Демон. Внутри и снаружи.

      Тонкая светло-фиолетовая рука бесцельно погладила рукоять чакрума, но так и не схватила верное оружие. Ясные, холодные глаза равнодушно пробежались по окружающей обстановке. Даже привычного чувства отвращения от опостылевших стен больше не было. Казалось, что вообще больше ничего не было.       Песнь Теней медленно добрела до стоящего у стены столика и также без малейшего интереса ещё раз перечитала послание человека. Однако и это показалось ей неважным. Все предметы вокруг в одночасье перестали иметь смысл и значение.       Исчезнувшее нашёптывание Отмщения поместило Стражницу в непривычную тишину. Она казалась практически осязаемой, разделяя собой мир на «до» и «после». Майев могла поклясться, что чувствует её тонкую плёнку вокруг своего тела, притупляющую ощущения и выкачивающую из окружающего пространства все краски. За столь громадный срок она успела позабыть, как это — существовать без любви Богини и её Дара. В мире стало слишком тихо. Одиноко. Страшно. Нельзя опускать барьер, иначе это снова одолеет её.       Всё таким же безразличным взором Песнь Теней скользнула по своему отражению в зеркале. Тёмная прядь стала длиннее, но вместо привычных презрения и ужаса разума коснулась едва ли их слабая тень. Броня напускного равнодушия задрожала, как поверхность озера, однако поглотила в себе и это. Любой удар по хрупким осколкам разрушит то немногое, что удалось восстановить.       У порога эльфийка почувствовала ауру знакомого животного. Она приоткрыла дверь, и в комнату юркнул большой рыжий кот с приплюснутой мордой. Иронично: пришедший вчера зельевар не смог достучаться до её эмоций, отчего ушёл крайне озадаченный и слегка обиженный, а вот зверь урчанием протаптывал маленькую тропинку до души, закованную в ледяную броню. Майев ничего не могла с собой поделать, животных она любила и им чаще показывала свои слабости, чего не могла позволить в присутствии подчинённых. Командир Стражей всегда должна быть примером без поводов для упрёков и сомнений.       — Они опять звали меня?       — Да. Он видел Их. Они передали послание. Они ждут Госпожу.       — Хорошо. Спасибо.       Рыжий прохвост забрался на стол, после чего прыгнул на руки Песнь Теней, не дожидаясь приглашения. Впервые за долгое время она, пусть слабо и устало, но улыбнулась. Рука на автомате начала почёсывать у зверя за левым ухом. Животное тут же разорвало ментальную связь, державшуюся на прямом взгляде, зажмурило глаза и громко заурчало. Барьер тишины и скрытой боли заколыхался, но выстоял. Сиюминутное желание прижать тёплый комок шерсти поближе к груди и выпустить в него поглощённые ненасытным опустошением эмоции было подавлено. Песнь Теней слабо хмыкнула и снова отрешённо посмотрела на совершенно разомлевшую тушку на руках. Вибрация от урчания полукровки книзла была такой сильной, что отдавалась уже по всему телу эльфийки, но её это скорее успокаивало, чем доставляло дискомфорт.       — Иди обратно. Твоя хозяйка будет беспокоиться, — обратилась она к книзлу, смотря ему прямо в глаза.       — Он переживает за Госпожу не меньше. Он будет ждать Госпожу.       Песнь Теней неодобрительно покачала головой, однако спорить не стала. Где-то глубоко внутри промелькнула тень благодарности к зверю за то, что он готов ждать её у порога. Ещё раз почесав кота за ухом, Майев опустила животное на пол и подошла к верному оружию.       Скользнув в тёмное пространство коридора, командир Стражей двигалась по замку бесшумнее, чем любой из его призраков. Маленьким утешением из всех произошедших ужасных событий, служило то, что теперь находиться в зачарованных стенах больше не было смысла. Кровавая связь ослабла достаточно, чтобы не тревожить какое-то время душу и разум. Присутствие в себе Иллидана Майев почти не чувствовала, хоть и понимала, что так будет не всегда. Стоило бы порадоваться и отсутствию кошмаров, но пустота из-за ухода Отмщения вытеснила и это.       Ни радости, ни боли. Только тишина.       