О тенях, утратах и вторых шансах

2 Сигнал к выступлению Тень дал когда взволнованная и растрепанная Оллария начала укрываться сумерками, тревожно расцвеченными кострами. Задача была проста и ясна — добавить на скрученные агонией фанатизма улицы хаоса и разрушения, попутно удовлетворив нехитрые потребности обитателей Двора Теней. — Сегодня мы получили шанс выползти из нор, куда были загнаны городской стражей, поднять головы и, расправив плечи, показать зажиточным ублюдкам, живущим в сытости и богатстве, что мы все еще здесь! Что час мести за унижение и пренебрежение настал! — Тень вещал размеренно и хрипло, благословляя свою оборванную и смердящую рать на разбой и погромы. — Сегодня мы выходим, чтобы получить недополученное и расквитаться с нашими обидчиками! Город падет перед нами, распахнет двери лавок и особняков и ни одна комендантская гнида, мне это доподлинно известно, не станет нам мешать. Этой ночью Оллария будет принадлежать нам! Джек стоял, прислонившись к стене, слушая предводителя. Через плохо выделанную кожу потрепанной куртки он лопатками чувствовал холод взволнованно гудящего камня. Это тревожило, будило предчувствие надвигающейся беды. Неужели больше никто не чувствует? Повелитель камня глядел на воодушевленные предстоящей наживой лица, нескрываемую радость, которую сам Джек неправильно не испытывал. Тень, сутуло восседающий на грубо сколоченном троне, сейчас остро напоминал стервятника. И король Двора Теней, вскидывающий когтистые сухие руки, алчно блестящий глазами в этот момент показался Повелителю камней одной из тварей Лабиринта. Древняя кладка за спиной гудела о большой крови. Да и выход в город планировался нерядовым, камни ждали щедрое кровавое пиршество. Не нужно было обладать блестящим умом, чтобы понимать, что на ножи обитателей дна будет попадать не только городская стража, но и любой горожанин: старик, юнец, лавочник, вставший на защиту семьи, нажитого добра. А вот это Джеку претило. Ограбить, стянуть у толстосума кошель, набитый золотыми таллами, это одно, а вот пускать кровь невинному, немощному и безоружному, совершенно иное. Грабеж и убийства — это то, к чему, излучая довольство, призывал своих подданных Тень. Больше крови! Пусть воцарится Хаос! Джек слушал восторженные крики соратников, и сердце его учащенно и затравленно билось где-то в горле. Пойти против он не посмеет, другого дома у Джека нет, получить право остаться при Дворе ему было непросто, но и резать горожан, вламываясь в чужой дом, откровенно ему претило. — Ни одна псина коменданта не посмеет выйти этой ночью из казармы, — продолжал яростно хрипеть Тень, — никто не помешает нам забрать их деньги, попортить их баб, сжечь их дома. Город будет трепетать, вспоминая эту ночь, не сможет забыть страха перед Двором Теней!  — Дааааааа! — протяжным радостным воем огласилось подземелье. — Тогда вперед! — Тень поднялся на ноги, обводя горящим взглядом своих подданных! — Я жду от вас рвения, дети мои! И не узнает Оллария пощады! Джек-из-камня растворился в гудящей, взбудораженной и жаждущей крови толпе, не чувствуя общего настроя, отторгая его. Однако далеко ему уйти не удалось. Уже у самого выхода из подземелья, его нагнал Кривой Пепп, один из доверенных прихвостней Тени, громадный, уродливый, злой как тварь, и, ухватив Джека за плечо, оттащил в сторону. — Погодь, мелкий, Тень просил передать, что для тебя у него есть особое поручение на сегодняшний вечер. — Джек с трудом подавил желание скинуть с плеча тяжелую руку Пеппа, выдохнул, поднимая взгляд на широкое, обезображенное шрамом лицо Кривого, и принужденно оскалился в беспечной улыбке. Разрубленный заебанный змей! — Слушаю… — Знаешь ювелирную лавку на углу Сиреневой улицы? — Пепп склонился и обдал Джека смрадным дыханием, с ароматом которого постеснялась бы соперничать самая глубокая выгребная яма столицы. Повелитель камня, задержав дыхание, просто кивнул. Он знал эту лавку, кто ж не знает самого богатого ювелира в городе, гогана Ерниоля. — Замечательно, — улыбнулся шире Пепп, демонстрируя поломанные и гнилые зубы, — твоя задача, под моим чутким надзором и руководством, найти и опустошить все тайники, что прячет в своем подвале гоганский выродок. Тень уверен, что лучше тебя никто из наших с этим не справится. Ну еще бы! — плохо скрывая досаду, фыркнул Джек. Кто лучше Повелителя камней сможет обнаружить спрятанные в кладке тайники? Джек едва не заскрипел зубами. Перспектива быть привязанным к кровожадному и местами тупому Пеппу была такая себе, но перечить ему открыто Джек посчитал затеей опасной. — Тогда пошли, — Кривой грубо