Худшая из Богов Тьмы

      — Солнышко моё, как ты? — спросил Майсент, внимательно вглядываясь в лицо девочки, стоявшей прямо перед ним. Его тон отдавал издевкой, а зеленые глаза как будто светились в полутемной комнате.       — Неплохо… Насколько вообще я могу чувствовать себя неплохо, — ответила Мика, стараясь не замечать полуироничный тон, с которым был задан вопрос.       — Ты всю текущую неделю безвылазно сидела в своей комнате. Знаешь ли, концентрироваться на собственном горе — не самое лучшее решение.       Мика вздохнула, потому что эту неделю даже погоревать о собственной смерти у нее почти не вышло. Да, из своей комнаты девочка почти не выходила, но несколько смертей во время обрядов, направленных на превращение Мики из обычного ребенка в демо-версию падшего ангела не давали сосредоточиться на собственной печали. А особенно тревожили её и без того богатое воображение душераздирающие картины Ада, в котором она неизменно оказывалась после смерти. Благо, задерживаться там не приходилось. Здесь, в Пятом Измерении, измерении вне времени и пространства, где обитали падшие ангелы, некроманты, беглые черные маги и некоторые демоны, было относительно тихо по сравнению с адской анархией.       — Ну так что, моя девочка, не против побродить по бесконечным коридорам Пятого Измерения? — спросил Майсент, вытаращив глаза и выставив вперед руки, очевидно, пародируя ведьм на хэллоуинских открытках.       — Не против! — не задумываясь отрапортовала Мика.       — Тогда держи вот это! — воскликнул некромант и ловким движением водрузил на голову вуаль, которая была, однако, не сеткой, а довольно плотной черной тканью, крепившейся на голове при помощи заколки с розами, — Это для того, чтобы никто не опознал в тебе человека. Не снимай, иначе будут проблемы. Искал что-нибудь другое, но не нашел. Потерпи пока. Бывай, детка, у меня дела! Как вызвать меня ты знаешь.       С этими словами Майсент уверенно, но осторожно взял Мику под локоть и выставил в коридор прежде чем та успела опомниться. Дверь в кабинет некроманта медленно растворилась, обнажая голую стену. «Ну капец теперь», — подытожила Мика. Через ткань едва-едва можно было видеть в сумрачном туннеле, но девочка не осмеливалась ослушаться своего благодетеля. И почти на ощупь принцесса двинулась вперед.       Мика никогда не жаловала новые знакомства, а тем более знакомства со злыми духами и прочими прелестями Пятого Измерения. На самом деле, лично она знала только Майсента и Лилит, которые более менее походили внешне и характером на нормальных людей и вроде бы относились к девочке положительно. Хотя, Мика никогда не была настолько наивной, чтобы доверять некромантам. В шутку ее называли принцессой, потому что она была пусть и не блондинкой, но очень милой девочкой двеннадцати лет в длинном готическом платьице с красивыми оборочками.       Но не об этом речь. Длинные мрачные безлюдные коридоры сменяли друг друга, и почти невозможно было найти между ними отличия. Почти наощупь принцесса шла все дальше и дальше: мешала вуаль. Дверей не было. Мика знала, что двери надо каким-то образом призвать, но все попытки вызвать хотя бы свою комнату оборачивались неудачей. Некое подобие уныния медленно овладевало ей. Она продолжала плутать, уже устав от ходьбы, когда вдруг в конце одного из туннелей девочка увидела арку. Мика стряхнула оцепенение скуки и почти бросилась бежать к проходу, боясь, что он исчезнет. Но он не исчез. Свет все приближался и приближался, и, наконец, Мика вошла в огромный зал с высокими потолками, где на разных уровнях от земли парили шкафы, компьютеры, еще какие-то девайсы, о назначении которых даже догадки сложно было строить. В зале было человек (или не человек) десять-пятнадцать, что, очевидно, для Пятого Измерения было самым что ни на есть столпотворением. Все они занимались своими делами и никак не контактировали друг с другом.       