Выйдя на улицу, Песнь Теней поёжилась от холода, хмуро направляясь навстречу непроглядной тьме. Уже которую ночь подряд с наступлением заката небо обволакивали настолько плотные облака, что кроме огней Хогвартса и далёкой магической деревни на много миль вокруг не было никаких источников света.       Майев смутно догадывалась, что в этом и была причина, почему они так настойчиво хотели увидеться. Лик Богини скрылся от провинившейся дочери, отчего страдала не только она, но и другие создания, связанные с её любовью и заботой, а также те, кому крайне необходим чистый ночной небосвод. Однако стоило признаться самой себе: если бы лунный свет заливал округу, то Песнь Теней побоялась бы выйти из-под сени каменных сводов.       Предчувствуя, что разговор ей не понравится, Стражница повертела головой и решила свернуть в знакомую сторону, всячески оттягивая момент встречи. Через несколько минут она почуяла едва уловимые алкогольные пары, а спустя пару мгновений перед взором предстали стойла, в которых Майев смогла ощутить дюжину достаточно больших живых существ.       Обитателями стойл были удивительные огромные кони, с крыльями и белоснежными гривами. Животные достаточно быстро распознали приближение эльфийки, которое она и не скрывала, после чего громким ржанием поприветствовали приближающуюся гостью. В отличии от единорогов, они не чувствовали Богиню так сильно. Возможно, этому способствовали тёмное небо со сбивающим их алкоголем, но каждый участник табуна начал взбудоражено махать внушительной величины крыльями. Взбивая хлопками крыльев снег, табун поднимал целую метель вокруг здания. Песнь Теней поторопилась к животным, чтобы успокоить их, иначе устроенный переполох мог привлечь слишком много внимания. Однако, подойдя к дверям загона, она ещё какое-то время помедлила, чувствуя, как внутри всё предательски замирает. Кони заржали с утроенной силой и начали вставать на дыбы, молотя копытами в воздухе. Быстро повертев головой туда-сюда и убедившись, что на громкие звуки никто не прибежал, Майев быстро откинула огромную деревянную щеколду, державшую широкую дверь загона, и юркнула внутрь, мечась между стойлами в попытке успокоить табун. Животные были почти в пять раз больше любой ранее виденной Песнью Теней лошади, что вблизи стало ещё заметнее, но страха не вызывали. Их слегка подёрнутые алкогольной пеленой красные глаза следили за ней, а тихое ржание стало довольным и неровным. Стражница бросила хмурый взгляд в сторону поилок, из которых алкогольный дух раздавался особенно чётко. В который раз она поразилась и внутреннее содрогнулась от того, что в этом мире животных разрешено опаивать.       Постепенно командир Стражей дошла до вожака табуна, чьё стойло находилось дальше всех от выхода. Огромный конь обвёл эльфийку красным, как кровь, глазом и тут же потянулся к ней, тыкаясь в холодные руки мягкими губами. Майев поставила оружие к стене и стала нежно поглаживать лошадиную голову. Вожак попятился назад, как бы приглашая к себе, но Песнь Теней лишь медленно покачала головой.       В прошлый раз, когда она покинула замок, то также решила не торопиться на встречу, и, заинтригованная алкогольными парами в воздухе, набрела на загоны. Кони быстро приняли её и тут же наполнили воздух довольным громким ржанием. Тогда, из-за поднятого шума, в стойла прибежал лесничий, вынуждая Майев прятаться на спине вожака табуна и там прятаться за его громадными крыльями. Когда большой человек, наконец, ушёл, Песнь Теней, убаюканная его ласковым тихим тембром голоса, которым он разговаривал с конями, а также алкогольным запахом и теплом чужого тела, позволила себе короткую задержку.       Катастрофическая ошибка.       Тогда в глазах постепенно начинало плыть. Майев с удивлением обнаружила, что кокон тишины истончается, и её кончики пальцев, погружённые в золотую шерсть, ощущают ритм сердца животного. Эльфийка приникла ухом к широкой спине, отчего стала растворяться в звуке чужого сердцебиения и кутаться в разоружающее тепло. После того, как смотритель ушёл, Майев скорее сползла, чем спустилась из своего укрытия. Ей пришлось прижаться к крепкой конской ноге, чтобы на миг утерянное равновесие вернулось в норму.       