется, что душевное равновесие и самообладание постепенно возвращалось к нему после того случая с соседским мальчишкой. Но, все менялось с приходом ночи. Чанёль сначала начал просыпаться от того, что ему казалось, будто мальчишка лежит с ним рядом и недовольно смотрит на него. Потом все эти «казалось» переросли в сны, от которых хотелось выть. Мужчина просыпался от возбуждения и желания, которые с каждым разом въедались в простыни, мысли, в комнату сильнее и сильнее. А затем размышления о том, что нужно всерьёз задуматься о своём психическом состоянии в какой-то момент перестали казаться чем-то смешным. Потому что Чанёль потерял вернувшийся контроль. Как когда-то много лет назад он потерял его в мягких и успокаивающих объятиях на тот момент ещё не отца мальчишки с рыжими волосами, так сейчас он вновь упустил его. И это злило. Пак был из тех, кто любил подчинять, но не подчиняться. Стремился завоевать, но не отдаться в плен. А вся возникшая ситуация с этим бессовестным недоразумением начала выбивать почву из-под ног. И брюнет заведомо не смог удержаться. Он кончил, жмурясь от удовольствия. Ему казалось, что сам мальчишка касается его бёдер, вбирает в рот тонкими губами, а нежно-белоснежную кожу отдает на растерзание чужим губам. Чанёль серьёзно пытался сопротивляться, но рука неизменно тянулась к резинке домашних штанов, под боксёры, а перед глазами плыл образ взъерошенного подростка. После моментов такого безумства наступало отчаяние и пустота. До покалывания в груди хотелось видеть под собой хрупкое тело, а по утрам наблюдать опять же это тело в своей рубашке где-нибудь на кухне. Чанёль должен был быть сильным. Он не имел права идти на поводу у своих прихотей и похоти, однако все заканчивалось очень предсказуемо, очень банально — тихий стон, испачканная рука и желание увидеть знакомое лицо, которое постепенно теряло свой облик и забывалось. Мужчина пытался найти выход. Он свято верил, что если увидит паренька, то все пройдёт. Не выдержав, Пак поздно ночью встал с кровати и спустился вниз. Он двигался к окну в кухне бесшумно, совершенно забывая, что в темноте его не видно, а в пустом доме никого не сможет разбудить. Окно мальчишки не светилось. Кажется, что оно так и осталось зашторенным после той первой игры в гляделки. Чанёль решил подождать, лелея тухлую надежду внутри жаркой груди. Он просидел всю ночь на подоконнике в ожидании, но даже когда ленивый рассвет озарил восток, мужчина так и остался без вознаграждения. Ушёл к себе, чтобы проваляться в постели до полудня, попутно дав себе обещание больше не идти на поводу у наглого мальчишки. И только когда часы показали три часа дня, мужчина встал и неловкой походкой сошёл вниз к ванной комнате, осторожно ступая по паркету. // Все любопытство сменилось страхом и непонятным раздражением. Сехун не чувствовал себя никогда так, словно его унизили, хотя по идее этого и не было, но парень уже внушил себе навязчивую мысль. Первые несколько дней он отходил от осознания произошедшего, а последние сутки просто пытался забыть, хотя напоминание резким флэшбэком накрывало с головой. О избегал встреч как мог, пока не вернулся к стадии навязчивого любопытства, а походы в магазин не превратились в попытку встретиться случайно. Как понял Сехун, в магазин Чанель не ходит, но его автомобиль продолжал стоять все эти дни у дома, значит тот и в центр не ездит за продуктами. С мыслью о том, что ему все равно, Сехун покупает пачку чипсов, лимонад, а после идет к соседскому дому, чтобы оставить пакет на крыльце. О открывает ворота, но не закрывает их, вдруг заскрипят, и широким шагом подходит к лестнице, молча оставляя пакет. // Чанёль не хотел в принципе подавать каких-либо признаков жизни, но мальчишка с копной рыжих волос вынудил. Это произошло случайно, выбивая остатки земли из-под сильных ног. В итоге Чанёль повалился великаном, сломав себе сразу все конечности. Субботним утром он сидел за барной стойкой, попивая заканчивающийся кофе, отдававший горечью, и листал мировые новости в телефоне, когда внезапно его внимание привлекло движение за окном. Кухня была сделана таким образом, что её окна выходили в сторону от другого соседского дома, слегка захватывая главный вход во двор. И вот калитка открылась. Пак понял это по необычному световому изгибу на металле. Он