Осознанный сон

      Тоннель внутри священной горы отличался от всех предыдущих примерно так же, как парадная одежда отличается от повседневной. На гладко отполированном темном полу можно было рассмотреть ветвящиеся прожилки серебристого металла, стены украшали не просто барельефы — это были потрясающей красоты мозаики из разноцветных драгоценных камней, они складывались в фантастические картины прошлого. Всю линию истории расы, о которой я только сегодня слушал, можно было проследить по этим произведениям искусства от доисторической эпохи с сухопутными и летающими ящерами, до появления и воцарения шеру как богов и их свержения с пьедестала во время межрасовых войн. В орнаментах мозаики часто мелькали мифические создания вроде существ похожих на единорогов, гром-птиц и фениксов. Но чаще всего можно было рассмотреть фигуры драконов, что странно — за все время моего пребывания под Пологом я не видел ни следа их существования, хотя барельефы утверждали, что крылатые ящеры живут и под землей тоже. Наверно, их постигла та же судьба, что и древних эльфов.       Парадный сверкающий коридор вскоре уткнулся в стену, по обе стороны от которой начинались проходы чуть уже. Саму стену на перекрестке во всю высоту украшали огромные мозаики-портреты четырех совершенно разных, но невероятно прекрасных женщин-шеру. Я замер — не смог пройти мимо столь великолепных произведений искусства. На почетном месте в центре была изображена смутно знакомая темноволосая женщина в черно-зеленом, но заинтересовала больше всего меня не она, а картина с краю. Она выделялась тем, что девушка на нем была не одна, и напоминала мне одновременно изображения инь-янь и кадр из моей любимой фэнтези-трилогии: темная фигура мужчины держалась за руки со светлой, эфирной девой.       — Это Великие Матери — прародительницы всей нашей расы, — пояснил Ирен. — Рея, Кибера, Нейт и Астарта.       — А мужчина? — вслух спросил я. Мысленная связь в священном месте почему-то не работала.       — Лорд Амариллис. Он из эирис был. Они с Великой Матерью Астартой стали теми, кто объединил две расы в брачном союзе, а остальные лишь последовали их примеру, хоть и не сразу. Скорее всего, поэтому их изображают всегда вместе.       Даже в слабом освещении тоннеля камни мозаики сверкали гранями мягко и таинственно. Некоторые из этих драгоценностей мне не были знакомы, поэтому во мне вновь взыграло любопытство и я потянулся к диковинке. Однако, наученный горьким опытом, я обернулся на стоящего неподалеку Ирена. Мой бессменный проводник по миру магии безмолвствовал и на мои стремления к познанию никак не реагировал, поэтому рука продолжила свой путь и вскоре ощутила холод сияющих кристаллов. В тот же миг мне показалось, будто меня кто-то окликнул. Я обернулся в поисках источника тихого звука, но коридор, из которого мы пришли, был пуст. Уже увереннее тронул полированную поверхность другого камня, в светлой синеве которого вырастала темная фигура, напоминающая цветок. Ощущение чужого присутствия стало более явным и я принялся озираться по сторонам, но не нашел никого, кроме братьев. Хотя чувство не было неприятным, я все же отступил от фрески, окинул еще раз взглядом это невероятное произведение искусства и свернул в один из боковых коридоров вслед за Иреном.       