***
Джонатан вел себя в ее квартире так по-хозяйски, что поначалу эта наглость неприятно удивила. Но стоило ей оказаться на любимом диване с кружкой горячего мятного чая в руках и завернутыми в пледик стройными ножками, заботливо уложенных на его колени, как ее недовольство испарилось. Они поговорили немного о Бенджи, и Эйвери, кажется, даже его вспомнил. Слегка коснулись вопроса того, что произошло на винограднике Ноттов — Пророк писал о найденном расчлененном на куски трупе, но не упоминал имени погибшего волшебника. Джонатан отговорился, что они никогда не общались близко с этой семьей, пусть Нотты сами разбираются. Потом немного посмеялись над своими детскими воспоминания. Страшные слизеринцы, благородные гриффиндорцы. После школы это остались не более чем не значащие ничего ярлыки. Как-то плавно они вернулись к семье Вэнс. Эммелина не любила обсуждать эту тему, все ещё было больно. Но сейчас почему-то так и подмывало исповедоваться. В какой-то момент она поймала себя на мысли, что спроси Эйвери об Ордене, она и об этом ему расскажет. Легкая паника обострила чувства. Она посмотрела в его глаза и поняла, что пропала. Джонатан немного поддался вперед. Её тело само потянулось к нему. Она не заметила, как они оказались в ее спальне. Один взмах палочки, и темноту рассеяли два неярких световых шара, парящих под потолком. В манящем и обещающем сумраке действительность приобрела окраску волшебства, а невнятное бормотание голосов звучало как древнее заклинание. Джонатан был с ней даже слишком аккуратен. От его чувственной заботы растаял последний оборонительный лед, а щедрая нежность опьянила одинокое сердце. Кожу обжигали теплые и мягкие прикосновения, живот скручивало от неги, а затуманенное сознание рвало от воспоминаний и того, что происходило здесь и сейчас. Тело не забыло прежних ощущений, но новые были острее, нужнее. Ни один дюйм ее тела не остался без поцелуев, горящих словно невидимое клеймо. Сладкая мука не прекращалась ни на секунду. Стоило ей приблизиться к развязке, как темп замедлялся, позволяя разгоряченному телу немного остыть, и снова ее вбрасывало в водоворот собственного жара. Она сдалась и не пыталась связно мыслить, отдавшись потоку нежной страсти, растекавшейся внутри огненной лавой. Жадно ловила воздух ртом, моля о пощаде, и в то же время желая никогда не возвращаться в холодную реальность. Слух поймал тихое, как выдох: — …ma petite… Сжимавшаяся внутри невидимая пружина достигла предела и резко распрямилась, заставляя ее выгнуться с громким криком удовольствия… Конечно, Эммелина не предполагала, что все зайдет так далеко. Ничего подобного она и не планировала. Но все случилось. И ей это нравится. А если признаться честно, даже успокоило. Впервые с момента смерти Карадока ее не грызло чувство вины, и она быстро провалилась в сон, не увидев, как уходит Джонатан. Опаздывая утром на работу, Вэнс вихрем пронеслась по квартире, магией приводя себя в порядок. Наспех расчесав волосы и подведя глаза, распечатала камин и бросила горсть летучего пороха. Министерство не ждет! В спешке ведьма не заметила укоряющего взгляда старого колдо, брошенного в мусорное ведро.***
