~*~
В помещении все пропиталось феромонами Дьяволо. Он был безмерно самоуверен. Но Джорно не дрогнул. Нет. Не в этот раз. Он уверенно шел сквозь зал, и не было в его движениях ни сомнения, ни страха. Дьяволо насторожился. Он не привык к тому, чтобы кто-то заходил так далеко. Но в себе он не сомневался. Пусть этот нахальный блондин и сумел каким-то образом пережить их первое столкновение, и вынудил его, Дьяволо, показать свое лицо, но его приход сюда станет его последней ошибкой. Альфа был уверен, что никто не может противостоять ему. Ни один из них не сказал ни слова, даже когда они поравнялись. Во взгляде блондина не было ни страха, ни неуверенности. Лишь железная решимость. Взгляд двух пар зеленых глаз столкнулся в молчаливом бою. Но если глаза Джорно напоминали два аккуратных блестящих изумруда, то глаза Дьяволо были похожи на кислоту. Они жгли насквозь, уничтожая все на своем пути. Но Джорно не собирался отступать. Запахи в комнате сталкивались, смешивались, стараясь вытеснить один другой, но ни один не уступал. Но это значило лишь одно: им предстоял бой стендов. Дьяволо злился. Еще никто не вынуждал его сражаться всерьез. Он собирался проучить нахала раз и навсегда. Джорно не имел ни малейшего понятия, каков стенд Дьяволо. Ему мало что удалось извлечь из их прошлой встречи кроме того, что он очень больно пробивает грудную клетку. Это означало лишь то, что, вероятнее всего, в прямом столкновении Gold Experience проиграет. От Полнареффа также удалось узнать не сильно много полезного, хоть тот и утверждал, что за инвалидную коляску ему нужно благодарить именно Дьяволо. Кое-что все же удалось узнать: стенд Дьяволо назывался «King Crimson». И он каким-то образом управлял временем. Джорно так и не понял до конца, что Полнарефф имел в виду под «стиранием времени» — казалось, что он сам не понимал этого до конца. Альфе не оставалось ничего, кроме как узнать это на собственной шкуре. Неизвестность пугала. Но он не дрогнул. У него тоже был сюрприз для Босса. У него была лишь доля секунды, чтобы среагировать. Он сделал так, как сказал ему Полнарефф — капли крови капали на тыльную сторону ладони. И в один момент их количество внезапно увеличилось. Он заблокировал удар, но не рассчитал — на это не было времени — и рука Дьяволо соскользнула и перебила сухожилия. Один удар — и Джорно уже лишился левой руки. Испытав эту способность на себе, Джорно не стало легче. Он по-прежнему ничего не понимал, и это пугало. Но ему нельзя было колебаться. В ту секунду, когда блондин задумается об отступлении, он проиграет. Пути назад для него не было. На кону было слишком многое. Джорно использовал собственную кровь, уже засохшую на руке, чтобы восстановить руку. Рана была залечена, но каждое движение левой рукой теперь отдавалось сильнейшей болью. В следующий раз ему так не повезет. В следующий раз вместо руки это будет его голова. Риск стал как никогда непозволительной роскошью. Джорно посмотрел на Дьяволо. Ухмылка на губах того моментально исчезла, когда он увидел все еще решительный взгляд блондина. Он не выглядел глупым и должен был понимать, что против стенда самого Дьяволо ему идти бесполезно. Но в движениях Джорно не было сомнения. Он скользнул рукой под пиджак и достал оттуда золотую стрелу с наконечником в форме жука. — Что это? — насторожился Дьяволо. Ему были знакомы стрелы стенда. Он сам нашел в юности несколько, именно они проложили ему путь туда, где он находился теперь. Но эта стрела выглядела иначе. Да и зачем она блондину, если у него уже был стенд? — Подарок, — по лицу Джорно пронеслась тень ухмылки, — от дальних родственников. Никто не знал, как это должно было сработать. Единственное, в чем уверил его Полнарефф, так это то, что стрела наделит его стенд некой чудовищной силой. Джорно сильно рисковал. Но кто не рискует, тот не становится боссом Пассионе. У него не было выбора. Он призвал стенд. — Ты же понимаешь, что, что бы ты ни пытался сделать, это бесполезно против меня? — Дьяволо небрежно махнул волосами. Его