Шёл четвертый день, как на Бейкер-стрит 221B улыбчивая домовладелица расхаживала в цветастых платьишках и что-то напевала себе под нос. Как один долговязый детектив не отлипал от одного коренастенького доктора. Да-да, Шерлок настолько соскучился, что Джон теперь даже купаться был вынужден под чутким взглядом, а иногда и не только взглядом детектива. И ладно бы это было что-то эротичное: совместное купание, переходящее в жаркий секс. Так нет же! Шерлок просто был жутким собственником и социопатом. Ему казнью было всё, что происходило в последнее время: ни тебе любимого дивана, ни тебе уютного Ватсона. Сплошные чужие люди, чужие предметы, всё чужое! И Джон тоже был немножко чужой: собранный, внимательный, деликатный (чрезмерно). Но теперь Шерлок намеревался взять от их совместного пребывания всё!
— Иногда мне кажется, — подозрительно поглядывая на своего соседа, сидя с чашечкой кофе в руках начал Джон, — что, если бы я позволял, ты сидел бы у меня на коленях, точно кот, когда я пью кофе.
Сейчас детектив сидел напротив него в кресле и сверлил соседа взглядом. Он ждал, когда тот прикончит уже горячий напиток, чтобы вновь утянуть любимого на диван: смотреть на камин и обнимать. Но, услышав предположение доктора, он перевел взгляд с груди на лицо доктора:
— Это было бы интересной практикой, если бы я мог поместиться.
— Господи, я же пошутил.
С Холмса бы сталось! Кота бы он не изображал, но вот ещё один вариант прикосновений к Джону вполне мог освоить. Он вообще оказался очень тактильным человеком. А ведь со стороны и не подумаешь: колючка колючкой!
— А я развеял свою теорию, — как-то устало и буднично буркнул гений, — и вообще, ты с таким упоением пьёшь этот чёртов кофе, — фыркнул детектив.
Джон едва не подавился:
— Не смей ревновать меня к напитку, Шерлок! — Джон периодически напоминал своего любимому, что есть вещи, которые необходимы ему. И это не великая любовь, а всего лишь потребность. Он не мог принадлежать кофе, а значит не стоило и ревновать.
В ответ Шерлок издал какой-то непонятный звук: что-то между шипением и фырчанием, встал со своего места, взметнув полы синего халата, и направился к окну. Свет из окна красиво играл на его локонах. Джон немного наклонил голову, меняя угол обзора: теперь вся фигура Шерлока заливалась светом, словно тот был ангелом или просто посланником богов. Пылинки летали в лучах утреннего солнца, как снежинки. Джону как в детстве, захотелось попробовать половить их, но пришлось себя сдержать.
— Шерлок, — налюбовавшись мужчиной, Джон отставил чашечку на столик, — ну хватит дуться.
Он встал, медленно и практически бесшумно подошел к дорогому и ненаглядному соседу, обнимая того за талию:
— Мы вновь дома. Мне даже немного не хватало этого спокойствия… Ты жив, я жив. И наши близкие живы, — он привстал на носочки (теперь уже без смущения, а не как всего полгода назад, например), втянул носом запах шерлоковых волос, вымытых накануне медовым шампунем. Тонкая талия детектива стала ещё тоньше, чем была до всех событий. Доктору подумалось, что из всех своих пациентов такую ярко выраженную талию имеет, наверное, каждый двадцатый. Про сослуживцев и говорить было нечего: те, как тумбы или брёвна. О красоте на войне речи не шло, а об элегантности тем более. Да и попади какой красавчик в армию, разве дадут ему спокойно служить?
— Вам чем-то помочь, доктор Ватсон, — деловито обратил внимание детектив, — я сегодня не принимаю клиентов. Если у вас есть какие-то проблемы, вы можете написать мне на почту. Я прочту письмо и когда-нибудь…
— Умник, — улыбнулся Джон, вновь привставая на носочки, чтобы положить руки на плечи любимому и зарыться носом в кудри на затылке, теперь уже открыто наслаждаясь их ароматом, — да, у меня есть проблема. Один несносный детектив-сосед. И мне кажется, что его нужно немного усмирить. Вот только я не знаю, как правильно это сделать. Возможно, вы могли бы мне помочь в этом вопросе, потому что объятия, которые помогали раньше не действуют… — Джон красноречиво лизнул мочку уха детектива, вызвав у того тихий стон.
