***
Темная коридор. По обе стороны его — двери, и все заперты. Мика шла, стараясь ступать как можно тише, чтобы не нарушать таинственную погребальную тишину замка. Дверь, дверь, ещё дверь. Мика дергала за ручку каждую, сама не понимая, зачем ей это, но они все были заперты. Шаг за шагов она двигалась вперед. Казалось, этому каменному темному коридору не было конца. Где-то спереди был слышен всё нарастающий однотонный глухой гул. «Не бояться, не бояться», — твердила про себя Мика. Почему-то она боялась нарушить эту мрачную тишину, тишину одиночества. Вдруг какая-то дверь со звонким скрипом, разрезая нагнетающую тишину, открылась от легкого толчка. Глазам Мики предстала большая каменная комната с решетчатыми окнами, через которые прорывался голубой свет огромной полной луны. На полу лежала то ли груда тряпок, то ли скомканная ткань. Мика хотела уже было закрыть дверь в эту страшно пустую и холодно-непонятную комнату, как от груды белья раздался глухой стон. Мика подбежала к ней и рывком сдёрнула ткань. Под ней была девушка в длинном платье, с каштановыми волосами, странно блестевшими в голубых лучах луны. Все её лицо было усеяно веснушками, а правую его половину рассекал тонкий шрам. Девушка снова застонала. На ее шее были синяки, а под левой грудью — пятно бордовой крови. Обомлев от ужаса, Мика отшатнулась. На до боли родном лице девушки скользнула слабая улыбка. — Беги, Мика. Беги… Мика начала пятиться, как вдруг чьи-то руки схватили ее за ноги, руки, шею, лицо, талию и поволокли во тьму, образовавшуюсь сзади нее…***
— Мика! Мика! Мы приехали, — говорил Лиам, тряся её за плечо. — Ах! Восхитительно! — воскликнула неискренне Мика, толкая тяжелую чугунную калитку, выбежав из машины. — Я, если честно, не верю в эту затею, — сухо сказала мать, — Вы еще дети, вы разнесете мне весь дом и еще не дай бог поранитесь. Лиам, ты за старшего. Смотри, чтобы она, — мама кивком головы указала на прыгающую от радости Мику, — Чтобы она легла спать вовремя. Следи также, чтобы она поужинала и не ела сладкое до еды. — Мам, я не люблю есть сладкое до еды, ты же знаешь! — воскликнула Мика, искусственно смеясь. — Мне это решительно все равно. Молодец, точнее. Но сладкое до ужина есть нельзя ни в коем случае, если не хочешь заработать проблемы со здоровьем. Ты меня слышала? — Да. — Повтори, что я сказала. — Нельзя есть сладкое до ужина, — с трудом сдерживая тяжелый вздох ответила Мика. — Также следи, чтобы она не замёрзла и не пила ничего холодного. Ох, не верю я в эту затею. Правильно отец говорил, что вас отпускать одних нельзя. Плохое у меня предчувствие. Ну, я надеюсь на тебя, Лиам. До скорого! — До скорого! — каким-то отчужденным и безликим голосом отозвался Лиам. — До скорого! — вторила ему Мика. — От неё вся еда пресной станет, — недовольно шепнул Лиам. День был не то чтобы восхитительный, но довольно приятный. Солнце закрыто тяжелой серой пеленой низких облаков, зеленые нежные листья вот-вот распустятся, а где-то в лесу наверняка было холодно и сыро, впрочем, как и в любой другой май. В этот день хотелось скорее сидеть дома с чашкой горячего какао, чем отмечать что-то. Но Мика твёрдо решила, что этот праздник будет лучшим праздником в её жизни, пышным пиром во время чумы. У Мики были хорошие приятели, в которых она ещё не разочаровалась, наверное, потому, что они не успели стать её друзьями. Любой пир требует гостей, так что ещё восемь человек были приглашены. Все эти приятели были