***
Месяц назад Гвидо Миста и Наранча Гирга отбыли на купленной Джорно ГАЗели в славный город Ярославль. Расцветал май, так что на кухне одной из съемных квартир банды было невообразимо душно. Вяло вращающийся вентилятор нисколько не спасал ситуацию, так что изнемогающий от температуры Наранча энергично обмахивался каким-то журналом, пока Джорно летал по кухне, готовя друзьям лимонад. — Миста-а-а, — замученным голосом протянул Наранча, — тебе разве не жарко в такую духотищу в шапке? Миста, покорно ожидающий охладительного напитка, снял только кожанку, оставшись в одной футболке, а черная шапка так же покрывала его голову. Джорно поставил по стакану перед товарищами, довольно наблюдая, как Наранча набросился на лимонад. — Итак, вам, наверное, интересно, зачем я вас тут собрал, — выждав интригующую паузу, начал он, — Завтра вы отправляетесь в Ярославль. Уже на следующий день они страдали от еще большей жары в маленьком кабинете в Ярославле, снятого на месяц у какого-то старого знакомого Джованны. Миста курил в окно. Наранча, в брючном костюме, как и товарищ, пытался стянуть удушающий галстук, или хотя бы ослабить его хватку, но Миста подошел к нему и несильно шлепнул по рукам. — И так тошно от погоды, а ты еще и куришь, фу! — сморщился парень, когда Миста выдохнул дым в помещение. — Не ной. Вообрази, какой куш мы тут сорвем! Все твои страдания окупятся, — он потрепал смоляные лохмы Наранчи, который тот так и не смог уложить в какую-нибудь приличную прическу. За окном зачирикали воробьи. — Слушай, Миста, — голос его нервно подскочил, а на лице изобразилось мучительное выражение, — Я доверяю Джорно, конечно, но тебе не кажется, что это фигня какая-то? Какой дебил пойдет свои деньги относить непонятно кому без какой-либо… — Наранча защелкал пальцами, выуживая из памяти забытое слово, — гарантии! Думаешь, схема сработает? — Послушай, Наранча, — Миста вдруг стал очень серьёзным, что не было ему свойственно. Густые брови в недовольстве сдвинулись к переносице, а темные глаза блеснули чем-то зловещем. Наранча опасливо вжал голову в плечи, — У тебя нет оснований не доверять Джорно и его схемам. А ну-ка, сколько раз он подводил нас? Припоминаешь хоть один? Я — нет. Так почему ты думаешь, что в этот раз ничего не выйдет? Какие у тебя есть основания сомневаться в нем?! — У меня их нет, — согласился Наранча и, принимая спокойный вид, скрестил руки на груди, — Но если все же ничего не выйдет, я скажу «а я же тебе говорил»! — Все сработает, — железобетонно заключил Миста, снова отворачиваясь к окну, — А даже если нет — ничего. Этот парень слишком многое для нас сделал, чтобы отворачиваться от него после одной неудачи. Наранча глубоко вздохнул. Возразить было нечего. Он стал работать с Джорно год назад, когда по достижению восемнадцатилетнего возраста был из квартиры отцом, отправившим сына в свободный полет, во время которого он едва не разбился. А подхватил его именно Джованна, появившийся в его жизни совершенно внезапно. Просто возник из ниоткуда, когда банда грабителей пыталась отнять у Наранчи жалкие гроши, являющиеся для него настоящей драгоценностью — заработанные мытьем полов в одной забегаловке и предназначавшиеся для покупки хлеба. Большего себе парень позволить не мог. И теперь, в борьбе за эти жалкие гроши он готов был даже подохнуть на грязной улице — все равно без них он бы умер от голода. Но Джорно Джованна с пистолетом в руках и Мистой за спиной спас его и, видя отчаянное положение бедолаги, предложил работать на себя. На лучший исход Наранча рассчитывать не мог. Однако Наранча не знал, как Миста познакомился с Джорно, как долго они работали вместе, и как таких два разных человека вообще сработались. Миста почему-то отказался ему рассказывать, а у Джорно он и не спрашивал. — Какие планы на сегодня? — уже следующим утром, в двухместном номере недорогой