— Думаю, доктор Ватсон, проблема вашего соседа решаема, — Шерлок повернулся лицом к соседу и, огладив его по скуле большим пальцем, — вот только готовы ли вы…
— Я? Полагаю, справимся вместе, — улыбнулся доктор и одарил губы Шерлока поцелуем.
— Вы. Ведь ваш сосед слишком долго находится в «режиме ожидания». Если вы понимаете о чем я…
О, Джон Ватсон понимал. Даже прекрасно понимал!
Оба совсем недавно поймали себя на мысли, как дорого им стало спокойствие и уверенность в следующей секунде. Первым об этом заговорил Шерлок. Они делили одну тарелку спагетти на двоих, но не от того, что второй порции не было, а просто детектив вновь заявил, что ужинать не будет, а Джон, зная прекрасно к чему такие заявления приводят, положил себе побольше. И вот тогда, как раз во время очередного ужина, который уже смело можно было называть семейным, Шерлок заговорил не о трупах, делах или планах, а о том, как ему
хорошо. Хорошо, когда Джон рядом. Хорошо, когда дело закончилось в их пользу. Хорошо, когда нет постыдных тайн, когда не нужно скрывать от родного и любимого своё прошлое. Джон лишь слушал и молчал, чтобы не нарушить этот поток откровений. Если Холмс решил открыться ему, то ничто не должно перебить Шерлока в эти секунды. Вот и доктор не перебивал тогда, а только иногда поглаживал по руке в знак солидарности или поддержки.
Теперь тоже было хорошо. Только заключалось оно в их безмолвном взаимопонимании. Период неловкостей прошёл уже давно, у них и физических тайн не осталось. Но именно сейчас Шерлок был открытой книгой больше обычного. Он так невероятно эротично и свободно выгибался в руках доктора, что у Джона дух перехватывало. Стоило только губам Ватсона пройтись по шее, рассыпая горячие и влажные поцелуи, как Шерлок вновь и вновь покрывался мурашками, задыхаясь от собственных стонов, закрывал глаза и устремлялся навстречу ласкам. Его белая кожа быстро покрывалась розовыми пятнышками там, где Джон касался ногтями или зубами. Молочного цвета бёдра распахивались всё шире, а длинные руки обвивали шею Ватсона.
— Ты фантастический, — шептал в упоении Джон, когда целовал плечи, — мой…невероятный, — утверждал он, когда доходил губами до плоского живота, а ноги Шерлока уже были согнуты в коленях и расположились у бёдер партнёра.
— Джон, — между стонами звал его детектив, как всегда нетерпеливо, желая большего, даже требуя большего.
Когда ладони доктора, огладив фантастическое и такое желанное тело партнёра, расположились теперь на тазовых косточках, а юркий язык проник ниже, стоны стали такими красноречивыми, что соседи сделали телевизор погромче. Пару раз, выкрикивая имя доктора, Шерлок едва не перешёл на очень высокие ноты. Колени его дрожали и, если бы не руки Джона, что всё время гладили, сжимали и тем самым возвращали детектива в реальность, он бы точно потерялся в ощущениях. Комната плыла перед глазами, стоило только их открыть. Рванное, загнанное дыхание, пересохшие губы — это был практически экстаз, но они оба прекрасно понимали, что ещё очень рано всё заканчивать. Хотелось довести друг друга до максимального пика. Джон творил языком что-то невообразимое. Он не концентрировался на какой-то одной точке, а ласкал и влагалище, и то, что условно было клитором, и анус. Это доводило до края, до пика, но шагнуть за грань не давало. И Шерлок метался по постели в этой сладкой пытке, сжимая простыни руками, периодически впиваясь короткими ногтями в плечи партнёра. У Джона стоял уже так, что любое соприкосновение члена с чем-либо, посылал импульсы не только по всему телу, но и напрямую в мозг. Запах, аромат, смазка Шерлока пьянили. Хотелось забраться языком как можно глубже, не только попробовать его вкус, но и испить этого человека полностью.
— Дьявол, Джон! — выругался Шерлок, выгибая спину в очередной судороге удовольствия, — я…
— Ещё капельку, любимый, — улыбнулся Джон и подтянулся к мужчине для поцелуя.