Как и сейчас, конь повернул к гостье громадную голову и нетерпеливо тыкался мягкими губами в ожидании ласки. Негромкий смешок сорвался с губ воительницы, но, тем не менее, она не стала отказывать животному в его настойчивой просьбе. В ритмичном поглаживании шелковистого лба было что-то успокаивающее. Тишина истончалась. Гордые плечи расслаблялись и опускались всё ниже, а шею начало слегка ломить. Лошадиный глаз словно зачаровывал. Крыло вожака аккуратно накрыло измотанную Майев, окутывая теплом и как бы отрезая от всего мира за его пределами, даря позабытые чувства спокойствия и защиты. Вот тогда, впервые за все невообразимо долгие тысячи лет — полные смерти, крови, жестоких правил, самолишений, абсолютного контроля и скрытых унижений — она неожиданно расплакалась. Защита лопнула, древняя душа крошилась на части, а тьма поглощённых эмоций, за все года долга и необходимости, обнажилась полностью.       Тысячи лет шёпот жуткого, но великого Дара Богини слышался ей практически ежесекундно. Огромная толща возведённой душевной брони отделяла Отмщение от сущности эльфийки, порой не давая ей более тонко чувствовать, чем сородичи. Тогда за ней закрепился статус холодной и бессердечной, но тот же барьер позволил воспринимать такое отношение как данность, заменяя внутренние желания на осознанность и принятие долга. Так надо. Кто, если не она?       Сейчас Отмщения нет. Оковы, что держали его и душу под контролем, остались пусты, как клеть Предателя под Хиджалом, после того, как Тиранда Шелест Ветра вырезала её подчинённых и освободила его.       Вырезала её подчинённых.       Впервые акцент сместился с побега Иллидана на жуткую потерю. Похороненная в глубине разума боль захлестнула, заставляя забиться в кашле от слёз. Они все были мертвы. Её сёстры. Нет, её дети, которых у неё никогда не будет. Она знала каждого поимённо и до сих пор помнила лица, что смотрели на неё пустыми недвижимыми глазами.       Все мертвы.       Как мертва Ная и остальной отряд, задавленные толщей камней Гробницы Саргераса во время охоты на Предателя. Верная и преданная Смотрящая в Ночь ни слова не проронила о своём спасении, понимая, что долг Командира обрекает её на ужасную смерть. Майев могла бы остаться с ними и совместными молитвами отвоевать себе безопасное пространство, чтобы потом попробовать выбраться всем вместе. Могла бы вернуться за телами или попробовать поискать кого-то чудом выжившего.       Но она ничего из этого не сделала. Песнь Теней позволила Отмщению поглотить её барьер и управлять действиями, позже лишь изводя себя мыслями, но не чувствуя и половины того, что натворила. Она понимала и жалела. Жалела, по большей части, лишь о себе и о своей потере. Кипела от осознания несправедливости и мести, хотя притупляла боль логическими рассуждениями, что такова участь Стражей, и на месте Наи она бы сама сделала то же самое.       Тысячи лет. Тысячи жизней её Стражей. Её детей. У портала в Натрезу она потеряла последних. Она потеряла всех.       Если бы не удушье, сковывающее слезами горло, Песнь Теней бы заорала от накативших боли и ужаса. От безвозвратного кошмара, причиной которого была она. Только она. Они все пошли исключительно из-за неё… для неё. Пошли из любви к своему Командиру, которую она не понимала; видела, но не осознавала до конца. Из безграничного доверия, ни разу не покачнувшегося даже после смертей других, свидетелями которых были следующие.       Майев могла себе позволить лишь вжаться в лошадиную грудь и громко рыдать, теряя голос и всё больше хрипя. Внезапно всхлипы резко прекратились. Сотрясаясь с головы до ног, эльфийка оторвалась от коня и начала пятиться маленькими шажками. Глаза были расфокусированы, они словно смотрели в вечность, но при этом не видели того, чтобы было прямо перед ними.       Чужое беспокойство неприятно лизнуло сердце. Огромное крыло казалось другим — перед взором были не нежным перья, а тончайшая шелковистая мембрана. Тепло перестало быть ласковым: оно опаляло в своей бешеной тревоге за неё. Стук лошадиных копыт вызвал ужас.       