Знай своё предназначение

Золотистые лучи проникали в комнату юной девушки, падая на всё, до чего они могли дотянуться. Лицо особы запылало, заискрило и заблестело ярким светом, и она перевернулась на другой бок — в спасительную прохладную тень. Совсем немного подремав, и через сон услышав топот маленьких лапок, Виктория нехотя разлепила тяжёлые веки, и вовсе неясным, скорее сонным взором голубых глаз посмотрела на пол. Серая кошка Грейси, также недавно переехавшая вместе с её хозяйкой в этот дом, вылизывалась, розовым шершавым язычком проводя по похожей на цвет туманного неба лапке, а затем ею же чесала за ухом. И так пару раз. Девушка хмыкнула, и потерев тыльной стороной ладоней глаза, с трудом встала. Предыдущая ночь повлекла за собой тяжёлый подъем с утра. Кто бы мог подумать, да, Вика? Мама говорила. А ты не слушала — и вот, наслаждайся своей самовольностью! Протяжно простонав, черноволосая свесила босые ноги с кровати, потом, недолго думая, поставила их на холодный кафель. Её взгляд упал на время, светившиеся жёлтым на циферблате необычного будильника. Это чудо современной техники, однако, было последним изобретением Американских технологов, и у юной особы в допустилась мысль, что место, куда она переехала, не так уж и плохо. Ещё полгода назад она вместе с матерью — фармацевтом и отцом — археологом счастливо жили в небольшом коттедже, на окраине Москвы. Средств на существование — и даже на некоторые дорогие изыски вполне хватало, и небольшая семья этим довольствовалась. Виктория была единственным ребёнком, и ей, по законам подлости должно было быть больше внимания, но, увы!.. матери было некогда, а отец постоянно находился в бесконечных командировках, нередко длящихся больше недели. И как бы с этим не хотелось соглашаться их дочка — ей пришлось повиноваться и смириться. Смириться с тем, что каждое утро на тумбочке лежала аккуратно сложенная строчка разноцветных купюр, но даже настолько избалованной девушке тошно было на них смотреть. Ей было всё равно на моду, на критиков, на погоду, на политику — лишь бы получить ту капельку внимания, которую в избытке получают детки фрилансеров. Кто бы мог подумать! Виктория изнывала от тоски, с унылым лицом слоняясь по их неприметному коттеджу, и лишь изредка писала или звонила подругам. Но все они были заняты, и вновь бедной девице нужно было чем — то себя занимать. Тогда она собирала в охапку оставленные заботливыми родителями деньги, и ездила к бабушке. Плевать, что это находилось чёрт знает где, и то, что нужно было трястись в душной электричке. Зато она не будет одна. Зато будет копаться в огороде, или же кормить коров. Но неужели это хуже, чем целый день изнывать с тоски? Уже ложась спать, Виктория заплетала длинные чёрные волосы в косу и готовилась ко сну. Она по пять раз взбивала подушку, теребила одеяло с мишками, вдыхала лёгкий запах плесени, витающий в комнате, и ждала бабушку. И та приходила. Через двадцать минут, через тридцать — но, тем не менее, приходила. Целовала в лоб, что — то ласково шептала, и укрывала одеялом практически до носа. И ей вовсе не было стыдно, что 15 — летний подросток до сих пор мечтает о необъятной родительской любви, перед сном грезя о совместных походах в кино, в парк, или, на худой конец за покупками… В последние месяцы это стало нормой. И девушка искренне не понимала своих ровесников, которые отталкивали своих родственников от себя, крича им что — то про взросление. Она бы многое отдала, чтобы ещё раз заснуть рядом с матерью, как в детстве, или побороться с отцом. Но всё перевернулось буквально в одно мгновение: отец пришёл пораньше, и застав любимую дочку на кухне, разговаривающую по новенькому айфону с бабушкой, незаметно шмыгнул в комнату. А когда она закончила, и, быстро насыпав себе овсяных хлопьев с молоком, поев и с сытым желудком отправившись в комнату, выскочил из — за дивана и объявил, что его отправляют на раскопки в Америку. В тот момент Викторию переполняли смешанные чувства: с одной стороны её охватил страх, страх того, что она останется одна теперь уже в незнакомом городе, незнакомой стране — и не будет возможности сбежать к бабушке, а с другой — радость — от неожиданных поворотов и авантюр в её жизни. Попрощавшись с дорогой сердцу бабушкой, черноволосая вовсе размякла: она знала, что к её приезду…родственницы может и не стать. И не будет больше ничего: ни уютных чаепитий по вечерам, ни поцелуев на ночь, ни этих родных морщинок, которые особе хотелось расцеловать… Ничего. Всё забудется как страшный сон. Даже отец не будет долго горевать. Матери пришлось уволиться с работы, а со школы Вики забрать документы. Пройдёт год — и незаметно подкрадутся экзамены. А учёбу никто не отменял. Но пока что подростка никто не трогал, всё — таки лето. Но девице даже и думать не хотелось, как к ней прилипнут учителя в Америке. Да и она не была уверена, полюбят ли её одноклассники, как отнесутся соседи к новым жильцам.