— Нет… Нет! Нет-нет-нет! — ноги внезапно подкосились и Вэнс чуть не рухнула на пол. Она примчалась в штаб не дожидаясь конца рабочего дня сразу же, как получила сообщение, что ее ждут в Ордене. Не может это быть правдой! — Когда?! — Ночью. — А Ремус? — Он… сейчас не может быть здесь… — уклончиво ответил Сириус. — Я… могу ее увидеть? Это глупая шутка. Она проверит и убедится, что это дурацкий розыгрыш, и с чистой совестью открутит Блэку голову. Но Мэри молча показала на дальнюю комнату. На кладовку для трупов, как когда-то прозвал эту каморку Аберфорт. Эммелина уверено толкнула дверь, так же уверено вошла в темную комнату и зажгла свет. В двух шагах от нее на большом столе лежало тело, накрытое широкой белой простыней. Вэнс проследила взглядом от макушки до пят человеческого силуэта, задержавшись чуть дольше на небольшом, но уже заметном животике, и сглотнула подступающие слезы. Не смелый шаг, второй… Она откинула ткань и увидела на лице Доркас такое умиротворение, словно та заснула сладким сном. Если бы не сероватый цвет кожи, можно было подумать, что Медоуз действительно спит. — Ее убил сам Волан-де-Морт, — в дверях показался Сириус. Усталый, измученный, он тоже был на том рейде. — Во время переброски Поттеров в новое укрытие. Мы сделали все, чтобы этот урод не смог уйти, забрав Доркас с собой, а он… он просто убил ее. На наших глазах. Вэнс злилась на Дамблдора, отстранившего всех от этой миссии, кроме непосредственных исполнителей. Друзья оказались в ловушке без возможности вызвать помощь. Никогда Орден не оставлял своих на произвол судьбы, никогда! Чудо, что Поттеры все еще живы. Эммелина сжала холодную ладошку в своих теплых руках. Доркас не боялась смерти, но то, что она так смело в своем положении взяла на себя столь важную миссию, было безрассудством. Наверное, даже отчаянием. Только ее девочка могла напрочь забыть о собственной безопасности, защищая других. Вэнс еще долго сидела рядом с холодным телом, беззвучно плача над подругой и не рожденным крестником. Если раньше ей казалось, что смерть Карадока разделила ее жизнь на до и после, то теперь она поняла, что вот оно, это самое «после» — двое самых близких людей мертвы и теперь не более, чем часть ее прошлого. Вместе с полной Луной ее потерю оплакивал одинокий волчий вой.***
Через неделю пропала Мэри. Спустя несколько дней ее тело подкинули к штабу Ордена. Пришлось быстро перебираться на новое место. Атмосфера накалилась. Возобновились выступления Пожирателей, увеличилось количество жертв серди магглов и магглорожденных волшебников. Сам Орден разрывался изнутри из-за подозрений и распрей. В схватке, которую готовила Эммелина, погибли Пруэтты. А после смерти Марлин и ее семьи Блэк обвинил Люпина в предательстве. Теперь ни для кого не было секретом, что Ремус оборотень. Первое, о чем подумала Эммелина, знала ли об этом Доркас, и мысленно дала себе подзатыльник. Конечно знала, глупая! Вечер выдался адским. Крики Сириуса, непонимание Ремуса, попытки Лили защитить друга, плач крохи Гарри, растерянный Джеймс. Пока Грюм не стукнул кулаком по столу, никто не мог заткнуться. Стерджис отказался работать с больным ликантропией. Слабохарактерный придурок, мысленно огрызнулась Вэнс. Испугаться оборотня! Хотя сама по началу чувствовала себя неловко. Из-за семейных проблем на время отстранился Дож. Дингл восстанавливался в Мунго после сложной операции. Стал часто исчезать Петтигрю. Иногда его не могли найти по несколько дней подряд. Молли, Лили и Алиса не появлялись совсем. Их мужья — лишь изредка, ведь теперь им приходилось защищать своих детей. Аберфорт на глазах у всех в очередной раз сломал старшему брату нос и оборвал связь с сопротивлением. Мир рушился на глазах.***