Барельефы после величественных портретов прародительниц расы уже не впечатляли, поэтому я смотрел на них без интереса и почти не различал изображения. Параноидальное чувство меж тем все нарастало. В какой-то момент мне начал слышаться едва различимый шепот. Я настолько погрузился в мысли о том, бывают ли у шеру галлюцинации, и стоит ли об этом спросить Ирена, что не сразу заметил схожесть устройства коридоров с привычными чертогами семьи. И это странно, с учетом того, что жили в Нирноре только мужчины-шеру, которые провинились или разочаровались в жизни, и, как следствие, отреклись от своих семей. Не похожи эти явно жилые помещения на монашеские кельи.       — Ирен, чьи это чертоги?       — Теперь ужи ничьи. Сейчас здесь живет только дядя.       — А раньше?       — Сумеречные. Они были Верховным кланом — очень сильным, со множеством могущественных магов. Этот столп был возведен преимущественно их силами.       — Тоже вымерли?       — Да, не выдержали проверку временем.       В конце одного из коридоров, между тем, открылась дверь и из нее появился мужчина, которого я в первый момент принял за вампира-носферату — настолько он был тощ, бледен, лыс и сгорблен. А торчащие заостренные уши, выпирающие клыки и скрюченные худые пальцы с длинными ногтями только усиливали сходство. Двигался он медленно и с явным усилием. Поклон только обозначил, тут же разогнулся и оперся рукой о стену.       — Я услышал ваши шаги, — прохрипел он. — Вы зачастили что-то в последнее время. А до этого годами до меня дела никому не было. Если хотите уговорить меня вернуться в семью, то вы опоздали.       Когда Ирен рассказывал, что столп Нирнора — гора, название которой я, увы, с первого раза не запомнил — вытягивает силы из обитателей святилища как заправский вампир, я не думал, что настолько буквально. Дядя действительно выглядел так, будто из него выпили всю жизнь, и он вот-вот испустит свой последний вздох.       — Дядя, — решил отдать дань вежливости я склонил голову, но родственник лишь нахмурился.       — Если есть, что спросить, то я слушаю. Если же вы здесь из вежливости, то будем считать, что ваш визит окончен. Не стоит тратить силы на пустые разговоры. Лучше отдохните — выглядите вы немногим лучше меня.       Вопросов в голову не приходило, пауза затягивалась.       — Рад был видеть, — едва слышно сказал дядя и скрылся за дверью.       Мы остались в пустом коридоре молча переглядываться: Оррен обеспокоенно косился на дверь, Ирен удивленно вскинул бровь. Но немая сцена долго не длилась — старший братец вскоре развернулся и двинулся в обратную сторону. Младший все медлил, пока его не окликнули. Уже на выходе из коридора он последний раз оглянулся на комнату дяди, скосил глаза на меня, но все же молча продолжил путь.       Несколько поворотов и пологий спуск вывели нас в тупик, похожий на тот, где я обитал сейчас, разве что более богато украшенный. Пару раз мне снова слышался шепот из ниоткуда. Я, как можно незаметней, осматривал по пути давно опустевшие коридоры в поисках источника звука. Может, Орта, ко всему прочему, еще и шизофренией страдала?       Покои оказались очень просторными, роскошными и в первый момент показались мне сокровищницей, настолько в них все блестело и сверкало. Обстановки Зимнего дворца отдыхают, Янтарная комната нервно курит в сторонке. Очень неуютно. Ночевать мне здесь не хотелось, но спорить с Садистом сил не было, поэтому я безропотно направился к местному подобию туалетного столика, чтобы меня наконец избавили от тяжести камней и металла в волосах.       Кровать отдавала затхлостью. Едва я остался в одиночестве, как тихие неразборчивые голоса полностью завладели моим слухом и разумом. Хриплые и мелодичные, ворчливые и ласковые — нестройным хором пытались они что-то до меня донести, и это наверняка меня шокировало, если бы не хотелось так спать.