лицо тут же озарилось злорадной ухмылкой. — Твоя самоуверенность станет твоей погибелью. Джорно надавил стрелой на горло своего стенда. Послышался легкий треск. Дьяволо сорвался с места и кинулся к Джорно, уже готовя удар. Внезапно стрела буквально выскользнула из рук блондина: она вошла под кожу стенда, словно нож в масло. Джорно почувствовал боль и привкус крови во рту и отпрянул. Дьяволо замешкался лишь на секунду и тут же атаковал его, разбив голову стенда на куски одним ударом, прямо как в своем предвидении. Он злорадно ухмыльнулся, но тут же осекся, когда увидел, что из-за глаза, разбитого на куски, блеснуло что-то ярким фиолетовым цветом. Он бросил взгляд на Джорно, но на том не было ни царапины. Он был ошеломлен и, казалось, потерян, но был в абсолютном порядке. — Невозможно! — вскричал Дьяволо и град ударов посыпался на Gold Experience. Пыль, которую Дьяволо поднял своими бесчисленными атаками, взметнулась с внезапным ветром, влетевшим в помещение, когда все окна распахнулись, и свет первых лучей солнца залил залу. Перед Дьяволо лежал Gold Experience. А точнее то, что от него осталось. Жалкая разрушенная оболочка, словно скорлупа, лежала у его ног. Перед ним не было ни стенда, ни его хозяина. Но кое-что все же было: необычайно яркий мускусный запах, напоминающий шоколад, разлился по комнате, вытесняя запах Дьяволо. И угрожающее присутствие за спиной. Дьяволо медленно повернулся. Странное чувство не позволяло ему двигаться как прежде. По коже пробежал мороз. Он увидел его, наконец. Он стоял, озаренный первыми лучами солнца, будто светился изнутри, стоял ровно, уверенно и словно бы… возвышался над Дьяволо? Его стенд стоял подле него. Но он выглядел иначе. Словно сделанный из чистого золота, с золотой стрелой во лбу и фиолетовыми глазами, которые прожигали насквозь, этот стенд всем своим существом излучал ауру, от которой веяло жаждой убийства. Холод пробрался под кожу и сковал грудь льдом. Дьяволо никогда не ощущал подобного. Он не мог пошевелиться. Это был страх. Джорно приближался. Но Дьяволо не мог заставить свое тело повиноваться. Он был все ближе, но как бы Босс ни старался, он не мог заставить себя сдвинуться с места. Наконец, когда Джорно подошел вплотную, его тело сдвинулось с места. Инстинктивное движение, единственно возможное для него в данной ситуации. Дьяволо сделал шаг назад. Gold Experience Requiem посмотрел на своего хозяина, словно ожидая подтверждения тому, что он собирался сделать. Они безмолвно согласились, что Дьяволо заслужил худшее наказание из всех возможных. Каждый укус, каждый удар, каждая слезинка всех тех пташек, над которыми надругалось это чудовище, будут для него отдельной смертью. И по сотне за каждый укус на шее воробушка. Еще по сотне за каждый лишний удар его сердечка. И за порванный костюм. И еще тысяча — за Триш. А потом на повтор. До бесконечности. Дьяволо выпал из окна, разбив его своим телом. Солнце медленно поднималось из-за горизонта. Джорно посмотрел вниз. Он не видел тела. Он чувствовал, что Дьяволо жив. Но… Каким-то образом он знал, что для него все кончено. Жив он или мертв не имело значения. Он не мог больше причинить вред пташкам. Запах Дьяволо уже выветрился из особняка, сменившись мягким мускусным запахом Джорно. Плотные шторы были распахнуты, впуская свет в помещения. Джорно опустился на кресло, вздохнув с облегчением. Все кончено.~*~
Миста распахнул окно, и свежий воздух ворвался в кабинет. Мужчина опустился на колени и нехотя поцеловал руку молодого босса. Одетый в изящный черный с золотым костюм, он мягко улыбался, подчиняя себе каждого, кто стоял перед ним. Он был прекрасен во всем. Изящный костюм. Медленные движения. Изогнутая линия губ. Изумрудные глаза. Золотистые вьющиеся волосы. Прекрасный Джорно Джованна. Один за другим они заходили и даже не успевали открыть рот. Лишь опускались на колени и смиренно целовали его руку. Потому что ни один альфа не мог перед ним устоять. Потому что никто не смел ему противиться. И даже беты перед ним трепетали. Было