— Что скажешь? — Вэнс устало потерла красные глаза, оторвавшись от свитков. — Что наши дела плохи, но не безнадежны, — она с благодарностью приняла от Ремуса кружку горячего шоколада. В последнее время с ним общались только она, Дамблдор, Аластор и редко заглядывающий Джеймс. — Завтра полнолуние, — как бы невзначай произнес Люпин. — Для тебя это уж точно привычное явление, — улыбнулась она. — Спустя столько времени я буду… снова один, — негромко добавил Ремус. — Конечно, с волчьим противоядием я сохраню ясный рассудок, но… это так напоминает мне о детстве.. Эммелина машинально погладила его по щеке. — Обещаю дождаться тебя и накормить сытным завтраком! Ремус закрыл глаза и на несколько секунд коснулся ее ладошки кончиками пальцев. Вэнс тут же стало стыдно за свой порыв. Она так часто видела, как Ремус прижимал ладошки Доркас, что невольно повторила ее жест и, конечно, заставила одинокого оборотня страдать еще больше. — Наверное, тебе лучше взять выходной, — опомнился Люпин и отодвинулся, старясь сделать это деликатно. — Я взяла отгул на работе. Лучше я побуду здесь. Ремус устало улыбнулся. В полнолуние не стало Эдгара и его семьи.***
Не выспавшаяся после дежурства в Ордене Эммелина уныло регистрировала поступающие бумаги на рабочем месте. Шугать посетителей было неинтересно, смотреть на их документы скучно, поэтому она, вопреки привычке, не глядя шлепала печатью, бросала пергаменты в исчезательный ящик и монотонно сообщала о тридцати днях. Пока вместо очередной пачки пергаментов на ее столе не оказалась ветка пурпурного гиацинта. Вэнс подняла голову и уставилась в темные глаза. — Кажется, я успел как раз к обеду, — произнес посетитель. Эммелина слегка выглянула из-за его спины и убедилась, что очереди нет. Посмотрев в сторону, обнаружила что ее коллеги тоже куда-то исчезли. — Составишь мне компанию? — и Джонатан протянул ей руку. Внутренне поколебавшись, она согласилась. — Где же ты пропадала? Эммелина удивилась выбору: прийти в «Луиджи» просто пообедать — чрезмерная роскошь. — Пропадала? — задумчиво повторила она. — Ну… после той ночи… — ей показалось, что Джонатан чувствовал себя неловко. — Я отправлял к тебе сов, но так и не получил ответа. Эммелина вспомнила о письмах, разбросанных на ее столе. Со всеми этими делами, практически бессонными ночами в течение месяца, ей было не до каких-то бумажек. Совы просто сбрасывали все в специальный лоток, установленный у окна еще Дирборном — тот терпеть не мог грязи, что разводили эти существа, — и уже оттуда просто сгребала их и бросала в кучу. Когда-нибудь разберет. — Наверное… Совсем закружилась. — Тебя не было на работе несколько дней… — Ты что, следишь за мной? – вспылила Вэнс, громким выкриком привлекая внимание немногочисленных гостей ресторана. — Тише-тише, — ничуть не смутившись ответил Джонатан и переставил стул, чтобы оказаться к ней поближе. — Я волновался. Эммелина недоверчиво уставилась на него. Ох, почему он так близко? — Ты? — Ладно, я больше переживал за свою гордость. От тебя ни птички, что я должен думать? — негромко продолжал он. — Может, тебе так не понравилось, что ты видеть меня не хочешь. Что ж, я готов принять любую правду. Эммелина растерялась. — Нет… ты был … на высоте, — пожалуй, одного эпитета вполне достаточно, чтобы ее мысли не побежали туда, куда не следует. — Целая гора с плеч! — улыбнулся слизеринец. — Но почему ты молчала? — Мне было некогда, — раздраженно повторила Вэнс. — У меня же могут быть личные дела! Джонатан примирительно поднял руки вверх, сдаваясь. — Я не хотел давить. — Именно это ты и делаешь! Он задумчиво крутил в руках ее вилку. Эммелина нервно ёрзала на стуле, мучаясь между желанием остаться и послать Эйвери к чёрту. — Я зайду вечером. Не против? С языка было готово сорваться решительное «нет», но, взглянув на гиацинт в невысокой вазе — красивый, хоть и странный цветок, — заколебалась. Весь этот месяц потери ссыпались на Эммелину одна за другой. Ремус поддерживал ее как мог, но израненная душа не в силах вытащить другую из тьмы отчаяния. Нет, ей нужно настоящее человеческое тепло, живые прикосновения, уверенные слова, что все будет хорошо… Легкий кивок. — Я увижу тебя в том платье? — прошептал Джонатан, наклонившись слишком близко. Его дыхание щекотало чувствительную кожу, от близости голова шла кругом, а память упорно подсовывала картинки той ночи. Хотелось ударить саму себя по лицу и сбросить наваждение. Эммелина мысленно ухмыльнулась. Вот значит как. Безоговорочная капитуляция, Вэнс.***
