Я - твой придуманный друг

У меня под ногами хрустит январь, а под телом громче хрустит хребет. Если хочешь, чтоб я остался, запоминай: меня больше нет. (c) Дарттвин

31.10.2020 Билли сидела в коридоре местной клинической больницы. Запах медикаментов в зачуханном здании сводил ее с ума, вызывая спазм желудка. Широко расставив ноги, она оперлась локтями о колени, замечая краем глаза красное высохшее пятнышко на подворотах джинс. Воспоминание о тосте с овощами заставило ее с шумом выдохнуть, дабы не стошнить прямо здесь. — Блять, ма, давай быстрее,— говорила она блекло-зеленой стене, что напротив, запустив руки в пепельную голову. Девятнадцатилетней девушке не нравилось сидеть в мучительном ожидании своей матери, битый час толкующей с каким-то мутным неврологом. Его серое прокуренное лицо не вызывало доверия. К тому же он не лечащий врач певицы, который каждый раз дает конфету на приеме. А очередной первый попавшийся в этом сраном городе в штате Монтана, к Хэллоуину припорошенный снегом. И зачем нужно было тащиться сюда, когда можно было отыграть крайний концерт в родном городе? Сэкономили бы на дороге. И нервах. — Спасибо, мистер Чарльз,— женщина, с виду потрепанная жизнью, с теплым цветом волос, вышла из кабинета с тем самым мужчиной, что так не понравился юной звезде. По лицу матери было видно — какие-то слова мутного лекаря испугали ее. — Не за что,— с таким сиплым голосом лучше работать охранником на круглосуточной заправке,— вот мои рекомендации. Но на вашем месте я бы все-таки подумал о госпитализации,— он посмотрел на девчушку, чуть подняв уголок губ,— я настаиваю. Билли необходимо осмотреть, чтобы понять, что именно влияет на ее кратковременные приступы потери сознания... — Ой, нетушки,— Айлиш громким хлопком ударяет по ногам, тут же вставая перед взрослыми,— я абсолютно здорова, док! Мой доктор не дал бы таких указаний. — Билли! — Одернула ее мать, дольше привычного прикрывая веки. — Тем более у меня сегодня концерт,— а певица будто не слышала строгий голос женщины. — Ваше право, конечно, но с такими темпами любой из последующих эпизодов, может усугубиться и привести к коме,— строгий взгляд врача отразился на кормилице. Ее частое дыхание и взволнованный вид подкосил всю уверенность, что с дочерью все в порядке, как уверял их постоянный невролог,— сколько раз ты уже теряла память? — Мужчина обратился к Айлиш. — Всего лишь два раза,— девушка закатила глаза, скрестив пальцы за спиной. Нагло обманывает не только врачевателя, но и мать. Мистер Чарльз многозначительно хмыкнул, передавая рецепт о приготовлении и отпуске лекарства. — Возьмите мою визитку, на всякий случай,— протянув также карточку с указанием его личных данных, мужчина попрощался с дамами, пожелав удачного дня и концерта. Мэгги быстро прошлась глазами по листу бумаги, не вникая в химические формулы и неизвестные ей названия. Билли заметила, что рецепт пропитан сомнительными масляными пятнами и запахом сиропа от кашля. И, если хорошенько постараться можно попробовать выжать из расписки кодеин. Или тупо опустить бумажку в спрайт, делая подобие Лина. — На первом этаже как раз есть аптека,— старшая О’Коннелл неспешно шагала по проему медчасти в сторону выхода. Всем своим видом показывая недовольство в поведении дочери. — Я не пила эти таблетки раньше! — Билли смотрит на лист, вырванный из рук Мэгги. Она явно не доверяет удивительно каллиграфическому почерку, которым намалеван этот рецепт. — И? — Что и? Я не буду их пить и сейчас! — Билли! — Настрой мамы с каждой секундой становился жестче, а терпение короче,— ты слышала, что сказал врач? Или ты хочешь, чтобы приступ повторился? — Он