***

— Милый, справится ли Вика в новой школе? — однажды спросила у мужа Вивьен, пригубив к губам бокал, в котором плескалось красное, почти бордовое вино. Томас устало вздохнул, облокотив тяжёлую голову на сильную руку. Вены проступили через слой кожи, набухли и стали синими, словно лёд на замёрзшем озере. — Не знаю, дорогая. В любом случае, оставить здесь мы её не можем. — мужчина нахмурился и упёрся внимательным взглядом в жену. Будто старался понять, за что он мог её полюбить. Румяная, бледнолицая — с чёрными локонами до плеч, с блестящими глазами цвета тихого океана… Стройная, но тем не менее имеющая аппетитные формы и длинные ноги, она представляла собой типичный идеал женской красоты, и что самое главное — красавица — дочка пошла в неё. Томас до сих пор не мог понять, как Вивьен предпочла его красавцам — мужчинам, которых в недостатке никогда не было. Они крутились возле красавицы, показывая всю красоту своих мышц. — «Люблю тебя, дурак ты мой» — часто говорила она, обнимая его и коротко чмокая в губы. Мужчина тянулся за страстным поцелуем, но женщина лишь хохотала, приложив тонкий указательный палец к его пухлым губам. Ещё до рождения Виктории они наслаждались обществом друг друга, часто смотря на звёзды и ночное небо, или же просто гуляли в парке, улыбаясь друг другу и обсуждая всякие темы. Но после родов муж и жена отделились, будто кто — то построил между ними непреодолимую стену. Они стали больше работать, меньше обращая друг на друга внимания — стали жить как соседи. Виктория видела всё это, но тем не менее не могла что — либо сделать. Она являлась кем — то, кто сидел в театре и смотрел за представлением, молча, переживая всё в себе. Она являлась наблюдателем.

