Вызов

*Спустя 10 месяцев*

      — Чонгук.?       — А, что?       — Ты куда смотришь? Я перед тобой так-то.       — Прости, хён. Не обижайся. Мне… Мне показалось, что я видел Тэ.       — Гук~а…       — Не нужно, я знаю. Но его тела там не было. Я всё ещё уверен, что он жив! И в той деревне сказали, что у них был альпинист-беременный-омега.       — Мы искали его. Обошли все улицы Сеула, Пусана, Тэгу и…       — Может всё это время он был в Китае, а не в Непале?       — Мы и там искали.       — Хён, я пойду…       — Горе следопыт. Иди давай, а я к Юнги.       — Надеюсь, он недалеко ушёл.       — Догоняй.       Чонгук на ходу накинул куртку и вылетел из кафе. Людей, к счастью, было немного, поэтому парень практически сразу увидел блондинистую макушку и пошёл за ней. Через квартал они свернули во двор. Альфа проследил за своей целью до самых дверей подъезда, и даже успел посмотреть, куда тот повернул. Поэтому, когда спустя 15 минут нерешительности он всё-таки зашёл в дом, то сразу направился именно в ту сторону. «1 этаж направо. Так, это сюда… Вот Чёрт!». Перед альфой небольшой коридор с 4 дверьми. Вот только его объект явно в какой-то одной из них.       «Думай, Чонгук, думай… Если это Тэхён, то вероятнее всего он выберет дверь подальше от прохода. Значит первые 2 отпадают. А как дальше? Хмм, может прислушаться. Потому что он точно дома. Фак. В обоих квартирах шумно… Без паники. Так. Тэхён бы…»       Из мыслей альфу вывел детский плач, который был то ближе, то дальше от двери. И судя по звукам, Чонгук догадался, что ребёнок ещё совсем маленький, потому что постарше дети ещё как минимум что-то говорят. «Если Ви на горе был беременный, то как раз 9 месяцев прошли. То малышу должно быть около месяца…». Альфа не может объяснить, почему уверен, что ребёнок жив, но чувствует это. Гукки: Мне кажется, это он, хён

Чимми: Кажется или это он?

Гукки: Пока кажется

Чимми: Так проверь

Гукки: А если нет?

Чимми: Хочу напомнить, что тебя это ни разу не останавливало

Гукки: Ладно, позже напишу

Чимми: Чонгук, если это не он… Прошу, чтобы тебя не ждало за той дверью — не расстраивайся