бы так и остался сидеть, но какое-то внутреннее волнение заставило сглотнуть и подняться с высокого стула. Сердце забилось с бешеной скоростью, стоило бесшумно прошагать ко входной двери и увидеть в небольшой глазок знакомого паренька. Замешкавшись, хозяин дома смотрел как тот спускается по лестнице с крыльца вниз. Чанёль среагировал быстрее, чем его мозг. Он распахнул дверь, в два широких шага оказываясь за спиной худенькой фигуры. Схватив за тонкое запястье, Пак развернул незваного гостя к себе, а потом мгновенно затянул в свой дом, схватив параллельно незнакомый пакет со смутно знакомой эмблемой. Жадность, чувство голода непредсказуемо взяла верх. Но не по еде в цветных упаковках, которые принёс с собой соседский мальчишка. Все эти чувства были направлены как раз на паренька, и Чанёль не смог с ними справиться. Он позволил себе начать глубокое погружение в тёмно-незнакомые глаза, слегка испуганные и недовольные. Он знал чем чреваты для него самого эти поступки, которые затягивали петлю на шее. И все равно позволял себя мучить, зарывая внутри семена надежды на то, что когда-нибудь… Пак неожиданно для себя прижал мальчишку к стене в коридоре, а потом осторожно приблизил своё лицо к его лицу. Яркая вспышка. Чанёль смотрит на подрагивающие ресницы. Они коротким кружевом танцуют на бледных щеках, а потом в танце взлетают вверх. Ещё одна яркая вспышка и вот мужчина носом скользит по чужому виску, вдыхая аромат яркой краски в волосах, ненавязчивого парфюма и ещё чего-то крайне необычного. Может так пахнет наволочка подростка в его комнате? Потом приходит нужда в невероятном усилии воли, которая уже давно валялась сломанной игрушкой у мужских ног. По крайней мере Чанёль мысленно подобрал самый большой её осколок и заставил тем самым себя отстраниться от соседского юноши. Что он мог сказать? Да ничего. И извиняться он не будет тем более. Мальчику просто не стоило приходить, потому что (скрывать это было бесполезно) мужчина хотел касаться, трогать, смотреть и впитывать в себя каждую эмоцию на миловидном лице. И дело тут было не в прекрасно переданных генах от отца парню. Дело было в чем-то, что не мог объяснить сам себе Пак. Фам не имел никакого отношения. Однозначно. — Раз пришёл, то раздевайся и неси свои покупки на кухню. Я сейчас спущусь. Руки можешь вымыть там же. Мужчина спокойно взошёл к себе по лестнице, чтобы отыскать чистое полотенце для рук. Выходя из комнаты, он бросил на себя взгляд в зеркало. Слегка помятый, но уже с более ясным взглядом. На нем была домашняя майка, которая слегка открывала вид на ключицы, и серые спортивные штаны. Нужно было переодеть верх, но тогда бы мальчишка внизу мог подумать, что для него прихорашиваются. Или так думал только сам мужчина? В итоге он вновь заспешил к лестнице, спускаясь вниз. Подходя к кухне заметил цветастую пачку чипсов. — И ты серьёзно предлагаешь это вместо полноценного завтрака? Кстати, как меня зовут — ты знаешь. А вот твоего имени я до сих пор не слышал. Мужчина с нескрываемым интересом следит за чужими движениями. Для него это не то, чтобы дико. Скорее приятно. Особенно. В новинку. Он силится вспомнить когда же вообще в хоть одном его жилище кто-то так нагло искал стаканы, наливал туда газированную воду и вообще тащил с собой что-то вроде еды. Вся ситуация забавляет. И мазками мимолетными рисует улыбки на губах, когда паренёк называет своё имя. Сехун. Что-то тёплое, ароматное, изысканное, вовсе не ребяческое. Может как простая выпечка в одной из немецких кондитерских, но с особенной посыпкой? А может всего лишь поспевший персик под итальянским солнцем, который ласкает ветер под окном ночью. Или всего-навсего холодный латте, который подают в самом центре Парижа возле Эйфелевой башни под шарманку и звук крыльев голубей. В голову лезут дурацкие сравнения, но никакие из них не подходят под младшего. Он, обретший теперь имя, все равно не может сравниться с чем-то или кем-то, кого видел Чанёль. Потому что не дорос или потому что в сравнениях, эпитетах, метафорах просто не нуждается. Неловкость начинает набирать обороты. Оба смотрят друг на друга так, словно не видели перед собой никогда людей. Перед глазами возникает такая же картина, только с чуть изменённой локацией. Там Фам стоит посреди зала. Мнётся и пытается сказать ничего не