***
— Почему ты так себя ведешь? — на него смотрят настолько неприкрыто осуждающе, что Питу кажется, будто все его тело — сплошной ожог, но единственное место, которое у него действительно болит — это область диафрагмы, что тяжело поднималась и опускалась, несомненно из-за того, что чертов Као пролил на нее горячий суп. — Каждый раз, когда я пытаюсь помочь тебе, ты отталкиваешь меня!.. И я не понимаю, какого черта, Пит? «Потому что я ненавижу тебя!» — почти слетает с его губ, но темноволосый останавливается, тяжело вздыхая и возводя глаза к небу. Нет смысла спрашивать у Бога за что ему такое наказание, верно? — Просто не нужно лезть ко мне, — Пит кидает тюбик с охлаждающей мазью, которую ему принес Као, тому в руки и выхватывает из них же сменную футболку. Находиться в своей, грязной и липкой, уже невозможно, поэтому он несдержанно сдергивает ее с тела и кидает на пол. — У нас не получится дружить. Обветренные розовые губы шепчут тихое «почему», а глаза невольно пробегают по подтянутому телу с карамельной кожей. У Пита, оказывается, очень широкие плечи и узкая талия, что удивляет Као, который сам еще толком не сформировал свою стройную фигуру. Темноволосый лишь яростно шипит, понимая, что парень даже покраснеть нормально не может. — Хватит пялиться, — руки упираются в мягкую мужскую грудь и толкают, отчего «друг» делает несколько шагов назад. Он пораженно переводит взгляд цвета сахарного клёна на собеседника, и на его лице отражается что-то такое неуловимо оскорбленное, из-за чего Пит чувствует себя виноватым…***
Парень действительно пытался разобраться в причинах своей латентной агрессии к другу Сэн, потому что он не считал Као даже своим приятелем. Накануне вечером он вспомнил, что уже встречался с ним в старшей школе — тогда он снова затеял массовую драку из-за своей девушки, и незнакомый трусливый ублюдок разорвал на нем школьную тонкую рубашку розового цвета. Као прибежал к ним только под конец. Азиат был щуплым, но безмерно смелым, раз решил вступиться за одноклассника, который был явно не прав. Пит в то время никогда не задумывался, кому вмазать по лицу, и уже собирался стереть мощным кулаком это смешанное выражение с покрасневшей коже щек и лба, но в нем что-то замкнулось, и рука так и осталась не поднятой. Као мало говорил и даже не пытался защититься, когда друзья Пита стали толкать его и откровенно «гнать в шею». А потом темноволосый прикрикнул на своих друзей и сам подошел к странному типу. — Отпустите его, он уже получил по заслугам, — выговорил незнакомец. — Но ты — нет. Пит хотел, чтобы Као боялся, чтобы он наконец показал свою истинную натуру — обычно такие мальчики-одуванчики очень слабые и хрупкие внутри, а снаружи и подавно. Хотя старшеклассник никогда не разбирался в людях достаточно хорошо, чтобы предугадать, как именно поведет себя оппонент в той или иной ситуации. И Као удивил его, молча выставив грудь вперед, в то время как в глазах рушились скалы и обваливались земельные валуны. Пит так и не смог ударить Као — он лишь подтолкнул его к выходу из заднего двора, чтобы больше не видеть парня, чьи коленки определенно тряслись. Едва ли после случившегося драчун стал уважать Као, напротив, он презирал его в очень далеком закоулке своей молодой души, а во время учебы даже не показывал, что знает этого вечно одетого с иголочки ученика с растопыренными прядями волос. После выпуска, темноволосый и вовсе забыл о существовании какого-то там парня, погрузившись в новый мир. Поэтому, стоило ему вновь встретиться с чужими глазами, Пит вспомнил минуту своей необычной слабости, вспомнил, как в нем пошатнулось нечто эфемерное, что по своей сути не могло колебаться, потому что было таким прочным, и он был так уверен в этой своей черте… Парень не мог допустить переоценку своих ориентиров, не тогда, когда он являлся богатым сыном богатого человека, ребенком, не