друзьями Лиама, а так как Мика неотступно следовала за братом, то все вместе они формировали то, что в народе зовётся «компашка». Они устраивали посиделки ночами, играли в карты, смотрели фильмы и обсуждали шоубизнес, но не были по-настоящему близки друг другу, несмотря на то, что и в горе и в радости шли рука об руку. Тем не менее, никто никогда не чувствовал себя лишним или чужим внутри компашки. Наверное, это были хорошие люди. Через час они уже сидели на молодой, ещё невысокой траве и играли в карты. Лиам был странновато-раслабленным, Мика — повеселевшей, Боб — мрачным, черноволосая Хёра — неотразимой, конопатый и рыжий Бен — излишне веселым, Итан — сохранявшим внешнее безразличие, Энн — милой и простодушной, Дик — залихватски бесстрашным, Мина — грубоватой сорвиголовой, а Джейсон — язвительным и циничным. Всё шло своим чередом. — Мина считай продула, — отметил Дик. — Тоже мне, гадалка, — отозвалась Мина. — Следует смотреть фактам в глаза, — вставил Итан, — Ты проигрываешь. — Так мы в «Болото» играем или в таро? — Технически, в таро нельзя играть, по нему можно только гадать, — поправил Итан. — Ага, я тебе сейчас и то, и другое в уши затолкаю, если не перестанешь нудеть. — Вы слышали это? — прервала их Мика, — Такой звук, как будто что-то разбилось. — Ага, хрупкое эго Мины — ухмыльнулся Бен. Мина закатила глаза. — Но вы слышали? Это где-то совсем рядом. В доме, наверное. — Тебе, наверное, послышалось, — мягко сказал Лиам. Но после партии Мика все же пошла проверять. Дом был старым, большим и красивым. Вазы, камины, полки — всё здесь было, и это всё сохраняло какой-то строгий, чопорный порядок, не приемлющий вмешательства человека. Так выглядят старинные крепости и храмы, они как будто живут своей жизнью, презрительно игнорируя суетящихся людишек, бегающих вокруг, ведь впереди целая вечность наедине с ветром и солнцем. Мика остановилась перед люком, ведущим на чердак. Потолок был достаточно высок, а местоположение приставной лестницы оставалось загадкой. «Надеюсь, этот шкаф достаточно прочный», — подумала Мика, и, цепляясь ногами и руками за пустые полки, ловко полезла вверх. Люк откинулся с подозрительной легкостью, открывая вид на просторный чердак. Здесь лежали доски, обломки того, что когда-то ещё было полезным в быту предметом, пакеты с некогда запасными, изъеденными молью одеялами, осиные гнёзда и внушительный сундук в углу. Забыв про первоначальную цель своей вылазки, Мика, охваченная азартом, подбежала к нему и с необычайно лёгкостью подняла крышку вверх. Внутри была одежда. Старая, местами рваная, местами побитая молью. Но самое интересное — как всегда на дне. Это была серебряная подвеска с красной яшмой, выполненная в виде фантазийного большого цветка с острыми, расходящимися во все стороны лучами-лепестками. Или это не цветок, а солнце? Украшение было аляповатым, почти безвкусным, но Мика уверенно сунула его в карман куртки. — Эй, мелочь, ты там чего, на чердак залезла? Мы тут в лес хотим сгонять, как раз почти стемнело! — закричал Джейсон. — Я нашла кое-что! Через минуту вся компашка стояла кружком и разглядывала яшмовый цветок. — И зачем это? Какая безвкусица, — отметила Хёра. — Оно даже в ломбарде никому не будет нужено, — вторил Боб, — Серебро старое, почерневшее. Можешь оставить для имитации оккультного артефакта. — А мне кажется, что эта подвеска будет что-то значить потом, — изрекла Мика.***
