Демон. Внутри и снаружи.

      — Признаться, я думал, что вы посетите меня раньше, — хмыкнул Руфус Скримджер, глядя на директора Хогвартса, сидящего в его кабинете. — Два дня прошло, а вы только заявились.       — У меня было очень важное дело, но, поверьте, наш разговор после него идёт одним из первых. Полагаю, вы уже услышали последние новости от Фаджа, — без тени улыбки произнёс Альбус Дамблдор. — То, чего многие опасались, наконец случилось: Тёмный Лорд вернулся.       — Мистер Фадж говорил, что это ваш новый способ захватить власть в магической Великобритании, — сцепил руки на столе глава мракоборцев. — Нашему отделу уже пришла официальная позиция Министерства, которую мои сотрудники должны озвучивать на случай вопросов.       — А что думаете лично вы? Мракоборцы, даже в самые тёмные времена, были последней чертой, отделяющей обычных людей от сил, пытающихся насильственно захватить власть.       Вместо ответа, представитель Министерства слабо хмыкнул.       — Какие красивые слова, профессор Дамблдор. Как удобно, что вы вспомнили об этом факте именно сейчас. Мракоборцы гибли, но не сдавались, принимая на себя главный удар сил Тёмного Лорда, пока вы ходили вокруг да около, проворачивая подпольные игры и интриги.       — Я ожидал от вас более объективной оценки, Скримджер, — покачал головой директор Хогвартса. — Порою лучшая битва не та, что оказалась выиграна, а та — которая не произошла вовсе.       Глава мракоборцев фыркнул, но тут же стал предельно напряжён и серьёзен:       — Хотите знать лично моё мнение? Хорошо, слушайте: мне кажется, что возрождение Того-Кого-Нельзя-Называть произошло не без помощи кое-кого другого, вашими стараниями вырвавшегося из плена в Хогвартсе. Я угадал?       Тихий ответ главы волшебной школы, данный после некоторой паузы, лишь подтвердил и без того уверенную догадку:       — Да. Они заодно.       — Значит, я был прав! Всё это время прав! — едва сдерживая злость, выпалил Скримджер, громко ударив кулаком по столу. — Демон — опасен для нашего мира! Он был у нас в руках, а вы выпустили его в надежде, что он просто пойдёт своей дорогой, никак не повлияв на положение вещей вокруг. Самодовольное и глупое решение, ценой которому станут чужие невинные жизни!       Возмущение целиком охватило сознание, какое-то мгновение не давая ясно мыслить. Хотелось выхватить палочку и направить её прямо в сидящего напротив старого мага, но Руфус заставил себя сдерживаться. Без Альбуса Дамблдора грядущие события могут стать ещё печальнее.       — Полагаю, вы не собираетесь мне доверять и помогать в полной мере, оскорблённый моими решениями, — задумчиво протянул директор Хогвартса.       — Ха! А вы надеялись, что будет как-то иначе?! — процедил глава мракоборцев. — Из воды не выйти сухим, даже вам, профессор Дамблдор.       — Значит, я напрасно пришёл сюда? — аккуратно осведомился тот.       Руфус Скримджер откинулся на спинку кресла и задумался.       — Я не буду рисковать своими людьми, чтобы во всеуслышание поддержать вашу позицию, — наконец изрёк он, задумчиво блуждая по потолку глазами. — Тем не менее, мои люди будут готовиться и собирать сведения, и особенно интересные я вам сообщу.       — Это всё? — деловито осведомился Альбус Дамблдор.       — Скорее всего, вы попытаетесь получить поддержку большинства, а так же активируете силы, что верны вам в Министерстве, я прав? — серые глаза главы мракоборцев внимательно следили за изменениями на лице собеседника. — Мистер Фадж кое-что предпринимает по этому поводу, так что не удивляйтесь, если в Визенгамоте вас не ждёт тёплый приём, а статус в Международной конференции магов окажется утерян.       — Благодарю за предупреждение, — кивнул головой директор Хогвартса. — Полагаю, вы поделились этой информацией не просто так.       — Парочка моих ребят могут сесть на освобождённые вами и вашими рьяными сторонниками места. Да, они не станут громко кричать о том, что вы правы, но и не будут беспрекословно поддерживать самоубийственную политику Фаджа. Если вы сможете сделать, чтобы так случилось, то все окажутся в плюсе.       — Разумно. Хотите от меня что-нибудь ещё?       Вместо ответа, представитель Министерства подался вперёд и, спустя недолгую паузу, протянул:       — Я бы хотел знать, зачем вы тогда это сделали. Ответите мне на этот вопрос?       — Как вы сами говорили, я надеялся, что Иллидан просто пойдёт своей дорогой, — ни секунды не колеблясь, ответил директор волшебной школы.       — И вы даже ничего не хотели получить от него взамен за свободу?       — Я бы не отважился, — всё же не моргая, заверил его Альбус Дамблдор.       Руфус Скримджер хмыкнул, но комментировать не стал.       — У нас с вами много дел, профессор Дамблдор, — наконец произнёс он. — Думаю, для начала мы обсудили достаточно.       — Благодарю за уделённое время, — кивнул старый волшебник и поспешно встал из-за стола. — Я рад, что вы, несмотря на наши с вами отношения, сохраняете здоровый рассудок.       Когда директор Хогвартса покинул кабинет, главав мракоборцев снова откинулся на спинку кресла и потёр виски.       — Что ты обо всём этом думаешь? — громко спросил он пустоту.       — Архимаг врёт, — послышался сиплый женский голос, после чего эльфийка стала видимой, до этого тихо стоя в самом дальнем углу комнаты. — Он отпустил Предателя не просто так.       — Ты тоже это заметила? — хмыкнул Скримджер. — Я не поверю, что он не следил за столь опасным существом и не догадался, с кем он навёл связи. И уж точно старый лис не упустил выгоды.       — Мне интереснее, зачем Иллидану понадобился ваш тёмный маг, — задумчиво протянула Песнь Теней, присаживаясь на тот же стул, на котором минуту назад сидел директор Хогвартса. — Что такого может дать противник архимага, что недоступно ему самому?       Пока Майев говорила, глаза собеседника расширились, а рука с внезапно оказавшейся в ней палочкой взметнулась в её сторону. Эльфийка рефлекторно вскочила и хотела схватить собственный чакрум, не понимая намерений человека, но обнаружила, что уже держит его и даже готова направить прямо в главу мракоборцев. Значит, нападает не он, а она?       Песнь Теней дёрнулась и опустила глаза на руку, сжимающую оружие. Злость и ярость были такими острыми, что желание кого-то разорвать было сильнее всего остального. Человек ничего оскорбляющего или обидного не говорил, но тогда откуда в душе столько ненависти?       Неожиданный ответ пришёл с новым, едва контролируемым приступом. Эмоции ослепляли и сводили с ума. Волна ревности и злости заставляла трястись в гневе, а челюсть гневно сжиматься. Майев с удивлением поняла, что это не её эмоции. Узы крови, нарушенные, но не исчезнувшие, натянули связь между эльфами и сейчас передавали Стражнице эмоции её бывшего узника.       — Майев, что с тобой? — опасливо сузив глаза, поинтересовался Скримджер.       — Иллидан на что-то или кого-то злится, — тихо ответила она, аккуратно отставляя чаркум подальше, чтобы случайно им не ранить волшебника. — Не знаю, что случилось, но такое я ощущаю впервые. Ещё никогда его эмоции так сильно на меня не влияли. Обычно, он сам подсматривает за мной, но чтобы наоборот…       — Что же его заставило так злиться? — задумчиво протянул Руфус Скримджер.       Вместо ответа Песнь Теней лишь покачала головой, разделяя подозрения человека: чтобы ни случилось с Иллиданом, это оказалось для него настолько эмоционально-болезненным событием, что он не смог контролировать себя. Для столь расчётливого эльфа это было совершенно нехарактерно.       Что вообще в этом слабом и бесполезном мирке способно вызвать у Ярости Бури такие сильные переживания?