Подобные поцелуи после оральных ласк были не в новинку уже, но сегодня собственный вкус казался Холмсу каким-то невероятным, особенным, а это действие… оно такое неправильное, непристойное, но разжигало жар желания до невероятного. Разрывать поцелуй никто не хотел, поэтому Джон не оторвался от губ любимого, когда пальцы его направились к тому самому, еще совсем недавно запретному местечку. Он прекрасно помнил географию тела детектива: его эрогенные зоны, места, которые сводили с ума и заставляли рушить любые барьеры, ведь столько раз доводил того до оргазма и руками, и языком, и половим органом. Ему не требовалось видеть или слышать, чтобы понять, что все действия верны. Достаточно было чувствовать сбившееся дыхание, кожу, покрывающуюся мурашками, движения Шерлока. Он был грациозен. Сейчас особенно грациозен. И каждое его движение, каждый вдох — зрелище невероятно эротичное.
— Джон, прошу, — простонал Шерлок, почувствовав палец Джона как раз
там, где нужно.
— Шерлок, — доктор попытался хоть немного звучать серьезно, — я хочу, чтобы ты послушал.
— Да, я согласен, — практически захныкал Шерлок, раздвигая ноги шире и как бы насаживаясь на палец. Один палец уже не был новинкой, однако, с глубиной проникновения пока не экспериментировали.
— Шерлок…
— Я готов к боли, — сказав это детектив предпринял ещё одну попытку опуститься ниже, но Джон прекрасно знал его, чтобы предвидеть это.
— Прекрати, — опалил поцелуем шею мужчины доктор, — я и сам хочу не меньше, — как бы в доказательство Джон качнулся и подарил своему члену немного трения о кровать, — но мы никуда не будем торопиться, ладно? Это… Как операция. Хотя, признаться, я думал будет намного сложнее.
— Тогда у меня так себе хирург, — улыбнулся Шерлок и попытался закинуть ноги Джону на спину, но тот приподнялся, чтобы заглянуть в манящие глаза.
— Зато пациент не пострадает, — с этими словами Джон вернул руку туда, где ей и положено быть. А затем Шерлок подавился своими возмущениями, потому что одним пальцем Джон проник во влагалище, а вот второй палец коснулся маленькой бусинки клитора.
— Ох, Джон… Ну же. Там не должно быть настолько тесно, чтобы ты так медлил, — импульс дичайшего удовольствия прошиб Шерлока, — ещё, — простонал мужчина.
И тут Джона осенила догадка…
— Угу, — доктор продолжал осыпать тело возлюбленного нежными поцелуями, иногда прикусывая кожу, — не верю, что мы делаем это. И ещё больше, Шерлок, мне сложнее представить, что не только я…
— Не делаем. Прошу заметить, — Шерлок хотел возмутиться по поводу бездействия своего соседа, но не успел, ибо дальше почувствовал, как к одному пальцу во влагалище стремиться присоединиться второй. Это было не больно, просто чувство натянутости и невероятное предвкушение, граничащее с помешательством! Казалось, разводить ноги шире уже некуда, но Холмс сугубо инстинктивно постарался это сделать.
— Ш-ш-ш, — приостановил его доктор, — мы никуда не торопимся. Но мне интересно верны ли мои догадки? — Джон заглянул в глаза детективу.
— Да, — тихо признался тот, — я иногда… трогал себя.
У Джона перехватило дыхание от возбуждения и восторга. Он никогда не замечал, чтобы Шерлок хоть немного интересовался самоудовлетворением. А здесь он не просто удовлетворял себя, он касался того места, которого избегал долгие годы. Его утончённый, совершенно невероятный, такой воспитанный и интеллигентный мужчина сам растягивал себя. От одной мысли Джон готов был боготворить его! Это так пикантно, пошло и возбуждающе, что сносило крышу!
Возбуждение накрывало, и Ватсон невольно представил: какого бы было оказаться там не пальцами… Но быстро отмёл эту мысль.
