Хмельная

      — …сыворотка правды, следы жидких чар доверия… — перечислял Люпин — то, что нашли колдомедики в твоей крови. Небольшие дозы, но, по их мнению, тебя накачивали ими постоянно.       Эммелина вспомнила о письмах, цветах, фруктах, мятном чае… И о платье. Стоило его напялить, и она сразу же влюбленно смотрела на Эйвери. Аж самой противно.       — Прости, вчера мне пришлось заглянуть в твою квартиру, чтобы принести кое-какие вещи, — извинялся Люпин. — На твоем столе целая гора писем и записок. В общем, в некоторых тоже были чары подавления воли. Не сильные, но при частом воздействии… — продолжать не стоило. Она и так все знала.       — Как думаешь, он мог залезть ко мне в голову? — перебила его Вэнс.       Ремус подвинул стул поближе к больничной койке.       — Все может быть. Возможно, так они и узнали, где находился штаб… Узнали, что Хранителем тайны Поттеров была Доркас… А может и нет.       — Он скормил мне про виноградники Ноттов… — Эм усмехнулась. — Я повелась как дура.       Ремус мягко сжал ее руку.       — Боюсь, уже тогда мы ничем не могли помочь Бенджи.       Эммелина вытерла слезы тыльной стороной свободной руки.       — Ты-то как? — перевела она тему.       — Более-менее, — пожал плечами Ремус. — С работой пока не очень ладится, но мы вроде как помирились с Сириусом… — он почесал затылок. — Правда сложно сказать, что на самом деле творится у него внутри…       — Понимаю, — Эм осторожно накрыла его руку своей. — Знаешь, Доркас меня предупреждала, что не стоит заигрываться в шпионки. В итоге ничего путного я не узнала, только еще больше создала проблем.       Ремус грустно улыбнулся.       — Это все чары. Прости, мы видели, что ты ведешь себя несколько странно... Но так ничего и не сделали.       — Какая разница, — вздохнула Вэнс. — Если бы не я… То… То… Не знаю что, но чтобы! — горячо выпалила ведьма.       Ремус поерзал на стуле.       — Есть неприятная новость.       Вэнс посмотрела на него.       — Сегодня утром сгорел дом, где ты жила... Во всем виноват аптекарь на первом этаже. Неудачливый зельевар, однако. Кингсли узнал, что владельцу квартиры выплатят страховку, в общем, к тебе никаких претензий… Но… ничего не осталось.       Эммелине было жаль квартирку потому, что они начинали там жить с Карадоком. Но вместе с тем испытала и облегчение. Эти стены также напоминали бы ей об Эйвери. Это больнее.       — Отличная новость, Ремус. Так я отрежу все прошлое разом.       — А ты хочешь?       Она задумалась.       — Память сама сохранит лучшее, — наконец ответила ведьма.       Несколько дней Люпин отсутствовал. У двери палаты Мунго в качестве охраны стояли то вернувшийся в Орден Стерджис, то Артур. Эммелину раздражали сочувствующие взгляды. Уж лучше они ненавидели ее! Но не жалели, нет.       В день выписки, вместе с завтраком принесли свежую газету. Волшебный мир праздновал победу в войне над Лордом Волан-де-Мортом. И все благодаря маленькому Гарри.       Эммелина, обещавшая себе держаться, расплакалась навзрыд. Плевать, что побежден Волан-де-Морт. Все было зря. Зря! Ведь Джеймса и Лили теперь тоже нет.

***

      Вырвавшись из Мунго, Эммелина угодила в толпу голосящих магглов. В шуме и гаме невозможно было разобрать, что происходит.       — Что за..? — но кто-то одернул Вэнс. Как раз вовремя, чтобы ее не затоптала испуганная толпа.       — Предатель! Они верили тебе! — прокричал кто-то.       Голос показался знакомым, но Эммелина не могла ничего разглядеть. Не успела она подумать, как оглушительный взрыв на несколько секунд лишил ее ориентации в пространстве. Стоило немного прийти в себя, как громкий сумасшедший смех разнесся по всей улице, пугающим эхом отражаясь от стен.       Вэнс узнала Блэка.       — Не ходи! — крикнул кто-то за ее спиной и попытался удержать, но Эммелина не глядя вырвалась и пошла сквозь волнующуюся толпу на знакомый голос. Среди десятка искореженных тел раскачиваясь и невнятно булькая себе под нос сидел Сириус, что-то сжимая в руке. Стеклянный взгляд, сломанная палочка в стороне и мертвые магглы вокруг. Эммелина испугалась.       — Вэнс! Назад, дура! — появившийся из ниоткуда Грюм не церемонясь отпихнул девушку.       Она упала прямо на чье-то тело, испачкавшись в чужой крови.       — Что же ты наделал… что наделал… дурень… — причитал Грюм над молодым мужчиной, но тот даже не поднял на Аластора глаз.       В тот же момент рядом с ними появился отряд Авроров и, связав заклинаем Сириуса, аппарировал прочь. Все произошло так быстро, что Эммелина не могла поверить в происходящее. Кровь на руках казалась ненастоящей, а разыгравшаяся сцена виделась дурным сном.       — Пойдем отсюда, — кто-то поднял ошарашенную ведьму на ноги. Она оглянулась и облегченно выдохнула: так это был Шеколболт!       — Кингсли!       — Потом.       На улице среди магглов стали появляться другие авроры и невыразимцы.       — Нам лучше уйти, сейчас пройдет сеанс массового Обливэйта. Может задеть.       Эммелина подумала, что вот оно — решение ее проблем, только попасть бы под заклинание… Но Кингсли не проведешь.       — На счет три… — скомандовал он. И, чтобы не дать Вэнс сбежать, тут же произнес: — Четыре.