понимающему Паку, что… Невольно приходиться сжать зубы. Брови сами хмурятся, но тут же залёгшая складку между ними разглаживается. Сейчас не время для пустых воспоминаний. А потом брюнет ловит заинтересованный взгляд на своей татуировке, которая покрывает четверть рукава. Губы опять улыбаются. Мужчина невольно поправляет часы на запястье, зачёсывает пятерней волосы назад. — Сделал, когда заканчивал университет. У моего друга точно такая же, только на левой. Голос собственный опять замолкает. Чанёль не знает о чем говорить. А так хочется. Только от этого желания толком ничего не меняется. Смущение вперемешку со стеснением. За этим безумным коктейлем невозможно разглядеть интерес. Пак знает, что его лицо сейчас напряжено. Возможно даже пугает. И это обижает самого себя. Не таким хочется быть. Где тот пылкий, бешеный, неугомонный Пак Чанёль, который не знал неловкости и молчания в незнакомой компании? Постарел? Рука как-то сама по себе тянется к стакану с газировкой. — Если хочешь, то можем встретиться через час. Покажешь мне местность. Я дальше аптеки никуда не ходил. Ну, ещё в магазинчик ближайший. Только, — Пак отхлебывает из высокого стакана, — отпросись у отца. Вдруг не отпустит. Хотя, по старой дружбе должен. А если сам против, то можешь сесть на диван в гостиной и рассказать о своих увлечениях. Чанёль чувствует себя идиотом. Он совсем растерял свои способности очаровать, завлечь, не оставить выбора. И как же неловко осознавать свою беспомощность. Да ещё перед таким молодым. Пак встаёт из-за бара, потом что телефон внезапно начинает разрывать воздух. Номер подсвечивается лаконичным «клуб». Рука отодвигает смартфон в сторону. У Чанёля сейчас встреча поважнее. Правда складывается впечатление, что скорее встреча не с Сехуном, а с молчанием. Но, лучше, чем ничего. — Так я зайду за тобой через час? — мужчина нетерпеливо переминается с ноги на ногу, смотря с нескрываемым ожиданием на парня. // Родившись в семье, где каждый может высказать своё мнение, Сехун привык высказывать его, опираясь на то, что видит и слышит. Парень хотел что-то сказать сейчас, но мужчина рядом слишком для него далёк. Хотя между ними несколько метров, может и меньше. О ставит стаканы на барную стойку и открывает бутылку, кривя лицо, когда она начинает шипеть, оповещая о возможном взрыве сладкой воды на всю кухню. О понимает, что ему убираться не придётся, просто потому что это не его кухня и не его дом, но всё же не хочется портить обстановку. Парень ставит один стакан на стойку, а второй подносит к губам, пред этим налив лимонад, делая большой глоток, потому что устал, хотя от чего именно непонятно. Может от слишком пристального взгляда больших глаз, или от молчания, которое парень нарушать не хочет, чтобы не показаться идиотом. Извини, Сехун, но ты показал себя идиотом именно тогда, когда принёс пакет с едой к дому этого человека. О делает ещё глоток и опускает взгляд на тату Чанёля, и упирается поясницей о столешницу. Парень поднимает взгляд уже на глаза напротив и продолжает пить, не стесняясь. Смотрит. вперёд и сдерживает порыв смеха, потому что это он несколько минут назад краснел от слишком резких действий соседа, а сейчас заставляет смутиться его же. Сехун смотрит удивлённо, потому что больший хаос, чем в мыслях Чанёля он не представляет, а может и не пытается. Он не собирался заходить в гости, а тем более говорить о своих увлечениях, сводить он никуда не может, потому что дорогу на авто знает плохо, поэтому сейчас легче было бы покинуть чужие владения и вернуться домой, ссылаясь на большое количество домашней работы. Уходить не хочется, но с каждой минутой пустота становится всё гуще, а молчание пугающе. Поэтому О выдыхает, как только слышит оповещение чужого телефона, свой же он оставил дома, чтобы начать рыскать по карманам в его поисках. Сехун ставит стакан в раковину, и хочет уйти, пока сосед проверяет уведомления, явно дав понять, что сейчас ему не до Сехуна, но когда он слышит повторное приглашение погулять, то замирает на месте и поворачивается медленно, проверяя, ему ли это адресовано. — Я не гарантирую, что через час мой ответ не сменится на нет, — парень улыбается уголком губ, выходя из чужого дома, по дороге растягивая губы в широкой улыбке и сияя как новогодняя игрушка. Чанель улыбается в ответ.