в нем что-то, что заставляло каждого склоняться к его ногам. Что-то пугающее, но в то же время придающее уверенности. Ведь под защитой такого лидера ничто не было страшно. Но вот перед Джорно предстал первый омега. Он стал первым из посетителей, с кем Джорно заговорил. — Ну здравствуй, пташка. Мужчина явно испугался и отпрянул. Но блондин улыбался с нежностью и добротой, успокаивая бешеный стук сердца. — Ну-ну, не бойся, я не наврежу тебе. Подойди. И Джорно поманил его рукой. И омега подчинился. Но не страх направлял его. Он опустился на колени и коснулся губами светлой руки. Джорно вывернул руку из его захвата и потрепал по голове. — Я хочу, чтобы ты знал, птенчик, — тихо и заботливо проворковал он, — что здесь ты в безопасности. Здесь тебе никто не навредит. И если ты чувствуешь, что там, снаружи, это не так, то я хочу, чтобы ты остался. Омега судорожно закивал. Джорно мягко провел рукой по скуле, мокрой от слез. — Оставайся, пташка. По крайней мере до тех пор, пока я не сделаю так, что ты сможешь летать без страха.~*~
Джорно аккуратно прикрепил на дверь табличку. Теперь это его комната. И она будет настолько уютной для него, насколько Джорно сможет сделать. Он постучал. — Входи, — ответил Бруно, узнав знакомый запах даже сквозь дверь. Джорно зашел. Здесь все было так, как он оставил. Большая кровать с балдахином, множество шкафов с книгами, мягкие ковры на полу, плотные узорчатые занавески, два столика по бокам кровати с лампами, дарующими мягкий свет. Отличалось лишь одно: все мягкие игрушки, которые Джорно принес для Бруно, и к которым тот отнесся скептически поначалу, были стащены в круг на кровати. Помимо игрушек там же была некоторая одежда Джорно — где он ее взял? — и подушки. Посреди этого безобразия сидел, поджав под себя ноги, Бруно, кутаясь в лиловый пиджак Джорно. Блондин мягко рассмеялся и подошел к кровати. — Что, гнездишься, воробушек? Брюнет расплылся в улыбке, томно опустив взгляд. Его щеки вспыхнули румянцем. — Найдешь для меня местечко в своем гнездышке? Бруно подвинулся, расширяя круг из игрушек. Джорно скинул туфли и забрался в гнездо, прижав брюнета к себе и обхватив его ногами. Он положил подбородок на аккуратное плечо и закрыл глаза, блаженно вдыхая любимый запах. Бруно молчал некоторое время, а потом тихо заговорил: — Я никогда и представить не мог, что все закончится так. Джорно открыл глаза и посмотрел на него. Бруно потупил взгляд. — Тебе, наверное, сложно будет представить, но я был таким не всегда, — омега придвинулся ближе к Джорно. — Точнее всегда был не таким. Я… всегда был вольной птицей, — блондин пропустил мягкий смешок. — В смысле, я всегда поступал так, как хочу, не слушал никого, и жил сам по себе. Мне не нужен был никто. Я и думал, что так и проживу: один, свободный, независимый. Я же в Пассионе попал не за красивые глазки. — Но они у тебя чертовски красивые, — прошептал Джорно. — Мне даже дали собрать свою команду! — буркнул Бруно, явно обидевшись. — И почему ты думаешь я был главным? Не тот же Леоне? Или Миста? Джорно мягко рассмеялся, и Бруно тут же растаял. — Понял, понял. У воробушка есть коготки. Брюнет тихо рассмеялся. Рядом с Джорно было как никогда легко. Он все же решился. — Есть у меня одна слабость: не могу бросить человека в беде. Ну, ты знаешь, — Джорно знал. В конце концов, именно из-за этого они теперь сидели здесь вместе. — Так я и с Леоне познакомился. И пошло-поехало. Влюбился в него по уши. И мое «я» превратилось в «мы». И я был вполне счастлив. Бруно улыбался иначе, когда говорил об Аббаккио. — Знаешь, он, конечно, не подарок. Бурчит все время, всегда всем недоволен, с людьми плохо сходится… Но глубоко внутри он очень добрый. Джорно ласково коснулся губами уха омеги. Тот тряхнул головой, заставив угольные волосы закрыть ухо. Блондин слегка отстранился. — Ты ненавидишь его, да? — голос Бруно погрустнел. Джорно ласково улыбнулся, поняв мотив поступка омеги, и вновь притянул его к себе. — То, что он меня ненавидит, не значит, что это взаимно, — мягко