не повторится, ма! Мистер Смит говорил, что все нормально! Я нормальная,— блондинка дерзко махнула бумагой перед лицом собеседницы. — Мистера Смита здесь нет, Билли Айлиш Пайрэт Бэрд О’Коннелл! Девчушка сжала кулаки, зная, что если ее имя прозвучало полностью — тушите свет, мать не отстанет. Тем более, спорить с женщиной, что воспроизвела тебя на свет, гиблое дело. Тем более после того, как девчушка пару раз просыпалась в неизвестном месте с вырезанным куском памяти. — Ты примешь эти таблетки и точка! — Утвердила Мэгги, оставляя дочь злиться. Билли рыкнула и топнула ногой, словно маленький непослушный ребенок. Выйдя из больницы, ее лицо обдало морозной прохладой. Айлиш бесилась — от непонимания со стороны мамы, от глупого доктора, от обветренных губ, от идиотского концерта, от жалкого снега вместо солнца. В уме она стала пропевать слова своих же песен, чтобы время шло быстрее. Завтра она вернется в родной жаркий Лос-Анджелес и уйдет в долгожданный отпуск после почти годового турне, а пока Монтана встречает ее противным ветром, жалкими людишками и вонью галоперидола с этиловым спиртом. Мэгги вернулась в их гастрольный автобус через двадцать минут. За это время Билли успела пожаловаться брату Финнеасу на свою тяжелую девичью жизнь. Успела выслушать позицию брата, который был согласен с родительницей и неврологом, и успела обидеться на весь мир, показывая свое недовольство скрещенными на груди руками. — Ладошку,— Мэгги попросила дочь раскрыть руку, под внимательный взгляд Финна, доставая из флакона купленные пилюли. Певица недовольно нахмурила брови, всем своим нутром показывая, как противно они выглядят и, что она почти уже готовая стошнить на ноги родственникам. — Ну можно хотя бы после концерта? — Законючила девчушка, печально хныча. — Здесь и сейчас,— женщина со всей строгостью и непоколебимостью смотрела на Билли. — Господи Иисусе, Биллс! Это же не сложно,— вмешался улыбающийся рыжий юноша,— всего лишь одна таблетка! Все лишь один раз в сутки. Конечно, не сложно! Когда не тебе их нужно принимать. Когда не боишься, что все может пойти по пизде и станет только хуже. Когда не в твоей голове второй голос говорит не принимать их ни в коем случае. Айлиш нарочито громко цокнула, со всей театральностью закатывая свои зеленые очи. Однако, повиновалась и засунула под язык горькое драже странного желтого цвета. — И стоило это твоих капризов? — Мэгги смягчилась, улыбнулась и поцеловала дочь в макушку,— умница. Билли неприветливо оскалилась и отвернулась к окну. Никто так и не заметил, как виртуозно девчушка тут же выплюнула таблетку в ладонь и аккуратным движением руки засунула ее в кроссовок. Намереваясь после выбросить пилюлю на дорогу, смешивая ее с первым снегом и песком. ***** Билли не может разлепить глаза, но она чувствует, что на нее слишком ярко брезжит свет. Что это? Свет в конце тоннеля? Веки будто приклеили между собой чем-то густым и липким. В нос ударяет запах проспиртованных салфеток и формальдегида. Чьи-то знакомые голоса щебечут совсем рядом, но девушка не может разобрать слов. Она тяжело щурится, пытаясь понять, что происходит и где она находится. Что перед ней? Все слишком белое и резкое. Какие-то аппараты, трубки, тележка со шприцами и медицинскими инструментами. Ее похитили и пытают? Она умерла и вылетела из собственного тела? Айлиш с болезненным стоном осматривает себя, вытянув шею настолько, насколько может позволить ей затекшая часть тела. Голова с жуткой болью опускается обратно на жесткую кровать, на которой находится девушка. Что, черт возьми, происходит? — Доктор, она очнулась! Мэгги мгновенно бросается к дочери, падая