Добро пожаловать в Конец

Если бы даже Ровену МакЛауд предупредили обо всем, что ее ждет, она бы ни на минуту не подумала отказаться от колдовства. Но она точно постаралась бы никогда не оказаться в старом сыром склепе посреди кладбища, усеянного полуразложившимися телами. И вообще переждала бы где-нибудь подальше от Винчестеров. Затаилась бы на несколько десятков лет, пока Чак не прекратит разыгрывать перед ними апокалиптические припадки. Ровена умела вовремя сбежать с тонущего корабля. Но все меняется. Демон жертвует собой во благо мира, а ангел полон родительских чувств. Бог обнажил свое лицо, Дьявол мертв, и мир трещит по швам. Так почему бы не измениться ведьме? Это ее третья жизнь в конце концов. Можно позволить себе небольшую роскошь чувств. В жизни Ровены была лишь одна любовь — магия. На ее алтарь она положила все. И даже ее маленькая слабость, Оскар, был оплакан, но принесен в жертву. Вот только сожженная заживо и восставшая из пепла, она все чаще видит во сне серые стены работного дома и обрюзгшую бабу в грязном чепце, которой оставила малыша Фергюса. Она даже помнит кислый запах средневековой бедности исходивший от нее. Ровена собиралась начать беседу с бутылки добротного скотча и, может даже, попросила бы прощения. Но говорить не с кем. Ах, как бы она смеялась, скажи ей тогда, что она будет так отчаянно желать вернуть сына. Спустя три сотни лет. С того света. Когда-то она хотела выменять его на трех поросят, но теперь ему нет цены и даже ее магия бессильна. Ровена привязалась к охотникам. Прискорбно это признавать, но ей стали дороги три бестолковые занозы и их опасный ребенок. Несчастный добрый мальчик. Для парней их профессии, Винчестеры были на удивление привязчивы и отходчивы. Видит Чак, эта ведьма принесла в мир немало зла, но сейчас она входила в дом охотников без страха, она могла им доверять, видела это в глазах Сэмюэля. Жаль, но Ровена ничего не знала заранее и оказалась в старом склепе с Книгой Проклятых, такой желанной когда-то и принесшей столько хлопот. Магия, которая вела Ровену с самого рождения, магия, которой была подчинена вся ее жизнь, решила поставить точку. И Ровена, такая живучая, такая вёрткая и так сильно цепляющаяся за этот мир, согласилась. Все должно быть именно так. Здесь. Сейчас. С ним. И пусть руки дрожат от страха и на глазах выступили слезы, магия знает лучше. Что ж, умереть, спасая мир — неожиданный финал для ее пьесы длиной в триста лет. Ровену всегда привлекала власть. Она любила сильных мужчин. Ах, как богат был список ее любовников, какие громкие имена. Она готова была очаровывать и Бога, и Дьявола. Даже Архангел не устоял. И мужчина, который однажды ее убьет, не мог не вызывать в ней благоговейный трепет. Отправить ведьму на тот свет пытались многие. Но ее жизнь в его руках, и, будь проклят Чак, Сэмюэль хотел бы сберечь ее. — Это есть в Книге Смерти. — К черту книгу. Бедный Сэм. Ему катастрофически не везет с женщинами. Пусть Ровена не была самым важным человеком в его жизни. Да что уж там, и она не дорожила им сильнее, чем собой. У них, однозначно, ничего бы не вышло, но… — Я знаю, мы друг другу очень нравились. Ровена не уверена, что хуже — острый клинок, режущий плоть, или его полный сожаления взгляд. Ведьма обнимает охотника. Когда лезвие погружается в живот, она думает, что боль Сэма сильнее ее собственной.  — Вот так, мой мальчик. Она им почти горда. Вероятно, пройдет не одна вечность, прежде, чем Сэм Винчестер перестанет видеть во снах этот склеп и кровавое пятно, расползающееся по розовому шелку. Дело сделано. В Канзасе давно не было таких погожих дней. Весеннее солнце провожает сильнейшую ведьму в царство вечной тьмы. Энергия, какой Ровена не могла себе представить, наполняет каждую клетку тела, в ней весь ад. И кто теперь скажет, что она бездушная стерва? А все-таки Фергюс пошел в мать. Какое сходство. Так долго отравлять Винчестерам жизнь, а потом умереть, пряча их за спиной. Она оборачивается в шаге от бездны. — Пока, мальчики. Ровена всегда безупречна. Даже за порогом смерти. Она залетает в Ад как маленькая изысканная птичка, излучая свет миллиардов грешных душ. И земная твердь смыкается над ее головой.