проговорил он. — У него есть хорошая причина меня ненавидеть. Я бы на его месте поступил так же. — Бруно слегка повернул голову, и черные волосы соскользнули, открывая осторожный взгляд голубых глаз. — Но у меня нет причин для ненависти. Напротив. То, что он делает, вызывает у меня уважение. Не каждый бы так смог. Я бы не смог. Бруно крепче сжал пиджак своими длинными пальцами. — Но тогда, в черепахе… — Ах, это… — протянул Джорно. — Это называется «шоковая терапия». Он отказывался видеть многое, очевидное для других. Меня, конечно, он никогда бы не послушал, так что… пришлось его заставить. Блондин помедлил немного и добавил: — Конечно же я не собирался его убивать. Прости, что заставил тебя поволноваться. Улыбка вновь вернулась на губы Бруно. — Я рад. Тишина разлилась по комнате. Джорно решил нарушить ее первым. — А остальные? Их ты тоже подобрал? «Подобрал». Бруно задумался. Ведь он и вправду собрал их всех под своим крылом, как любящая мать. Вот он, грозящийся никогда не заводить семью. — Да. И Мисту тоже, если ты об этом. Вытащил его из тюрьмы. — Что он сделал? — слегка настороженно спросил Джорно. Не то чтобы он не доверял своему соулмейту, но то, что тот никогда об этом не упоминал, вызывало подозрение. Оно, впрочем, сразу же развеялось, стоило альфе услышать ответ. — Убил троих. Спас омегу от изнасилования, но это никого не волновало. Судьба беты никогда никого не волнует. Джорно почувствовал отвращение к современному обществу и гордость за своего соулмейта одновременно. — Ах, вот он, мой Гвидо! Спасибо, что вытащил его. — Я подумал, что на месте той омеги мог оказаться я, и это… Так ужасно… Джорно не ответил, лишь ласково коснулся губами щеки брюнета. — Для меня это было так, словно Миста спас меня. Я не мог просто позволить им кинуть его в тюрьму. — Спасибо. Возможно, мы встретились только благодаря тебе. Бруно вздохнул и подумал о том, что было бы, если бы Миста оказался в тюрьме. Его же там и убить могли… — Никогда не встретить своего соулмейта… Это так ужасно… Джорно не хотел об этом думать. Он слышал, что случается с такими людьми. Хуже — только отказаться от своего соулмейта. Он точно не хотел об этом думать. — А что насчет остальных? — Наранчу привел Фуго. Он остался без крыши над головой в первую течку. «Охх…» — тихо выдохнул Джорно. Его лицо исказилось болью. Теперь было ясно, почему Наранча постоянно вертелся вокруг беты, терпел его замашки, и был так грустен с тех пор, как Фуго ушел. Несмотря на то, что Триш всегда была рядом с ним, он постоянно грустил и все спрашивал блондина, не удалось ли ему найти Паннакотту. — А он сам… Фуго выгнали из дома. Он говорит, что из-за его резких вспышек агрессии, но я слышал, что дело в том, что он бета. Вроде как он из аристократической семьи, где все мужчины рождались альфами. Можешь себе представить? Он такой умный, он почти гений, но его выкинули на улицу, как котенка, потому что он родился не тем, чего хотели его родители… — Напоминает мою историю, — грустно усмехнулся Джорно. — Только я все-таки альфа. — Тебя… — голос Бруно дрогнул. — Выгнали из дома? Джорно не был в настроении ворошить свое прошлое. Но спрашивал Бруно, а потому пришлось ответить, хоть и максимально коротко и размыто. — Не совсем, из дома я сам ушел. А вот мою мать выставили на улицу, когда оказалось, что она беременна мной. Видите ли, моему отцу не нужна была «грязнокровка». Бруно нежно коснулся рукой мягких золотистых волос. Джорно аккуратно убрал его руку и холодно сказал: — Давай не будем обо мне. Давай о тебе. — Ладно, — быстро согласился Бруно. Ему не нравился холодный тон альфы. — В общем, я… — он мягко улыбнулся, ощущая, что время пришло. — Никогда не думал, что захочу от кого-то зависеть, кому-то принадлежать… Но посмотри на меня. Сижу тут. Гнездо свил. Думаю всякое… — Всякое? — переспросил Джорно. Его тон стал теплее. Омеге это нравилось. — С тех самых пор, как мы встретились, я был сам не свой. Не то чтобы я хотел под тебя лечь сразу, как утверждает Леоне… «Хотел,» — возразил