гостиницы, поинтересовался Наранча, сидя на подоконнике и беспечно болтая ногами. Интерьер был не богат: две кровати, две тумбочки, два стула и стол. Большего им и не требовалось. Миста, укладывая гелем темные кудри перед зеркалом, ответил, не оборачиваясь: — О раскрутке Джорно позаботился до нас. Попросил у нескольких знакомых пустить слухи. А дальше все само разойдется: людей хлебом не корми, дай только посплетничать да урвать чего по дешевке. — Интересно, есть ли в России город, где у Джорно знакомых нет… — задумчиво протянул Наранча. Миста в ответ только пожал плечами. — Значит, нам только встречать их в кабинете и собирать деньги? — подытожил Гирга. — Угу. И не забывать заливать им поубедительнее. Кабинет был крохотный: стол посередине занимал почти все пространства помещения, стула было только два: за столом, где сидел Миста, и перед ним, для клиентов, потому Наранча, как воробей, сидел на подоконнике и вставал за товарищем, только когда в импровизированный офис заходили люди. Майский теплый ветерок приятно трепал волосы; у окна, выходящего на узкий переулок между хрущевками, было не так жарко. Дверь была раскрыта, но о деревянный косяк все равно постучали приличия ради. После в проем заглянул мужичок среднего возраста в простецкой рабочей одежде и с чуть покрасневшим от частых попоек цветом лица. Наранча спрыгнул с подоконника, и товарищи приняли самый серьезный вид, на который были способны. — Здрасти, — потоптавшись на пороге, пока ему не указали на свободный стул, промямлил мужик и присел, — это вы деньги на сахар собираете? — Мы! — обрадованно воскликнул Миста. Его восторг, смешанный с азартом и нетерпеливой жаждой наживы, передался Наранче в полной мере. — И… ну, это… а суть в чем? Миста заставил себя усмирить клокотавшую в горле радость и спокойно разъяснил: — Мы, как коренные жители Ярославля, обеспокоены ситуацией с сахаром в городе и области. Сахара очень мало, дефицит настоящий, а в магазинах, где он продается, продавцы безбожно гнут цены. Потому мы с моим приятелем, — он кивнул на Наранчу, — Договорились с нашим знакомым с сахарного завода купить сахар по дешевке оптом. Так выйдет куда дешевле. Только вот оптом — это три газели мешков сахара. А куда нам столько? Потому мы решили собрать с желающих денег, чтобы потом разделить сахар. Выйдет куда дешевле, чем в магазинах. Только подождать придется месяц. — Ага… — мужичок почесал репу, — значит, я вам — деньги, а вы мне — сахар через месяц. Так? — Так. Под расписку. — А можно мне… это… пять кило? Следующий месяц Миста и Наранча безостановочно принимали желающих, которые с большим энтузиазмом отдавали двум незнакомым парням с очень честными глазами свои деньги. С первой неделей лета друзья засобирались в Москву. — Я думал, Джорно слишком самонадеянно предоставил нам целую газель, — затаскивая в машину спортивные сумки, набитые купюрами, счастливо воскликнул Наранча, — а нам бы и газели не хватило, останься мы чуть подольше! — Ну, а ты переживал еще, — водружая на себя по четыре сумки, ответил Миста, — говорил же — верь Джорно, верь в Джорно и в его блестящие идеи. Ну, это последние? Миста перехватил сумки из рук Наранчи и бросил в кузов к остальным. — Ага. — Тогда отправляемся. — Мы не останемся в отеле до утра? — Нет. Едем в ночь.***
