О тенях, утратах и вторых шансах

Джек бежал не оглядываясь, прислушиваясь к гулко раздающимся в кошкиных катакомбах неуклюжим шагам преследующей его городской стражи. Выблядки Леворукого не отставали ни на шаг, несмотря на практически полную темноту и заброшенность проложенного едва ли не Круг назад, почти ушедшего под землю тоннеля. Как ни паршиво было это признавать, Джек-из-Камня понимал, что рано или поздно погоня закончится в одном из местных тупиков и тогда придется обернуться к гонящим его стражникам лицом и принять бой, как подобает истинному обитателю Двора Теней. Первое предписание кодекса бродяг и разбойников — беги и не стыдись показать спину — не сработало, и теперь, свернувшему где-то не там и почти заплутавшему в неверной сети каменных лабиринтов Джеку пора было переходить ко второму закону — бейся, не позволяя им себя скрутить и публично вздернуть на дворцовой площади… Выбор, похоже, невелик… Вот если только… Джек рвано выдохнул, стирая грязным рукавом пот, заливавший ему глаза, откидывая назад длинную русую челку и не притормаживая, не теряя бесшумного темпа, взмолился древней кладке, вызывая к составляющим ее массив камням: — Выручайте, умоляю вас, не позволяйте им меня схватить, — на бегу, Джек выхватил из-за пояса тяжелый, недурно сбалансированный кинжал, рукоять которого изображала бегущего вепря, единственное свое оружие. Впрочем, оно, в схватке с тремя вооруженными стражниками, ничем ему помочь не могло. Джек чирканул блеснувшим в полумраке лезвием по ладони, мысленно возопив: «Ну же, выручайте, милые!» и прочертил собственной кровью по замшелой кладке влажный темный след. Камни загудели, разборчиво радуясь кровавой жертве, восхваляя своего Повелителя, после чего, уже изрядно подуставший Джек, услышал у себя за спиной грому подобный грохот и иступленный, отчаянный и полный ужаса вой кого-то из своих преследователей. Не оглядываясь Джек без труда понял, что вкусившие крови камни, вняли зову того, кого они пафосно и громко величали своим Повелителем и просто обрушили на его преследователей старинный свод тоннеля. Джек остановился, позволяя себе перевести уже затрудненное от быстрого и продолжительного бега дыхание и, больше не опасаясь размятых камнями в кровавое месиво стражников, провел грязной грубой ладонью, еще сочащейся кровью, по шершавой неровности стены… — Спасибо… — сквозь слегка свистящее дыхание пробормотал Джек искренне. — К твоим услугам, Повелитель, — загудели камни, где-то в голове Джека. Он устало прикрыл глаза, воспринимая столь странную помощь, как само собой разумеющееся. Не в первый раз. Он привык к этому странному покровительству, как и к тому, что древние камни отчего-то величали его своим Повелителем. Так было уже полгода. Именно за эту связь с каменной стихией, он величался не иначе чем Джек-из-Камня. То прозвище он получил не сразу. Во Дворе Теней за него пришлось побороться и даже продемонстрировать невесть откуда взявшуюся силу над каменной стихией, разворотив заплеванную обитателями Двора булыжную старую кладку, чтобы Тень, желавший выпнуть случайно попавшего сверуху в их жалкое для солнечной половины столицы, но довольно внушительное для обитателей подземных трущоб сообщество, поверил, что пришлый мальчишка, не помнивший своего имени и прошлого, достоин остаться. Его приняли. Нарекли Джеком… Едва очухавшегося от нанесенной кем-то из прежней жизни раны, не знавшего кто он собственно такой. Да, именно так… Джек не помнил своего прежнего имени. Не знал, да и не пытался вспомнить утраченного прошлого, в котором кто-то решил что высокий сероглазый юнец пожил уже достаточно. Возможно, он попытался бы вернуть себе потеряное, но… гудящиие внутри него голоса камней, крайне не советовали. Камни покровительствовали ему, они непонятно звали беспамятного мальчишку своим Повелителем и неоднократно, вкусив горячей джековой крови, выручали. Джек, почитал их, всех без разбору, будь то кладка старинного монастыря вроде Нохи или же мшелый свод подземного лабиринта в котором обитала теневая шпана и окунувшись с головой в разбойничью жизнь, даже не пытался узнать того, кем он был раньше, чем жил и как докатился до жизни такой… — Как мне выбраться отсюда во Двор, — тихо спросил Джек, поглаживая сырую стену, ощущая сбитыми грубыми пальцами неровности кладки. Чудовищно хотелось глотнуть свежего воздуха, да и время было довольно позднее… На утро в городе готовилось нечто масштабное, о том шептались подданные Тени, предвкушая большой и богатый куш… Говорили, что всесильный и могучий Дорак на время выронил из рук вожжи правления, а его кэналлийский дружок сейчас грелся на солнечном побережье своей далекой родины. Лично для Джека вся эта болтовня ничего не значила, он по-любому будет исполнять приказы Тени, во что бы тот не решил ввязаться, но… Камни волновались… Нужно было возвращаться, по дороге поразмыслив о том, как его угораздило так глупо нарваться на неожиданно озверевшую и вставшую в боевую стойку городскую стражу… Могло ли то быть как-то связано с предстоящим? С болезнью кардинала, о которой никто доподлинно не знал и лишь ходили, непонятно откуда берущиеся слухи? — Следуй за ветром, — прогудело под пальцами… — Благодарствую, — выдохнул Джек, отрывая руку от неровных видавших саму древность камней и не глядя в сторону новообразованного завала, поймал лицом едва заметно дующий из угольной черноты прохода поток