голос внутри, — «а если и нет, то сейчас был бы точно не против.» — Козел, — бросил альфа, оторвав Бруно от пошлых мыслей, — не слушай его. — …но то, как ты поступил, заставило мое сердце… Бруно сложил руки на груди и прислушался к собственному учащавшемуся сердцебиению. — Я умолял тебя, но я не верил в то, что это поможет. Скорее, я запаниковал от безысходности. Я всегда думал, что если что, то мой стенд мне поможет, но он оказался бесполезен. И я просто… Я так испугался… — Конечно, ты испугался, воробушек, — ласково, но грустно сказал Джорно. — Прости меня. — Я не ожидал, что ты меня отпустишь. Я прекрасно знал, на что способны альфы во время гона, и никак не ожидал, что… — Но ты не убежал, — заметил блондин. — Я хотел. Но ты выглядел таким несчастным. Я сразу понял, что ты не хотел. И… ну, ты знаешь. Слабость. Не мог я тебя там оставить. Потому что ты бы сделал это с кем-то другим. И потом ненавидел бы себя до конца жизни. — Несомненно. Это бы и произошло. Джорно привык видеть людей насквозь, однако он впервые испытал это на себе. Он всегда считал, что читать его как минимум непросто, и то, что Бруно смог это сделать, наполняло его душу… теплом. — Спасибо тебе, воробушек, — ласково прошептал он. — Я стольким тебе обязан… Бруно повернул голову и мягко коснулся губами щеки блондина. Джорно расплылся в улыбке и заменил щеку своими губами. Он заметил, что щеки омеги горели ярким румянцем. — Когда ты появился в моей жизни, все стало по-другому. Я больше не чувствовал себя главным. Не хотел чувствовать. Впервые в жизни я захотел стать вторым. Быть ведомым. Позволить направлять меня. Захотелось почувствовать себя слабым, беззащитным. Чтобы ты защитил меня. Пригрел. Окутал своим теплом. И позволил мне быть рядом. Купаться в твоем тепле. В твоем запахе. И… Бруно запнулся. Он опустил голову и крепче укутался в лиловый пиджак. И пробормотал, едва слышно сквозь плотную ткань: — И родить тебе детей… Джорно мягко прижал к себе Бруно. Он казался таким маленьким, несмотря на то, что был выше блондина. Джорно окутал его теплом и нежностью. И ласковыми объятиями. Сладкий запах, разлившийся по комнате, становился все ярче. Дыхание Бруно становилось тяжелее. Он крепче прижимался к Джорно. — Я… Чувствую себя… с… странно… — омега заерзал, стараясь унять жар между ног. — Джо-орно… Т-твои прикос… прикосновения… — Не удивительно, — ласково прошептал альфа. — У тебя так долго не было течки. — Ах… Верно… — Бруно успокоился, поднял голову и потерся носом о шею блондина. — Рядом с тобой… так… так хорошо… Он запрокинул голову и положил ее на плечо альфы. На его губах играла улыбка. Джорно аккуратно коснулся губ пальцем. Они вздрогнули и раскрылись. Джорно накрыл их своими губами, и Бруно выдохнул сладкий стон. Зрачки Джорно расширились и тут же сузились. Запах Бруно опьянял. Это было не так, как в прошлый раз. Это скорее было похоже на их первую встречу. Он уже едва держал себя в руках. Нежно, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не навредить Бруно, Джорно коснулся губами шеи. Он знал, что любой недостаточно осторожный поцелуй оставит засос на тонкой коже. Она слишком чувствительна теперь. Пиджак аккуратно съехал с плеч Бруно, полностью обнажая его. — Ты знал, что у тебя начнется течка? — осторожно спросил Джорно. — Я всегда внимательно отношусь к такого рода вещам, — тяжело дыша, отвечал Бруно. — Похоже, мой календарь оказался идеально точен. — Ты его вел все эти годы? Не собираясь вступать в отношения с альфой? Зачем? — Можно я подумаю об этом… как-нибудь потом..? — взмолился брюнет. — Я схожу с ума, пожалуйста… Возьми меня… Я… — Джорно аккуратно опустил омегу на кровать и нежно коснулся тонкой шеи губами. — Я принадлежу тебе, Джорно… Возьми… Возьми меня… Заполни меня… До краев… Позволь мне… Родить тебе ребенка… Умоляю… Джорно замер. Бруно почти плакал, сминая кожу альфы пальцами и тихо постанывая. — Воробушек, все что угодно для тебя. Но мне пятнадцать лет, помнишь? Не думаю, что я готов… — Ах, но я не вынесу