Не быть идеальным

      Но один вопрос так и не стал разрешён, что весьма и весьма тревожит. Для чего существовали в яви мире правила монарха да сосуда жизни? Можно ли если не прекратить, то хоть бы задержать заразу? Иль же эру сию чума янтарная загубит, не желая засыпать. Погубит Халлоунест и даже выжженные пустоши в счете в самом конечном. Да не будет покоя или отдыха от кошмарной до боли душевной напасти сей. До тех пор пока гневается забытая богиня света, что в грёзах заточена на тысячи веков. Как бы то ни было, существует спасение лишь одно и не более. Прервать нескончаемый сон грезящих всех трёх, что наслаждаются объятиями морфея в своих пустынных кельях, не упустив ни одного мимо взора своего. Прорубить в их грёзы путь, с риском самому же вместе с ними и заснуть. Разорвать цепи, защищённые бесконечным сном у грёз, на границе яви да иного мира. И затушить свет бывшего правителя раз да навсегда. Дабы Халлоунест вновь воссиял! Ярче чем когда-либо до сего столетия!       Рыцарь да его верный спутник направлялись прямо в Земли Упокоения и более никуда. Квиррел был более чем умудрён, хотя и не понимал с какой такой поры его разум хранит столь непочатый край дум да знаний. Благодаря этому он свыше всякой меры знал, как и о планах бывшего монарха, так и о сей единственной возможности затушить свет бывшего правителя раз и навсегда. Но как бы то ни было, как бы ни было близко решение столь критической проблемы, он не имеет ни духа, ни желания поведать всю правду маленькому воину. Ведь, как бы ты не смотрел и не желал найти иной путь решения, ни в чём неповинный, бедный призрак замолкнет навеки. В то время, как чистые зрачки его полых глаз погаснут, словно затушенный огонёк восковой свечи. Вот только в какой бы мере не пытался странник молчать о сей новости, беседа о грезящих и о смысле их сна всё таки проскочила, вот сосуд и шелохнул жука, дабы отправиться с ним в забытое кладбище всего Халлоунеста. Сосуд заметил на лице подавленное состояние жука и хотел на худой конец хоть сколько-нибудь поднять его настроение. Однако очевидной для взора возможности не было зримо. Учитывая вышеизложенное, сосуд взял руку Квиррела, ведь помимо сниженного настроя жука, в землях упокоения было более чем жутко. Но всё напряжение сошло тут же и сразу на нет, как только странник покрепче взял ручку маленького призрака. Какое же это было облегчение посреди пустого, словно душа монарха кладбища. Собранные в несколько большие скопления могилы, с редкими и больно тоненькими тропинками меж них, обдувались одиноким, пробирающим до костей ветром. А если навострить слух, то можно было словно услышать мелодию, что напевал ветер, заглядывая в щели на сводах пещер или проходя сквозь узорчатые заборы. А свет, что упрямо пробивается сквозь трещины на потолках пещер, напоминает вечно сторожащих места своего упокоения призраков. Ранее, в прошлых десятилетиях, здесь не было так пусто и кто-то да приходил навестить своих вечно спящих друзей, родственников или порой суженных. Но сейчас всё совсем не так, на сей момент те кто приходили либо спят рядом с остальными покойниками, либо блуждают по грёзам в ином месте, даже будучи не захороненными.        Они в течении длительного времени обходили памятники, решётки да могилки, пока сосуд да иногда и сам Квиррел шугались каждого шороха. Надежда обнаружить хоть что-то, что могло содержать хоть мельчайшие крупицы информации или было хоть маломальски полезно, уже испарялась точно так же, как рассеивается дым от зажённой лампадки. Это мягко выражаясь не приводило в состояние душевного подъёма. Пока на почтительном расстоянии, словно из тумана вышла некая персона в значительно ярком красном платье, что выделяло её на фоне серых могил. В её руке было весьма вырисовывающаяся из большинства