свежего воздуха. Шаг, другой… Джек шел уверенно, ни на талл не сомневаясь в том, что рано или поздно выберется из подземелья, доверяя стихии, что звала его своим Повелителем… *** Возвращение в Олларию было тревожно. Рокэ, не пряча раздражения, вглядывался в заполонившие столицу толпы взбудораженного и явно агрессивно настроенного сброда. Выкрикивающие призывы к уничтожению каким-то непостижимым образом забредших в колыбель олларианства эсператистских святош, сбившиеся в подобия стай люди с фанатичным блеском в глазах маршала настораживали. Проезжающий по неспокойным улицам Алва нутром чувствовал, что в этих призывах было что-то нечисто, слишком уж яры были сторонники истинной веры, слишком уж сплочены и фанатично настроены были зачинщики этих сборов. Город лихорадило… И каких кошек Сильвестр глядит на подобное сквозь унизанные бриллиантами пальцы? Почему позволяет обстановке нагненаться? Вступать в диалог с украшавшими себя черными лентами господами у Первого маршала, окруженного немногочисленными соплеменниками и не владеющего информацией желания не обнаружилось, однако он, только почуяв неладное, выслал верных людей для прояснения ситуации на разведку. А пока ничего ясного не обнаружилось, просто двигался в сторону собственного дома, оставленного им на попечение верного Хуана. Впрочем, возвращаться домой, как и месяц назад, совершенно не тянуло… Рокэ едва заметно поморщился, вглядываясь в разведенные на площади Леопарда неряшливые костры. Удивительно, что всегда щепетильный Ги в этот раз даже не подумал возмутиться и разогнать скапливающиеся у него под самым носом немытые галдящие толпы. Уставший с дороги маршал вдаваться в подробности происходящего сейчас не желал. Его куда больше волновало возвращение в фамильный особняк. Дело было в том, кого больше не было в белоснежном особняке с летящими воронами на воротах. Глупое, но изрядно портящее настроение предчувствие неясной пустоты… Именно оно выгнало Рокэ в сторону Алвасете, сразу после великолепного и победоносного возвращения из Саграны. Война завершилась и блестяще, и это означало, что Алве снова предстоит вернуться в особняк где больше не жил… провороненный «эром Рокэ» оруженосец. То было скверно. Даже пережитая и выигранная война не смогла приглушить в душе Рокэ ту злую тоску, которая его охватила после того, как он, проморгал своего подопечного, позволив череде покушений отобрать-таки у него Окделла. А ведь он догадывался о грозящей Ричарду беде, мало того, успешно отводил от своего беспечного оруженосца смерть не один раз, однажды лично разогнав от Дика свору вызванных им на дуэль молодцев. Те, кроме Колиньяра вероятно, вполне себе даже не подозревали, что являлись орудием злого умысла направленного против молодого надорского герцога, но кому от того было легче? Маршал раскидал зарвавшихся молокососов, легко и без угрызений насадив на свою шпагу оруженосца цивильного коменданта, но… Последующий выпад против своего юноши, к которому Рокэ успел изрядно привязаться, Ворон, окрыленный вестью о скоро предстоящей войне, отвести не сумел. Дик, возвращавшийся домой после проведенных у прекрасной баронессы суток, в особняк на улице Мимоз так и не вернулся. Просто пропал, растворившись, где-то в городе. А когда Рокэ забил тревогу и послал на поиски людей, на чем свет ругая своего необязательного и вечно влипающего в истории юношу, те перевернули весь город, однако разыскать Окделла не смогли. Возглавлявшему поисковый отряд Хорхэ удалось разыскать в торгующей из-под пола краденным лавке, только расшитый вензелями дома Ветра бархатный кошель, который Рокэ велел Окделлу непременно брать с собой при любом выходе из дома, да довольно приметный золотой перстень Эгмонта, который по какой-то нелепице попал на прилавок, привлекая внимание кэналлийцев. Перстень, с которым Дик, после постыдной истории с проигрышем, согласился бы расстаться только через свой труп. Как, впрочем, скорее всего и случилось. Люди герцога Алвы, учинили хозяину той лавки допрос с пристрастием и, спустя некоторое сопротивление, узнали, что оруженосец маршала — по приказу неких высоких лиц, имен которых даже харкающий кровью лавочник назвать был не в состоянии в силу своей неосведомленности, -был убит. И деяние это старательно прикрыли банальным ограблением. А тело… Тело молодого герцога, по словам того же торговца, просто сунули в мешок и кинули во всеядный, смердящий стоками города, Данар. Рокэ искал, хотя то было совершенно бесполезно и вовсе не потому, что так велел ему долг монсеньора. Он искренне хотел вернуть себе северного сердитого юношу, хотя бы то, что от него осталось, чувствуя себя виноватым в том, что с Диконом приключилось. На войне удалось отвлечься, почти забыть о случившейся с ветреным герцогом потере… Но возвратившись в Олларию и переступив порог собственного дома, Рокэ бежал из него без оглядки, стоило лишь наткнуться глазами на опустевшую опочивальню пропавшего оруженосца… И возвращаясь теперь, спустя еще месяц, Рокэ, покачиваясь в седле Моро и мрачно оглядываясь на охваченный нездоровым возбуждением город, с тоской думал о том, что призрак убиенного какой-то тварью мальчишки, снова не будет давать ему покоя в собственном доме. Но, как ни прискорбно это ощущать, дольше бегать от этой напасти не мог позволить себе даже проклятый трижды нечестивец Алва. Нужно было возвращаться к оставленным делам. Давно пора…