Как она вернулась в свой каменный кокон, Майев помнила смутно, но все прошедшие дни старательно давила любые слабости и страхи. Окровавленные осколки тишины снова собирались в ледяную стену, которая не должна была подпустить внутрь даже призраки ярких эмоций. Расколотая однажды, она вся была в трещинах, через которые Песнь Теней то и дело чувствовала боль и отчаяние, но за десять тысяч лет привычка стала второй натурой, и командир Стражей предпочла сохранить то немногое, что отделяло её от полного краха.       Нельзя, ни в коем случае нельзя позволять эмоциям овладеть собой. Особенно сейчас, когда силы Отмщения больше нет, а любовь Богини так неблизко. Да, связь тюремщицы и узника ослабла, но осталась, в чём на собственной глупой ошибке могла убедиться Песнь Теней. Ощущающиеся переживания Иллидана были опасны. Он может рискнуть и прилететь, чтобы выяснить, что с ней. Когда он узнает, в каком беззащитном положении находится его бывшая тюремщица, ничто — буквально ничто — во всём этом трижды проклятом мире не остановит эльфа от того, чтобы схватить Майев. Без своей брони и Отмщения за спиной, Песни Теней нечего было противопоставить извечному противнику. Ярость Бури сомнёт её сопротивление магией Скверны и недюжей физической мощью.       Слегка прикусив внутреннюю часть щеки, Песнь Теней задумалась. Почти всё это время под толщей равнодушия осознание колотило паникующий разум: Иллидан захочет узнать, что случилось с фиалом и их связью. Когда же он всё выяснит, а Майев не сомневалась, что это случиться, пугающий сценарий захвата бывшим узником станет более, чем реальным. Он уже дважды не постеснялся домогаться своей жертвы в мире снов, а к чему может привести реальная встреча, Песнь Теней даже думать не хотела, ведь в прошлый раз её спасло Отмщение, которого сейчас нет. Также существует риск, что Майев может пораниться в процессе противостояния, и у Иллидана появится прямой доступ к её крови. Паническая дрожь при одной только мысли о последствиях пробежала по позвоночнику и заставила все волосики на теле встать дыбом.       Не стоило сюда приходить, хоть и навестить коней было приятно. Игнорируя настойчивое ржание, эльфийка подхватила чакрум и поспешно покинула стойла. Морозный зимний воздух действовал отрезвляюще и пробудил разморённую в тепле Стражницу. Песнь Теней поёжилась и пошла в сторону темнеющего массива деревьев. Больше сворачивать с пути она себе не позволяла.       Чернота Запретного Леса неприветливо встретила Майев. Даже для обычного ночного эльфа тьма дремучей чащи казалась непроглядной. Однако командир Стражей провела десять тысяч лет в глубинах подземелья, поэтому её привыкшим глазам она не стала помехой. То здесь, то там, Песнь Теней замечала силуэты обитателей леса и чувствовала их ауры. Стоило прийти сюда раньше. Ей нужна информация и ответы на вопросы, которые взаперти не получить. Майев обругала себя, злясь, что апатия прошедших дней отупляла разум. Возможно, любовь Элуны не до конца покинула нерадивую дочь, раз жрица до сих пор не схвачена бывшим узником, несмотря на прорву допущенных смертельных ошибок. Командиру Стражей захотелось ударить саму себя в наказание за глупость.       Наконец, приближение многочисленных аур обозначило для Песни Теней достижение цели пути. На небольшую поляну вышли полукони-полулюди. Майев приблизилась к стволу большого дерева, не позволяя себя окружить, и, в случае чего, готовая спрятаться от пущенных стрел. Однако кентавры не выражали агрессии, их луки покоились за широкими спинами, лишь глаза чересчур внимательно следили за эльфийкой. Копыта созданий периодически глухо стучали по немногочисленным торчащим из снега корням деревьев, неприятно напоминая походку Предателя. Слабо витавший вокруг кентавров след его ауры так же раздражал, отчего бывшая тюремщица Иллидана ещё больше напряглась. Возможно, приходить на эту встречу было ещё большей ошибкой, чем прошлый срыв эмоций.       — Мы позвали тебя не для злого умысла, Дева Луны, — спокойно отозвался широкоскулый гнедой кентавр с длинными чёрными, волосами выступая вперёд. — Я — Магориан. Это — моё племя.       