подтолкнул Джека к выходу из подземелья, довольно насвистывая через щели в плохих зубах. В городе творилось что-то безумное. Джек, завернувшись в плащ, едва поспевал за широко шагавшим в сторону Сиреневой улицы Пеппом, который, надо отдать ему должное, вероятно, следуя четкому указанию Тени, не задерживался там, где другие обитатели двора Теней уже вели откровенный разбой. Крики, горящие дома, валяющиеся прямо на дороге залитые кровью тела и ни единого стражника гвардейца или просто солдата. Джек, опасливо глядел на выплеснувшихся на улицы состайников, думая о том, что ему подобная свобода действий не доставляет ни удовольствия, ни радости. Как бы он не относился к горожанам, но резать глотки всем без разбору, это не про него. Плохой видать из него выходил обитатель Двора Теней. И следом за таким умозаключением, в голову Джека пришла мысль, что пора бы делать ноги из этой клоаки. Если дело с гоганской лавкой выгорит, и ему удастся стащить из-под носа Пеппа что-нибудь лично для себя. Если получится выбраться из творившегося кошмара целым. Улицы, пылающие дорогие усадьбы, едкий дым, разъедающий глаза… Джек-из-камня неслышно ступал по брусчатке стонущего города, тоскливо думая о том, что будет, если старый гоган окажется в лавке и не захочет добровольно отдать грабителям свое добро. А он не захочет. Джек, несмотря на свой небольшой опыт жизни во Дворе Теней, успел узнать, что самые большие скряги в Талиге это гоганы. А значит, ювелир гарантированно обречен, Пепп не станет церемониться со стариком. Так оно и вышло. Джек глазом не успел моргнуть, как высадивший ногой массивную дверь Пепп прыгнул, и распорол брюхо готового ко вторжению ювелира. Старик оседал на пол, ошарашено вращая выпученными глазами, все еще сжимая в руке дорого инкрустированный, заряженный и готовый к выстрелу пистолет, совершенно бесполезный против напора опытного убийцы. Джек, повидавший всякого, лишь шумно сглотнул, и заставил себя отвести взгляд от ювелира, прекрасно понимая, что если что-то пойдет не так и легендарные гоганские тайники не найдутся, он будет следующим… — Давай, мелкий, за дело! — Рявкнул Пепп, разбивая кулаком витрину и сгребая драгоценности, легкомысленно выставленные напоказ. Джек вздрогнул, не глядя на россыпь цветных камней, исчезающих в мешке Кривого, вместо этого закрутил головой, ища вход в подвал. *** — Твари бы разобрали этого малахольного дурака! Рокэ злился. К отвратительному настроению добавилось чувство, поразительно напоминающее ярость. Цивильный комендант со всеми вверенными ему полками, окопался в казармах и даже не попытался взять под контроль творящееся вокруг мракобесие. По данным, полученным из достоверного источника, Его Преосвященство слег с больным сердцем, и этим умело воспользовались его противники, разжигая волнения толпы, требующей четвертования несчастных эсператистов. — Хуан, собирай людей, и пошли кого-нибудь в городские казармы, — поднимаясь из-за стола и протягивая Суавесу подписанный приказ, — заварившие все это господа не могли знать о том, что мой отпуск закончится раньше, чем было официально объявлено, а стало быть мы можем испортить кому-то игру. — Все сделаю, — Хуан почтительно склонился, забирая из рук маршала приказ. — Я велел приготовить вам купальню, соберано. — Боюсь, для этого нет времени. — Рокэ раздраженно фыркнул, — достаточно будет сменить дорожный костюм на служебный мундир. Немедленно выступаем. Переодевшись, Алва, не позволяя себе думать даже о коротком отдыхе, вышел во двор. Верно говорят — бойся желаний своих. Как не хотелось Рокэ возвращаться в особняк. И что ж, вот он, едва успев умыться, с дороги, снова должен вернуться в седло. И ситуация складывается скверная — Сильвестр болен, и гарантий на его быстрое выздоровления никто не дает, гады, окружающие трон, совершенно отбились от рук и приструнить их некому, а явись маршал на пару дней позже, возможно, Олларов уже низвергли бы. Карьярра… Вскочив в седло, Рокэ окинул взглядом небольшой отряд, собранный Хуаном из самых умелых и надежный бойцов. Выходить в бурлящий город таким количеством было самоубийством, однако Алва не из тех, кого можно просто напугать. Каждый из его людей стоит десятерых вояк Килиана, чтоб его твари сожрали, а злость, владевшая сейчас маршалом, служила отличным мотиватором. — Кто-то непременно мне за это заплатит, — прошипел Рокэ, поправляя шляпу и устраиваясь удобнее в седле, и, прежде чем дать команду к выступлению, вспоминая об убитом оруженосце, уж больно похожая выходила ситуация, какая-то мразь, чужими руками мутила воду в государстве Талигском.