В Мике проснулся живой интерес, она бесшумно скользнула к дивану, стоявшему на полу в углу, и села. Все эти личности были похожи на людей в общих очертаниях, деталей девочка разглядеть не могла. Ей приходилось прижимать вуаль плотно к лицу, чтобы разглядеть в неясном голубоватом свете парящих ламп хоть что-то. Демоны, падшие, темные маги, некроманты смогли бы отлично видеть даже через плотную маску при помощи телепатического зрения, которым Мика — увы! — пока не обладала. Куда уж там, когда учишься магии всего-то неделю. Девочка нервно поправила волнистый каштановый локон, упавший из-под заколки на лоб. «Интересно, они заметят меня, если я не сниму заколку, а всего лишь приподниму вуаль?» — прмелькнуло у нее в голове. «Я всего лишь посмотрю, совсем немного», — приободряла себя Мика. Осторожно дотронулась до черной ткани на своем лице. Ну что ж, она решилась. И резким движением подняла вуаль. Весь зал стал как будто более живым, словно какая-то завеса упала не только с глаз, но и с восприятия действительности. Мика увидела пятых с поразительной четкостью. Она видела странные, сосредоточенные лица, искаженные шрамами, уродствами, метками, а также звериные морды, маски, капюшоны, плащи, разноцветные волосы и шерсть, и вся эта многоликость выглядела чудовищно, бесчеловечно. Мика сама не знала, почему весь этот зал вызывал такое отталкивающее впечатление (принцесса испытывала отвращение в последний раз очень давно), видимо, шестое чувство подсказывало ментальный облик пятых.       Работа пятых, жужжание приборов, шелест страниц и тихий шепот заклинаний прекратились. Настала страшная тишина, как в кошмаре, которые в последнее время часто приходили к Мике. Все тринадцать голов синхронно повернулись к девочке. «Твою же мать», — подумала Мика. Молча, испытывающим взглядом они испепеляли принцессу, готовую провалиться сквозь землю. Страх сковал на миг сковал несчастную ледяными оковами, не давая пошевелиться. Мика встала, поборов дрожь в коленях и боком медленно двинулась к выходу, сопровождаемая неотрывными взглядами пятых, так же медленно поворачивавших головы вслед за движением девочки. Тишина, затем шепот: «Человек, человек, человек» и тихий смех.       Мика, увидев, что ничто не препятствует ее движению, почти ринулась к выходу, как вдруг посреди злого волнующего шепота раздался мерзкий щелчок пальцев. Около самой арки из-под земли вырос тонкий черный стебель. От шока и неожиданности Мика отшатнулась, споткнувшись об еще один стебель, больно упала на скользкий пол. Откуда-то раздался мерзкий, злобный смешок. Мика, резким движением скинув заколку, вскочила на ноги. От унижения и злобы принцесса отбросила страх и, скрипя зубами, наколдовала простейший барьер прежде чем еще одна лиана успела схватить ее за талию. Лиловый купол накрыл слабое тело, защищая от зверских издевок. Стебели с неприятными шлепками ударялись об шаткий барьер нарочито лениво и вальяжно, будто демонстрируя свое превосходство. Звуки ударов сопровождались тихим, злобным хихиканьем, похожим на лязг ржавой цепи. Через долгих несколько секунд в слабой защите появилась трещина. Теперь уже все присутствующие пятые издавали звериные смешки, смотря на отчаяние Мики, которая нервно водила руками, пытаясь вызвать Майсента. Смешки доносились со всех сторон.       — Джек, оставь ее. Это всего лишь ребенок. Наверное, она сама не знает, как сюда попала, — раздался низкий, хрипловатый женский голос.       Смешки будто усилились. Мика злилась все сильнее и сильнее. «Почему им не плевать? Как в зоопарк пришли, черт возьми!», — в исступлении шептала она, еще более распыляемая своей беспомощностью. Барьер держался удивительно долго для столь слабого мага, наверное, потому, что его усиляла злоба Мика.       — Она же почти ничего не может, отстань уже от нее! — со смехом сказал кто-то еще.       Обида, злость унижение все нарастали. Теперь не могли уже стебли столь слабыми ударами повредить магический панцирь. «Он меня добьет, я не могу долго оставаться на одном месте», — промелькнуло в голове у девочки. Но путей отступления не было. Вокруг барьера по всему его периметру извивались лозы. «Может, увещивания пятых на него подействуют?» — отчаянно надеялась Мика. Однако столпившиеся пятые были очень неактивны в своем сочувствии несчастной.       Наконец, барьер лопнул, разлетевшись на мелкие брызги. Лианы схватили Мика за ноги и, подняв в воздух, перевернули вверх ногами. Девочка отчаянно пыталась отодрать их, но ничего не получалось: лозы плотно сжимали ноги, причиняя сильную боль. От небольшой группы наблюдателей отделился один. Был он высоким, сутулым и поразительно худым, в какой-то маске — девочка не успела разглядеть. Не сказать, чтобы он был слишком уж устрашающ (или был, но весь ужас в Лулу затмили другие чувства), но что-то неприятное исходило от него, словно от открытой двери в темную комнату. Еще один стебель обвил запястья, заставляя девочку вытянуться в струнку.       — Что же мне сделать, чтобы ты зарубила себе на носу, что не стоит играться с порталами и не нарушала наш покой, малявка? — спросил он злым высоким хрипловатым голосом.       — Ублюдок! — зашипела Мика, — Что я тебе сделала, что ты надо мной издеваешься? Ты только и можешь что обижать слабых? Да ты просто под…       Палач не дал ей договорить. Размахнувшись, со всей силой стебель обрушился ей на щеку, как плеть, оставляя кровавый рваный след.       Толпа как будто рассасалась. Во всяком случае, в поле зрения Мики был только Джек, разгневанный и дрожащий от злости. Комната будто поплыла перед глазами, тут и там вспыхивали и погасали огненные точки и темные круги.       — Что ты сказала? — прошипел он.       Мика молчала, понимая, что ее обличительная речь была самой что ни на есть глупостью.       — Что, язык проглотила? — уже с насмешкой в голосе спросил мучитель, — Боишься? Правильно делаешь, девочка.       Еще несколько ударов один за други обрушились на хрупкое тело беззащитного ребёнка. Острая боль пронзила всё её существо, заставив извиваться, перед глазами зал потемнел и поплыл, качаясь водной рябью. Все тяжелее было оставаться в сознании.       — Джек! — раздался голос.       — А?       — Отпусти ее, не калечь. Она мне нужна.       — Так это твоя игрушка, Майсент?       — Да, Джек, а тебе за триста с лишним лет жизни пора бы уже поумерить свой норов и не нападать на маленьких девочек.       — Поучи еще меня, — злобно фыркнул Джек, но дальше разжигать этот конфликт не стал.

***

      Мика очнулась в своей комнате. Тело не болело, в комнате было пусто. Никому она не нужна, эта гордая маленькая девочка. Пора бы ей уже смириться, что она всего лишь живое оружие в глазах всего Пятого Измерения.       «Так это твоя игрушка, Майсент?»       Тепла, очень хотелось тепла и любви, которыми она была обделена почти всю свою жизнь. Притворная забота Майсента только нагоняла тоску и служила всего лишь лицемерной мерой учтивости.       Мика залезла на подоконник. В ее комнате было одно большое иллюзорное окно, которое ей сделал Майсент. Из него открывался вид на мегаполис с огромными небоскребами, оживленными дорогами, мостами, классическими зданиями театров и музеев, особняками, парками, кованными заборами, разноцветными огнями, ронявшими призрачный свет на бледную кожу маленькой принцессы. Два небоскреба сплелись в один, как змеи, касаясь призрачных облаков, где плавали огромные парусные корабли с деревянными зубчатыми колесами. Мика могла открыть окно и насладиться свежим ветерком, протянуть руку к полной летней луне, к полоске алого догорающего заката, ощутить свежий ночной воздух и услышать шум улиц, кафе, клубов, разговор под окнами и приглушенную музыку. Но не могла выпрыгнуть из окна небоскреба, вылететь из скучной комнаты навстречу новой жизни.       Прошла всего неделя, а Мика уже разочаровалась во всем: в новом месте, в новых знакомых, в новой жизни, в новом статусе. Она никак не могла смириться с тем, что пятые — древние бессердечные твари, и ничем нельзя добиться искреннего порыва их души или милосердия. Они слишком хорошо знают жизнь, и слишком мало — её цену.       Сегодняшнее унижение, боль, обида, злость смешались с горем, которое не накрывало до сей поры Мику целиком с головой, потому что у нее попросту не было времени, чтобы горевать. Теперь все вместе сбило ее с ног. Мысли, путаясь, мешались друг с другом, образуя чудовищные сплетения, жуткие логические цепочки, которые через минуту в полубреду уже забывались, уступая место другим домыслам. Мике казалось, что уже нет смысла дальше жить, боль задавила ее, прижала к стенке и вот-вот задушит. Хотелось прыгнуть в окно, навстречу воздушной и таинственной летней ночи. Но даже если бы Мика смогла это сделать, никакого облегчения ей бы это не принесло: она снова вернулась бы в Ад, потом опять в Пятое Измерение, а если бы Майсент и не забрал ее, то всю вечность она бы торчала в Аду, чувствуя все эти душевные терзания вновь, и вновь, и вновь.       