***
Некоторым временем ранее…Христианин в Кристиан Диор Чёрт, они не делают того, что раньше. Я спрашиваю, потому что и сам не уверен: Кто-нибудь делает хоть что-то стоящее?
Клаус сосредоточенно выслушивает службу и усердно молится. По крайней мере, так выглядит со стороны. Он набожно поднимает голову вверх и складывает ладони вместе. — Господи, дай мне сил вытерпеть эту хуету. Пусть он поскорее меня увидит, и я смогу свалить отсюда, — он тихо-тихо вот уже семь минут повторяет эту фразу. Пятый в свою очередь вытягивает ноты, распевая очередной псалом. «Фанатики», — думает он, вскользь окидывая взглядом сидящий зал, а потом видит Клауса и пропускает целых три слова. Ну, ни Божья ли благодать? Его брат, словно примерный верующий, сидит и молится. Правда, пиджак слишком броский, но зато от Кристиан Диор. Христианин в Кристиан Диор. Какая ирония. Как и то, что он вообще пришёл в церковь. Тот будто замечает на себе чужой взгляд, опускает голову и смотрит вперёд прямо на Пятого. Клаус хитро улыбается и машет ему пальцами. Пятый старается не подавать вида, но, кажется, у него хрустнули костяшки на руке. Хоть довольный Клаус, добившись нужной цели, встаёт прямо на середине акта, протискивается через скамью и какую-то бабку и уходит под пару удивлённых взглядов, не обернувшись; Пятый не может нормально петь до самого конца. А потом один из прихожан отдаст ему приглашение с адресом. Пятый вообще относится к религии достаточно скептически. Его она больше интересует с философской точки зрения. И если Бог есть, то по его мнению, он прежде всего в голове, но никак не где-то там на небесах. Он ходит в церковь несколько раз в неделю на протяжении уже почти шести месяцев, однако за это время его точка зрения лишь подтвердилась. Он убежден, что сейчас религия почти не делает того, что раньше. И Пятый вообще и сам не уверен, делается ли сейчас хоть что-нибудь настоящее.Ты должен быть польщён моим опозданием, Поблагодари меня за то, что я вообще пришёл на это фальшивое дерьмо. Давай потеряемся сегодня вечером Ты можешь быть моей Кейт Мосс. Этой ночью играй секретаршу, а я буду боссом. И тебя не ебёт, что они все скажут? Потрясающе!
Вечером Пятый приходит по указанному адресу на вечеринку по случаю повышения Клауса. — Теперь я главный редактор в модном журнале… — и прочее «бла-бла-бла» Четвёртого по этому поводу. Семья, друзья и коллеги одобряюще хлопают. Но Пятый здесь далеко не затем, чтобы радоваться успехам брата. Он осматривается вокруг. Огромный стильный пентхаус. Кубизм, примитивизм, арт-деко и прочая вычурная хрень в интерьере. Полностью в стиле брата. Оказывается минимализма тоже бывает много. И когда он только успел на это всё заработать? Пятый заходит в первую комнату на втором этаже. Через стёкла в пол хорошо видно действие: Ваня глупо хихикает, Эллисон поднимает тост. Клаус замечает его. С бокалом в руках, смотрящего на всё происходящее сверху. Чёртов мальчишка знает, что делает. Пятый замечает его взгляд тоже. Медленно отходит, скрываясь в тёмной комнате. Градусы тают в крови, и он рад, что отдаёт предпочтение крепким напиткам. Часы тикают на стенке. Тик-так, тик-так. Десять секунд, двадцать, тридцать… — Ты опоздал, — Клаус открывает дверь, проходя внутрь. — Радуйся, что вообще пришёл на этот маскарад, — Пятый подходит к нему. — У нас костюмированная вечеринка. Где твой наряд? — А я в костюме, разве не видно? — Пятый поднимает плечи, показывая свою одежду. — Мальчик, поющий в церковном хоре. Вот мой образ на сегодня и ближайшее будущее. Он щурит глаза, смотря на него, и облизывает губы, ощущая терпкое алкогольное послевкусие. Вечер у Клауса, зато водит Пятый. — Пятый… Чёртов богохульник… Ну же, Клаус, давай, твой мальчик верно тебя ждёт.Преклонись перед Величием! Потому что прямо сейчас Он нас оставил.