оружий Халлоунеста игла, в то время, как большинство странников иль воинов отдавали своё предпочтение традиционному гвоздю. Незнакомка стояла неподвижно, смотря прямо на наших героев и словно не моргая, однако держа по всей видимости верную иглу наготове. Сия незнакомка никто иная, как дочь Херры Зверя, одной из с трёх нескончаемо спящих грезящих. Странник не одобрил сию стойку и снял гвоздь с пояса, загородив маленького призрака. Сосуд не оценил такое поведение своего спутника, в то время, когда неотрывно смотрел на "незнакомку". -Квиррел, нет необходимости- Спокойно, но возможно с крупицей раздражения сообщил рыцарь, опустив оружие странника и выйдя вперёд. Малыш медленно направлялся к персоне из его сна, что повествовал ему его же собственное, печальное да горестное прошлое. Крался медленно и с трепетом, словно стараясь не спугнуть свою в какой-то мере слова знакомую. Вот только та похоже не стремилась входить в суть знакомства, но явно хотела чего-то от двух странников, махнув рукой, она помчалась прочь в глубину и ещё подалее кладбища, не обращая внимания на просьбы остановиться. В начале всего побежал маленький призрак. За ним поспевал странник, который не столь хотел узнать чего желает незнакомка, сколько он стремился остановить легкомысленного на его взгляд сосуда. Ведь не стоит ожидать от столь настроенных в сторону вражды незнакомцев благих деяний, к твоей собственной и дорогой для тебя персоне. Помимо всего Квиррел искренне, просто-напросто всей душой не понимал того, как призрак может так сломя голову, бежать прямиком в неизвестность и похоже, вовсе не боясь потерять свою жизнь. Стремились наши герои за незнакомкой не так долго, как могли бы, что обрадовало странника, кой уже далеко ранее запыхался. Особа в красном платье стояла у входа в невесть чье жилище, по мёртвой тишине в котором судя по всему никого не было. Дочь одной из грезящих дождалась двух странников и стоило им подступить к ней менее чем на несколько жалких шагов, она пустила свою изящную иглу в полёт да сорвалась за ней, в секунду скрывшись из виду. Несмотря на свою легкомысленность, что может стоить жизни, сосуд был беспокойным. Маленький призрак взялся обеими лапками за запястье странника, встав поближе, дабы почувствовать себя хоть на миг безопаснее. Квиррел вновь мог слыхать словно бы родной для него голос, кой велел пройти в невесть чье для героев жилище. Жук верил этим устам в своё затуманенном разуме точно так же, как своей собственной персоне, на основании этого он приобнял своего спутника в странствиях за плечо и направился прямиком в некое пристанище. Как бы то ни было, сосуд опасался заходить и остался снаружи, от чего у Квиррела глаза на лоб вылезли, после поступков порой безрассудного рыцаря. На самом деле сосуду нужно было более времени для раздумий о незнакомке и о том кто же она такая.       Внутри было тихо и от того в той же мере жутко да неприятно. Внутри не было ни единой души, а единственным гостем сих покоев был редкий, хладнодушный ветер, что пытался насвистывать знакомую лишь ему мелодию, которую никто не сможет разобрать никоим образом. По полу были небрежно раскиданы подушки с частыми ловцами снов средь них. А ещё державшиеся на потолке ветряные колокольчики, пытались подпевать мелодии ветра. Квиррел долго искал что-нибудь полезное, ведь с этой же целью они и посетили столь неприятное душе место. Его поиски оправдались, но не смотря на сие утверждение, странник не был рад сей новости, а с точностью наоборот. Жук подбирает гвоздь грёз. Назвать сей гвоздь оружием в буквальном смысле слова язык не повернётся, но как бы то ни было он позволял своему носителю прорубать невидимую глазу грань между грёзами и явью, проникать в чужие сновидения и ещё многое, что было известно не многим. Странник