Джон изнывал от желания, сдерживал себя как только мог, когда Шерлок в очередной раз выгнулся в его руках, а потом, очевидно отпуская себя совсем, прошептал в мольбе:
— Прикоснись к груди…
Эта просьба, высказанная впервые открыто и без стеснения, сорвала последние тормоза. Джон любил Шерлока. Любил его тело, его разум. Любил всего и без остатка. Но некоторые части особенно будоражили доктора. Так, например, он испытывал какое-то особенное влечение к волосам Шерлока, к его длинной шее, к его маленьким соскам, которые были похожи на ягодки смородины в момент дикого возбуждения. Просьбы или даже разрешения притронуться к груди всегда были стыдливыми, неловкими, хоть Шерлоку и нравились. Но сейчас, когда практически сбывалась мечта детектива, он позволил себе попросить о ласках уверенно и открыто. Отказать и отказаться было нереально! Джон накрыл ладонью свободной руки одну ягодку соска, немного прошёлся по ней пальцами, затем огладил небольшой холмик груди, ловя каждый стон и каждый вздох Шерлока, а вторая рука продолжала своё дело там — снизу.
— Ты нереально красив, прошептал Джон, накрывая сосок второй груди губами. поцеловав сосок, он принялся теперь ласкать его языком. Сначала обвел самым кончиком вокруг соска, дразня ореолу, затем прошёлся по самой ягодке, немного нажав языком. Хоть грудь и была менее чувствительна, нежели у женщин, ощущения все равно были непередаваемыми. Затем Джон немного отстранился, но лишь для того, чтобы чуть-чуть подуть на сосок, а затем губы его снова пленили розовую горошину, посасывая и нежа. Большой палец другой руки вновь расположился на клиторе. От яркой вспышки удовольствия детектив неосознанно сжался и только тогда понял, что в его влагалище уже полноценно два пальца.
— Боже, — зашелся он в череде стонов и вдохов, — Джон…
— Нравится? Не больно? — оторвался доктор от соска и немного сместил пальцы.
— Это… Оу, Джон…
По реакции, и по тому, как Джон почувствовал небольшую порцию естественной смазки, которая появилась во влагалище, стало понятно, что о боль речи нет.
— Расслабься, пожалуйста, дорогой, — Джон рассыпал нежные поцелуи по груди и шее Холмса, продолжая движения, имитирующие половой акт.
— Там так… много, — пролепетал Шерлок, стараясь передать свои ощущения, но возбужденный мозг был способен сейчас только на эту примитивную фразу, — я хочу тебя. Всего. Там.
«Себя, всего, там» Джон и сам сейчас очень хотел. Но понимал, что риск слишком велик. Влагалище ещё не было готово принять целый член. А провести потом пару дней в больнице не хотелось совсем. Он бы не простил себе, если бы Шерлоку пришлось терпеть малоприятные манипуляции по его вине.
— Шерлок, еще нельзя, любимый, — запротестовал он, сползая куда-то вниз. Однако пальцы его остались на своем месте.
Шерлок откинул голову на белоснежную подушку, кудри его разметались в разные стороны на манер нимба. И в тот самый момент он почувствовал, как губы любимого касаются его члена. Это был взрыв, полет, агония! Сначала губы полностью накрыли головку, а затем подключился и язык, обводя головку полового органа, нажимая на неё. Джон продолжал ласки влагалища и посасывал член Шерлока. Это было что-то за гранью. Детектив буквально забыл как дышать от такой бури чувств!
— Джо…
Но заканчивать эту сладкую пытку доктор и не думал! Его целью было максимально расслабить и «отключить» Шерлока, чтобы они смогли продвинуться дальше без напряжения и зажимов, поэтому, как только Джон понял, что Шерлок вот-вот кончит, он тут же выпустил член изо рта. Детектив даже не возмущался. Он использовал эти секунды, чтобы отдышаться и вернуть своему разуму ясность. Вот только это в планы Джона не входило.
— Ты как? — непринужденно осведомился доктор.
— Я… Хорошо, — пьяно улыбнулся Шерлок, немного поёрзав задом.
— Отлично, — Джон поднялся повыше, чтобы дотянуться до губ детектива и, одарив его поцелуем, прошептал, как можно ласковее, — продолжим?