перед ней на колени и не сдерживая слез. Она берет ее руку в свою и целует, будто певица наконец-то вернулась из пятилетнего концертного тура. Билли бегло осматривает мать — печально-радостные глаза, измотанный вид, белый халат поверх вишневой водолазки. За ней стоит Финнеас, в такой же врачебной униформе, но с хмурым лицом. — Мисс О’Коннелл, вы слышите меня? — Крупный мужчина, очевидно доктор, поднимает верхнее веко девчушки выше и светит в глаза фонариком. Билли сердится, ей не нравятся эти манипуляции. Она вспоминает этого человека. Это же тот самый невролог из монтановской поликлиники. — Что происходит? — Голос блондинки хрипит. — Как вас зовут? — Спрашивает мистер Чарльз, убирая фонарь. — Какой глупый вопрос. — Как вас зовут? — Вторит он. — Билли. — Какое сегодня число? — Это шутка? — Айлиш начинает нервничать,— где я? Где Ви? Мэгги и Финн переглядываются между собой, а затем смотрят на мужчину, который кивает головой, понимая очевидные только для него вещи. — Все хорошо, милая,— женщина мягко улыбается, поглаживая руку девчушки. — Какое сегодня число, Билли? — Повторяет вопрос доктор, смягчая тон. — Не помню,— мешкает певица,— конец ноября, кажется. Конец ноября две тысячи двадцатого года. Финнеас еле слышно выдыхает, а старшая О’Коннелл застывает с открытым ртом. Им мучительно слышать эти слова из уст родного человека. — Что последнее вы помните из своей жизни, Билли? Девчушка не понимает, с чем связан этот допрос и почему у ее родственников такие пугающие лица. Она что-то натворила? Айлиш не спешит отвечать, пытаясь разложить все события в своей голове по полочкам. Она наблюдает, как доктор отходит от нее, беря один из шприцов со стойки. — Не надо уколов только, пожалуйста,— тихо проговаривает юная звезда, чувствуя слабость всего организма,— последнее, что я помню...мама позвонила мне и сказала, что нужно срочно лететь домой,— она посмотрела на мать,— что нужно выступить на благотворительном концерте. — Это было в конце ноября? — Около того, мой отпуск подходил к концу. Мне нужно позвонить Вивьен, она наверно с ума сходит. Давно я здесь? Билли осматривает тумбочки на предмет телефона. Бутылка воды, ночник, бумажные полотенца, еще куча разных неизвестных приблуд, но нет средства связи. Девчушка мрачно поглядывает на мать, чье лицо стало цвета земли и брата, который уставился в пол, боясь поднять глаза. Мэгги подрагивает от тихих всхлипов. — Милая,— дрожащим голосом шепчет она,— сегодня первое ноября. Вчера ты должна была выступать на вечеринке в честь Хэллоуина, но потеряла сознание перед самым выходом. Я... — Что? Что ты говоришь, ма? С Хэллоуина прошел уже месяц! — Билли, ты потеряла сознание... — Где Ви? Где моя девочка? Билли резко поднимается с кровати, хватаясь за простынь, чтобы даже в сидячем положении не потерять сознание. Хотя в палате нет окон, и зябкому ветру неоткуда взяться, Айлиш пробивает дрожь и гусиная кожа. Мама аккуратно присаживается рядом с ней, касаясь ее щеки и осторожно ероша волосы. — Все хорошо, Билли...тебе просто привиделось...мы скоро поедем домой. Девушка вздрагивает и взволнованно смотрит на брата большими зелеными глазами: — Финнеас, я же знакомила вас! Мы были с ней на отдыхе и созванивались с тобой по видеосвязи! Вивьен! Моя Вивьен, которая не понравилась тебе! Финнеас! Не молчи! Ты же видел ее! Юноша горько прикрывает глаза, боясь произнести и слово. Ему страшно понимать, что Билли прожила в своем подсознании почти месяц, хотя как в реальном мире прошли всего сутки. — Биллс,— он не сдвинулся с места,— прости, я не хочу тебе этого говорить... — Что с ней? — Девчушка уже не скрывает эмоций и отчаянно, надрывно плачет,— говори, Финн! Что с Вив? — Биллс...