Кентавр обвёл рукой стоящих рядом с ним остальных членов табуна, которые постепенно подходили всё ближе. Всего перед Майев стояло около десятка воинственных созданий. Они по-прежнему не вытаскивали луки из-за спин, но её это не успокаивало. Нервы натянулись как струна. Командир Стражей в одно мгновение готова была окружить себя магическим барьером и броситься в бой. При таком раскладе у племени копытных не было бы и шанса пережить сегодняшнюю ночь.       — Ты удивительное создание, — задумчиво произнёс тем временем Магориан. — Твоя душа сияет, как звезда на небе, но привлекает очень немногих. Слишком холодный свет.       Песнь Теней лишь презрительно фыркнула на замечание. Не хватало ещё привлекать к себе созданий этого мира. К ней тянулись в основном животные, чьё душевное состояние было близко духу и учениям Богини; все остальные жители мирка жрицу совершенно не интересовали.       — Вы звали меня, чтобы спросить об облаках на небе, не так ли? — сразу к сути дела перешла Майев, не желая и дальше выслушивать комментарии о себе от тех, кто не вызывал в ней и толику уважения. — Я не знаю, когда это кончится и, к сожалению, не в моей власти пока что либо изменить.       — Две звезды, чьи падения на нашу землю может привести к чудовищным изменениям начертанных судеб, — продолжил кентавр, не обратив внимание на высказывание воительницы. — Небо заволокло тучами, и мы даже не увидим эти изменения.       Песнь Теней скрестила руки на груди, отвела взгляд в сторону и мысленно выругалась. Помощь рыжего кота намекала на то, что это не было изначально ловушкой Предателя, но, тем не менее, командир Стражей содрогнулась от мысли, как же легко её можно заманить в опасное место.       Очередной просчёт. Стоит пересилить себя и взмолиться Богине за то, что та снова пощадила свою непутёвую дочь. А самое главное, взять уже себя в руки и начать думать головой, пока она ещё есть на плечах.       — Если это всё, я, пожалуй, пойду, — холодно шикнула Майев, резко разворачиваясь.       — У нас есть послание для Девы Луны, — спокойно в спину ей произнёс Магориан, словно не заметив интонаций в её голосе.       Вполоборота командир Стражей бросила на кентавра полный сомнений взгляд. Его слова не вызывали доверия ни на мгновение.       — Судьба твоего холодного пламени неразрывно связана с пожаром того, кто приходил к нам раньше, — снизошёл до пояснений вожак. — Он воспользовался правом гостеприимства, и его направили в течение реки времени, которое тут же слилось с твоим течением. Вы — неразрывны.       — Замечательная новость, — кисло заметила командир Стражей, не скрывая сарказм в голосе, — за эти десять тысяч лет я бы сама до неё не догадалась.       Майев отдавала себе отчёт, как выглядит со стороны и какой эффект могут вызвать брошенные фразы. В какой-то степени она даже хотела увидеть ярость на лицах кентавров, чтобы у неё появился повод выплеснуть неизвестно откуда взявшуюся злость. Сначала Велен в Шаттрате, потом Акама в Чёрном Храме, а теперь и этот копытный туда же: все они пытаются уровнять её с Предателем. Подобное сравнение вызывало бешенство. Как вообще они позволили себе сопоставить жрицу Элуны и сошедшего с ума преступника, который совершенно не стесняется средств для достижения своих извращённых целей?       — Мы не для того звали тебя, Дева Луны, чтобы оскорблять друг друга, — покачал головой Магориан. — У нас есть послание и тебе нужно его получить.       — Я отказываюсь, — безразлично пожала плечами Песнь Теней. — Что вообще такие существа, как вы, могут мне предложить? Вы позвали меня в холодный зимний лес, чтобы порассуждать о звёздах и унизить сравнением с тем, кто воплощает в себе всё то, что я считаю низким и недостойным. Надеюсь, вы не ждёте после этого, что я послушно приму какое-то там послание?       — Без него ты не покинешь наш мир.       Готовые сорваться с губ слова так и умерли несказанными. Презрение и недоверие вступили в схватку с надеждой, тут же забрезжившей на горизонте.       Покинуть этот мир. Это возможно? Неужели?       — Допустим, ты немного меня заинтересовал, — стараясь не подавать виду, наконец процедила Майев. — Однако не думай, что я тут же поверю всему, что ты начнёшь болтать. Зачем тебе вообще мне что-то передавать?       — Мы не вмешиваемся в судьбы этого мира, но вы оба не его часть. Вы можете его погубить. Даже звёзды скрылись от нас, не желая показывать возможную трагедию, которую вы можете за собой принести. Убирайтесь отсюда, и чем быстрее, тем лучше.       — Никогда бы не подумала, что буду говорить за себя и за Предателя, но, будь уверен, мы хотим этого не меньше вашего.       — Тогда прими послание. Их было два, о прошлом и о будущем. По одному для каждого из вас.       — И какое же ждёт меня?       — Об этом можешь спросить его или увидеть своё.       Едва сдерживая злость, Майев тяжело выдохнула и аккуратно вышла из-за дерева.       — Что мне нужно делать? — недовольно спросила она, всё ещё недоверчиво косясь на остальных кентавров.       — Закрой глаза, Дева Луны, позволь течению реки времени поглотить себя.       — Я не хочу закрывать глаза и впадать в транс, пока вокруг меня десяток твоих вооружённых соплеменников, — чуть ли не прорычала командир Стражей.       Магориан кивнул в сторону чащи, и табун с сердитым фырканьем стал уходить с места встречи. Некоторые кентавры то и дело бросали подозрительные и гневные взгляды через плечо, не желая оставлять вожака с опасной иномирянкой один на один. Жрицу это мало интересовало. Эмоции кипели внутри, и чужое недовольство её беспокоило меньше всего. Даже призрачная возможность покинуть это место была слишком соблазнительна, полностью увлекая внимание эльфийки.       Вожак кентавров подошёл ещё ближе и положил на голову Майев свою внушительную тёплую руку. Его большой палец начал слегка массировать точку между у неё между бровями, пока сам Магориан что-то шептал себе под нос. В отвращении скривившись от прикосновения, жрица заставила себя закрыть глаза и расслабиться, стараясь полностью переключиться на внутренние ощущения. Игнорировать чужое касание было весьма затруднительно, что ещё чуть-чуть, и лицо будет откровенно перекошено от омерзения, но Песнь Теней держала себя в руках.       Она пойдёт на всё, лишь бы уже покинуть этот мир.       «Совершенно на всё?»       Внезапно раздавшийся у самого уха шёпот Предателя заставил Майев вздрогнуть и резко открыть глаза. Перебинтованные провалы глаз наблюдали за её реакцией внимательно и неотрывно. Лицо Иллидана находилось настолько близко, что эльфы практически дышали воздухом друг друга; словно бы он только сейчас чуть отодвинулся от жрицы после того, как позволил себе наклониться к самому уху. Песнь Теней почувствовала, как скривилась в ироничной усмешке.       — Что такое? — немного удивлённо спросил Ярость Бури.       — Да так, ничего, — Майев понимала, что это именно её голос отвечает Предателю, но контролировать свою реакцию и слова не могла. — Задумалась о течениях судьбы и бессердечности её иронии.       — О чём ты? — огненные провалы заинтересованно сузились.       — О нашем возвращении, конечно же, — примерно так же тюремщица и узник общались на протяжении десяти тысяч лет, с постоянными нотками насмешки друг над другом в голосе; казалось, что это лишь очередной их разговор. Один из многих. — Поверишь ты мне или нет, Иллидан, но я думала над твоим вопросом ещё тогда, когда ты его даже не задавал.       Наполовину скрытое под повязкой лицо улыбнулось своим знаменитым оскалом.       — Так и что же ты решила?       Видение растворилось так же быстро, как появилось. Ноги резко ослабели, и Майев пришлось коснуться руками снега, чтобы не упасть полностью. Стоящего напротив кентавра уже не было видно. Конечно, при небольшом желании, Майев легко могла бы выследить его, но смысла в этом не видела. Она не была готова к длительному пребыванию на улице, да и вряд ли Магориан мог ещё чем-то помочь. Отряхиваясь от снега, Песнь Теней бесцельно бродила взглядом по окружающим стволам деревьев, полностью погружённая в свои мысли.       В ушах то и дело эхом раздавался вопрос Предателя: «Так и что же ты решила?».