К моменту, когда Миста завершил свой рассказ, они уже достигли съемной квартиры. Несмотря на любовь к роскоши, Джорно всегда снимал дешевые убитые квартирки с шаткой мебелью, источающей запах старости, маленькими комнатками, ободранными обоями и обваливавшейся штукатуркой. Терпеливо игнорируя жуткую вонь в подъезде, они поднялись на третий этаж. — Кстати, — Миста остановил Джорно у самой двери, не позволяя тому войти в квартиру. Тот устремил на него вопросительный взгляд, — У меня знакомая есть, Триш зовут, у нее в семье проблемы. Мать умерла, а отец мудак. Ей идти некуда, я ее к нам привел. Ты не возражаешь? — Нет, вовсе нет, — поспешил заверить его Джованна, нетерпеливо поглядывая на дверь, — пускай живет. — Супер! — ответил Миста и освободил проход. Квартирка была двухкомнатной, с маленькой кухней, на которой едва можно было развернуться. Миста обычно спал на большой скрипучей кровати в спальне, а Наранча располагался на протертом диване в гостиной. Джорно редко ночевал здесь, а если и ночевал, то приходил поздно и засыпал в кресле рядом с диваном Наранчи и с книгой в руках. Сейчас рыжий линолеум был скрыт повсюду сваленными спортивными сумками. Исключением была узкая дорожка, ведущая на кухню. — Джорно! — завидев Джованну, Наранча подскочил, бросив деньги, которые бережно разворачивал, проглаживал, пересчитывал и связывал вместе по номиналу, вдевая под резинку записку с итоговой суммой пачки. Джорно, оглядывая это великолепие, светился, не иначе. Зеленые глаза жадно обводили купюры. Ему было бы уместно сейчас хищнически облизнуться, но он сдержался. — Парни… — начал он, собираясь с мыслями, — я, конечно, верил и в вас, и в план… Но такого я не ожидал, надо признаться! Вы меня приятно удивили. Наранча с счастливым видом и с большим энтузиазмом принялся пересчитывать деньги, а Миста, легко похлопав Джорно по плечу, растянулся в довольной похвалой улыбке. — Без тебя ничего бы не было, босс! Джорно, оставив комментарий Мисты без внимания, наконец обратился к еще одному человеку на кухне. Девушка, на вид очень юная, сидела на табуретке за кухонным столом, ошарашенно оглядывая деньги и хозяев квартиры. — Ты, наверное, Триш, — ей протянули руку, и девушка ее неловко пожала, — Джорно Джованна. Очень приятно. — Триш еще не пришла в себя, думаю, — рассмеялся Миста. — После такого долго в себя не придешь, — тихо ответила та. — Парни, — вдруг посерьёзнел Джорно, — а где вы оставили машину? — Какую машину?.. А! Газель? Да во дворе. — А вот и дураки, — шутливо заключил он, — Пойдемте продавать. Наранча, бросай это дело, вместе потом закончим. Джорно уже почти покинул кухню, но тут обернулся и подошел к Триш. — Мы ненадолго. Будет кто стучаться — не открывай. У нас всех есть ключи. Просто сделаешь вид, что дома никого нет. С наступлением темноты уходи в гостиную — там тусклый светильник и плотные шторы. В остальных комнатах свет выключишь. И, — он достал пистолет и протянул ей, — вот, на всякий случай, но не свети им особо. Триш испуганно поглядела на оружие и проводила товарищей изумленным взглядом. Стало не по себе от осознания, с кем она связалась.***
Солнце только начинало клониться к горизонту, но тени деревьев и домов уже удлинились, так что создавалось ощущение вечера куда более позднего, чем было на самом деле. Парк на Волжской не пустовал, насладиться приятной погодой вышло много граждан, неспешно бродящих меж деревьев по дорожкам. На скамейке под деревом расположилась пара. Девушка, рассевшаяся вальяжно и достаточно расслабленно, курила. Возможно, причиной такой расслабленности была уже четвертая выкуренная сигарета. Парень рядом нервно дергал ногой и постоянно оглядывался. — Ну и где он? — наконец нарушил он тишину, показавшуюся уж слишком затянувшейся, — Мы тут уже который час торчим? Он взглянул на часы. —Третий! — Да успокойся ты, — холодно бросила девушка, затушив сигарету о скамейку, — Неженка, бля. — Не неженка! — взвился тот, — А вдруг вообще никто не придет? — Придет. Муроло еще ни разу не подводил, — дама вынула из кармана пачку сигарет и протянула товарищу, — Будешь? Тот отрицательно замотал головой. — Ну, как хочешь, — пожала плечами она и закурила пятую. — Шила И, ты так себе к сорока рак легких заработаешь. Или горла. Шила И снова пожала плечами с выражением лица «похуй». Ее напарник вздохнул. — Если тебе на свое здоровье плевать, то побереги хотя бы мое, между прочим, пассивное