***

Будильник показывал 10 утра. Девушка сложила губы в трубочку и оценила своё положение: сейчас она была в своей комнате, сонная, неумытая, и…голодная. Готовить она, разумеется, умела, но в надежде того, что мама приготовила им с отцом завтрак, быстро натянула на себя серую толстовку и чёрные спортивные штаны, и спустилась на второй этаж. Ожидая увидеть родственников, исполняющих свои обычные домашние обязанности, девушка улыбнулась, и ускорила шаг. Теперь она уже перепрыгивала через ступеньку, почти что падая. Наконец — то преодолев ещё одну лестницу, особа оказалась на кухне. Но там никого не оказалось. Лишь остывший сэндвич и чай одиноко стояли на чистом столе. Виктория взвыла от разочарования, и схватила с полки первый попавшийся телефон. Набрав номер отца, она стала ждать до боли знакомый голос, но даже гудков не послышалось: он сбросил, скорее всего был занят. Снова предприняв попытку дозвониться до родителей, она набрала номер матери, но та не также не отвечала. Гудок. Ещё один. И ещё. Они могли тянуться бесконечно, но черноволосая всхлипнула и сбросила трубку, уронив телефон на пол. Девица прикрыла голубые глаза, и прислонившись к прохладным бежевым обоям в полосочку, сползла по ним вниз. Сил сдерживаться не было, да и сама она не заметила, как слёзы ручьями стекали по бледным щекам. А если она прямо сейчас возьмёт, и…просто убежит в лес? Разве кто — то станет её искать? Станет ли она сразу кому — то нужна? Совсем недавно ей снился странный сон: будто две небольшие группы котов дрались между собой. Их прыжки были просчитаны, а любое движение — обдуманным. Они знали, что делают, и что будут делать потом. Вокруг них сновали туда — сюда тёмные силуэты, будто тени деревьев ожили и теперь бродят сами по себе. Внезапно всё затмила яркая вспышка, и картина поменялась: теперь Виктория очутилась в тёмном лесу. Гнилые стволы деревьев уходили в тёмное небо, в котором не было видно звёзд; у их корней росли непонятные светящиеся грибы, заменявшие, кажется, светильник или ночник, и довольно хорошо освещавшие ей путь. Девушка двинулась вперёд, аккуратно ступая по земле, норовившей размякнуть под её весом, и забрать в своё ужасное подземное царство. Однако она продолжала смело идти вперёд, но ей всё-таки приходилось иногда наклоняться, а иначе бы ветки, словно костлявые руки попали ей в лицо. Вдруг услышав чьи — то приглушённые голоса, Виктория замерла и прислушалась. — И что ты будешь с ними делать? — послышался совсем тонкий, скорее писклявый голосок. Видимо, говорящий очень боялся того, кто обращался к нему. — Это уже не твоё дело, Частокол. Сколько ты бы не прислушивался ко мне — ты мне не друг и не помощник. Убирайся отсюда! — прохрипел кто — то. Этот хриплый голос был более властен, и его обладатель знал это. Черноволосая нахмурилась, и постаралась подкрасться чуть ближе к разговаривающим. Уж очень она была любопытной. Но веточка, которая валялась под босыми ногами девушки, предательски хрустнул, и голоса притихли. Ругательства так и просились посыпаться с языка подростка, но их пришлось проглотить, и бежать. Она слышала, как за ней практически сразу раздалось пыхтение и низкое басовитое рычание, и даже…мяуканье? На этом моменте девушка проснулась. Вспомнив, и снова прокрутив в голове сюжет сна, Виктория задумалась. Либо она перечитала всяких детских книжек, и теперь дурацкие фантазии лезли к ней в голову, либо это частые волнения и стресс от переезда сыграли с ней злую шутку. Но долго задумываться над глупым сном она не собиралась: тот час голубоглазая собрала в рюкзак два яблока, телефон, плед, пару бутербродов, блокнот с ручкой, и быстро перекусив, вышла из дома по направлению к лесу.