***

      Пара бессонных ночей и мучительных дней подходили к концу. По совету директора Хогвартса, Северус Снейп не сразу пошёл к Тёмному Лорду, а тщательно вместе с ним продумывал встречу. Три десятка свитков пергамента были исписаны предполагаемыми вопросами и вариантами ответов. То и дело Альбус Дамблдор трансгрессировал по разным делам, но поспешно возвращался и придирчиво проверял прогресс подчинённого. Такое неравнодушие было удивительно и было бы даже приятно, если бы не причина, что рушила душевное спокойствие. Когда же намеченное время настало, старый маг и вовсе пожелал удачи, протянув руку для рукопожатия.       Доверив перемещение силе Чёрной Метки, Северус оказался недалеко от Литтл-Хэнглтона, где на кладбище, по словам Гарри Поттера, и произошло возрождение Волан-де-Морта. По венам вместо крови носилась безумная смесь эликсиров и зелий, от Феликс Фелициса, — зелья чистой удачи, — до обезболивающих и регенирирующих. К концу намеченного срока, волшебник буквально залил себе в глотку снотворное, чтобы задремать хотя бы на несколько часов и с менее мутной головой идти на встречу. Однако уверенности, что хоть что-нибудь из этого поможет, не было, ведь главной опасностью был не возродившийся тёмный маг.       Чем ближе профессор зельеварения приближался к особняку Реддлов, тем чаще ему мерещилась огромная крылатая тень, парящая над зданием. Лицевые мышцы почти сводило от попытки постоянно контролировать мимику, а внутри мелко тряслись все органы. Даже дыхание сбивалось, отчего начинала кружиться голова. Как никогда Северусу хотелось трансгрессировать в какую-нибудь самую плохо изученную точку мира и никогда не вылезать оттуда. Однако он шёл всё дальше и дальше, пока не оказался на пороге пугающего дома.       От прикосновения палочкой дверь совершенно бесшумно открылась, приглашая зайти в слабо освещённый холл. Даже жуткий скрип был бы менее пугающим в сравнении со зловещей тишиной, сопровождающей путь в ловушку. То, что впереди его ждёт именно она, маг не сомневался. Тёмный Лорд не поверит ни единому его слову, как бы слажено он не отвечал. Вопрос был лишь в том, настолько полезным он посчитает профессора зельеварения, находящегося в самом святая-святых Дамблдора — в Хогвартсе. На это предположение поставили вторую высокую ставку ценою в жизнь Снейпа. Первой же был таинственный конверт, покоящийся во внутреннем нагрудном кармане мантии, который должен был выкупить судьбу человека в пламенных глазах осквернённого эльфа.       Что Альбус Дамблдор поместил внутрь послания, Северус так и не узнал. Он несколько раз дотошно прощупывал бумагу, даже пытался аккуратно подсмотреть содержимое, не повреждая печать, но ничего не получалось. Сначала он думал, что внутри кольцо-близнец того, что директор Хогвартса дал Майев, позволяющее отследить местоположение эльфийки, но по весу предположение не оправдалось, да и ничего плотного и кольцеобразного под бумагой не прощупывалось. Внутри мог быть лишь тонкий слой бумаги, ведь ничего другого столь же лёгкого и неощутимого в голову не приходило.       Значит, глава школы всё же отправил какое-то послание, уверенный, что слепому эльфу оно: во-первых, будет доступно, а во-вторых, его будет достаточно, чтобы спасти жизнь Снейпа. Фраза про то, что размениваться с Ярость Бури директор Хогвартса собирается самой Майев, сбивала с толку. Неужели из-за действий старого мага ей может угрожать опасность?       Как только имя эльфийки промелькнуло в голове, вслед за ним наступила боль.       Беспощадная, разрушающая и дикая. В черепе словно взорвалась разом сотня фейерверков, а во рту образовался железный привкус крови.       «Почему ты так переживаешь за неё?!»       В глазах потемнело, а грудную клетку сдавило. Полутёмный коридор оказался подозрительно безлюдным, так что помощи, даже теоретической, ждать было неоткуда. Весь мир отвернулся от волшебника, позволяя жуткому демону беспрепятственно мучить свою жертву.       «Что ты себе позволил?!»       Перед вмиг ослепшими глазами промелькнули тени прошлого. Так или иначе во всех воспоминаниях мелькал силуэт Песни Теней. Нещадно «перелистывая» события жизни Снейпа, чужая воля возвращала его всё дальше и дальше, в тот момент, когда он впервые увидел эльфийку без лат, в столь привычной для мага мантии. Впервые эльфы перестали быть для Северуса мифическим и полубожественными созданиями, а предстали в образе существ из плоти и крови. Лежащая на кровати Майев, самозабвенно размышлявшая тогда о чём-то своём, оказалась совсем не такой, какой он её себе представлял. Его жадный взгляд годами одинокого человека блуждал по подтянутой фигуре, которую были не в силах скрыть тонкие одеяния лёгкой мантии, крайне эротично подчеркнувшие формы.       Чужая ярость и ревность тут же ответили новой волной боли. Острые раскалённые спицы вонзились в мозг, вызывая мигрень и дезориентацию. Почти вспенившаяся кровь едва бежала по венам.       «Как ты посмел так смотреть на неё?!»       Головокружение вызывало рвоту и потерю ориентации в пространстве. Северус попытался опереться на ближайшую стенку, но не рассчитал расстояние и лишь неуклюже махнул рукой в воздухе. Тело отяжелело и завалилось. Организм горел и выблёвывал всё содержимое. В ушах шумело настолько сильно, что собственные мысли терялись, а в глазах, вместо реального мира, плыли тёмные пятна.       Слуховые галлюцинации обладали голосом Майев. Привычные сипота и хрипы были слышны в ответах на вопросы, которые Северус не задавал. Постепенно, одно тёмное пятно приняло форму силуэта со скрещенными на груди руками:       — Больше читать — лучше понимать язык. Ты — приносить мне книгу. Про ваш Турнир.       Как же давно это было. Тогда она впервые позволила себе эмоцию, которая предназначалась только ему. Пусть Майев лишь дразнила волшебника, но в тот момент она была поглощена лишь разговором с ним.       «Она — МОЯ!»       Новый приступ головной боли снова вывернул желудок наружу, а окружающий слабый свет нещадно разъедал глазные яблоки. Реальный мир мигнул ещё раз и окончательно исчез, обнажив самое дорогое воспоминание, которое почти приравнивалось с ценностью образа Лили Эванс.       Холодная зимняя ночь искрилась снежинками под лучами ярко сияющей луны. Она щедро лила серебряный свет на поляну, на которой Песнь Теней ждала табун единорогов. Легендарные животные появились сразу, стоило эльфийке подойти ближе к лесу. Тогда её лицо впервые стало прекрасным. Она дарила улыбки и казалась счастливой в компании удивительных коней. Её руки, чаще сжимающиеся от ярости в кулак, нежно гладили лошадиные шеи, а один молодой конь, особенно грациозный, удостоился даже того, чтобы она нежно обняла его морду. Песнь Теней настолько гармонировала с поразительным животными, будто бы сама была лишь сладостным видением. Именно тогда она стала для него необычайной…       «Это — МОЁ!»       «Нет, это — не твоё. Это только моё и будет моим», — упрямо противился Северус, сжав челюсти.       Ощущение, что в голове что-то лопается, было пугающим, но он продолжал сопротивляться. Желание быть собой и не пускать в мысли посторонних в какой-то момент стало важнее того, что оно охраняет. Нельзя проиграть демону, чего бы это ни стоило!       Неожиданно, в воспоминании появилась тень. Она почти ласково коснулась одного из единорогов, после чего охватило его и животное пропало. Не до конца понимая, что происходит, профессор зельеварения содрогнулся. Не может быть… У него воруют воспоминание?       Ещё один участник табуна пропал в странной тени. Цвета и краски тускнели. Яркой и чёткой оставалась лишь Майев. Она ласково гладила молодого коня, оставшись с ним один на один в пустом пространстве. Постепенно последний единорог исчез. Песнь Теней улыбалась пустоте, в которой начал проявляться массивный крылатый образ с рогатой головой. Неужели она всегда улыбалась демону так открыто и радостно? Где Снейп вообще мог видеть подобную картину?       