курение… Шила И схватила его запястье и крепко сжала, заставив ойкнуть от неожиданности и боли. — Бога ради, Фуго, завались. Возмущение вскипало у него в груди, он раскрыл рот, чтобы возразить, но Шила И вцепилась в руку еще крепче. Она устремила взгляд куда-то за него. Фуго хотел обернуться, но она тронула его за подбородок, предотвратив это. — Не смотри туда. — Наш? — спросил тихо Фуго, наконец сообразив, что происходит. — Наша. Это девчонка. Лет четырнадцати. Фуго недовольно фыркнул. — И куда в наше время родители смотрят? Шила И зашипела на него, призывая заткнуться. — Слушай меня внимательно. Сейчас ты ненавязчиво — понял? — ненавязчиво встанешь и обойдешь с другой стороны палисадник сзади нас. Я встану сразу после и сделаю вид, что ухожу. Веди себя естественно, но обойди девчонку сзади. Я подам знак, и мы ее прижмём. Понял? Фуго кивнул и Шила И наконец его отпустила. Она кивнула в сторону, мол, «иди давай». На ограждённом низким чугунным заборчиком палисаднике среди кустов чересчур подозрительно шаталась девочка. Фуго показалось, что она была старше возраста, что определила ей Шила И. Он старался глядеть на нее лишь украдкой, так как девочка напряженно оглядывалась и замирала, когда кто-то проходил мимо, заходила за дерево и потом долго не решалась выходить. Но Фуго повезло, и она не приняла его за угрозу. Как опрометчиво. Шила И тоже поднялась с места и, как ни в чем не бывало, отправилась в сторону выхода из парка, находившемуся позади палисадника. Девочка, упустив из виду пару, тут же нырнула в кусты и стала рыть неглубокую ямку, вырывая траву с корнями. Шила И махнула Фуго и молниеносно ринулась к кустам. Тот поспешил обойти их с другой стороны, перекрывая пути отступления. — РУБОП*, ты едешь с нами, — вцепилась в не успевшую и пискнуть девчонку Шила И, а Фуго сообразил заключить ее заведенные напарницей за спину запястья в наручники. Замок звонко щелкнул. Глухой стук удара по столу разнесся по участку. — Как зовут твоего босса?! — Шила И, потирая руку, нагнулась почти к самому лицу девочки. Глаза последней покраснели, веки припухли — она плакала около двух часов. Руки крупно дрожали. Она вжала голову в плечи и тихо, протяжно завыла. Фуго ходил по комнате из одного угла в другой, скрестив руки на груди. В углу сидел мужчина в пальто и широкополой шляпе, внезапно подавший голос: — Вы от нее ничего не добьетесь. Она только ревет и все. И почему начальник вдруг взъелся на Дьяволо, кстати? — Он перестал платить дань и еще какие-то условия нарушил. Мне объясняли, но я не вдавался в подробности. Потому мы теперь ловим закладчиков. Как будто они знают что-то про Дьяволо, — размышлял вслух Фуго, продолжая кружить по комнате. Шила И обернулась, прожигая его взглядом. — Зато они могут знать того, кто знает. Фуго, блять, хорош маячить. Сядь! От крика девочка завыла громче. Паннакотта глубоко вздохнул и оттолкнул Шилу И от нее, присев на корточки рядом. — Послушай, Анжелика, — он заглянул в ее заплаканное лицо и рукавом пиджака вытер с щек слезы, — Мы тебе ничего не сделаем. Но ты нам очень сильно поможешь, если расскажешь что-нибудь о том, на кого работаешь. Анжелика Аттанасио опустила глаза, всхлипнула пару раз и наконец заговорила дрожащим голосом: — Я не знаю никого, кроме Владимира Кокаки. Я работаю на него. К вышестоящим нас не водили. Фуго огорченно сплюнул и подлетел к Шиле И. — А я тебе, блять, говорил! Я говорил, но ты продолжала стоять на своём. И что? И что? Мы с мертвой точки не сдвинулись! Мы ни на шаг ближе к Дьяволо не стали. Он подходил все ближе, так что Шиле И пришлось попятиться, чтобы сохранить комфортное для нее расстояние между ними. Но когда сзади оказалась холодная стена, ретироваться было некуда. — Все время критикуешь меня, критикуешь мои предложения, командуешь, хотя мы одного звания! — Фуго перешел на откровенный