***

Пробурчав какие — то проклятия, Вика поправляла капюшон на толстовке, а затем быстрым движением накинула его на себя. Аккуратно переступая всякие веточки и камушки, она наткнулась на тушку большого кролика. Округлив глаза, черноволосая стала внимательно рассматривать убитую дичь. Тёмно — коричневые раскосые глаза смотрели испуганно, и в отражениях его глаз, черноволосая будто увидела смерть от когтей кота. Подождите…кота?! — «Откуда здесь кошки?» — подумала удивлённая девушка, но помотав головой и выдохнув, уверила себя в том, что это лишь ей почудилось. Ушки и хвост кролика были туго прижаты к телу, а светло — бурая шерсть на теле вздыбилась. — «Не повезло.» Пройдя чуть дальше, к следующему дереву, Виктория села на землю и открыла пакет с большим бутербродом. Быстро я проголодалась, думала она и рассматривала лес. Он будто жил своей жизнью: листья радостно шелестели, красными и оранжевыми кончиками ловя порывы ветра; кусты шевелились, держа в себе боязливых полёвок… Послышались голоса. Девушка напряглась и стала смотреть в их сторону. Никто не показывался, но она была точно уверена, что слышала тихое мяуканье. Под опавшими листьями завозилась мышка. Она аккуратно выглянула из — под большого жёлтого листа. Оглянувшись, бурый зверёк выскочил и куда — то помчался. Черноволосая затаилась, во все глаза глядя на животное. Так близко она никогда не видела какую — либо лесную живность. Мышь где — то раздобыла крохотный орешек, и теперь уже сосредоточила своё внимание на нём. Сзади Виктории послышалось шебуршание. Девушка резко обернулась, и обнаружила хорошенькую рыженькую кошку. Они молча смотрели друг другу в глаза. Подросток нарушил молчание, прошептав приветствие. Мышь дёрнулась, и бросив недоеденный орех, зарылась в листья. Охотница раздражённо мяукнула, и в бешенстве обернулась к Виктории. — Ты мне испортила охоту, мышеголовая Двуногая! — прошипела та и собиралась скрыться. Черноволосая не могла объяснить это явление, но она всё прекрасно слышала, и даже была уверена, что это слуховые галлюцинации. Ну не могут кошки разговаривать! Так бы она уже без умолку трещала со своей кошкой, хотя та ещё ни разу не мяукнула. Ради своей элементарной вежливости она переспросила. — Какая Двуногая? Рыжая кошка обернулась и изумлённо посмотрела на девушку. — Ты… Меня понимаешь? — её голос прозвучал скорее удивлённым, чем испуганным. — Видимо. — Вика поёрзала и уселась поудобнее, облокотившись о ствол дерева. Бутерброд в её руках начал вять, и запах колбасы разошёлся по лесу. Охотница втянула в себя воздух. Пахло вкусно. — А что это у тебя? — с недоверием приблизившись к Двуногой, аккуратно спросила она. — Колбаса. Подобие мяса. Но там, конечно, одно ГМО. Рыжая решила не спрашивать, что это. Потянувшись к бледной руке, дикая кошка подняла взгляд на девушку. — Хочешь попробовать? Держи. — подросток положила на листья кусочек колбасы. — Как тебя зовут — то хоть? — Рыжеушка — воительница Грозового племени! — прочавкала грозовая кошка, с удовольствием поглощая колбасу. И её, кажется, вообще не смущал тот факт, что это еда Двуногих. Ну да ладно, один раз — можно. Виктория улыбнулась. — Ну, я пошла. В патруль надо. — Рыжеушка облизнула клыки после трапезы. В пасти ещё оставался немного горьковатый вкус мясного продукта. Воительница взмахнула хвостом напоследок и скрылась в ближайшем кусте. Девушка тоже не заставила себя долго ждать, и медленно поднявшись, побрела домой. Черноволосая просто не могла подумать, что имеет способность разговаривать и понимать кошачий род. Вдруг ей остро захотелось поговорить со своей любимицей, потому что никого не было дома.

***

— Грейси, я прекрасно знаю, что ты меня понимаешь. — Вика уже битый час пыталась настроить контакт со своей кошкой, но та упорно отказывалась мяукать. — Ну — у — у пожа - а- луйста! — протянула она, с мольбой смотря на питомицу. Та только крутила головой, отворачивалась от хозяйки, лишь бы не смотреть ей в глаза. —Грейси, я разговаривала с племенной кошкой! Серая домашняя обернулась на Викторию и застыла. Откуда бы ей знать про племена? — Ладно. — тихо мяукнула она. — Теперь есть с кем поговорить. Голубоглазая утвердительно кивнула и почесала кошку за ушком. — О, да! Чуть ниже, пожалуйста! Вика улыбнулась и спустилась ниже, и теперь её пальцы перебирали пушистую шею любимого питомца.