Вскоре компашка действительно пошла в лес. Они, смеясь, освещали свой путь фонариками смартфонов, разглядывали серые скрюченные ветки, напоминавшие прошлогоднюю паутину, корни деревьев, вылезавшие из-под земли как руки мертвецов, готовые схватить за ноги каждого, кто имеет неосторожность подойти к ним. — Мне страшно, — сказала Энн простодушно, прерывая всеобщий смех над очередной шуткой Бена. — Почему тебе страшно? — спросила Мина, — Мы же здесь, все вместе. — Эта подвеска Мики, да и ещё здесь никого нет, — сбивчиво отвечала девочка, — Я не боюсь ходить по лесу, но сейчас очень страшно. Я боюсь. — Подожди. Почему тебе страшно? — вмешался Итан. — Я… я не знаю! Что-то будет! — Нехорошее предчувствие? — Д-да. — А знаете лучшее средство от страха? — завопил Джейсон, — Заставить себя испытать страх, чтобы он пронизал тебя до косточек. Давайте разделимся и погуляем поодиночке? — О боже, что ты несешь? — поморщилась Хёра, — Какой антинаучный бред! — Нет, я не боюсь! — запротестовала Энн, — Я запросто могу тут походить одна! — Давайте поиграем в обоюдные прятки? — предложил Бен. — И что это такое? — спросила Хёра. — Это когда все друг друга ищут, перед этим разделившись! — Ты эту игру только что придумал, да? — У истинного гения нет пределов! — Идея бредовая, конечно, но мы не заблудимся, случись чего, здесь магистраль рядом, а телефоны у всех есть, — отметил Лиам. — Ладно, уговорили! — фыркнула Хёра. Все разделились на десять команд — по одному участнику в каждой, и отправились куда глаза глядят. В лесу совсем стемнело. Ночь была темная, злая, безлунная, протягивающая со всех сторон свои отвратительные лапы холода и мрака. «Каждый теперь одинок. Каждый сам за себя. Но разве не одиноки мы все по природе своей?» — думала Мика. Ей почему-то стало горько и обидно. Она всегда была одна, прямо как сейчас. Одна любила и одна ненавидела, одна радовалась и одна грустила, одна скучала и одна веселилась. Всеми силами Мика старалась прогнать эту чёрную желчь меланхолии, но она продолжала сочиться через неё, проступать на коже, течь из глаз, ушей, носа, рта, забиваться под ногти. Мика лицезрела эти густые смоляные пятна. Было очень страшно. Девочка никогда не видела галлюцинации так ясно и отчётливо, так долго и так красочно. «О господи! Нет!» Она упала на колени. Неподалёку раздался тихий хруст. Мика подняла голову: впереди была Энн. Она шла прямо и уверенно в сторону сидевшей на опавшей хвое девочки. Мика вскочила, хотела было побежать навстречу, но вдруг чёрная смола заволокла глаза, девочка стала тереть их, точно сумасшедшая, понимая, что это бесполезно, Энн что-то говорила, колени Мики подкосились, и она упала на жёлтую хрустящую хвою. Когда Мика очнулась, Энн нигде не было. Судя по времени, девочка провалялась без сознания минут пятнадцать-двадцать — вполне достаточно, чтобы Энн побежала звать на помощь. Мика позвонила ей, но та не ответила. «Плохо дело, — подумала безумная девочка, — Хорошо если она позовёт на помощь ребят. Ужасно — если позвонит в скорую». Бежать искать Энн бесполезно. Тьма сгущалась. Между серовато-синих стволов пополз туман, захватывая лес в свои цепкие объятия. И тишина. Вдруг раздался крик. Нет, это был не просто крик, это был истошный вопль, вопль ужаса и боли. Мика опять впала в беспамятство. — Мика! Мика! Мелочь! Ты кричала? — орал Джейсон, тряся её за плечи. За его спиной стоял Итан. — Нет, не я. Кто-то кричал, и я упала в обморок. — А поподробнее? — Я ходила по лесу, встретила Энн, — начала сбивчиво