Маскарад: Дневник охотника

Очнулся в темном подземелье он. За дверью вдруг послышались шаги. «Я знаю точно — это всего лишь страшный сон! О, ангел мой, ты мне проснуться помоги!» (Король и Шут — В доме суета) База Общества Леопольда в окрестностях Лос-Анджелеса, США, осень 2015 года Свет от одинокой лампы на письменном столе делал полутемное помещение визуально больше, тени, сгустившиеся за книжными стеллажами, придавали ему загадочности. Но хозяин кабинета, немолодой зеленоглазый мужчина со шрамом на щеке и сединой в стянутых в хвост темных волосах, давно уже привык к подобной обстановке. Хоть он и знал, что на самом деле могло таиться во мраке, сейчас он был на своей территории. Абсолютно безопасным это место назвать было нельзя, стоило только вспомнить нападение азиатских демонов, произошедшее несколько лет назад, но все же свои стены — это свои стены. А слишком яркий свет немного мешал мужчине работать с бумагами. Нет уж, лучше ограничиться лампой. Грюнфельд Бах, Аббат калифорнийского Ценакулума Общества Леопольда, отодвинул в сторону один из старых блокнотов в потрескавшейся обложке. Перед ним на столе лежали еще несколько подобных, один, самый новый, был раскрыт, и в начале страницы значилась свежая запись: Сейчас, как никогда отчетливо, я понимаю, что мы на грани катастрофы. И речь идет не только об Обществе — я говорю о привычном укладе жизни в целом. О мире, таком, каким мы его знаем. Наши разведчики с каждым днем приносят все больше тревожных новостей, и примерно то же сообщают и наши союзники-каиниты. Обстановка накаляется, и главная причина этого в том, что мы знаем, кто наш враг, но вряд ли сможем предсказать его действия. Мы даже не до конца понимаем, как именно он собирается осуществить свой дьявольский замысел. Мне не раз доводилось встречаться лицом к лицу с представителями Братства Девятого Круга, я знал и знаю тех, кто пытался покончить с этой организацией. Но человеческая память несовершенна, и я допускаю, что мог упустить какую-то важную информацию. В связи с этим я решил пересмотреть собственную хронику, которую веду в течение большей части своей жизни. Первая из записей, с которых стоит начать, относится к тысяча девятьсот восьмидесятому году, и тот день я не забуду до самой смерти — момент, ставший для меня точкой невозврата. Пожалуй, начать стоит с этого момента. Задумавшись, инквизитор вновь взял в руки недавно подвинутый в сторону блокнот и раскрыл его, перелистывая страницы и походя отметив, что за годы жизни его почерк не стал ни на йоту лучше. Впрочем, главное — что понятно, так ведь? Усмехнувшись своим мыслям, Аббат отыскал нужную запись, погружаясь в воспоминания… За тридцать пять лет до того, графство Ланкашир, Англия Темнота. Тишина. Нет шорохов, нет ветра, нет света… Только чернильно-темное пространство, обступающее меня со всех сторон. Тьма казалась осязаемой, вязкой и холодной. Как будто я купался в чернилах… Но я мог дышать, и дышал свободно. Что это за место? Где я? — Что за черт? — спрашиваю вслух, озираясь по сторонам, словно надеясь что-то увидеть в сплошной чернильной тьме. Даже эха здесь нет, и мой вопрос тонет в темноте. Чувство одиночества давит не меньше, чем тьма. Никого нет. Где все? Учитель, Дженсен, Стефан, Ингрид, Вера, Дерек, где вы? Никого. Только все та же тишина. Я вглядываюсь во тьму. Я не один здесь, я чувствую, там что-то есть! И это «что-то» не любит пристальных взглядов… Но я продолжаю смотреть, и через пару мгновений во тьме зажигаются красно-оранжевые угольки глаз. Как под гипнозом, я смотрю в эти глаза, не отрываясь, и они медленно приближаются. Они светятся все ярче — и темноту сменяет ревущее пламя, в котором тают знакомые силуэты. Огонь приближается, окружая со всех сторон… С судорожным вздохом я открыл глаза и резко сел. Сердце бешено колотилось, на лбу выступила испарина. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что я нахожусь в крохотной комнатенке в деревенском доме, а окружающая меня ночная тьма прозрачна. Опять тот же сон. Уже вторую неделю я вижу эту чернильную тьму. Вижу исчезающих в огне неизвестных мне людей, хотя во сне я уверен, что знаю их… Почему этот проклятый сон преследует меня? — Чертовы сны… — невнятно пробормотал я, откидываясь на подушку и закрывая глаза и вновь проваливаясь в темноту. Вечер. Я лежал на койке, раскинув руки и бездумно глядя в потолок. Меня одолели безразличие и лень. Ничего не хотелось делать — ни тренироваться, ни даже делать школьное домашнее задание. Сколько школ я уже успел сменить за свою совсем еще короткую жизнь? Я нигде не задерживался надолго, мой рекорд пребывания в одном учебном заведении составил полтора года… И то лишь потому, что нам пришлось задержаться в одном месте из-за сложившихся обстоятельств, а затем отца серьезно ранили на охоте. Кстати, вполне можно было организовать и что-то вроде домашнего обучения, но отец решил, что социализация мне необходима. Да, похоже, домашняя работа снова останется невыполненной, и мисс Крэйн будет возмущаться по этому поводу… Впрочем, это не важно, я здесь все равно не задержусь надолго. Обычно моих одноклассников и учителей всегда удивляло, что я часто не учу того, что задают, что я засыпаю на уроках, странно реагирую на подозрительные звуки и хорошо дерусь. Двойную жизнь вести нелегко… Обычно у всех складывается обо мне одно и то же мнение — что я эдакий лентяй-хулиган с наплевательским отношением к учебе. Но если бы они знали, чем я занимаюсь на самом деле, почему часто пропускаю занятия, почему сплю на уроках и не делаю домашнее задание… Дело в том, что я — потомственный охотник. Нет, я не стреляю зверей. Я охочусь на нечисть. Как рассказывал мне отец, наша семья живет этим несколько поколений — с тех пор, как мои предки примкнули к Обществу Леопольда. В эту деревушку я вместе с отцом и отрядом охотников прибыл пару недель назад. Дело, насколько я знал, предстояло опасное и требовало подготовки. Обычно в таких рейдах я не участвовал, отец оставлял меня на базе. Но эта охота — особенная. Завтра ночью предстоит вылазка в поместье старого могущественного вампира, врага нашей семьи. Как рассказывали мне, именно этот вампир погубил моего деда, и именно поэтому отец взял меня в рейд — чтобы я тоже своими глазами увидел смерть проклятой твари. На секунду оторвав взгляд от созерцания потолка, я перевел взгляд на окно. Там, за стенами дома, уже сгустилась ночная тьма, обманчиво мирная и тихая… Но я знал, что она может таить в себе. Снова уставившись в потолок, я подумал о предстоящей вылазке. В кои-то веки я приму участие в настоящем деле… Но больше внимания занимала одна тревожная мысль, червячком точившая меня изнутри. «А что, если ничего не получится? Что, если все пойдет не так?»