Северус понимал, что в видение что-то изменилось, но уже не мог вспомнить, что именно. Захотелось забыть этот момент, в котором Песнь Теней выказывает знаки внимания своему бывшему узнику, но сознание не подчинялось. Эльфы становились всё ближе друг к другу, чтобы в конце концов слиться в поцелуе, инициатором которого была сама Майев. Её действия наполнялись страстью, а движения рук казались всё более жадными, что накатывало новой болью, отражающейся не только в голове, но уже и в сердце.       «Всего лишь человек…» — он всегда был и останется для неё таким. Она никогда не станет нежнее.       — Настоятельно рекомендую тебе настроиться на этот разговор, когда ты окажешься рядом с Яростью Бури, — неожиданно послышались слова директора Хогвартса, как если бы он сам сидел рядом и снова произносил их. — …Внутри — залог твоей жизни… Ты и твоя миссия важнее войны эльфов, запомни это…       Боль мало помалу отступала. Тьма окружила кабинет главы Хогвартса, то и дело заставляя переживать разговор между магами:       — …Остаётся единственный вариант выкупа… Она сама…       Фразы Альбуса Дамблдора пугали. Что они значили? Как он думал отдать эльфийку в руки заклятому недругу?       — Что в нём?       — Внутри — залог твоей жизни.       Боль окончательно отпустила, из-за чего можно было наконец почувствовать, как ото рта пахло рвотой, а из носа текла кровь. Едва сохраняя равновесие, волшебник поднялся на ноги и сделал три неуверенных шага.       «Допустим, архимаг меня заинтриговал. Проходи».       Пока профессор Хогвартса делал последние шаги до жуткой двери, мысли начали постепенно восстанавливать привычный бег. Надо было разорвать конверт и посмотреть, что в нём. Нельзя было идти сюда. Должен быть другой способ.       — Северус? — ледяной голос, всегда заставляющий профессора зельеварения, а в прошлом Пожирателя Смерти, вздрагивать, сейчас звучал словно бы из-под толщи воды. — Ты пришёл. Я удивлён, мой друг. Весьма удивлён. Правда, только от тебя зависит, приятное ли это будет удивление.       Говорить было тяжело. Даже элементарно стоять прямо оказалось целых подвигом.       — Ты странно выглядишь. Хочешь вызвать во мне жалость? — слегка насмешливо осведомился голос.       — Нет, он ничего такого не планировал, — внезапно Ярость Бури, удивительно чётко отображающийся на фоне остальных предметов, вышел из неестественно тёмного угла. — Я решил с особым пристрастием обследовать его до того, как он зайдёт сюда.       — Правда? — если бы Снейп мог видеть, то он бы заметил, как красные глаза подозрительно щурятся. — Откуда такие самостоятельность и рвение?       — Я помню его. Видел в замке архимага, — равнодушно бросил Иллидан. — Если он предатель, то особенно опасный. У меня не было желания ждать и доверять твоим суждениям. Поэтому я проверил его сам.       — И что же ты выяснил? — не без любопытства осведомился Волан-де-Морт.       Едва стоя перед самым опасным волшебником современности, профессор зельеварения пытался взять себя в руки. Хладнокровие, настрой и равнодушие — вот залог его жизни. Он обязан справиться. Должен поставить не просто преграду, а воспроизвести в голове события, которых никогда не существовало заместо тех, что необходимо спрятать. Однако сил не хватало. Вместо того, чтобы выполнить порученную ему миссию, сейчас он выдаст все планы Альбуса Дамблдора, тем самым обрекая их на крах.       — Легилименс, — раздалось беспощадное заклинание, из-за чего раненное сознание едва ли не разорвало с новой силой.       Однако воспоминания не появлялись. Вместо них в голове крутилась чужая тьма, что послушно складывалась в образы, так похожие и одновременно непохожие на его реальные события.       …Он не смог прийти к тому дому. Ни сразу, ни после. Его оставили ждать появления Тёмного Лорда, который тогда так и не пришёл. Лишь позже новость о мальчике, который выжил, настигла молодого человека, деля мир на «до» и «после». Её больше нет. Навсегда. Умерла…       — Я думал… Вы… Спасете её…       — Её сын жив. У него её глаза, такие же точно. Вы ведь помните глаза Лили Эванс? — в холодном спокойном голосе директора Хогвартса не было ни капли тепла или сочувствия.       — ПРЕКРАТИТЕ! — выкрикнул Снейп. — Умерла… Навсегда…       — Вас мучает совесть, Северус?       — Лучше бы… Лучше бы я умер…       — И какая от этого была бы польза? — даже сейчас глава Хогвартса что-то хотел от него; никакого сострадания, только чистый расчёт.       Столько лет он молчал, терпел и наблюдал. За это время мальчик вырос и пришёл в школу. Действительно, у него были её глаза… но это всё. Во всём остальном он оказался маленькой копией того, кто забрал её у него. Неужели глупый старик думает, что может так легко обмануть чужие чувства?       Возможно ли, что если Тёмный Лорд смог вернуться, то есть способ вернуть и её? Ради этого Снейп готов был отдать что угодно. Исполнить любой приказ.       — Поразительно, Северус, — хмыкнул Тёмный Лорд. — Я впервые за всё время так легко проникаю в твои мысли. Даже когда ты только пришёл ко мне, даже тогда мне составляло труда прочесть тебя. Подозрительно, не находишь? Хочешь обмануть меня?       — Нет, — снова вместо самого профессора Хогвартса ответил Иллидан. — Он просто не может сопротивляться. Я разорвал в нём всё, что посчитал хоть немного опасным или сомнительным. Теперь можешь пошарить в его мозгах, сколько тебе угодно. Однако советую пока выбросить его в какую-нибудь комнатку потише, чтобы его разум окончательно не помутился. Я не слишком церемонился. Заметь, он до сих пор и слова не вымолвил, хотя, поверь мне, готовил для тебя целую речь на любые случаи жизни.       — Ты защищаешь его?       — Он может быть полезным, — пожал плечами Ярость Бури, после чего подошёл ближе и, подхватив едва живого мага одной рукой за грудки, закинул себе на плечо. — Не для тебя, так для меня. Эльфийка, что живёт в замке под присмотром архимага, кажется, доверяет ему. Так что эту игрушку я у тебя забираю.       Тёмный Лорд сузил красные глаза, но промолчал. Стоило раньше объявить амнистию бывшему стороннику, когда чертов эльф сказал, что Снейп чист. Сейчас же отобрать у Иллидана ценнейшего союзника в стане самого Дамблдора сразу не получится. Казалось, что всё идёт замечательно, но снова эльф спутал все планы. Когда уже можно будет от него избавиться?!       — Когда я сам захочу избавиться от тебя, — на удивление спокойно ответил Ярость Бури. — Такими темпами это может произойти раньше, чем ты думаешь, так что советую остудить пыл, человек. Ты забываешься.       Против воли, лишённое привычных человеческих черт лицо тёмного мага дёрнулось. Казалось, что зелёное лезвие Скверны прижали к самому горлу.       — Занимайся своим делом и не беспокой меня какое-то время, — отдал последние указания Иллидан. — Я сам найду тебя… Когда посчитаю нужным.       Решительным шагом покинув комнату колдуна, Ярость Бури шёл всё дальше и дальше. Волнение и беспокойство боролись в душе так сильно, что осквернённый эльф стал переживать, не достигнут ли они души Стражницы, ведь узы крови работают в обе стороны. А может быть, она уже что-то почувствовала? Приступы ревности мешали здраво мыслить, отчего чувства вырвались из-под контроля. В воспоминаниях волшебника он увидел подтверждение своим догадкам — фиал разбит, Северус видел болтающийся на цепочке осколок своими глазами. Представляя себе личность Альбуса Дамблдора, Иллидана буквально распирало любопытство, что такого передал в конверте архимаг, чтобы этого хватит для спасения его человека, опасно перешедшего черту. Если старый маг ошибся, то своего соперника Иллидан обречёт на страдания гораздо более долгие, чем его глупая смертная жизнь.       — А теперь, человек, отдай мне конверт, — грубо прижав профессора зельеварения к стене, прорычал Ярость Бури, едва сдерживая себя.       