объяснять Мика, — Вдруг меня помутило, я потеряла сознание. Когда очнулась, Энн уже не было. Я подумала, что она побежала за вами, но потом услышала крик. Он такой пронзительный, что не понять, кому он принадлежит. И я опять упала в обморок. — Ну, если орала Энн, то ничего удивительного. Небось страшный сучок увидела, — усмехнулся Джейсон. — Джейсон, нельзя исключать ситуацию, что Энн действительно попала в беду, — затароторил Итан, нервным движением поправляя очки, — Почему, по-твоему, Мика потеряла сознание? — Без понятия. И какая между этими событиями по-твоему связь? — У нас нет времени на болтовню, — заметила Мика, — Вы пришли на крик, верно? — Ну, орали где-то здесь. — Тогда Джейсон остаётся здесь, раз не верит в возможность Энн попасть в беду, а мы с Итаном пойдем разыщем её. — Валяйте. Мика с Итаном отправились в путь, оставив усмехающегося Джейсона позади. Впереди была беспроглядная чёрная темень леса и безлунная, злая ночь. — Как думаешь, — спросил Итан, — Кричала Энн? — Не думаю. Я была близко к источнику этого вопля, кричал парень, причем довольно высоким, но хрипловатым голосом. Это был Бен или Боб. — Почему ты не сказала Джейсону? — Он бы заитриговался и пошёл с нами, а нам лучше, чтобы он предупредил ребят, которые придут, о том, что происходит. Что-то потекло по пальцам Мики. Это была чёрная, едкая смола, мерзкая желчь. Она забивалсь под ногти, капала на торчащие корявые корни. Девочка подняла руку. Эта вязкая жидкость напоминала смолу или дёготь, но абсолютно не имела запаха. — М-мика!.. — Что? — Т-твои руки! Что с ними? Это ты? Глаза Итана были полны дикого, звериного ужаса, он медленно пятился назад, споткнулся, упал, больно ударившись спиной о корень. — Итан, успокойся, ладно? Это я, все хорошо. «Это что, деготь? Но не кровь точно. Кровь другая». Тьма и тишина. Мика очнулась в холодном поту. Сверила время. Прошло минут десять. Она ринулась назад к Джейсону. «Что здесь происходит?» Она раздвигала ветки, хлеставшие её по лицу, спотыкалась, но чудом удерживалась на ногах. В какой-то момент ей показалось, что тьма позади неё сгустилась и обрела подобие человеческой формы, гналась за ней, протягивая когтистые лапы, зловонно дыша в спину. Руки Мики были чисты. «Так что это было?» Она вырвалась из острой хватки длинных лап и упала Джейсону на руки. Джейсон был не один. С ним были Боб и Хёра. Их фигуры мрачно и жутко вырисовывались в мертвячьей пелене тумана. Джейсон грубо подхватил Мику под локти и рывком поставил на ноги, продолжая сжимать её худые руки. Три пары глаз сверлили её в роковой, злой тишине безлунной ночи. — Где Итан? — спросил Джейсон со скрытой угрозой в голосе. — Я не знаю. — Действительно? Неужели ты опять упала в обморок и он пропал? — допрашивал Джейсон уже без обычной издёвки в голосе, но с еле скрываемой злостью. — На что ты тут пытаешься намекнуть? — твёрдо и злобно спросила Мика. — Я? Нет, нет, совершенно нет. А вот они — очень даже да. Он указал на пару новоприбывших. Боб отвернулся, а Хёра побледнела так, что неживая фарфоровая белизна её щек была видна даже в безпроглядной темноте тихой таинственной ночи. — Когда мы с Бобом шли сюда, — начала она, пытаясь изобразить привычную твёрдость в голосе, — Мы увидели… увидели… их. Тела Энн и Бена. Зарезанные… Она взглотнула, Боб издал странный, сдавленный вздох. — И вы хотите сказать, что их убила я? — А кто еще у нас падает в обморок при таких загадочных обстоятельствах, милая? — сказал