Вызов

      Альпинисты достаточно быстро, насколько это было возможным, спустились в первый лагерь. По пути у Юнги отказали ноги. И ему пришлось рассказать эту деталь своей биографии Чимину и коллегам. Омега долго ругался на него, а смысл то?       Оттуда на вертолете, который вызвал Джин, их доставили в лучшую больницу Сеула, чтобы оказать помощь. Правда, это удалось сделать с большим трудом. На высоте первого лагеря воздух слишком разряжён, что затрудняло абсолютно всё. Вертолёт трясло достаточно сильно, и была высокая вероятность разбиться. Юнги настаивал, что он сможет доползти до базового лагеря, чтобы сейчас спасли только Чонгука. Но Чимина оказалось невозможно переубедить. Поэтому в первом заходе в вертолёт погрузили младшего альфу, и только во второй, то есть примерно через 6 часов, — Юнги. Всё это помог устроить директор Чхве, дядя Чонгука, который был уже там вместе с родителями. Около больницы столпилось множество репортёров, которые снимали героя. Это первый альпинист, который покорил гору и вернулся живым спустя 15 лет.       Чонгука сразу повезли в операционную, где продержали достаточно долго, прежде чем его перевели в обычную палату. Юнги, по прибытию, тоже повезли в операционную. Но ему потребовалось больше времени. Чимина в вертолёт не взяли, максимум 2 человека. Поэтому спустился он в базовый лагерь самостоятельно, а оттуда на служебном вертолёте добрался до Сеула, опять же спасибо директору Чхве. Бедный омега чуть с ума не сошёл, пока ждал хоть какой-нибудь информации о самых дорогих ему людях. Когда он приехал, Чонгук был уже в реанимационной, а вот его Юнги всё ещё в операционной. Зато он привёз с собой личные вещи друга, среди которых оказалась та самая камера, на которой были сделаны фотографии с вершины. И сразу, без раздумий, омега отдал в руки репортёров снимок, на котором Чонгук и Тэхён целуются, стоя у самого края вершины, где они счастливы и ещё не попали в неприятности.       Юнги пришёл в себя значительно раньше Чонгука — буквально на следующий день. Чимин караулил палату друга, когда ему сообщили, что его альфа пришёл в себя. Омега сразу рванул в сторону его палаты, чуть ли не сбивая с ног всех, мимо кого проносился ураганом. Юнги даже сообразить ничего не успел, как прямо на него налетело мандариновое счастье и стало плакать в плечо, проклиная за безрассудство и секреты от истинного. Он сразу предупредил альфу, что тот на гору больше не вернётся, максимум за вещами, будет жить с ним. И пусть только попробует возразить — мало не покажется. Конечно же альфа согласился на такие условия истинной пары. Тем более, он туда и сам не хотел возвращаться… Не ожидал он, миф о похороненном на горе друге станет реальность. И как бы ему не хотелось быть рядом с ним — пересилить себя не сможет, это точно…

