Я - твой придуманный друг

Вивьен зарылась тонкими айтишными пальцами в свои вихристые каштановые волосы, засмотревшись на беленный потолок подъезда. Считая дыры от облупившейся штукатурки, она не заметила, как Харли уставшим взглядом проводила шоколадного клиента в деловом костюме, попрощавшись сухим изнуренным «до встречи» и села рядом с подругой. Если бы маленькой Харли сказали, что родители откажутся от нее, узнав о ее заработке через сексуальные утехи, она раздосадовано топнула бы ножкой и побежала плакаться маме. — Что там с Билли? — Не зная с чего начать разговор, блондинка решила спросить о подробностях пропажи певицы. Но Вивьен не торопилась отвечать. Посмотрев на лицо Квин, она увидела замученную жизнью восемнадцатилетнюю девочку, с распухшими губами, почти достигнутых размера ее же груди. В пустых голубых глазницах читалась тщетность бытия, связанная с разбитостью после уплаченного секса не по любви. Макэвой ухмыльнулась, четко почувствовав грядущие коренные изменения в ее повседневной жизни. Харли опустила взгляд на ногти, колупая остатки гель лака. Она делала так всегда в приступах нервного напряжения, как будто отставший шеллак поможет успокоится: — Прости меня, Ви. — За что? — За то, что сказала, что тебе на всех наплевать...на самом деле это не так.. — Все хорошо, я не обиделась,— брюнетка приподняла уголок губы вверх, взяв истерзанную руку немки в свою, не менее изувеченную, ладонь. Шершавая, как наждачная бумага, кожа обдала холодком мягкую, поистине женскую, кисть соседки. Квин опустила голову на плечо Ви, слушая тонкий аромат ее естественного запаха, представляя, что они не в воняющем сыростью падике, а на пристани у озера Флатхед. — Так что с Билли? Я не очень поняла, честно сказать... Конечно. Когда в тебя пихают полуметровый отросток, кроме чавкающих звуков, сочащихся из своего рта, трудно услышать слова собеседников. — Мы немного повздорили,— Макэвой вздохнула, вытирая с век блаженной нимфы осыпавшуюся тушь,— и разошлись. — В смысле разошлись? — Блять, как в море корабли! — Ты бросила ее одну в нашем городе? — Я звала ее домой...она сама не пошла,— Харли поменяла позу. И оказавшись лицом к лицу с Вив, с упреком посмотрела на нее,— окей,— сдалась та, закатывая глаза,— я снова ушла от разговора, желая оставить последнюю точку за собой... — Вау, что я слышу? — девушка язвительно улыбнулась,— ты признаешь, что, как обычно, поступила, как сука? — Я поступила так, как посчитала нужным,— кудрявая уставилась на соседку округлившимися глазами. — Как обычно, как сука...учись договаривать, Виви,— она мягко поправила ворот рубашки, торчащий из худи оппонентки. У Ви совершенно не было сил, чтобы спорить с юной блудницей, ведь все ее сумбурные мысли поделились на двое и уже как десять часов разбили лагеря, очерченные белой линией. Одни крутили вихри в раздумьях о Джеймсе Макэвой, другие о Билли Айлиш. Дух заебаного существования исходил из нее все полные девятнадцать лет, но сейчас он распространился в троекратном размере. Харли, отметая мимо эти не уловимые для нее нотки разбитости, продолжала без угрызения совести домогаться до кудрявого эльфа. — Ты снова довела ее своим безразличием? Из уст брюнетки вырвался смешок. А стоит ли сейчас сказать ей о своих догадках? Можно ли прошептать то, в чем она боится признаться даже сама себе? Ви зажмурилась, с болью отнекиваясь от дурных загонов. Все в порядке, Вивьен. Ты все еще ни к кому не привязана. Разве, что к Соль, которая помогает тебе не скопытиться от голода. — Хэй...— немка крепче сжала ладонь подруги,— ты себя неважно чувствуешь? — Нет, Харлей,— голос девушки прошелся шорохом,— все хорошо...просто... Она подняла на подругу глаза, пропитанные страхом, злостью и смятеньем. Ее ладошки вспотели, а частота сердцебиения переходила в аритмию. — ...просто ты переживаешь за нее,— чуть громче продолжила блондинка,— твое сердце колотится, как заведенное. Квин поняла, что приоткрыла потайную дверь, за которой долгое время пряталась Виви. Открыла шкаф, с не пойми откуда взявшимся, скелетом внутри. — Мало мне было вас с Беном, еще одна появилась,— судорожно засмеялась Ви, растирая пальцами, до сей поры не видавшие сон, глаза,— кстати, о нем. Бен попросил встретится...