Клаус резко дёргается вперёд, целуя Пятого. От неожиданности у того стакан из рук падает. Раздаётся громкий звук бьющегося стекла. Осколки и оставшаяся жидкость остаются на дубовом паркете, а Пятый, выдыхая, смеётся и говорит, что нужно быть осторожнее. — Ты уверен? — Четвёртый толкает его на стол. — Всегда. — Тогда отдай честь Господу, потому что сейчас он нас покинул. — Я отдал её тебе. Клаус медлит. Целует его скулы и подбородок. Он прекрасно знает, что Пятый ненавидит ожидание. — Чёрт, поторопись. Я больше не могу ждать, — Пятый сбивается, откидывает голову назад, позволяя Клаусу расстегнуть целый ряд мелких пуговиц. — Прямо с собора, в церковном одеянии, да ещё и заниматься греховными делами. Не стыдно тебе, богохульник? — Клаус смотрит ему прямо в глаза. Широко распахнутые, отдающие зеленоватым оттенком и совсем не набожные. Бесстыжие. — Замолчи, — Пятый поджимает губы, чтобы скрыть улыбку и потирает румянец на щеках, но тот явно не от смущения.Сейчас меня это не убьёт Лишь сделает сильнее. Мне нужно, чтобы ты поторопился, Потому что я больше не могу ждать. Я знаю, я сейчас прав, Потому что ошибаться ещё сильнее просто не могу. Чувак, я жду уже целую ночь. Вот как долго я был с тобой. Ты мне нужен прямо сейчас. Ты мне нужен ПРЯМО СЕЙЧАС
Пятый заставляет Клауса занять его место, а сам садится на его колени. Снимает свою тунику, после помогает Клаусу снять его рубашку. Пятый тянет пряжку его ремня. То ли от волнения, то ли от напряжения, руки сбиваются, он шумно выдыхает, опуская голову. — Успокойся, я не убегаю, — Четвёртый делает всё сам. За окном шумит музыка, и это самая неправильная ситуация. Их могут заметить, к ним могут зайти. Если кто-нибудь снизу хорошо приглядеться, то сможет увидеть комнату полностью. Пятый целует Клауса. Выходит слишком сумбурно, коротко и смазано. Улыбается ему в губы, после обвивает его шею руками. Он нужен ему прямо сейчас, он ждал его слишком долго. — Спасибо.***
Клаус оставляет Пятого одного, бросив напоследок воздушный поцелуй. Гости ждут. Молча уйти будет некрасиво, но оставаться его тоже никто не просил. Когда он выходит ко всем остальным, никто ничего не спрашивает. Пятый пьёт водку, запивая энергетиком. Когда в глазах окончательно смешиваются стробоскоп с софитами, он подходит к компании. Вся семейка в сборе, отлично. — Слушай, Клаус, я сгорю в адском пламени, за все свои поступки? Я работаю в церкви и каждый день вижу людей, что приходят туда за помощью. Они молятся и молятся, веря что им поможет кто-то там наверху. А я вот не верую, да ещё и грешу частенько, да ещё и с то… — он осекается специально или нет. — Чувак, остынь! Ты слишком много выпил и не понимаешь, что несёшь, — Клаус нервно поправляет свою причёску и осматривается. Все в недоумении и ожидании, что будет дальше. — Зато ты, милый-милый Клаус, понимаешь о чём я. Правда ведь? Всё равно настанет момент, когда они узнают. Думаешь, стоит всё это скрывать? — Пятый глупо пьяно хихикает, и Клаусу приходится обхватить его за талию, чтобы он не упал. — О чём это он? — Эллисон непонимающе спрашивает. — Думаю, он слишком пьян. Лучше расскажи о прошедших съёмках. Когда все начинают прощаться, Клаус всё ещё обнимает Пятого за талию. Он пытается сделать шаг назад, чтобы уйти со всеми, но его не пускают. — Ты не в том состоянии, чтобы идти. Останься, Пять, — Четвёртый шепотом говорит ему на ухо. — Остаться где?— У меня. Клаус наконец отпускает его и уходит в дом. Пятый недолго думая, следует за ним, и он уверен, что это правильный выбор.Потому что не может же он так сильно заблуждаться? Давай же, начинай нести чушь и впадать в ярость. Особенно, когда я в пастельных тонах. Сделай вид, будто не знаешь, кто написал Новый Завет. Если ты друг, то всё в порядке, Но ненавистники получат по заслугам.