Шерлок кивнул и прикрыл глаза, готовясь вновь утонуть:
— Только… Будь рядом, когда…
— Обещаю, — Джон теперь углубил поцелуй и немного продвинул два пальца глубже в жаркую тесноту. Он уже коснулся девственной плевы. Как и положено, она прикрывала не весь вход. Но чтобы обойтись без боли, пришлось вновь опуститься вниз. Ласки полового члена отвлекали детектива от вторжения, когда Джон миллиметр за миллиметром раскрывал его. Язык вновь прошёлся по головке, по уздечке, а затем и весь орган оказался в жарком плену рта Джона Ватсона. Шерлока прошибла новая волна возбуждения, когда он почувствовал вторжение пальца туда, где еще никого не было. Сдержать стона он не мог, да это и не требовалось. Джон только положил руку ему на бедро, чтобы не дать дёрнуться и навредить себе. Комната наполнилась взаимными стонами двух мужчин.
— Прошу, — простонал Шерлок, — не останавливайся.
И Джон вновь засосал его половой орган, совершая первые поступательные движения, отодвигая девственную плеву, буквально лишая последней невинности Шерлока. Это было практически таинством. Клятвой и ритуалом для них. Не просто новый этап, а новая жизнь.
Шерлок даже не уловил, в какой момент Джон выпустил его орган и приблизился к губам.
— Как ты? — спросил доктор, вглядываясь в лицо, стараясь не пропустить ни одного сигнала о боли или сильном дискомфорте.
— Всё в порядке, — выстанывал детектив, — продолжай, прошу! — его тело старалось насадиться на палец глубже, но Джон не позволял.
— Если хоть немного будет больно, ты должен сказать об этом.
Один палец уже вполне комфортно двигался, и Джон решил, что можно попробовать присоединить к нему второй. Боли так и не было, но появился небольшой дискомфорт. Заметив, что Шерлок начал зажиматься, Джон покрывал его грудь и живот поцелуями. Это помогло. Холмс быстро расслабился. Немного усилий, терпения, и Ватсон смог погрузить второй палец. Теперь можно было говорить о дефлорации.
Шерлок провёл языком по пересохшим губам:
— Уже? Ты уже… там? — словно не веря в происходящее произнес Шерлок, и в этот момент Джон понял, что за всю свою не такую уж и короткую жизнь не видел ничего более привлекательного.
— Да, — выдохнул Джон, поднимаясь поцелуями к груди, шее, губам, — два пальца, любимый. Два…
Шерлок опустил руку вниз, сложно желал проверить, но получилось только провести пальцами по запястью Джона. Однако этого уже было достаточно. Он чувствовал пальцы внутри и трогал руку у самого входа.
— О, Боже…
— Ты такой молодец, — одаривал поцелуями Ватсон, — я так тобой горжусь, я… Я люблю тебя, Шерлок Холмс.
Это был не секс, не дефлорация. Это был настоящий акт любви и единения. Магия, происходящая между ними, затмевала любую бытность. Шерлок двигался так невинно и плавно, Джон был так аккуратен и нежен, что момент вполне мог бы стать их первой брачной ночью. Хоть они и старались не менять темп, чтобы не навредить нежной плоти, но иногда, когда Джон касался языком груди, или затрагивал второй рукой член Шерлока, уделяя особое внимание головке, темп менялся. Тогда Шерлок вытягивал шею, выгибался и заходился в совсем уже крышесносных стонах, от которых мурашки бежали по телу. Вскоре детектив привык и к двум пальцам, хотя, конечно, ощущались они не так, как один.
— Я готов к большему, Джон, — со сбившемся дыханием проговорил он.
— Шерлок, но это итак…
— Я хочу и готов, — заартачился Шерлок, — я хочу кончить на трех пальцах, если не на тебе, Джон. На трёх, — вновь прошептал детектив, заёрзав.
Джон простонал от одной формулировки.
— Ты сводишь меня с ума.
Но как он мог отказать? Чисто в теории принять три пальца его влагалище было способно, но вот Джон не был уверен, что они обойдутся без травм. Немного поразмыслив, он, не вынимая пальцев, поцеловал Шерлока в губы, постепенно углубляя поцелуй. Нужно было действовать еще осторожней. Доктор разместился между ног мужчины так, чтобы можно было накрыть своим телом тело любимого, но и в то же время, чтоб его рука продолжала выполнять задуманное.
— Дааа, — простонал Шерлок, когда почувствовал, как между его ног мазнул член Джона, истекающий смазкой.