этого… Ждать… Так долго… — Ох, ну не дави мне на жалость… Я же не смогу сказать тебе «нет»… — Джорно призадумался. — Давай так. В этот раз ты побудешь славной пташкой и потерпишь, а я к следующей течке придумаю что-нибудь славное. Договорились? Джорно аккуратно коснулся щеки омеги губами. Брюнет широко улыбался, смущенно опустив глаза. — Я буду… самой лучшей пташкой… — Конечно, воробушек, — ласково прошептал блондин. — Конечно будешь. Ты уже самая лучшая пташка для меня. — Прошу… — взмолился омега. — Хорошо, сладкий. Джорно торопливо разделся. Насколько Бруно хотел его, настолько и Джорно хотел того же теперь. Но он должен был быть терпеливым и нежным в такой щекотливый для Бруно период. А еще он должен был быть предельно осторожен. Его неосторожность сошла ему с рук в прошлый раз, но больше ему может так не повезти. Член мягко скользнул внутрь. За такое короткое время жидкость уже насквозь пропитала простыни и была повсюду. И всего через несколько толчков Джорно и сам был почти весь в сладкой смазке. Не то чтобы он жаловался. Было очевидно, что Бруно был особенно чувствителен теперь. Но вместе с этим он и был особенно податливым. Стоны вырывались из него почти криком, но он умолял Джорно не останавливаться, и вновь и вновь выкрикивал его имя, чуть не плача от наслаждения. Его тело само подавалось навстречу движениям члена внутри, извиваясь под блондином и моля о большем. Спина Джорно была вся исцарапана ногтями, но он не чувствовал боли. Запах шоколада с корицей сводил с ума, а стоны желанного омеги под ним окончательно выбивали землю из-под ног. Страсть и нежность круговоротом ощущений смешивались внутри альфы, совершенно запутывая его. Он хотел быть нежным со своим воробушком настолько же, насколько хотел вжать его в перину и грубо оттрахать. Поэтому Джорно резко двигался внутри омеги, покрывая шею и плечи того то нежными поцелуями, то резкими укусами, то страстными засосами. И блондин сам не знал, чего он хотел больше. Было невероятно тяжело заставить себя достать член прежде чем с него польется сперма, а разочарованный стон воробушка лишь подливал масла в огонь. Но Джорно заставил брюнета забыть обо всем в оргазме, накрывшем того, как только блондин аккуратно коснулся нежной головки члена Бруно. Тяжело дыша, Джорно рухнул на мягкую кровать рядом с омегой. Брюнет заполз в его объятия и крепко прижался к груди альфы, осторожно покрывая ее поцелуями. Джорно аккуратно обнял его, стараясь не навредить нежному телу, и зарылся носом в сладко пахнущие черные волосы. Они заснули почти сразу же. Но скоро Джорно проснулся от ощущения того, как Бруно усиленно трется щекой о его грудь. Он аккуратно провел рукой сквозь копну темных волос, на что получил в ответ изнывающий от желания стон. И он поднялся и дал брюнету то, чего тот так страстно желал. И они уснули вновь, прижимаясь друг к другу. Пять дней длилась течка. Пять дней они не отлипали друг от друга. Они просыпались, забывались в страстном сексе и засыпали вновь. Несколько раз гоняли Мисту за пиццей. Кушали здесь же, в постели, и вновь засыпали. И вновь просыпались, и вновь стоны оглашали комнату, и вновь тишина и покой. Пока одним утром Бруно не проснулся и не продолжил просто лежать в объятьях Джорно, вдыхая его сладкий запах. Альфа проснулся позже, но сразу понял, что течка закончилась. К Бруно его все еще тянуло, но это было нормально для них — их всегда тянуло друг к другу. Так это работает у Истинных. Джорно огляделся. — Боже, ну и бардак мы тут развели… Бруно рассмеялся. — Я уберу. Просто… Давай полежим так еще немного? — В смысле «я уберу»? — чуть ли не оскорбленно спросил Джорно. — Нет, я не позволю тебе таким заниматься. Пусть Гвидо убирает. Бруно вновь рассмеялся. Он прильнул к груди блондина и попробовал вспомнить, когда он в последний раз так смеялся. Он не смог. — Хорошо, — согласился он. — Будь по-твоему. Потому что Джорно — его альфа. И все всегда будет так, как хочет он. Бруно закрыл глаза. Он не смог вспомнить, был ли он когда-нибудь так же счастлив.