Она всегда мечтала о магии и бессмертии и теперь, когда все это было у неё, дары потеряли свою ценность. Им предпочла бы она вечный покой.       Ад, это все что угодно, если оно длиною в вечность.       Вечная жизнь — это, конечно, очень круто, но имеет ли она смысл, если у нее нет цели. Нет, конечно, Мика ставила себе цель — бесконечное познание — но мечты обесцветились, потеряли свои краски в период горя. Есть ли смысл в познании, если все вокруг пытается тебя уничтожить. «Надеюсь, хотя бы это состояние не продлится вечность», — думала Мика.       На подоконник сел голубь. Мика потянула руку, и бледные сухие пальцы прошли сквозь сизую голову птицы. Голубь невидящим взглядом смотрел на сгорбленную фигуру или, вернее, сквозь нее, заглядывая в несуществующую комнату и между тем самую существующую в этом городе. Не увидев ничего интересного, птица упорхнула, оповещая собратьев курлыканьем.       Это незначительное событие подорвало шаткое внешнее спокойствие Мика. Она завыла, потому что рыдать уже не могла, она колотила сжатыми до побеления кулаками стену, подоконник, раму, себя, ударялась головой об холодный камень, стучала ногами в отчаянном исступлении.       — Лиам, я никому не нужна, — пробормотала она, слегка успокоившись, — Здесь я никому не нужна. Знаешь, убивать легко того, кого ты не знаешь до конца, того, чья судьба остается загадкой. Ты видишь его личность, его особенность и непохожесть ни на кого другого, но ты не чувствуешь его, — продолжала Мика, начиная говорить все громче и громче, — Ты не понимаешь, что будет, когда он умрет. Но когда он близок тебе, когда ты будто чувствуешь всеми нервными окончаниями ту боль, которую ему причинил, видишь глаза его родителей — пустые, не видящие ничего, кроме своего горя, людей, чью жизнь ты сломал, которые уже не выйдут из этого оцепенения до конца своего короткого века… Когда ты понимаешь, что ты сломал судьбу своих родителей… Ты понимаешь, что ты натворил в полной мере. И жизнь больше не имеет смысла. Да, Лиам, я убийца. Возможно, я не желала того, но здесь мне самое место. Здесь, где все друг друга презирают. Где нет людей.       Джек смотрел на дверь. Его удивительно острый слух позволял ему слышать весь монолог принцессы от начала до конца. Его пальцы как-то против воли потянулись к резной ручке двери. Едва коснувшись полированной поверхности, Джек отдернул руку. «Не мое дело, к черту», — подумал пятый и пошел прочь, забыв, куда хотел идти до этого. Он брел, ссутулившись, смотря на носки сапог, пока что-то не зацепилось за его плащ. Ручка все той же двери. «Суцкое», — пробормотал Джек. Не раздумывая, не отдавая себе отчета, что будет дальше, он открыл дверь и прошел к окну.       Мика услвшала тяжелые шаги и повернулась. Джек бессмысленно смотрел в ее испуганную мордашку. Белая маска с горизонтальными полосами на месте рта и глаз скрывала его смешанные эмоции. Мика имела возможность хорошенько рассмотреть незванного гостя. Высокий, худой, с серебристыми волосами до колен, которые или из-за заката, или по природе своей имели розоватый оттенок, одетый во все черное, с перчатками на руках — Джек определенно производил отталкивающее впечатление. Мужчина (или парень?) спешно думал, что ему сказать, чтобы его неожиданный визит не был еще и бесцельным.       — Я хотел бы попросить прощения за то, что я сегодня сделал. Ты вела себя более чем достойно, — сказал он своим высоким хрипловатым голосом, развернулся и пошел к двери.       Почему-то Мике не хотелось оставаться одной, и даже компания бесдушного пятого ей казалась слаще одиночества.       — С-стой! — слабо пискнула она.       Он остановился, но не повернулся к ней лицом.       — Как тебя зовут?       — Джек, Джек Кетч. Падший.       — Меня зовут Мика, мое полное имя — Микаэлла Ланкастер. Я пока еще человек, но Майсент хочет сделать из меня одержимого — искусственного падшего ангела.       — Ясно, — равнодушно ответил бывший ангел.       И снова направился к двери. «Что же еще его может остановить?», — подумала Мика.       — Я… я убийца. И самоубийца. Поэтому Майсент выбрал из всех людей меня.       Джек остановился и повернулся к ней лицом, вернее, тем, что скрывалось под его маской.       — Заинтриговала — рассказывай, — потребовал он.       И Микаэлла Ланкастер поведала ему свою удивительную историю.