Джейсон дрожащим от злорадного возбуждения голосом. — Это нонсенс! Зачем мне вас убивать? — Это уже не наше дело, а полиции. — У меня нет оружия, вы знаете это! — А что тебе мешает припрятать нож в дупле? — И почему после убийства Итана я пошла к тебе? Это же нелогично! — Надеялась заставить меня одного и ухлопать. Скажи лучше, куда ты дела труп Итана? А? Отвечай! — зарычал он и с такой силой тряхнул Мику, что она упала бы, если б он не сжимал её локти до синяков. — Отпусти её! — вмешался Бен, — У тебя есть хоть какие-то доказательства? — ЗАТКНИСЬ! Тщетно скрываемая злоба Мики выросла и раздулась, как огонь от масла. С невероятной для одиннадцатилетней девочки силой она вцепилась в запястья Джейсона и со злобной мощью толкнула его прямо в дерево. Раздался глухой стук. Джейсон закатил глаза и медленно осел на хвою, тяжело и мерно дыша. Он потерял сознание. Хёра и Боб со смесью удивления и немого ужаса смотрели на Мику. Надо было бежать отсюда. Девочка рванула вперед и скрылась в густом тумане. «Надо найти Лиама, надо срочно найти Лиама!» — лихорадочно думала Мика. Она была в смятении и ужасе, её хладнокровие почти иссякло. Мика остановилась и села на хвою: надо было отдышаться и успокоиться. Её резкое дыхание прерывало зловещую тишину ночи, ослабевшие руки с трудом поднимались, перед глазами плясали огненные точки. «Из-за адреналина я не почувствовала сначала, что устала. Но я почему я устала так сильно?» — подумала Мика. Один раз опустившись на влажноватый мох, она уже не могла встать. Чудовищно хотелось есть и пить. Даже мысль о том, что где-то здесь ходит убийца, не давала покоя. Мика достала телефон.«Звони в полицию. Бен и Энн убиты. Возможно, Итан. Не могу пошевелиться».
Мика не знала, сколько она так просидела. Ей казалось, что слышны какие-то голоса, кричащие фразы «Кто ты?» или «Где я?», а иногда «Помоги мне!» Перед глазами всё поплыло. Мика уже не знала, от усталости это, от шока ли, или от помешательства. Мысли путались, какие-то фрагменты всплывали в голове и тут же забывались, как иногда бывает, когда засыпаешь. Мика засыпала от изнеможения. Она видела красочные и бессмысленные отрывки снов, проносившиеся мимо её сознания. Наконец, девочка проснулась. Стало лучше, но ей казалось, что голова её как будто была сделана из чугуна. Мика достала печенье и, шатаясь, побрела в случайном направлении, перекусывая на ходу. «Черт!» — чертыхнулась Мика, чуть не упав. Она обо что-то споткнулась. «Что это?» Ей не хотелось смотреть вниз, но она пересилила себя. Это была нога Джейсона. Он сидел всё в той же позе, как она его оставила, а на его зелёных волосах спеклась кровь. Едва заметно дрожа, Мика дотронулась до его руки. Джейсон был мёртв. «Этого не может быть!» Его стеклянные глаза, выражавшие почему-то кроткое удивление и сочувствие, были устремлены вперёд. Луч фонаря осветил побледневшие скулы, приоткрытый рот, светлые ресницы. Мертвец был похож на куклу. В сознании ребёнка едва укладывалось то, что это создание когда-то мыслило, любило, жило, а теперь вот так взяло и уснуло. Навсегда. Мика застыла, глядя прямо в глаза Джейсону. Выглядят как живые, но абсолютно мертвые, тлеющие в тиши этой злой мрачной ночи. И вдруг невидящие зрачки дрогнули. Джейсон взглянул прямо Мике прямо в глаза с такой ненавистью, что та отпрянула. С трудом встав на ноги, девочка бросилась бежать прочь. «Дорогу, выйти на дорогу!» Почти без сил, она упала на колени. — Мика, что с