***

      Мощь земли в моих венах, течет как магма под корой планеты, пульсирует в одном ритме с ядром. Сила, что копилась веками, кропотливо собиралась, прирастала с каждым поколением, сейчас стекает по рукам потоком, проходит сквозь почву, взывает к самой сути мира. И земная кора дрожит, откликаясь, вздымается, закручивается по спирали и возносит нас к самым небесам. Руки уже немеют, в груди разливается холод. Но вот единый поток чистой энергии наконец столпом прошивает наш сомкнутый круг, устремляется к звездам, отвечая своим собратьям, и сливается на запредельной высоте в единый купол. Поток разрывает, расщепляет тело на самые маленькие частички, манит стать его частью, но я из последних сил отталкиваю дочерей и прочих потомков взмахом крыльев. Прочь! Сделано дело. Воде уже не воцариться в наших чертогах. Я лишь немного отдохну здесь, на острие вершины, под звездами. Наш новый, сокрытый от порочных глаз мир так сладко поет мне колыбельную.       Огненный вал проносится волной по цветущей земле, обращая все в пепел. За ней в закрученном потоке проносятся камни, что минутой ранее были стенами величественной цитадели. Грохот стоит невыносимый, и уже не докричаться до тех, кто стоят позади, не скомандовать отступление. Да и едва ли кто-то успеет скрыться от огненной стихии. За все те ошибки и заблуждения, что из поколения в поколения несли с собой кланы, платить придется здесь и сейчас. Стена пламени встает над головой, кожу опаляет жаром, и уже не разглядеть ослепительно ярко светящуюся от силы, почерневшую фигуру в центре кольца огня. Непослушное дитя!

***

      Еще один до безобразия реалистичный сон. В первый момент после пробуждения я даже ощупал руки в поисках ожогов, но, к счастью, ничего не обнаружил. Одно хорошо — голоса, что терзали меня перед сном, оставили меня в покое. Прощай, шиза! Скучать не буду.       Я лежал в блаженной тишине, но в любом месте и в любой компании всегда найдется любитель портить момент. В моем случае, это конечно же был вредный братец, который чуть ли не с порога заявил, что завтрака сегодня не предвидится, поскольку ди’ши — те самые существа в капюшонах, что ведут хозяйство в чертогах клана — в Нирноре не живут. В этом священном месте, оказывается, как в джунглях, то есть каждый сам решает вопросы своего пропитания. Не то, чтобы я так уж сильно хотел есть, но к ежедневным завтракам уже привык, и перспектива голодать до самого возвращения домой не радовала.       — Не беспокойся. Сейчас уже полдень, и солнце на поверхности жарит так, что ты надолго забудешь о еде, — заверил меня Ирен после взгляда на мое кислое лицо. Умеет он утешать.       Всю дорогу на поверхность я предвкушал незабываемые впечатления от встречи со светилом в зените, поэтому неожиданно раздавшийся где-то поблизости звук речи меня напугал настолько, что я встал как вкопанный. Голос продолжал что-то рассказывать, к нему прибавился еще один, и я стал вновь озираться к поисках их источника. Подозрения пали на портреты прародительниц, мимо которых мы как раз проходили. Маразм, конечно, но сегодня шепот стал отчетливее, и я смог разобрать, что, во-первых, голоса женские, а во-вторых, что вещают они на шеруане.       — В чем дело? — заметил мою остановку Ирен.       Что ему ответить в голову не приходило. Как известно, слышать голоса — это дурной признак даже в волшебном мире.       — Ты что-то слышишь? — проницательно спросил он. Я от удивления оторвался от полностью неподвижных мозаик и оглянулся на странно спокойного братца. — Голоса?       — Женские. Со вчерашнего дня, — решил все же признаться я.       — Это голоса Предков. Все женщины их слышат время от времени: на праздники или около Столпов, — выглядел Ирен раздражающе довольным.       — И как от них избавиться?       — Никак. Не хочешь слушать — игнорируй. Но я бы на твоем месте обратил на них внимание — просто так они ничего не говорят. Должна быть причина.       — Они на шеруане шепчут.       — Тогда это еще один повод его выучить. Орта упоминала, что порой рассказы Предков бывают очень полезны.       — Если бы все было так просто, — вздохнул я и продолжил путь под раздражающие звуки.       Дневной свет обжигал глаза, резал их как ножом даже сквозь сомкнутые веки. От открытых глаз было столько же пользы, сколько от закрытых — все расплывалось белесыми пятнами и темными кругами. Выходить из тоннеля не хотелось совершенно. Совет Ирена сощуриться и не поднимать от земли взгляда не очень-то помогал. Но под его нудное ворчание вперемешку с угрозами пришлось все-таки покинуть гостеприимные своды пещеры, и стало совсем плохо.       — Может дождемся вечера, — с надеждой спросил я.       — Леди Дерисея, Смотрительница, из дневных. Прорицатель тоже. Вечером они будут спать, — разрушил мои надежды Ирен. Не брат, а мастер обламывать. Ходячая динамо-машина.       К яркости освещения привыкнуть так и не удалось, поэтому передвигались мы медленно и почти на ощупь. Часть пути меня тащил под руку кто-то из братьев. Судя по хватке, старший. Единственное, что я успел понять по шуму воды — это то, что мы идем в сторону озера.       — Леди Сиорта, — раздался приятный мелодичный женский голос.       Прятать дальше глаза было неприлично, поэтому пришлось, максимально сощурившись, поднять голову и посмотреть на собеседницу. Смотрительница своей сияющей на свету густой блондинистой шевелюрой была похожа на нечто среднее между русалочкой и куклой Барби. Хотя черт лица мне было не разобрать — смотреть больно.       — Что привело вас ко мне? — спросила она после ответного приветствия.       — Хотела поинтересоваться насчет дяди, — по заранее обговоренному сценарию ответил я.       — Печально, — равнодушно заметила Смотрительница. Говорила она странно медленно, словно на распев, и порой между фразами делала большие паузы. — Уже ничего не сделать, его время пришло. Если бы Вы заглянули ко мне в прошлый свой визит, возможно мы что-то придумали. Но уже поздно. Он и так продержался три десятилетия, хотя здесь мало кто живет дольше двух лет.       По плану я должен был плавно вывести беседу к теме прошлой встречи, но из слов Смотрительницы выходило, что этой встречи не было. Я в шоке замолчал. Как непринужденно поддержать разговор, идей не было.       — На этот раз с братьями? — все так же отстранено продолжила разговор «куколка», приняв, видимо, мою растерянность за печаль о судьбе родственника. — Это правильно. На Зеленом острове все еще неспокойно, даже для шеру может быть опасно ходить там в одиночку. Да и местные люди все еще верят в чудеса, могут и похитить ради выкупа, как в прежние времена.       Смотрительница продолжала говорить загадками под мое невнятное поддакивание, но половину ее фраз я пропустил мимо ушей. Прощание и вовсе было скомканным и слегка напоминало бегство, но едва ли местная владычица это заметила. Она все время смотрела мимо меня мечтательным взглядом и порой резко меняла тему разговора.       — Она из-за голосов Предков такая странная? — поинтересовался я у братьев, когда мы отошли подальше.       — Нет, все водные такие. Бирюзовые еще разговорчивы, а вот от Хрустальных ответа можно ждать часами.       — Мне из ее слов удалось понять только то, что в прошлый раз они с Ортой не виделись.       — Не просто не виделись. Сестра, под предлогом визита к ней, покинула пределы Нирнора — вышла в человеческий мир.       — Откуда она это знает, если они не виделись?       Глаза все же немного привыкли к яркому освещению и я стал понемногу осматриваться. Мы проходили недалеко от города-призрака. Ажурные, словно воздушные, строения выглядели совершенно целыми и ухоженными, несмотря на явную заброшенность.       — Смотрители тесно связаны со столпом, поэтому они чувствуют всех шеру в Нирноре, — ответил Ирен. — В особенности, когда кто-то пересекает его границы, и перемещения в целом.       — Зачем Орте человеческий мир? Ты же говорил, что она людей ненавидит, а другие расы презирает.       — Так и есть, ненавидит. Но в стране Эйри много необычных мест. Какое именно она навестила, нам так просто не узнать, раз уж она была одна.       — Эйри? Ты имеешь в виду Ирландию? — уточнил я, услышав смутно знакомое название.       — Да, северная граница Нирнора пересекает этот остров, — быстро проговорил Ирен и пресек дальнейшие мои вопросы жестом.       Впереди уже можно было рассмотреть мужскую фигуру у странного подобия дома, состоящего из нескольких переплетающихся живых деревьев. Коротко стриженный парень двинулся нам навстречу.       — Ты хотела спросить что-то еще, Орта? — на удивление неформально спросил Провидец после приветствий. — Мне казалось, ты в прошлый раз узнала все, что тебя интересует. Может, на этот раз выслушаешь мое предупреждение? Хотя, оно все равно ничего не изменит, как я вижу.       — Какое предупреждение? — неожиданно подал голос Ирен.       — Ты разве не был ярым противником предсказаний? — удивился стриженный.       — Я и сейчас их противник. Но договаривай, раз уж начал, — нахмурился старший братец.       — Пожалуй, отнесусь с уважением к твоим убеждениям, друг, — ухмыльнулся Провидец. — Скажу только, что вам не избежать того, чего вы так боитесь, как бы не старались. Никому из вас.       — Как всегда зловеще и непонятно. Лучше бы ты промолчал, Вир, — сложил руки на груди Ирен, на что стриженный лишь хмыкнул.       — Разве у леди Кринессе родится девочка? — решил вмешаться я, вспомнив, зачем мы пришли.       — Нет, мальчик, как я тебе и говорил. Этот факт уже не изменить, как ты понимаешь. Я про другой страх, Орта. Тот, что с тобой с детства, — нагнал дополнительно тумана Вир. Вокруг одни Загадочники сегодня.       Предсказатель, между тем запустил руку в шевелюру и провел ей от лба к затылку. В его кулаке остались пучки каштановых волос.       — Судьбы никому не избежать, — философски заметил он, разжимая ладонь. — К счастью, худшего я уже не увижу.       — Как всегда не знаешь, когда надо остановиться, — проворчал Ирен.       — Поэтому я и здесь, — пожал плечами Вир. — Но учиться контролировать дар уже поздно, ты не находишь? Вам пора, — добавил он, не дожидаясь ответа. — Лучше бы вам успеть вернуться домой до рассвета.       Ирен в ответ издал тяжелый вздох, кивнул и выразительно посмотрел на меня. Прощание вышло тягостным и неловким. Не будь я настолько измучен палящим солнцем и проклятыми голосами, я бы погоревал над судьбой дяди и Провидца и задумался о собственной. Однако все, что я хотел сейчас — это поскорее убраться восвояси, под защиту каменной толщи чертогов клана.       — Прощай, Вир! — сказал старший братец, когда я уже развернулся и сделал пару шагов.       — До скорой встречи, Ирен, — полетело нам в спину.       Ирен резко остановился, на его скулах заиграли желваки, но уже спустя секунду он продолжил путь с равнодушным лицом.       Скала все больше отдалялась, а облегчение не приходило. Голоса чуть стихли, но при этом слились в единый назойливый гул. Солнце все так же раздражающе слепило глаза, что не хотелось поднимать голову. Да и едва ли от этого был бы толк: при дневном свете высокие деревья с почти голыми ветвями уже не казались исполинскими колоннами из подземных залов, а густой кустарник, чьи ветви смыкались над головой единым сводом, перестал казаться привычным каменным тоннелем. Спокойствие братьев, идущих по обе стороны от меня, тоже не добавляло мне, как прежде, комфорта. Я шел, еле передвигая ноги, и безотрывно смотрел на красноватую почву под ногами. Возможно мне стало бы легче, если бы она не была такой рыхлой, но все равно желание распластаться было почти нестерпимым.       