Учимся рисовать с Чудом Хвостатым!

По длинным коридорам Зедилиана разносились крики ужаса, искажённые эхом. Чуть тише звучал стук давно иссохших суставов, однако, бегущие мужчина и женщина, оба имперцы среднего возраста, отчётливо слышали его. Иногда даже в своём воображении. — Он позади нас! Там, в темноте! — женщина указала дрожащей рукой на дверной проём, где никого не было. — Отлично, — мужчина раскрыл книгу с торопливым наброском, — а то я не уверен, что верно изобразил тазобедренный сустав. Хотелось бы сравнить. Но женщина не разделяла его задумчивой увлечённости. Бежать, бежать! Он здесь, он появится в любой момент и заберёт их жизни! И словно прочтя её мысли, мужчина заговорил ровным, безэмоциональным голосом. — Мы всё равно обречены. И всё же, перед смертью необходимо исполнить поручение Безумного бога во что бы то ни стало. Женщина хотела возразить, но вместо этого сорвалась на визг. В каменном дверном проёме показался высокий скелет с эбонитовой секирой и вечной злорадной ухмылкой. В верхней части черепа зияла огромная дыра с острыми краями — очевидно, его проломили большим тяжёлым камнем. Некоторые рёбра с правой стороны были сломаны. «Тазобедренный сустав плавно сужается к низу и переду»... — мужчина бешено водил углём по бумаге прямо на бегу. Женщина давно растеряла принадлежности для рисования и мчалась по запутанным коридорам Зедилиана, слыша позади себя глухой стук шагов не одного, но двух, трёх, десяти скелетов! Невидимая костяная армия повсюду в этом тёмном каменном лабиринте. Задыхаясь, женщина думала об одном: она обречена. Мужчина бежал. Неважно, куда. Неважно, как долго. Значение имело только одно: он обязан выполнить поручение, данное самим Безумным Богом до того, как умрёт. Обязан нарисовать этот проклятый скелет. Где-то в холодной сырой темноте раздался предсмертный крик, заглушённый треском рвущейся плоти и ломающихся костей. Спустя примерно полчаса вновь послышался звук удара, а затем — негромкий стук падающего тела. В углу, лишённом всякого света несколько тысячелетий назад, капала вода. В большом зале завывал сквозняк, касавшийся разбухшего тела старой плесени, а так же толстых волосков густо разросшегося на потолке и верхней части стен мха. Древнюю тишину некогда оживлённой крепости потревожил лязг двемерских сапог, который ненадолго стих, когда облачённая в золотистую перчатку рука подняла с пола оброненный убегавшей женщиной чистый бумажный лист. Тут же послышалось усиленное эхом осуждающее шипение. — Ц-ц-ц. Она даже не попыталась. Двойка. Двой-ка! Хрупкая бумага безжалостно разодрана в клочья. Поиск работы второго ученика занял больше времени. Бледно-зелёный огонёк освещал коридоры Зедилиана, однако всё равно приходилось напрягать глаза, чтобы не пропустить искомое. Но оно того определённо стоило. — Отлично! Вот это старание! Взгляд ярко-красных глаз с восхищением рассматривал небрежный, полный анатомических ошибок, тем не менее, завершённый рисунок скелета. Рисунок, нарисованный углём и раскрашенный кровью.