крик. Муроло и Анжелика замерли, глядя на него. Шила И явно не ожидала такого исхода, так что просто смотрела на него широко распахнутыми глазами, не в состоянии и слова вставить меж его. — С чего ты взяла, что ты лучше кого-либо в этом участке?! Потому что у тебя есть принципы? Потому что начальник выходит с тобой на перекуры? С чего ты взяла, что вообще стоишь чего-то? Никто из нас тут ничего не стоит, а с тобой по-другому что ли? Да черта с два! Звонко раздался хлопок. Это Шила И дала Фуго пощечину. Он ошалело глядел на нее, так и оставшись стоять с открытым ртом, но теперь потирая краснеющую щеку. Шила И закурила. — Во разошелся, — сплюнула она, отводя взгляд. Внезапно воцарившуюся тишину нарушил стук двери. — Чего разорались, псы? — недовольно рявкнул высокий мужчина. Длинные светлые волосы были убраны в неаккуратный пучок, который он тут же распустил и завязал в высокий хвост резинкой, сжимающей запястье, — И без вас бошка трещит. — Пить надо меньше, товарищ Абаккио, — фыркнул Муроло. — Без тебя разберусь, что мне там надо, — пробурчал он. Леоне Абаккио — так звали мучимого похмельем мужчину — обвел затуманенным взглядом помещение и кивнул на Анжелику. — А эт кто такая? — Закладчица. — А. — Ценной информацией не владеет. Что нам с ней делать? — поинтересовался Фуго. — Да похуй. Оставьте на ночь в участке, что ли. Утром гоните на все четыре стороны. Давайте скорее только с ней, вы мне нужны. Шила И повиновалась, заперев Анжелику за решеткой. Та умоляюще взглянула на Абаккио. — А. По ночам здесь холодно, — вспомнив, как однажды уснул на работе пьяным, а наутро проснулся простуженным, он стянул пиджак, протянул через решетку Анжелике и обратился к подчиненным, — Едем по наводке обыскивать квартиры. Нам слили предположительное местонахождение мелкой банды.***
Абаккио, Фуго и Шила И поднимались на третий этаж хрущевки. Это был четвертый объезжаемый ими адрес, и Абаккио начинал подозревать, что информатор им попался хреновый. — Последняя квартира, и я еду домой, — решительно заявляет он. — Но у нас еще три адреса, — напоминает Шила И. Абаккио, махнув рукой, бросил короткое «похуй». Не отыскав дверного звонка, он аккуратно, но звучно стучит в дверь. Триш дрогнула, едва заслышав звук. Книга, подобранная ею в гостиной, которую, вероятно, оставил Джорно, выскользнула из ее рук и глухо упала. Девушка бесшумно подкралась к двери, дрожа всем телом и припоминая слова Джорно: «Будет кто стучаться — не открывай». Она прильнула к ней, но тут же отпрыгнула, когда стук повторился, громче и энергичнее, чем в первый раз. — Милиция! Откройте. Черт. Раз милиция, то, верно, нужно открывать? Триш схватила ручку и заколебалась. — Дома есть кто? Судорожно вздохнув, она приоткрыла дверь так, чтобы в щель смогла пролезть она сама, но стоявшие снаружи не увидели, что находится внутри, и тут же захлопнула. — Здравствуйте, — только и смогла пискнуть она. Абаккио шумно выдохнул, оглядев девушку. — Когда ж это все кончится, — тихо взвыл он и обратился к Триш, — Родители дома? Триш замотала головой. — На работе. Абаккио сощурился. — А ты чего не в школе. — Болею, — выпалила Триш, решив, что ей уже девятнадцать, милиционеру знать не нужно. Фуго наклонился к Шиле И и тихо заметил: — Учебный день как пять часов кончился же. Напарница только недоуменно пожала плечами. — А, ясно, — кивнул ей Абаккио, — ну болей. То есть нет, не болей. Слушай, ну, у тебя же там ничего нет, что может нас интересовать, да? Триш прижалась к двери, сглотнула и твердо произнесла: — Нет. — Вот и я так думаю. Все, баста! По домам, ребятки. Абаккио развернулся и направился к лестнице. Фуго и Шила И переглянулись и последовали за начальником. А Триш трясущимися руками отперла замок, вернулась в съемную квартиру и весь вечер просидела в тускло освещенной гостиной с зашторенными окнами, дожидаясь Джорно и команду.