тобой? Ты сама не своя! — М-мина! Дик! Пойдём со мной там… там… — Что там? Ты что-то увидела? — спросил Дик равнодушно. Его спокойствие приободрило Мику. — Джейсон, Итан, Энн, Бен… Они умерли! — Ты шутишь? — ужаснулась Мина. — Хватит разговоров! Мика, веди нас туда. Быстрее. Мика побежала вперёд. Тяжело. Она не могла успокоиться. Что здесь реальность, а что — бредовые фантазии сходящей с ума? Что есть что? Кто все-таки убийца? Мика тщетно пыталась отогнать от себя эти мысли, но не могла, как будто весь воздух вокруг нее был пропитан безумием. Девочка хотела сконцентрироваться на реальности, и в этой самой реальности ей бросилась в глаза одна мелочь: она не слышала звука шагов позади себя. Мика в ужасе обернулась: никого не было. Она бросилась бежать, пока опять не наткнулась на Мину и Дика. Они стояли к ней спиной. «Я знаю, что сейчас будет. Не подойду к ним. Они мертвы».***
Мика снова очнулась. Её тряс за плечи Боб. Рядом стояла Хёра. — Мика, все в порядке? Что случилось? Как ты себя чувствуешь? — доносился откуда-то неопределённый голос. Боб смотрел на неё чёрными впадинами. По щекам текла кровь. Голос откуда-то свыше затих. Тишина. Мика судорожно шарила рукой в карманах. Что-то, чтобы убрать его. Что-то, чтобы защититься. Что-то… Она сжимала в руке подвеску, которую нашла на чердаке. Какие у нее длинные и острые лучи! Как раз чтобы… Эхом отдался чей-то крик. Боб упал. Мика кинулась на мёртвую Хёру. Та даже не пыталась сопротивляться, она обомлела от шока. У мертвецов может быть шок? Странно. — Мика, всё хорошо. Мика, это мы. Зачем ты это делаешь? Лиам. Где-то в далеке. Он выглядел как живым, но могла ли Мика ему доверять? Нет, конечно же. Как можно доверять тому, кто пытается тебя задобрить? — Мика успоко… — ЗАТКНИСЬ! И снова тишина и темнота. Тихая, злая ночь отступала. Мика лежала в центре небольшой прогалины, вся в ссадинах, синяках и царапинах. Вот-вот взойдёт солнце и осветит новый день бессмысленным ярким светом. Все мертвы. Вот они, лежат кругом. Откуда в ней, маленькой девочке, столько сил? Осознание, холодное и острое, пронзило Мику. Она виновата в случившемся. Здесь не было никого, помимо неё и некогда живых людей. Вот они все. Первый луч солнца осветил Лиама. Его глаза были печальны, и, как стекло, безмысленно отражали этот окоченевший мир. Соломенные волосы растрёпаны, а на потрескавшихся губах - улыбка. Нежная, грустная. Последняя его улыбка. "Я не хочу... я не хочу..." Мика достала клочок бумаги и начала что-то быстро писать. Потом сложила его и положила себе в рюкзак. Шатаясь, с трудом пошла к дороге, светлевшей в дали. Тишина. Последнее усилие воли, ещё чуть-чуть, осталось совсем немного. Шуршание колёс было где-то рядом. Собрав свою волю в кулак, Мика кинулась вперёд, навстречу спасительной смерти. Она не почувствовала боли. Её слабое, поломанное тело отбросило в кювет, в какой-то пруд, где тёмная вода сомкнулась над её глазами и усыпило тихой прохладой и ряской, запутавшейся в волосах. Наверное, хорошо, что Мика умерла. Она не слышала крики водителя, звуки полицейсктх сирен, не видела расследования, не видела глаза самых осиротевших людей, которых лишили счастья любить, не видела их немые рыдания, не видела глаза мамы и папы, потухшие и потерявшие свой свет навсегда. Не видела статей в газетах, не слышала фальши в словах ободрения. И больше никогда не видела ласкового лица Лиама, который уже больше не проснётся...Наступило утро и больше ничего.