относился к меньшинству, что было проинформировано о всех возможностях сего гвоздя. И это в очередной раз не радует Квиррела. Пред бывшим наследником Архивов раскрылся непростой выбор, настолько непростой, что сердце жука начало обливаться кровью, словно так же как и в далёком прошлом в Белом Дворце. Стоит ли поведать маленькому призраку о находке? Ведь если странник посмеет хоть слово выговорить о возможности затушить безжалостную, янтарную заразу, сосуд любой ценой вытянет из жука в такой степени информации, сколько ему необходимо. Ведь если Квиррел повествует маленькому воину, то рыцарь побежит к грезящим сломя голову, не поразмыслив о цене своей душонки ни жалкой секунды, ни жалкого мгновения. -Это способно хоть-бы приглушить янтарную болезнь?- Как обухом по темени раздался эхом голос любопытного до боли душевной сосуда. Теперь то жук точно не отделается и придётся раскрывать всю правду рыцарю, коим странник дорожит точно также, как своей собственной душонкой. -Так и есть мой друг. Поведаю тебе о сим гвозде я по пути нашему- Вздохнул в начале Квиррел, горько улыбнувшись и положив гвоздь, что грёзы разрезает в маленькую лапку такого же маленького воина. После сего действа, странник развернулся к выходу и побрёл туда далее через кладбище, уже дико жалея о том, что в общем и целом взял этот злосчастный гвоздь. Как внезапно почувствовал, что его руку вновь взяли, Квиррел опустил голову, так как дурак бы понял кто сие совершает. Призрак держал руку жука и пристально смотрел на него, не позволяя неустанно бегать широким, горящим зрачкам. Он понимал, что новость будет далеко не радостной, но как бы то ни было, старался не подавать виду. Квиррел опустил взгляд в пропасть, сев на край и терпя пробирающий всего тебя ветер. -Тот, кто прорубит нескончаемые сны грезящих всех трёх, что наслаждаются объятиями морфея в своих пустынных кельях, не упустив ни одного мимо взора своего. Прорубит в их грёзы путь, с риском самому же вместе с ними и заснуть. Разорвёт цепи, защищённые бесконечным сном у грёз, на границе яви да иного мира. И затушит свет бывшего правителя раз да навсегда. Заснёт вечным сном без права пробудиться. Тот сгинет навсегда- Тихо да с неописуемой горечью исповедал Квиррел, не решаясь поднимать взор на сосуда. Как вдруг маленький воин сел рядом да прижался сбоку к жуку, так же направив взор свой на дно пропасти. Он испытывал на себе явный страх, безнадёжность и всё, что связано с сим. Единственный кто мог облегчить сию ношу так это заботливый Квиррел, кой уже прижимал сосуда к себе. -Я обязан Квиррел. Нет в помине слов для повествования сих аргументов для тебя иль кому ещё. Я лишь обязан сим. И пусть я угасну на все века, я подниму Халлоунест с колен- Странник ничего не хотел более, словно мирское перестало его тяготить раз и навсегда. -Тогда совершай свой путь в одиночестве. Во мне нет столько храбрости, нежели как у тебя, я не смогу наблюдать за этим- Возможно слова странника покажутся грубыми иль даже эгоистичными до абсурда и более. Но Квиррел не может смотреть, как единственный с кем он мог разделить холодные ночи будет медленно да безвыходно угасать с каждым нарушенным сном грезящего и с каждым взмахом гвоздя грёз, в то время, как сам жук ничем не сможет помочь бедному сосуду. Странник просто потерял тягу к какому-либо действу. Как вдруг почувствовал мягкое, успокаивающее тепло в области своей щеки, а затем и обоих. Поцелуй? Жук обернулся, не видя рядом никого более.       На выходе из кладбища сосуд увидел памятник, который он с Квиррелом не заметили на входе. Возвышался весьма и весьма невеликих размеров памятник мотылька, письмена на котором гласили. "Здесь покоится провидица угасшего племени мотыльков, которую забрала с собою в мир грёз бывший правитель земель Халлоунеста"