Видеть как Риндо плачет – больно. Как фарфор лица разбит на уродливые осколки – больно. Как от зазубренной манерности осталось лишь безвыходное отчаянное молчание – больно. Но знать, что ты мог убить всех, кто сделал это с братом, но не стал – невыносимо.
Я была всего лишь мёртвым телом, распятым иглами и скрытым на отходосах во тьме. Ты всегда была воскресеньем, несущим спасительный Налоксон. Мне всегда было пусто до и после тебя, но при тебе, я всегда, опираясь на твои горячие руки, вставала.