Когда он наконец ушёл, Мартин вздохнул с облегчением. Он становился нелюдим. Ему с каждым днём было всё труднее и труднее общаться с людьми. Присутствие их тяготило, а необходимость поддерживать разговор раздражала его. Люди действовали ему на нервы, и, не успев встретиться с человеком, он уже искал предлога от него отделаться. Джек Лондон
***
Джен определённо недооценила задание и, в частности, тотальное бедствие в лице Савады Тсунаеши. Или же, говоря откровенным языком, она чересчур сильно переоценила свои силы, принимая весь этот фарс как лёгкую игру. Мальчишка, конечно, не вел себя вызывающе, да что там, при ней он чуть ли не замирал, забывая как дышать, стараясь быть тише воды и ниже травы. Но, черт подери это гребанное «но», вываливающиеся обстоятельства были совсем другого мнения. Каждый божий день это ходячее недоразумение во что-то да вляпывалось. То его пустую головку окунут в школьный унитаз, то устроят очередные поползновения в сторону кошелька, то тот просто решит проявить никому не нужное благородство, угодив в куда более глубокую яму. Ладно, она могла бы спокойно справиться с двумя первыми пунктами. Слухи расходятся быстрее лёгкого дуновения ветерка, чуть ли не каждый житель Намимори считал её исчадием ада, которое пришло прямым путём из мафии и собирается накачать наркотиками, изнасиловать, а после продать их бедных невинных людей на органы. Джен смеялась до слёз и с нетерпением ожидала другие байки от опечалившейся от подобных вестей Киоко, махнув на окончательно испортившуюся репутацию рукой, потому что это было ожидаемым явлением. Только стало интересно, как о данной личной информации сумел узнать кто-то за школьным советом. Уж не мстительный ли Хибари это сделал? Пока понятие кодекса чести у него довольно обширное, больше склоняющееся в его собственное удовлетворение, поэтому такой вариант событий не стоило исключать. Впрочем, это было не слишком важно. Главное, что даже такой исход приносил на диво приятные бонусы. К примеру, её уже не доставали надоедливыми любовными письмами, пылкими признаниями и маниакальным преследованием. Вокруг Кинг словно бы образовался вакуум, отделяющий от других субъектов. И это было поистине волшебное, так называемое «райское наслаждение». Отчего избавить Саваду от зарвавшихся в своих действиях задир не составило труда. Может, она и была беспомощна против Хибари в физических показателях, но в остальных случаях всё ещё могла постоять за себя. Итог: избитые, утратившие всякое желание смотреть на забитого, неуклюжего японца парни и вполне довольная система, не выдававшая каких-либо штрафов. Но, возвращаясь к третьему пункту с одноимённым шилом в заднице этого раздражающего оленя, данная деталь меняла всё. Причём в не самую лучшую сторону. Несмотря на то, что Тсунаеши был слаб по всем фронтам, он всё ещё мнил себя героем. Этаким храбрым воином из детских сказок и смешным супергероем в красном трико из американских комиксов. Все было бы сравнительно терпимо. Джен бы продолжала изредка кидать на него мимолетные взгляды, убеждаясь в том, что мальчик не избит и то счастье. А чтобы обращать внимание на остальные причуды нужно быть как минимум его мамочкой. С последним она бы никогда не согласилась на добровольной основе. Ну, право слово, ей что, заниматься больше нечем, кроме как следить за тем, чем этот простофиля питается, как проводит свои серые, скучные будни и за какие огрехи получает заслуженные низкие оценки от учителей? Кратко изъясняя вышеописанный список — подтиранием задниц заниматься несколько не по вкусу. К сожалению, из-за некстати вылезающих побуждений Тсуны именно этим Джен и приходилось заниматься всё своё свободное время. Потому что иначе тот наверняка доведёт себя до могилы. Савада порывался достать нежных котят с высоких деревьев, не замечая, что склонности к подобным делам равняются нулю. То есть шанс упасть, тем самым свернуть себе ногу, попав в больницу или, не дай бог, в кому, увеличивался в геометрических прогрессиях. Что её категорически не устраивало. Джен помнила, как, натолкнувшись на него возле парка, недовольно глотнув клубничное молоко из бумажного стакана, произнесла твёрдое: — Слезай. А тот, побледнев на несколько оттенков, став до боли похожим на обтянутый кожей скелет, упрямо покачал головой из стороны в сторону, не уставая тянуть свои детские ручонки к шипящему чёрному коту. Она чудом не промахнулась, выкидывая стаканчик в ближайшую урну, потому что никчёмный кохай ещё никогда не смел перечить своему сэмпаю. Уж она-то его приучила к этой неписанной истине. В общем-то, стоило Кинг лишний раз разозлиться и твёрдо решить оттаскать того ремнём, Савада неловко поставил ногу на тонкую ветку и, вскрикнув нечто невразумительное, стремительно полетел вниз. А у Джен в этот момент пронеслись все те обещанные награды от системы за успешное выполнение задания, подозрительные расспросы от краснеющей Киоко и колкие замечания Кеи. Конечно же, она не позволила всему этому пропасть даром. Несмотря на то, что Тсунаеши был довольно маленькой комплекции, выглядя ниже и легче на свой одиннадцатилетний возраст, он всё равно задел что-то в костях её правой руки, на которую пришёлся основной удар его веса.***