Гукки: Не переживай, хён       Альфа заблокировал свой телефон и убрал его в карман куртки, чтобы не отвлекал. Ещё минуты 2 стоит перед дверью, мнётся с ноги на ноги, гипнотизирует звонок… Руки дрожат, ладони вспотели, парню страшно. Страшно, что там снова не Тэхён. Но пока не попробуешь…       Шумно выдохнув, альфа нажал на звонок и закрыл глаза, ожидая ответа. Детский плач немного стих, а после последовали медленные, пугливые шаги.       — Кто там?       Голос. Низкий, бархатный голос. Да, с нотками усталости и тревоги, но это он. Это голос Тэхёна. Что ответить?       -… В-Ви.? — голос предательски дрогнул, прозвучал слишком высоко и сипло, что альфа даже сам себя не узнал и вздрогнул.       — П-простите?       — Господи… Тэхён, это правда ты?       Теперь и омега по ту сторону двери узнал этот голос, узнал альфу, которому принадлежит этот голос. Альфу, которому принадлежит и его любовь, его преданность… Его, их сын.       — Ч-Чонгук~и? — Тэхён быстро и резко открыл замок и распахнул дверь, чуть не убив своего! альфу, — Это п-правда ты? — парень смотрит на младшего до конца не веря своим глазам. «Этого не может быть, это сон» — твердил разум омеги, в то время как сердце болезненно ныло и просилось к любимому.       — Да, — на грани слышимости прошептал альфа.       Чонгук первый сделал шаг и оказался в квартире, а омега запрыгнул на него и наконец-то перестал сдерживать свои слёзы.       — Не плачь, лисёнок…       — Г-Гу, я не верю, что это ты.       Тэхён дрожит и всем телом прижимается как можно ближе к нему, не желая отпускать. Своими руками омега крепко держится за шею альфы, а ноги обвивают талию. Мокрым от слёз носиком парень прижимается к шее младшего, полной грудью вдыхая такой родной и любимый аромат, жмурит глаза, боясь открыть их, вдруг это всё сон… Слёзы всё ещё скатываются по впалым щекам, омега подвывает и всхлипывает.       — Моя единственная любовь.       Чонгук прижимает к себе свою омегу, пытаясь хотя бы немножко его успокоить, хотя сам тоже плачет. Сдерживать в себе всю боль разлуки было очень сложно. И вот наконец он обрёл свободу, когда только увидел Тэхёна. Одной рукой он держит старшего за талию, а второй — под бёдрами, чтобы его целый мир не рухнул. Страшно снова всё потерять.       — Я так скучал по тебе, — судорожно хватая воздух, прошептал омега, немного отстраняясь, чтобы заглянуть в чёрные глаза альфы.       — Я так боялся, что больше никогда не увижу тебя…       Чонгук накрыл губы Тэхёна своими, утягивая в поцелуй, выражающий всю ту боль, что пережили истинные, радость воссоединения и всю свою любовь, которой они ни с кем не делились. Первым кислород закончился омеги, и ему пришлось отстраниться. Он снова посмотрел в глаза альфы и нежно улыбнулся, блаженно прикрыл глаза и устроился на плече, сильнее прижимаясь к истинному.       — Я люблю тебя, Тэ…       — Я тебя тоже, Гу.       — Где же ты был всё это время.?       — Я…       — Я искал тебя.       — Чонгук, прошу, потише.       — Что?       — Говори потише…       — Я…       Омега нежно поцеловал альфу в губы, а потом спрыгнул на ноги, взял его за руку и повёл в комнату. Дверь с негромким скрипом открылась, Тэхён на цыпочках подошёл к большой кровати и наклонился. Чонгук сначала ничего не понял, но когда старший повернулся к нему, на руках которого лежал ребёнок…       — Это… Наш сын, Гу.       — Н-наш?       — Да… Тэри, смотри, это… Это твой отец, — из глаз омеги снова покатились слёзы. Он посмотрел сначала на ребёнка, а потом на альфу, который застыл посередине комнаты.       — Ты… Ты правда назвал нашего сына Тэри?       — Конечно… Это всё, что у меня осталось от тебя, как я думал.       Малыш начал кряхтеть и через мгновение заплакал. Видимо, так он решил промотивировать отца хотя бы сдвинуться с места. Чонгук медленно подошёл к любимому, что стоял и укачивал ребёнка, и посмотрел на младенца.       — Это альфочка. И нам всего 3 недели, да? Мой малыш, самый сладкий мальчик, — Тэхён поцеловал плачущего ребёнка в носик и снова посмотрел на Чонгука.       — М-можно? — осторожно спросил альфа, на что получил кивок. Омега аккуратно переложил сына на руки к отцу, а ребёнок перестал плакать и внимательно посмотрел на альфу.       — Он ни у кого спокойно на руках не лежит, кроме меня.       — Привет, малыш. Я… Твой отец. Надеюсь, ты не обижал нашего папочку? — Чонгук перевёл взгляд на Тэхёна, который пытался подавить всхлипы ладонью, которую он приложил ко рту, — Тэ, ты чего? Ну почему ты плачешь?       — Я думал… Что никогда этого не увижу, — омега подошёл к своим альфам и прижался к старшему из них, пряча горькие слёзы в его плечо.       — Нам нужно будет многое обсудить.       — Д-да… Гу?       — Что такое?       — Н-ничего. Останешься.?       — Навсегда.       Малыш впервые в жизни улыбнулся и издал звук, очень похожий на смешок, но вскоре снова заплакал и начал тереть кулачками свои глазки.       — Мне нужно уложить его спать, он уже устал.       — Ну конечно, — альфа передал сонного малыша папе, а тот чуть ли не моментально уснул.       — Ого, он ещё не засыпал так быстро. Хотя, наверно, этого стоило ожидать. Плакал сегодня весь день, как будто знал, что что-то произойдёт.       — Умный мальчик.       — А ещё он твоя копия. Ах, если бы ты знал, как я боялся, что он будет похож на тебя. Просто молился, чтобы он был моей копией… Но как назло от меня он унаследовал только характер. Привереда ещё тот. И полная твоя копия.       — Почему ты так не хотел этого?       — Это больно, Чонгук. Сердцу очень больно. Смотреть на того, кого, казалось бы, потерял навсегда.       — Где ты был, лисёнок? Что с тобой было?       — Я…       — Сразу, как только восстановился, я вновь пошёл на эту гору, я пришёл к тому обрыву, спустился в ту расщелину, мне Чимин-хён показал её. Еле уговорил пойти со мной. Юнги-хён больше не работает на горе из-за здоровья, но думаю, он сам тебе всё расскажет, и живут они у хёна. Так вот, я перекопал всё. Ты не представляешь, как я был рад, что не нашёл тебя среди льда и снега. Я пошёл искать в округе, нашёл деревню, где мне рассказали, что у них жил беременный омега альпинист около 4 месяцев. Но я поздно пришёл. Я искал тебя везде: в Китае, Непале, Корее… Не сдавался, даже не думал об этом. И Чимин-хён с Юнги-хёном мне помогали, хоть и не верили потому что… Потому что видели тебя там, на дне, м-мёртвого…       — Гу… Я… Я действительно сорвался и упал. Но ты меня спас. Я не знаю, как это, но ты стоял надо мной и просил встать, позаботиться о малыше. И я проснулся. У меня были сломаны нога и рёбра, я не мог нормально дышать, и весь замёрз. Н-но ради вас… Я боролся. Полз куда-то, лишь бы выбраться. А потом проснулся уже в теплом доме. И действительно провёл в той деревне почти 4 месяца. Пока не восстановился. Мне помогли спуститься вниз, а потом добраться до города. У меня же ничего не было… Ещё месяц провел в больнице на сохранении. Было очень плохо и больно. И я много думал о тебе. Если бы я не пошёл ночью, в бурю вниз, если бы не оставил рацию, если бы…       — Тэхён, во всём этом виноват я. Только я. И даже не спорь! Я нарушил приказы хёнов и пошёл наверх. И не подумал ни о ком, кроме себя и своей чёртовой мечты. Из-за меня с тобой всё это приключилось. Ты даже «умер» по моей вине.       — Н-нет… Мне нужно быть внимательнее…       — Было плохо мне, и ты из-за меня пошёл вниз, ночью, в бурю. Как не крути, виноват я… И я знаю, что мне нет прощения. Но всё равно…       — Я никогда не винил тебя в этом, и не собираюсь. Так вот. В больнице я познакомился с молодой семьёй. Омега тоже лежал на сохранении, но он просто оказался слишком впечатлительным. И, соответственно, он растрогался от моей истории. Они мне очень помогли. И эта квартира — их подарок. А сами живут напротив. Правда, сейчас, буквально полчаса назад, они должны были уехать к родителям омеги, по идее, возможно и не уехали. Но всё же…       — Хах, я в это время был на горе и искал тебя.       — Расскажи о себе. Что происходило с тобой?       — Ну, как мне рассказал хён, они нашли меня в третьем лагере без сознания. Я замерзал и горел одновременно.       — Именно поэтому я решил дойти до второго лагеря.       — М-да. Я очнулся в больнице через неделю. Хах, так забавно. Я попросил хёнов не беспокоить тебя и передать что со мной всё хорошо. А они мне сказали, что ты умер… У меня случился сердечный приступ, меня перевели в кардиографический отдел. Пришлось полежать там около месяца. Потом немного дома под присмотром хёнов. А потом пошёл на гору. И пока я дошёл до второго лагеря, как раз прошло два месяца. Сердцу было тяжёло, перенагружать нельзя…       — Т-ты же мог умереть!       — Ради тебя я готов на всё. И вот потом искал, но не мог тебя найти.       — Эта семья отвезла меня на источники. Это не крупный город, наверно поэтому… Они так много сделали для меня. И сегодня предлагали поехать с ними. Но из-за Тэри я отказался. И… Правильно сделал. Как ты нашёл меня?       — Ты проходил сегодня мимо кафе, а я сидел там с Чимином-хёном. Мне показалось, что это ты, и я… проследил?       — Боже… Серьёзно? Так беззвучно. Я даже не заметил.       — Я боялся, это это снова не ты.       — С-снова?       — Ты бы знал, сколько раз я так следил… Меня даже на сутки оставили в камере, потому что «слишком много преследую».       — Господи, больной альфа…       — Ну, когда дело касается моего омеги…       Малыш на ручках Тэхёна начал немного дёргаться, а потом ухватился за футболку омеги и успокоился.       — Я не представляю, как тебе всё это время было тяжело.       — Да, но хуже всего было во время родов… Из-за сломанных рёбер мне пришлось правда нелегко. Были очень сильные схватки, так больно мне ещё не было. И когда я начал тужиться… Рёбра неправильно срослись. И в итоге они проткнули мне лёгкое. Я чуть не умер, но боролся ради малыша, — Тэхён посмотрел на мирно спящего сына и улыбнулся, — мне сделали операцию, альфочка родился здоровым. Я увидел его на следующий день. Я столько радости в жизни не испытывал. Но факт того, что он — твоя копия… Боже… И я в жизни столько не плакал.       — Ты думал, что больше не увидишь меня?       — Я… Я был в этом уверен. Потому что все, весь город говорил, что знаменитый наследник Чон Чонгук пропал без вести, когда отправился на гору 2 раз.       — В… Смысле?       — От тебя не было никаких вестей. Люди думали, что ты умер. Из-за этого я и лежал месяц на сохранении.       — Но я же жив, потом вернулся!       — Тише, пожалуйста. Тэри может проснуться…       — Прости.       — Я дальше ничего не знал. Новость о том, что ты живой, людей, видимо, интересовала меньше. Такое себе событие, знаешь ли. Агентство закрылось и переехало, не знаю куда, адреса уже не было, когда я пришёл, а те, кто купил здание не в курсе. Вернее, не до этого им было. А у Юнги квартиры в Сеуле не было, ну, или он про неё не рассказывал. А мою квартиру продали…       — Ничего, малыш, сейчас всё позади. Теперь я рядом. И никуда, — поцелуй в нос, — никогда-никогда, — в щёчки, — не уйду, — и сладкий поцелуй в губы.       — Ох, Гу.       — Во сколько проснётся Тэри?       — Думаю, часик точно поспит ещё.       — Я приглашу к тебе хёнов? Уверен они будут очень рады тебя видеть…       — Особенно Юнги-хён. А ещё он меня убьёт…       — Почему?       — Я напрочь забыл его номер, мог бы уже миллиард раз позвонить, но…       — Пусть только попробует.       — Мой защитник…       — Почему ты его держишь на руках и не укладываешь на кровать?       — Ему нужно чувствовать моё тепло и любовь. Ночью то он понятное дело лежит на кровати вместе со мной. А днём каждый раз, когда я ухожу — он просыпается и плачет. Ему страшно.       — Но когда я пришёл…       — Мы не спали, а просто капризничали.       — Ты самый лучший! Знал?       — Сразу после тебя. Тем более, ты вошёл в историю. «Единственный альпинист, который смог покорить Эверест спустя 15 лет после катастрофы, доставлен в центральную больницу Сеула. Состояние знаменитого наследника Чон Чонгука ещё неизвестно, зато нам передали снимки, сделанные альпинистом на вершине…»       — «Судьбу его сопровождающего комментировать отказываются, но по некоторым данным, альпинист сорвался в обрыв и погиб…» Да, я тоже читал эту статью, выучил наизусть…       — Зато та фотография — потрясающая.       — Потому что ты рядом со мной.       — Но другие…       — Абсолютно не важны. Потому что на них нет тебя. А покорили мы Эверест вместе.