знающим ласки матери. Пит был старшим и единственным в семье и ничто не могло заставить его сомневаться в том, что отец, рано или поздно, потребует от него быть настоящим мужчиной — найти работу, обрести семью и завести детей. Студент был слишком вольным и даже ветреным, чтобы нести на себе это бремя уже сейчас, но он заранее чувствовал, с чем ему придется столкнуться чуть позже. Так что никаких ненавистных мозговых штурмов по поводу Као и быть не могло. Однако, теперь он вынужден иметь дело с этим повзрослевшим и возмужавшим (только внешне, как Питу кажется) пацаном. — Какого хуя я должен работать в паре с ним? — Пит ну просто взрывается, а в его глазах такой огонь ненависти, что даже непробиваемый Тхада морщит нос. — Сэн, почему мы не можем быть вместе, как всегда? Девушка безразлично рассмативает свои ноготки, вполуха слушая вопли друга. Она так привыкла к ним, что уже не обращала внимания на вечные закидоны Пита. — Сэн! — Я тоже, знаешь ли, не горю желанием работать… — Као оторвал взгляд от планшета и прошелся по напрягшемуся телу однокурсника сканером-лазером, — с тобой. Но… — Заткнись, ради всего святого! — Ты разве веришь в Бога? Что-то было сегодня с Као не так: он непривычно дерзил и не боялся сказать лишнего. Если в первый раз их совместного обучения Пит просто скинул все на блеящего парня, спокойно занимаясь своими делами, то теперь он видел, как тот недоволен и решителен бороться за справедливость. Ну что за идиот? — Ай, это все неважно! — Сэнди не выдерживает и вскакивает со своего стула, причудливо тряхнув волосами. — Сколько можно собачиться, а?! Нам еще столько времени вместе учиться, а Вы точно младенцы, которые не поделили конфетку! — Эй! Питу безумно не понравилась эта отсылка к появившейся из ниоткуда Минт, его бывшей девушке, что кокетливо бросает на него взгляды, полные надежды, но почему-то общается с Као. Возможно, тот хочет ее увести, но Пит не знает, что ему нужно чувствовать: злость и так переваливает за отметку «наивысшая», а ревность… Он испытывает ее, но она кажется ему ненастоящей и пустой. Краем глаза он замечает, как Као дует губы и щеки в недовольном жесте, не злом, но таком красноречивом, что у Пита перед глаза предстает красная пленка, а кипяток в его жилах снова бушует. Темноволосому так хочется сделать что-то с этим придурком, но все кажется таким неясным. Эмоциональный диапазон молодого парня никогда не был широким и разнообразным, однако он постоянно что-то чувствует рядом с Као, нихрена не понимая, что именно, и это взрывает его голову. Пит не чуткий, не тонкий душой, он даже не чертов гений! Он обычный студент, не заинтересованный в учебе, но любящий драки и фотографию. И, как ему казалось, девушек. На этом, блять, все! Но теперь форменные красотки не интересуют его и все, что он может чувствовать, — возбужденную злобу к «другу». — Ладно, хорошо. — Преувеличенно спокойно цедит парень, вскакивает со своего места, чуть не опрокинув парту, и хватает под локоть Као, который не успевает даже раскрыть свой чертов рот. Он летит хищной птицей по заумным коридорам института, рассекая насыщенный углекислым газом воздух, чтобы выбраться на улицу, освежить голову и впечатать в бетонную стену однокурсника. Тот активно сопротивлялся, но теперь замер, осознавая наконец, что Пит сильный. И может быть даже опасный. Но Као никогда его не боялся. — Что это было? — блестящие кленовые глаза буруют темные кофейные, а пышные брови слегка подрагивают от напряжения. Видимо, Као так сильно достал этого дерзкого парня, что тот решил преподать ему урок. — Ты меня бесишь. — Просто шипит Пит, перевоплощаясь из пернатого в рептилию, готовую проглотить свою жертву целиком. — Как же ты меня бесишь! — Не сходи с ума. — Наконец, чужие ладони упираются в грудь, повторяя жест, каким одарил его Пит в родном доме. Они силятся оттолкнуть, и темноволосый