Гул голосов в голове перерос в противный звон, от которого раскалывалась голова, а проклятый шар на небе только усугублял ситуацию. Чувство беспокойства от долгого пребывания вне родной стихии переросло в отчетливый страх. К горлу подкатил ком, дышать стало трудно, словно воздух выкачали. Шепот далеких предков все больше впивался в уставший мозг сверлом, и перед глазами в какой-то миг все расплылось. Ноги подкосило, и я рухнул на четвереньки. Руки зарылись в землю, и дышать стало чуть легче. Но, в целом, было все еще тошно, а звуки доносились как сквозь вату. В какой-то момент я ощутил хватку на своем плече и слабый рывок вверх, но уже в следующий миг все прекратилось, и остался один на один с этими отвратительными ощущениями. Бороться желания не было — я лишь размышлял, как удобнее будет устроиться на земле: ничком или калачиком. Когда я уже собирался свернуться в клубок, кто-то схватил меня за подбородок и задрал мою голову вверх. Мой мутный взгляд отобразил расплывчатый образ Ирена в не самом лучшем расположении духа.       — Вставай! — прорычал он мне в лицо.       — Не могу, — пробормотал я. От бьющих в глаза солнечных лучей мутить стало сильнее. — Это солнце... и голоса…       — Десятки и сотни шеру до тебя смогли. Что же тебе мешает? — его хватка усилилась, и я поморщился от боли.       — Ирен, — раздался совсем рядом голос младшего из братьев.       — Не вмешивайся, — резко оборвал его старший и перестал буравить меня взглядом. — Когда ты уже перестанешь воспринимать ее как ребенка? Она давно не нуждается в твоей опеке. Мы с дядей преуспели в том, чтобы вырастить из нее личность с сильной волей.       — Разве не поэтому она попала в беду? Не из-за того, что решила действовать в одиночку, никого не ставя в известность?       Ирен отпустил мой многострадальный подбородок, резко поднялся и повернулся к Оррену.       — У нее хотя бы есть хребет, чтобы принимать собственные решения и отстаивать свою точку зрения, а не жить по чужой указке как безвольный раб, — напирал Садист на брата. — Ты все сказал? Или мне все-таки стоит открыть тебе глаза на правду, которую ты так старательно избегаешь вот уже пару десятков лет?       Оррен молчал, и Ирен, чуть помедлив, развернулся и пошел в сторону дома.       — Поднимайся, — скомандовал он, обернувшись. — Или останешься здесь в одиночестве.       К моему удивлению, Оррен последовал за ним, хоть и медленно, с оглядкой на меня. Как только я остался на тропинке один, опостылевшие голоса набросились на мой несчастный разум с жадностью голодных пираний. Я схватился от неожиданности за голову. Силуэты братьев медленно, но верно отдалялись, а страх остаться в одиночестве пересиливал все прочее. Разумеется, угроза Садиста пустая, и далеко они не уйдут, но чем дальше они уходили, тем сильнее на меня накатывал страх. В конце концов, он подстегнул меня, дал сил на то, чтобы подняться и пойти. Братья, как я и думал, ждали меня неподалеку, скрытые от моего взгляда раскидистым кустом. Нагнать их удалось с трудом, но их фигуры по обе руки от меня успокаивали.       Голоса предков перестали мучить меня примерно на середине пути, и я вздохнул от облегчения, ускорил шаг. Хотя мне все же периодически приходилось отдыхать, прислонившись к стволу дерева, на подходе к пещере мы уже почти бежали. Едва мы нырнули под гостеприимные каменные своды, я прильнул к стене всем телом и почувствовал себя защищенным, как в материнских объятьях в детстве. Все мои мучения разом закончились, оставив на память только головокружение. Я с трудом преодолел желание погладить такой приятно прохладный камень под ладонями и с яростью посмотрел на виднеющуюся в арке входа долину. Вряд ли я решусь в ближайшее время снова выйти наружу.       Обратный подземный путь домой мы преодолели уже сравнительно легко. Даже жуткий пространственный тоннель по сравнению с путешествием по поверхности оказался пустяком. Ирен, оценив мой быстрый шаг, решил по пути продолжить мое обучение, но толку с этого не вышло — слишком меня измотал этот поход. Попытки усадить меня за упражнения в древнем языке тоже энтузиазма во мне не вызвали — лишь желание послать брата в пешее эротическое, так что после получаса мучений, он наконец скомандовал отбой.