***

      О судебном процессе над Сириусом она узнавала только со слов Кингсли. Эммелина не могла поверить в предательство Блэка. Какой-то бред! Нет, он мог поругаться с Ремусом, но он обожал Джеймса, Лили и их мальчика. Убить Питера? Да кому вообще мог навредить Петтигрю, чтобы его попытались убить? Она не верила, что Блэк свихнулся. Не хотела верить.       — Ты была там, — Шеколболт на ходу поправлял аврорскую мантию, собирая разбросанные по гостиной документы. Следом за ним моталась кружка с кофе, но он не обращал на нее внимания, словно не сам заколдовал ее пять минут назад.       — Я не знаю, что видела, — сидевшая на подоконнике Эммелина, отвернулась к открытому окну, сбрасывая пепел сигареты «Розовый туман» на засохшие цветы. — Я даже не уверена, что это был не кошмарный сон.       Кинглси остановился рядом, облокотившись о стену, и внимательно посмотрел на девушку.       — Сириус даже не пытается доказать, что не виновен. Если он хотя бы…       — Используйте сыворотку правды! Залезьте ему в голову! Проверьте воспоминания! — Вэнс соскочила с подоконника. — Сделайте хоть что-нибудь! Ты же понимаешь, что-то не так! И где, черт возьми, носит Дамблдора? Где?!       — Ты же знаешь, министр никогда… Это против правил. А директор… Я не знаю.       Девушка не стала смахивать выступившие слезы.       — Козлы… — прошептала она, отвернувшись к окну.       Шеколболт вздохнул.       — Постарайся поспать. Не изводи себя.       Вэнс молчала.       — Или сходи в Мунго… навестить Лонгботтомов.       И снова нет реакции.       — Гринготтс тебя ждет, нужно продлить договор на аренду сейфа.       Ничего.       — Как только все утрясется, обещаю, мы найдем тебе новое жилье. Буду поздно, — попрощался Кингсли, так и не получив ответа.       Эммелина услышала, как вспыхнул камин в соседней комнате и как следом разбилась кружка с нетронутым кофе, попытавшейся проследовать вслед за хозяином.       Суд приговорил Сириуса к Азкабану. Питеру посмертно присвоили орден Мерлина первой степени.       Умер Орден. Исчез малыш Гари. А Дамблдор так и не появился.

***

      Спустя какое-то время Эммелина вернулась на работу. Буквально на входе ее выловила секретарша министра и попросила заменить стенографистку на сегодняшнем судебном заседании. Подумав, что это менее скучно, чем штамповать входящие запросы, Вэнс согласилась.       И зря.       Заседание велось по делу отца и сына Эйвери, обвиняемых в содействии магу Волан-де-Морту.       Эммелина внутренне сжалась, когда на деревянный стул посреди зала сел Джонатан Эйвери. На короткий миг их взгляды встретились.       Обвинение с нескрываемым восторгом заставило подсудимого оголить левое предплечье, и внутри девушки все оборвалось, когда она увидела метку. Не такая яркая и четкая, как у других Пожирателей, но она была.       Защита горячо оспаривала все обвинения. Нет, ни старший, ни младший Эйвери не принимали участия в выступлениях так называемых Пожирателей смерти. Все прочие противоправные действия были совершены под заклинанием Империус. Семья Эйвери раскаивается и выступает в поддержку правосудия. Метка Джонатана Эйвери-младшего не четкая — нанесена меньше недели назад, не активная — он не совершал убийств... Министр обратился к обвинению, есть ли у тех еще свидетели применения обвиняемыми Непростительных проклятий…       Джонатан посмотрел на Эммелину. Секунда, две… Но сил признаться, что она жертва непростительного, не нашлось. Все это время она нормально спать не может — стоит закрыть глаза, и она снова чувствует его объятия, его шепот и боль. Невероятную боль, выворачивающую наизнанку, боль, из-за которой хочется умереть, лишь бы вырваться из замкнутого круга бесконечного проклятия.       — Возражений больше нет!       Вэнс с обидой выбивала на волшебной печатной машинке вердикт «оправдан». Конечно, спихни все на Империус, собачье отродье!       В перерыве, сославшись на плохое самочувствие, она сбежала. Пусть ищут другого стенографиста. Невыносимо, просто невыносимо находиться так близко!             Хотелось крушить и ломать все, что попадалось на пути. Хотелось забиться в угол, и проплакать всю оставшуюся жизнь.       Она поверила ему, он предал ее. Она знала, что он враг, он и не пытался доказать обратного. Она так глупо повелась, он так легко воспользовался.       Она виновата в смерти всех своих друзей, только она…       Решение пришло так же внезапно, как и желание отравиться пару минут назад.       Поворот направо, спуститься на два этажа. Лесенка вверх. Тяжелая дверь поддается удивительно легко и за ней ее встречает изумленный Аластор.       — Я хочу упечь всех этих ублюдков в Азкабан!       Лицо Грюма расплывается в искореженной шрамами улыбке.       — Добро пожаловать в Аврорат.