поэтому не серчай, старушка, но мне пора. Харли игриво шлепнула подругу по ягодицам, пока та вставала: — Ну вообще-то, ты меня старше,— хихикнула она, не торопясь подниматься с пыльного пола,— не печалься, малышка Виви. Где та злючая недовольная гопница, что когда-то меня приютила, м? — Вот она,— улыбнулась брюнетка, показывая средние пальцы,— а ты иди поспи. Я все равно вернусь не скоро. На прощание девушка задержала губы на лбу соседки, телепатически передавая свое тепло и заботу о, на первый взгляд выглядевшей счастливой, блудливой лоли. Таксист из Поднебесной вез Макэвой на другой конец городка, рассказывая ей о тягостях жизни азиата в Америке. Ви, конечно, не слушала его. Утонувшая в своих думах, она штудировала мутные улицы в поисках знакомой пепельной шевелюры или огромного пятна серой куртки. На улице холодно. Отопительный сезон любыми подтипами горючего начался, поэтому брюнетка ничуть не удивилась бы, увидев девчушку где-нибудь на дороге, дегустирующую автомобильный стеклоомыватель. А что, на цвет прикольная, пахнет спиртом - певичкиного ума хватит, чтобы разлить напиток по граненным стаканам на пару с бомжом. Если бы маленькой Вивьен сказали, что она всеми силами будет убегать от принятия своей сексуальной ориентации, то она плюнула бы в лицо, послав туда, откуда появляются на свет. Бен ждал боевую подругу у входа в парк, где чаще всего можно лицезреть неискренние улыбки представителей страны светского государства. Билли он оставил дома, пообещав пока не говорить Ви, что она у него. Но, хитрый, пусть и женский, ход, дал ему возможность соврать - прежде, чем дать обещание, он скрестил пальцы. Чертов, гений. По заснеженной и ледяной дороге, время пути увеличивалось вдвое, так же, как и словарный запас парня, теперь обогащенный острыми выражениями. Пару раз подскользнувшись, Адамс ядреным матом посылал всех, кто оказывался рядом с ним, адресовывая в небо грязные факи. Наконец, усевшись на лавку, он смачно сплюнул накопившуюся во рту жидкость и незамедлительно закурил джойнт. Увидев мельтешащую фигуру девушки, он крикнул ей, подходящие по его мнению, приветствие: — Я пока шел, блять, пожалел уже тысячу раз, что позвал тебя! Ви не смогла сдержать улыбки, видя, как тяжело дышит мужчина с фиолетовыми синяками на лице, в шапке Кусто, укутывающей его лысину. Пар от косяка покрывал молочной беленой пространство между ними, распространяя аромат травы семейства коноплевых. — Привет,— она слегка толкнула его телом, присаживаясь рядом, словно воробушек,— дак не надо в такую гололедицу форсить во Фред Перри. За шмот тебя никто не спросит. Бен засмеялся, вспоминая, как летом левые самозваные ревизоры попросили его «пояснить за шмот», но вместо ответа получили хорошие люля, опустившие их до одноклеточных простейших. — Держи,— он протянул брюнетке длинный штакет, предварительно раскуренный им же. Для успокоения, для увеселения, да для чего угодно, лишь бы потянуть время. Ему казалось, что он чувствует токи заблудшей душевной энергии. А может это просто озноб после бессонной ночи и переживаний о младшем брате. Флюиды Вив доходили до него нервными плевками, то и дело заставляя передергиваться. — Ты вытащил меня в дубак, чтобы покурить? — Ви нахмурила брови, докурив анашу. Встав перед юношей, она притопывала в ритме польки, чтобы хоть немного согреться. — С тобой все в порядке? — Ты второй, кто задает этот вопрос, — каннабиоиды доходят до оголенных нервов головного мозга, замыкая их в цепь и расслабляя девушку. Теперь нет сил даже на кого-то накричать. Дай Бог не надо будет ни кого вздрючить,— так херово выгляжу? — Ты выглядишь прекрасно,— Бен потер раскрасневшийся от холода нос, наблюдая, как твердеют каштановые кудри,— замученная только... — Я не увижу брата одиннадцать лет, Бен. Молюсь, что увижу его вообще, если эта сука не убьет его по-синьке... — Я присмотрю за ним, ты же знаешь… Адамс год назад поклялся оберегать ее клан от невзгод, вплоть до последнего вздоха любого из них троих. Они были его маленькой семьей, его мизерной болевой точкой на огромном теле титана. Если бы маленькому Бенджамину сказали, что он, под печатью смерти, как дворовый щенок, будет охранять молоденькую девчонку и ее братца-сопляка, он непременно бы переебал тому по хребтине, оставляя галочку у пункта «инвалид». — Тебя что-то гложет, Вивьен? Ты нехуево скрытная стала. — Да вы обалдели? На пару с Харли решили добить меня своими экстрасенсорными способностями? — Дай-ка угадаю, диванный сексолог Квин поставила тебе недоебит? Девушка скривила лицо в полном недовольстве. А затем, не выдержав комичность выражения мины друга, что оттянул челюсть вниз, расхохоталась. — Пожизненный,— смехом подтвердила диагноз Вивьен. Бену нравилось смотреть, как она смеется. Это происходило настолько редко, что можно было без зазрения совести загадывать желание. В городке, где сыграть в шизорулетку подобно счастливому случаю. Где игре в жмурки учат с пеленок. Смех здесь непозволительная роскошь для высшего сословия, что давно съебалось отсюда. Либо же для обкуренных наркоманов. — Ладно,— девушка села обратно к парню, обнимая его, чтоб не замерз, будучи не самой теплой снегурочкой,— раз ты так ничего и не придумал для поддержания разговора, я хочу тебе кое-что сказать и кое о чем попросить... Бен поглубже шмыгнул окоченевшим носом, уставившись на раздолбанную кромку мерзлой лужи. — Ага,— немногословно протянул он. — Я хочу уехать отсюда…до совершеннолетия Джей Джея...