— Сегодня всё для тебя, дорогой, — улыбнулся Джон, держась на одном локте, приблизился к губам Шерлока, — потерпи немного, придется потерпеть, я постараюсь быть максимально аккуратным, — с этими словами он вовлек детектива в глубокий и откровенно пошлый поцелуй, а во влагалище начал проникать третьем пальцем. Мужчина старался расслабиться, но получалось плохо. Возбуждение и волнение давали о себе знать. Ему хотелось поскорее почувствовать себя максимально наполненным и растянутым, даже не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Джон восхищался его этим неуёмным желанием, пылкостью и открытостью, но всё равно следил и за безопасностью. Стоны стали самой любимой музыкой для Джона Ватсона.
Джон продолжал оглаживать горошину клитора, покусывая мочку уха. Мужчина извивался под ним и уже практически хныкал, ведь ощущение твёрдого и текущего члена распаляли его еще больше. Он даже попытался подвигать бёдрами так, чтобы хоть немного подарить ласки партнёру, но ничего не получалось, а Джон игнорировал собственные потребности, лишь подрагивал, когда Холмсу удавалось дотронуться до его пениса. Но вот третий палец дошел до самой узкой части — той самой, где совсем недавно была полноценная девственная плева.
— Сейчас может быть немного больно, — предупредил доктор, плавно продолжая двигаться внутри, — сразу говори, Шерлок.
Убедившись, что тот его точно услышал и понял, Ватсон продолжил. Пальцы мелко подрагивали, а доктор продолжал буквально ввинчивать третий палец. Медленно до безобразия. Горячо до ужаса. Но это того стоило. Спустя десяток стонов и почти столько же поцелуев, Шерлок почувствовал
там пощипывание, как при микроскопическом порезе.
— Ммм, — простонал он, почувствовав новые ощущения.
— Больно? — Тут же замер Джон.
— Нет, продолжай.
И Джон продолжил. Неспешные, ласковые движение внутри так волшебно сочетались с его поцелуями и ритмичными касаниями члена, что Шерлок понял: вот она — вершина наслаждения, когда весь мир плывёт, а разум затуманен так, что имени своего не вспомнить. Джон тоже это заметил, потому что дыхание стало ещё сбивчивее, а вздохи стали такими беспорядочными. И ведь третий палец, хоть и находился в Шерлоке, на всю длину не проник. Но разве важно это, когда то, к чему они так долго шли, чего так страстно оба желали, то, чего они даже побаивались, наконец-то свершилось?
— Любимый, — прошептал Джон, задевая своими губами губы Шерлока, — молю, отпусти себя, я с тобой.
И это послужило спусковым механизмом. Дрожь волной прошлась по телу Шерлока, когда тот вцепился пальцами в спину доктора, из полового члена брызнула струйка спермы, попав на Джона. Влагалище уникального гения начало ритмичные сокращения, и Джон тут же убрал третий палец, дабы избежать травмирования. Гортанный стон наполнил комнату. Это был первый настоящий вагинальный оргазм Шерлока. Яркий, незабываемый и такой пикантный.
Джон покрывал его шею поцелуями, а когда дрожь утихла, освободил влагалище полностью и, улёгшись рядом, прижал к себе возлюбленного. Ватсон гладил чёрные вихры волос, немного зарываясь в них пальцами. Шептал признания в любви, касаясь губами уха. Выводил носом какие-то немыслимые фигуры на щеке Холмса. А потом, когда Шерлок окончательно пришёл в себя, позволил ему положить еще дрожащую ладонь на свой внушительный орган. Хватило нескольких движений, которые можно было бы назвать неумелыми или неловкими, но на самом деле, таковыми они не являлись, как Джон кончил, выстанывая имя Шерлока в его же губы.
Одеваться не хотелось, да и сил не было. Идти в ванную комнату за полотенцем никто из мужчин сейчас не был способен. Хорошо, что Джон хоть вспомнил про влажные салфетки. Ими он обтёр и себя, и Шерлока, а затем, укрыв обоих, прижал Холмса к собственной груди.
— У нас… получилось? — сонно спросил Шерлок, обнимая соседа и партнёра.
— Да, дорогой, — с любовью ответил Джон.
— Спасибо.