***

      — Ммм…       — Чонгук?       — Х-хён.       — Счастье то какое! Я убью тебя! Я испугался, что ты больше не проснёшься!       — Не кричи так, хён. Где…       — Ты в больнице, дурак. Ты как потерял сознание в 3 лагере, так и всё!       — Сколько?       — Несколько суток, Чонгук. Ты чудом не умер от гипоксии. Тебя успели спасти!       — Где Тэхён?       -…       — Надеюсь, что с ним всё хорошо… Не надо его беспокоить. Просто передайте, что я в порядке. Теперь точно.       — Я позову Юнги. Подожди немного.       Чимин вышел, а Чонгук лежал и глупо улыбался. Он представлял, как совсем скоро вернётся домой, к Тэхёну, как будет заботиться о нём, а потом и о…       — Привет, мелкий!       — Юнги-хён, а… Что с твоими ногами? — Чимин привёз старшего в инвалидном кресле — ходить ему ещё долго будет нельзя, но рассказать он должен, обязан, как бы тяжело не было.       — Мне нужно что-то сказать тебе.       — Я здесь надолго? Ну, ничего, зато потом…       — Ты больше не сможешь быть с Тэхёном.       — Я знаю, что Тэхён умер.       — Что?       — Ну умер, погиб на горе.       — К-как ты.?       — Теперь он Ви, все дела. Но он разрешил называть его по имени.       — Ох, Чонгук…       — Что?       — В таком случае… Ты и с Ви быть не сможешь.       — Почему? Поэтому его нет здесь? С ним что-то случилось? Он тоже лежит в палате? Или он отдыхает дома? Так скажите ему, что…       — Он умер, Чонгук.       — В смысле?       — Он не дошёл.       — Вы… Н-не спасли его?       — Тебе было очень плохо, ты был без сознания, замерзал, но при этом горел… Я не знаю, что было, но, видимо, он ночью, в бурю, решил дойти до 2 лагеря. Но не дошёл. Мы нашли его крепление на краю обрыва. А внизу… Он сам.       — Ч-что?       — Он сорвался в обрыв, Чонгук. И… Не выжил…       — Этого не может быть… Он не мог так рисковать! Особенно в его положении.       — В каком положении?       — Он беременный, Юнги-хён, Ч-Чимин-хён… Он носит под сердцем нашего ребёнка, — после этих слов омега отвернулся к стене, пытаясь подавить отчаянные всхлипы, остановить слёзы, которые односекундно покатились из глаз.       — Пиздец…       — Что?       — Значит… Погибли они оба.       — Нет, я не верю, нет-нет-нет.       Пульс, как и сердцебиения альфы стали учащаться, пока он сам что шептал себе под нос. Слёзы скатывались по щекам с бешеной скоростью. Писк аппарата больно и неприятно бил по ушам. Чонгук как будто ушёл в себя, перестал реагировать на окружающих. Вокруг полный хаус, но ему всё равно. Вместе с Тэхёном умер и смысл жизни альфы. И теперь он винит себя абсолютно во всём. В том числе смерти их малыша.       — Это я виноват. Т-Тэ… Прости меня. М-малыш…       Альфу всё-таки удалось положить на кровать, но оказалось слишком поздно.       — Его надо переводить в кардиологическое отделение. Срочно!       — Что с ним?       — У него инфаркт! Сердце не выдержало такой огромной нагрузки.       — Фак…       — Мы можем потерять его, быстрее!

***

      — Тэ, проснись.       — Г-гу?       — Вставай, милый. Давай же.       — Ч-что происходит?       — Идём, не лежи на снегу! Подумай о малыше…       — Чонгук!       — Открой глаза.       — Иди сюда…       — Вставай, пора идти.       Тэхён медленно открыл глаза. Вокруг него только гладкие стены расщелины, в которых отражается солнечный свет. Один солнечный зайчик бегал по лицу омеги и слепил глаза. Тишина, буря закончилась. Или просто её нет здесь, на дне. Альпинист попытался пошевелиться, но получилось так себе. Голова немного кружится, низ живота неприятно тянет, но в целом всё хорошо.       «Живы… И я, и малыш» — пронеслось в голове у омеги.       Холодно… Но Тэхён знал, что нужно двигаться. Хотя бы лечь в позу эмбриона, чтобы немного согреться. Альпинист медленно, через силу и боль подтянул ноги к груди, вернее, только одну. Кажется, вторая сломана. А ещё больно дышать, значит пострадали и рёбра. Но ради Чонгука, ради ребёнка он должен выбраться отсюда. Руки замёрзли, ими шевелить сложнее всего, но надо. Сейчас омега как никогда пожалел, что решил оставить свою рацию в палатке. Сейчас бы он уже сообщил Юнги или вообще кому-нибудь, что ему нужна помощь.       — Ничего малыш, папочка справится. И с отцом всё хорошо. Потерпи, маленький мой. Мы выберемся отсюда.       И Тэхён пополз, медленно, осторожно, стараясь доставить себе как можно меньше дискомфорта. Он не сдавался, не позволял потерять сознание или уснуть. Но через несколько часов омежья природа взяла вверх. Омеги не такие выносливые, по сравнению с альфами. И несмотря на то, что тело омеги было в идеальной форме, и он научился жить как альфа, появление ребёнка поставило всё на свои места. Тэхён сам не понял, как провалился в долгий сон.