Когда она была маленькой, Ричард часто читал ей детские книжки о благородных рыцарях и прекрасных принцессах. Про себя, конечно, Джен называла рыцарей безмозглыми глупцами, а принцесс патетичными барышнями, от которых никакого проку. Тсунаеши входил то ли в первую, то ли во вторую категорию, но невелика разница, обоих всё равно связывает всеми известная тупость. Кинг наложили гипс, настоятельно советуя использовать лечебную мазь и соблюдать постельный режим с правильным питанием. Желание грязно выругаться на монотонные лекции врачей возрастало с каждым прошедшим приёмом, потому что это пустая трата времени. Она не собиралась ничего менять в своей жизни и слушать эти скучные рекомендации. Именно поэтому Ричард всё порывался приехать, чтобы как следует поухаживать за своей любимой принцессой, но Кинг всё-таки сумела успокоить его тем, что здесь за ней присматривают Сасагавы. Киоко готовила вкусное карри и куриные бульоны, кормя её чуть ли не с ложечки, да изредка наводя порядок в совершенно чужом доме. Рехей делал письменное домашнее задание, специально вёл конспекты и благодушно позволял греться об его бок, у неё язык не поворачивался сказать, что почерк у того был похожим на трудночитаемые египетские письмена. А Кея кидал насмешливые взгляды, считая, что Тсуна выиграл у неё поединок. От последнего пользы было никакой. Хибари скорее наоборот желал изжить её со свету, воспользовавшись столь благоприятной возможностью и шансом судьбы в одном лице. К сожалению, она была достаточно упорной, чтобы стабильно занимать первые места в учебе, не давая придраться к табелям высших оценок. Что же касается Савады, то тот её потуги оценил, но не придал значения. Разве что дрожать стал сильнее при её появлении, да виновато поджимать губу, даря сладкие вкусности, приготовленные самолично его добродетельной матерью. С недалёкой Наной Джен познакомилась в палате больницы, где женщина засыпала её многочисленными благодарностями с извинениями. Наверное, новое знакомство не принесло бы большого интереса, если бы при вызове профиля, тот не был бы засыпан одними вопросительными знаками. Кинг достаточно развила навык наблюдательности, чтобы видеть некоторые показатели людей тридцатого уровня, которым обладали большинство взрослых, а это значит, что у непримечательной, наивной японки профиль был во много раз выше. Любопытно. Но не успокаивает. Кем бы ни была мать Савады Тсунаеши, её стремление удавить того галстуком или, что ещё лучше, собственными руками упорно не уменьшалось. Наверное, ей, как куда более взрослому, воспитанному человеку, не стоило злиться на несчастного ребёнка, но кто сказал, что она воспитанная, благопристойная дама? Тому определённо повезло, что она переживала насчёт системы, понимая, что та может воспринять подобные побуждения в неправильном контексте. Хотя это с какой стороны посмотреть, убить Тсуну Кинг ведь теперь действительно мечтает. Потому что спасать его таким образом вечно крайне невыгодное и неприятное дело. Пока она старалась держать жаждущего спасения сирых и убогих героя рядом, чтобы в случае чего притянуть за шкирку, прошипеть очередную порцию ругательств и отвести за ручку домой. Но перспектива бытия озабоченного родителя её не устраивала. На неё уже окружающие странно косятся, не то что сам объект наблюдения. Если бы не плюшки от награды, Джен бы стянула свой любимый кожаный ремень, проворно поймала за костлявое плечо надоедливого мальчишки и неплохо отшлёпала за любившую приключения пятую точку. И так, чтобы он взгляда боялся поднять на всяких бедных жертв местного хулиганья, застрявших на высоких деревьях диких животных, а также просивших помочь с дорогой подозрительных личностей. Она ненавидела Тсунаеши. Но вылить свой праведный гнев не имела права. Вот такой замкнутый круг. Посмотрев на смеющуюся Киоко, что робко принимала более лёгкие, но от этого не менее быстрые подачи старшего брата, Джен сдавленно вздохнула, жалея, что временно освобождена от физической культуры. На этот урок было распределено сразу два класса, отчего открывался свободный обзор для надзора над ненавистным главным героем будущего спектакля. Должно быть, Савада до сих пор валяется на земле от одышки после короткого забега. — Ох, посмотрите, это что действительно птичка? — Какая маленькая и миленькая… — Кажется, она застряла на дереве. Против воли она посмотрела на образовавшийся переполох у жилистых деревьев. Дети взволнованно переговаривались, думая, как бы помочь страдающему птенцу. Желудок скрутило от нехорошего предчувствия. Она не просто догадывалась, Джен знала, кто вызовется первым добровольцем по очередному спасению. Подскочивший Тсунаеши лишь подтвердил её опасения, но закончить задуманное она ему всё же не дала. Кинг мимолётом посмотрела на лежащий рядом футбольный мяч и без лишних раздумий пнула оный по направлению рыжей макушки. Послышался визгливый, громкий стон боли, а после, не дав времени прийти в себя, она усадила мальчика рядом с собой, отделавшись от учителя словами о том, что ему неожиданно стало плохо. — Будешь геройствовать, и в следующий раз я оторву тебе голову этим мячом. — Н-но, Джен-сэмпай… — Или сейчас. Вместо ответа Савада обиженно засопел.