— Я люблю тебя, — прошептал куда-то в макушку Джон, засыпая вместе с Шерлоком.
***
В одном очень дорогом ресторане, за дальним столиком сидел статный мужчина. Он не нервничал, не рассматривал других посетителей, не выглядывал официанта. Он совершенно спокойно смотрел на свой стакан воды, словно желал вскипятить его взглядом. За пятнадцать минут, что он пробыл в данном заведении, мужчина всего один раз взглянул на часы. Никаких эмоций. Даже спокойствия особо заметно не было. Но вот на шестнадцатой минуте, резко распахнув дверь, проигнорировав приветствие, в ресторан влетел второй мужчина. Высокий, кудрявый, такой утончённый и притягательный. Он точно знал, куда идти. И точно знал, кого искать.
— Майкрофт! — несколько громче, чем следовало поприветствовал брата младший Холмс.
— Ох, — Майкрофт прикрыл глаза ладонью, — поори ещё громче, пусть все обратят внимание.
— Надеюсь, что сегодня ты без роз, — Шерлок присел за столик и жестом подозвал официанта. Но тот не пришёл по первому же требованию, а направился в сторону кухни.
— Я решил сделать заказ и за тебя. Сейчас всё принесут. А где Джон? Ты не брал его с собой?
— Нет, он готовится к конференции. И простыню, прости, я не принёс, — улыбнулся Шерлок, принимая из рук официанта стакан воды, чтобы поскорее утолить жажду.
— Шерлок, — буквально прошипел политик, потому что официанты, что расставляли сейчас блюда на их столе, прекрасно слышали и их речь.
Младший брат решил немного смиловаться над старшим, да промолчать. Действительно, нечего этим бедолагам знать подробности интимной жизни Шерлока. Они итак побаиваются ночью домой идти — столько всего им невольно приходится услышать на работе за день. Ресторанчик-то не из простых. Его облюбовали весьма влиятельные люди.
— Итак, — начал Шерлок, когда убедился, что больше их никто не потревожит, — вижу, братец, тебя так и разрывает от любопытства, — он с аппетитом принялся разрезать на небольшие кусочки стейк.
— В первую очередь меня интересует твое состояние.
— О, доктор сказал, что всё в порядке! Как же он выразился… А! Вот! Ювелирная работа. Определение примитивное, но меня устраивает.
Политик сдержать улыбки не смог:
— Поздравляю. Если это то, чего ты правда хотел, то я искренне рад за тебя, братец.
Шерлок отложил приборы и сделал глоток воды.
— Спасибо, Майкрофт, — он посмотрел брату прямо в глаза, — спасибо. И не только за поздравления.
— Вот как? — кусочек спаржи отправился в рот, — Шерлок, если я совершил чуда и даже не заметил…
— Не притворяйся, — теперь детектив одарил брата самой светлой и родной улыбкой, показывая, что тому незачем прятать сейчас свои чувства, ведь младший брат впервые за долгое время был настроен на мирный и приятный диалог, — ты ведь не просто так тогда… поставил Джону такие условия. Я не сразу понял, — признался Шерлок.
Вот теперь и старший отложил приборы, отметив про себя, что нужно было заказывать виски, а не воду.
— Знаешь, когда-то давно мамуля сказала мне, что я счастливее рядом с тобой, а ты счастливее рядом со мной. И вот в тот момент я понял, что мы дарим счастье друг другу. Мы выполняем вполне реальные действия. И эти действия дарят эмоции. Хорошие эмоции. Я выполнил то, что сделало тебя счастливым. Пусть и не сразу, братец. Сам бы ты не пришёл к этому.
Возражать Шерлок не стал. Он несколько смущённо улыбнулся и сложил руки в своем любимом жесте:
— Я правда благодарен тебе, Майкрофт.
— Я счастлив, что вам хорошо, — улыбнулся политик, — кстати, мамуля хотела бы видеть вас на своем дне рождения. Они с папой… Если ты решишь, что вы готовы к чему-то большему, то… Наше поместье видело не одну счастливую помолвку, Шерлок. Подумай.
***
В этот год, в свой восемьдесят седьмой день рождения, миссис Холмс, мистер Холмс и, конечно же их поместье, увидели две самых долгожданных и счастливых помолвки.