шатается, но упрямо цепляется самыми подушечками пальцев за шероховатую вертикальную поверхность. — Пит! Отпусти меня, сейчас же. — Почему ты с ней вообще возишься? — у Пита взгляд острый, неприятный, открытый. Намного более профессиональный, чем тот, которым Као одарил его пару минут назад. — Понравилась? Као молчит и смотрит в чужое лицо. Песчаного цвета кожа горит, переливаясь крупицами пота из-за жаркой погоды; Пит весь раскаленный до ужаса, отчего-то заведенный, безбашенный. В глазах зрачок и радужка слились воедино, бескровные губы оголяют сжатые зубы, массивные крылья носа содрогаются, но воздух в себя не втягивают. Юноша осознает, что его такого трогать лишний раз не следует, иначе он учудит нечто, что потом никак нельзя будет исправить. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Как-то первокурснику довелось прочесть книгу по психологии, в которой говорилось, что если хочешь унять человеческий гнев — покажи ему его искаженное лицо или прими позицию полной отрешенности и не вмешательства, чтобы своим спокойствием унять чужую волну злобы. Он не знает, была ли эта книга интересной, но надеется, что она будет полезной сейчас. — Давай просто вернемся к друзьям, хорошо? Пит видит, как все, что он выражает, рикошетом отлетает от отгородившегося Као, намеренно расслабившего свое тело перед ним. Он уже не знает, что ему делать: успокоиться или разозлиться еще сильнее, чтобы наконец подраться, потому что он устал ничего не догонять и мешать эту мутную воду смешанных ощущений. Но, так как Пит не может нанести вред своему главному злу (даже просто пнуть его в живот не может!), парень вынужден искать другую альтернативу действий. Поэтому, не придумав ничего лучше на тяжелую голову, он трется своим могучим носом об аккуратный бледный нос сокурсника с родинкой на левой стороне. Теплого оттенка глаза комически расширяются, а тело вновь сжимается пружиной, закручиваясь и скрипя от усилий. Руки, все еще покоящиеся на белой рубашке, формируют кулаки, и Као почти бьет Пита, но тот сильно давит на него и прижимает своим телом конечности, норовившие его прервать. — Спрошу еще раз, — смуглый парень действительно находится очень близко к бледнокожему, и почему-то горячая волна враждебности немного утихает, сдуваемая ветрами неожиданной, почти первобытной решительной нежности. — Почему ты общаешься с Минт? Као просто хлопает припухшими губами, и щеки его заливает пунцовая краска. Юноша понимает, что это выше его сил! — Потому что она просила помочь вернуть тебя, — тараторит на одном дыхании, усиленно работая языком. Пит даже залипает, но потом снова бесится, и всякая хрупкость его душевной неги улетучивается. — Она любит тебя до сих пор. По крайней мере, она так говорит. И я просто не могу не помочь человеку. Любому. О да, Пит знает об этой его черте: об уступчивости, которую он всегда проявляет, и о вере в наилучшее в другом человеке. Ему хочется одновременно плеваться и смеяться, а еще хорошенько потрясти Као, чтобы тот наконец пришел в себя! — Ну раз ты такой безотказный, — он снова движет лицо ближе, хотя казалось, куда еще, и их щеки соприкасаются, отчего они оба вздрагивают. — Помоги мне тоже, Као, помоги. — Ты не в себе. — Као сглатывает слюну очень громко и чувствует, что на него не просто давят, на нем почти лежат, навалившись всем телом. — Нет, нет, — темный взгляд пронзает, но словно смотрит сквозь. — Помоги мне понять, что со мной не так. Помоги понять, почему я стал таким… странным. Юноше хочется возразить, что тот всегда был странным, но он лишь прикрывает глаза, слушая свое стучащее сердце и чувствуя плечом стук сердца Пита, что больно бьет его даже через череду ребер и несколько слоев кожи. Он неожиданно крепко вплетает пальцы в колючий ежик волос, что словно смоль, и почти утешает взрывоопасного парня. Но все еще не понимает, о чем Пит говорит…