Когда утром Клаус заявляет Пятому, что ему нужно говорить чуть меньше, Пятый заявляет в ответ, что им лучше больше не видится вообще. Он долго думал над этим с утра, и его братец очень удачно подливает масло в огонь. Клаус возмущается, говорит какой Пятый невосприимчивый к критике и начинает перечислять все его недостатки, а после и недостатки их общения. Пятый внимательно слушает, рассматривает дорогой сервант и считает с какой скоростью ему придётся бежать в церковь, чтобы не опоздать. — Вот ты и сам всё подытожил. Подвёл черту, — говорит Пятый, когда его братец заканчивает. — Раз тебе так хочется, можешь уходить. — Я и ухожу, Клаус, — Пятый направляется к выходу, усмехаясь. И он и вправду уходит. И они не общаются. Ровно до тех пор, пока Клаус не приходит в церковь через две недели. Он ничего не говорит, лишь молча сидит на службах. Пятый не выдерживает первым. — Что тебе надо? — прямо спрашивает он. — Ты всё-таки думаешь, что выиграл. Не притворяйся, ты знаешь, тут нет победителей. — Я зря трачу своё время. Клаус, у меня много дел. Будь так добр, не суйся сюда больше. Вообще. Совсем. — Я не приду, но обещаешь ли ты мне то же самое? — Проваливай, — Пятый раздражённо выдыхает, кусает обратную сторону щеки и, не дожидаясь, уходит сам. Позже, уже дома, он вспоминает начало их общения.***
Не знаю, есть ли у тебя мужчина или нет Есть ли у вас планы или нет Был ли я у Господа в планах или нет. Я под кайфом от этой выпивки, я говорю много Но я знаю, что Бог послал мне тебя. Так что, как ты можешь отталкивать меня. Таких как ты — тысячи, а я один-единственный
Пятому только стукнуло семнадцать, а в душе все шестьдесят два. Они собрались всей семьёй. И он не видел их около четырёх лет. После Конца Света они не общались близко, вернее сказать, Пятый не общался. В тот вечер он, как бы глупо это не звучало, увидел Клауса с другой стороны. Он больше не носил эту оборванную одежду, предпочитая майкам рубашки. Больше не кололся и не пил. У него даже манера речи изменилась. Тогда Пятый так и не решился спросить, есть ли у него кто-то. Зато решился опустошить графин с хорошим крепким вином. Пятый был точно уверен, что Клауса ему послал сам Господь, если он существует, конечно. Клаус лишь усмехнулся, когда Пятый положил свою ладонь на его. Они долго мило разговаривали, и ему стало совсем не до смеха, когда до него дошло, к чему клонит его братец. Пятый перед всеми переместил их в столовую, после долго выжидающе смотрел, и его чары, наконец, сработали. Клаус таки повёлся. Уже через пару мгновений Пятый с одной стороны ощущал холодную стенку, а с другой Четвёртого, вжимающего его в неё. И Клаус сделает всё, что он скажет. И Пятый точно знает, что это его ночь. — Я слышал они сделают всё ради Клондайка, — как-то говорит он, когда они сидят в каком-то лофтовом клубе, — Я бы сделал всё ради той блонди-лесбиянки. Вон там, смотри. Клаус присматривается, но ничего не видит, он недоумённо поворачивается обратно и видит прямо перед своим лицом Пятого. Тот смеётся, а после целует его, тихо шепнув перед этим, что он снова повёлся.***
И они сделают всё, чтобы оказаться в центре внимания. И мы сделаем то же самое, когда придёт наше время.
Пятый считает, что их отношения болезненные и нездоровые. Если их встречи можно так назвать. Они никогда не смогут быть по-настоящему счастливы, потому что их характеры слишком разные, потому что Пятый — человек с устоявшимися принципами, а Клаус… Это просто Клаус. Вся его жизнь сплошное развлечение и поиск новых ощущений. И Пятому очень не хочется становится лишь очередным этапом. Их семья вряд ли сможет принять их, как пару. Соответственно, нет смысла рассказывать им об этом. А скрываться, как глупые малолетки, Пятый не желает. Он хочет спокойствия, уверенности в завтрашнем дне. И всё в подобном старпёрском духе. Именно поэтому, когда Академия празднует Сочельник, Пятый заявляется сюда. — Ох, Пятый, привет, — Эллисон растерянно машет ему рукой. — Я сейчас накрою для тебя, — Ваня суетливо встаёт из-за стола и направляется за приборами. — Я пришёл сюда сделать заявление, — громко заявляет Пять. — Я и Клаус теперь пара. — Чего?! — глаза Лютера, и без того большие, становятся ещё больше. Ваня роняет тарелку, а у Четвёртого из рук падает сигарета. Прямо на дорогие атласные брюки. — Вот ты и доигрался, — говорит ему Бен. Пятый подходит к Клаусу, садится на его колени и настойчиво целует. Слишком по-собственнически и грубо. Но ему это необходимо. Клаус тушуется под таким давлением и не знает, что делать. Эллисон нервно поправляет причёску и старается переключить всё внимание на себя. Все делают крайне заинтересованные лица и наигранно внимательно слушают. Весь оставшийся вечер Диего пытается не смотреть в сторону своей семьи, дабы никто не увидел его дёргающийся глаз. А Клаус выкуривает ещё пять сигарет и окончательно искусывает свои губы.Ты знаешь, как долго я был с тобой? С тех пор, как Принц влюбился в Апполонию, С тех пор, как Симпсон попался со своей перчаткой. И не веди себя так, будто я никогда наговорил тебе этого.
Он заходит в комнату Пятого перед сном. Тот лишь молча обнимает его. — Клаус, я люблю тебя. И я знаю, ты тоже. И Клаус знает, что он тоже любит его, почти совершеннолетнего пенсионера. — Долго. Всю жизнь, — Пятый обнимает его ещё крепче. Клаус тоже любит его чуть меньше, но только из-за того, что ему чуть за тридцать. У него было чуть меньше времени. И он никогда не обижался на него, даже когда тот свалил от них на целые двадцать лет. Ну ладно, если говорить искренне, неМНОГО таки обижался. Но если любовь заключается не в умении прощать и принимать друг друга такими, какие вы есть, то в чём?