в Россию может, у меня есть там пара знакомых...и судя по рассказам, я вольюсь туда, как своя... Адамс застыл в непонимании. Нет, малышка Вивьен может делать, что хочет - это ее жизнь, и его задача лишь сохранить ее, но не препятствовать желаниям девушки. Вопрос в другом - что делать с тем чудом-юдом, что пригрелось у него дома, самостоятельно совершив аннексию. —...возьми под свое крыло еще и Харли, пожалуйста, Бен. Я знаю, вы не очень нравитесь друг другу, но проведывай ее хоть изредка… — Бля, обожди, не тараторь! В смысле решила свалить? Какая, на хуй, Харли? Мне своих чтоли обсосов мало?! Юноша метался от своих соображений к словам кудрявой. — А, и еще, помоги найти Билли...она не могла далеко уйти. Шляется где-то по городу или засела в хостеле...пробей у своих... — Блять, Ви, завали...пожалуйста! Бенджамин Адамс - интеллигент версии «ауе, что ушел после девятого класса». Макэвой выгнула бровь, многозначительно хмыкнув. — Ну вот не надо только этих ваших бабских штучек начинать,— юноша явно забыл, что перед ним соседский «мальчишка», а не типичная бабца с завышенным чувством собственной важности. — Хоть раз я начинала «эти бабские штучки»? Что за бред ты несешь, Бен? — Ладно, видит Макаронный монстр, я не хотел...— Адамс сдается. Сам себя загнавший угол, он, беря за руку подругу, тащит ее к себе домой,— ты забыла у меня кое-что. Забери, раз пошла такая пьянка... **** Билли сидела на том же скрипучем диване. Лицом к двери и в позе лотоса, она что-то напевала себе под нос, периодически записывая слова в заметки на телефоне. Вдохновение не спрашивает, когда приходить, тем более после полуденного сна, о котором и хотелось написать певице. — Мне снился сон, в котором было все, что я хотела...начало положено,— хвалила себя Айлиш, справляясь с непреодолимым желанием рассказать о задумке брату. Он точно поможет расставить все ее сумбурные слова по полочкам. Но ни звонить, ни писать ему она пока не хотела. Стыд за пьяный звонок посреди ночи, признание в симпатии к своему полу, не давало приличию блондинки встрять в его размеренные будни еще раз. Битый час бубня и переделывая мотив внезапной песни, Билли выстраивала припев, жалобным тонким голосом пропевая его на всю гостиную бывшего зека. Со стороны на нее смотрели воображаемые зрители и судя по их улыбкам, им нравился новый шлягер. — Она говорила: «Пока я здесь никто не причинит тебе боль. Не буду врать, но ты же можешь научиться Играть совсем другую роль. Поменять полюса, включить игнор И пока льется грязь, по прежней скорбя»*...и пока льется грязь по прежней скорбя...ну же, соберись, Билли! И пока льется грязь по прежней скорбя... — Ты увидишь - они не достойны тебя,— женский голос, как обухом, по голове, заставил девчушку замолчать. В миг комната прониклась духотой и жаром, пуская по спине миллиметровые ручейки пота. Она пришла. Монстр пришел за ней. Но что ему нужно? Уничтожить ее без права на существования или загнобить до морального ущемления? Айлиш громко сглатывает, морося глазами от ладони к тусклым малахитовым зрачкам. Которые казались сейчас маяком, указывающий один единственный верный путь. Дыхание спирает от вазомоторной нестабильности, оглушая внешние звуки в немой ком. Брюнетка подходит ближе, не дыша протягивает руку ладонью вверх. Ей страшно так же, как и глупой девчушке, что сунулась в эту дыру с крайним концертом. Блондинка принимает игру с неизвестными для нее правилами, дотрагиваясь до, по-лягушачьи холодной, руки кудрявой. Секунда, минута, час, день. Они простояли бы так столько, сколько потребовалось бы, чтобы осознать, что порознь больше ни как. Отдельно больше нельзя. Вивьен сдается первая, руша свой эгоизм на мелкие кирпичики, рывком притягивая к себе девчушку, зарываясь носом в пепельные волосы. — Не уходи больше,— слова тихой просьбой доходят только лишь до ушей певички. Закрывая глаза, с выдохом отпуская тяжелый груз пертурбации, она шепчет в ответ: — Не отпускай больше. Если бы маленькой Билли сказали, что гусенички в ее животе превратятся в прекрасных бабочек при виде монтановской гопницы, она незамедлительно взяла бы ее адрес, чтобы не ждать девятнадцати лет.