Эммелина не знала, что ждать от этого вечера. У их отношений не было статуса. Несколько встреч, несколько подарков и… Тело предательски начинало дрожать при воспоминаниях о чувственных ласках. Орден не оставлял времени для отношений. То, что происходило в мире было важнее всего на свете. Но, в конце-то концов, она тоже человек! Вот так однажды кто-то принесёт в штаб весть, что её больше нет. Хоть немного пожить в свое удовольствие! За-слу-жи-ла. Вэнс перерыла гардероб, подбирая наряд для предстоящей встречи. В итоге, не остановившись ни на чем конкретном, сдалась и достала подаренное платье. Такая же идеальная посадка несмотря на то, что она заметно похудела. Эйвери явился без опоздания. Один взгляд и Эммелина чуть не разучилась дышать — она привыкла видеть его холённым, подтянутым, в парадной мантии и при всех сопутствующих дорогостоящих аксессуарах, но сейчас он был таким настоящим и до безобразия соблазнительным в прямых брюках и светлой рубашке... Чтобы как-то сгладить неловкость, вызванную заводящим фантазию обликом, наиграно топнула ножкой. — Ты же знаешь, что нельзя являться вовремя! Леди нужно время! Вот ты застал меня босой и без укладки! Эйвери довольно улыбнулся и притянул её к себе. — А мне нравится, — и провел рукой по ее волосам. Ноги девушки предательски задрожали. Не прижимай он её к себе, точно бы упала. А Джонатан все смотрел и смотрел в её глаза, словно пытаясь что-то прочесть. От пронизывающего взгляда непривычно и волнительно щекотало в голове. Неожиданно он подхватил её на руки и отнёс в спальню. Бросив короткое заклинание, зажёг неяркий свет. Аккуратно поставил Вэнс на ноги и обошёл со спины. Эммелина закрыла глаза, когда его пальцы опустились на её плечи и медленно, оставляя обжигающий след, стали спускаться к застёжке. Негромкий шелест молнии и через мгновение платье соскальзывает на пол, растекаясь лужицей алой крови у ее ног. Развернув девушку к себе, Джонатан обхватил её лицо ладонями и, склонившись, легко коснулся губами её губ. — Я… — Ш-ш-ш, — оборвал её мужчина. Он мягко провел большим пальцем по щеке, положил ладонь на её затылок и приник губами к её рту. Его поцелуи были такими жаркими и голодными, как будто он целовал её в последний раз. В голову сразу полезли дурные мысли, чутьё орденовца пыталось найти подвох. «Ты привыкла к плохому, нужно просто отключиться», — внушала себе Эммелина. И, наплевав на предчувствие, сосредоточилась только на том, что происходило между ею и Джонатаном. Здесь и сейчас. Голова отключилась, чувства вытеснили связные мысли. Она так долго избегала его, чтобы понять, как сильно скучает по его телу и нестерпимо тоскует по удовольствию, что он однажды ей подарил. Его действия, порывистые и требовательные, распалили её жажду. Прямо сейчас она отчаянно желала его. Руки потянулись к рубашке, но непослушные пальцы никак не могли расправиться с заупрямившейся верхней пуговицей. Джонатан накрыл её ладони своей, не позволяя их отнять, и склонился к её уху, обжигая горячим дыханием. Его шепот невнятным, но настойчивым бормотанием кружил голову и мурашками разбегался по всему телу… — … ma petite… — …да… — Круцио. Осознание произошедшего обрушилось с отступающей болью.