никакой Вивьен нет. Ты упала...и потеряла сознание...это все был сон... — Нет,— еле слышно шепчет Билли. Она лепечет какие-то слова, но их совершенно не разобрать в потоке рыдания. Она бьет себя по ногам, уже крупно дрожит, не веря, что вся эта недавняя сказка оказалась галлюцинациями,— вы врете! Мне не приснилось! Нет! Как такое может померещиться? Билли хватается за прутья кровати, с силой пытаясь вырвать их и истерично плачет, плачет, плачет! Голова, как у китайского болванчика, постоянно мотается и не желает принимать слова родных людей за действительность. Айлиш безысходно царапает руки, ногтями пробиваясь сквозь кожу, проливая венозную кровь. — Верните мне мою девочку! Певица кричит, сажая свой идеальный голос до хрипоты и боли в горле. Тонкая инсулиновая игла проникает в спину девчушки, вливая в нее транквилизатор. Билли давится воздухом, начиная испуганно заикаться. Ей глубоко плевать, что на ее крики собралась добрая половина больницы. Что новость о ее душевном состоянии разнесется по всему свету быстрее, чем скорость упругих волн. Все, чего она хочет сейчас — это вернутся назад. В несуществующий мир, где ее постоянно называют глупой, где в маленьком клубе проводит бои без правил глава местной ОПГ, где милейшая проститутка трахается под Bad Guy, где ее ждет все еще любимая кудрявая гопница. Спустя пару минут Билли сворачивается калачиком, утыкаясь носом в собственные колени и беспомощно шмыгает носом, бормоча невнятно произнесенные слова. Посмотри на эту девчушку. Светло-русые корни отросли на сантиметр и теперь четко виден ее натуральный цвет волос. Больничная голубая пижама подчеркивает бледную фарфоровую кожу без единого изъяна. В вену на левой руке вставлен внутривенный катетер с Винпоцетином. Количество, рядом лежащих препаратов, слишком велико для ее понимания. Девчушка обошлась бы одним. Тем, что рекомендовал ей мутный невролог в этом сраном городе в штате Монтана. Это ведь та самая Билли Айлиш, которая стала самой молодой женщиной года? Которая забрала пять из шести премий Грэмми? Которая написала песню для очередной бондианы? Можешь ли ты представить, что она безгранично влюблена в районную девку с кучеряшками, которая оказалась плодом ее больного воображения? Взгляни на нее. Поверишь ли, что ее горькие слезы это не великое актерское мастерство, а настоящая скорбь о потере любимого человека? Посмотри на нее еще раз. Видишь ее абсолютно пустой взгляд? Всего лишь пару дней назад ее глаза светились миллионами ярчайших звезд - счастьем. Она сама была готова гореть ослепительной сверхновой. Жаль, что все это были бездушные галлюцинации. Теперь посмотри в последний раз и спроси у себя: сможет ли она выбраться из удушающей реальности, что скинула ее с обрыва на скалистый берег? Или решит покончить с этим, шагнув с Золотого моста? Сможет спастись. Через несколько недель Билли выйдет из больницы, похудевшая и осунувшаяся. Никаких интервью. Фото. Концертов. Мировых турне. Постов в инстраграм. Только четыре стены. Пол. Потолок. Годы сложной психотерапии принесут свои плоды, девчушка выглянет из панциря. Перекрасит волосы в черный, а макушку сделает кислотно-зеленой и выйдет на сцену, спев одну единственную песню «Everything i wanted”. Финнеас так и не поймет, как его сестре удалось так быстро написать эту песню. Будто бы она заранее знала слова и мотив. Попрощавшись с залом, слабо улыбаясь самыми уголками губ и слыша многочисленный гул фанатов, так давно ждущих ее появления, Билли вдруг снова уловит голос - высокий, но властный: «Я обещала оберегать тебя, помнишь? И я все еще жду тебя»