Слабо двигая руками, зельевар аккуратно залез в карман мантии и достал оттуда заветную вещь с зелёной сургучной печатью. Мгновенно выхватив добычу, Иллидан попытался пальцами прощупать бумагу. Это было бесполезно, и он это знал, ведь и волшебник, как только вышел из кабинета директора Хогвартса, сделал так же, о чём рассказали его воспоминания. Теряясь в догадках, Ярость Бури сломал печать, запустил пальцы внутрь и… замер.       — Что… Что там? — первые слова после легилиментской атаки Иллидана давались тяжело, но не произнести их Северус не мог.       Тут же к горлу подкатила горечь и тошнота. В глазах опять потемнело, но профессор Снейп взял себя в руки и попытался твёрдо встать на ноги.       — Что там? — снова спросил он, переводя взгляд с конверта на окаменевшее лицо эльфа.       Вместо ответа пламенный взор впился в него, а после мага закинули обратно на плечо. Огромные крылья распахнулись, охваченные тьмой с зелёными прожилками, а сам осквернённый эльф быстрыми шагами вырвался из здания и взмыл в воздух со своей ношей.       Спросить о чём-то Иллидана профессор Снейп не успел; тяжёлый сон сморил его, словно обморок. Сколько он провёл в таком состоянии времени — не ясно, но пробуждением послужил звук разбиваемого окна и шипение магических иск. Почувствовав, что его буквально бросили на стул, Северус попытался встать, но чёрные путы тут же охватили его со всех сторон, намертво приковывая к месту. Когда зрение неспешно вернулось в норму, профессор зельеварения не сразу осознал окружение. Постепенно смутно узнаваемые вещи всё больше собирались в привычную картину.       Новоприбывшие находились в столь знакомом кабинете директора Хогвартса. Окно в помещение было разнесено в дребезги; на его осколках и раме полыхало зелёное пламя, которое пожирало остатки защитных чар. Сам эльф вытащил из-за стола кресло директора и уселся в него в центре кабинета, являя собой одновременно и пугающую, и грандиозную картину: опёршись на один локоть, Иллидан выглядел так, словно сидит на троне, по которому то и дело бежали волны изумрудного пламени, спасающие от воздействия чар. Огромные, всё ещё чёрные крылья лишь дополняли мифический образ.       Хозяин кабинета не заставил себя долго ждать. Глава школы волшебства зашёл в помещение, наставляя палочку на Иллидана.       — Долго, — лишь хмыкнул тот в ответ. — Кто-то проник в твоё главное убежище, а ты всё равно не торопишься.       — Я догадывался, кого могу тут встретить, — аккуратно ответил Альбус Дамблдор, делая едва заметные шаги в сторону оппонента. — В нашем мире не так много существ, способных проникнуть в мой кабинет. Полагаю, кроме моего феникса, вы с Майев такие единственные. Но она скорее аккуратно просочится незамеченной, а так как это произошло с нарушением всех предупреждающих чар, то вариант остался лишь один.       — Поэтому ты не торопился на встречу со мной? — Иллидан опасно сузил пылающие огни под бинтами.       — О, нет. Мне пришлось прервать весьма важный разговор, если тебе это интересно, — покачал головой старый маг. — Однако, мне кажется, что сейчас меня ждёт общение поважнее.       — Тебе не кажется, — оскалился Ярость Бури. — Ты всё ещё не выполнил свою часть договора.       — «Всё ещё»? — уточнил профессор Дамблдор, после чего на пару мгновений смолк. — Полагаю, ты уже в курсе судьбы подвески Песни Теней.       — Правильно полагаешь.       — Ты хочешь… Ты хочешь, чтобы я починил фиал Майев?       — Приятно видеть, что мы всё ещё хорошо понимаем друг друга, — хмыкнул Иллидан. — Учти, я не буду долго ждать.       — Песни Теней больше нет в замке, — аккуратно начал глава Хогвартса. — Она вряд ли отдаст мне осколки.       — Скажи, тебя волновало, как я буду выполнять свою часть сделки? — недобрый оскал воцарился на перебинтованном лице.       Вместо ответа старый маг промолчал, переведя взгляд на обвитого тьмой подчинённого.       — Что ты планируешь с ним сделать? — напряжённо спросил профессор Дамблдор.       — Убить, — спокойно пожал плечами Ярость Бури. — Он позволил себе слишком многое.       — Разве, то, что я передал тебе, не стоит его жизни? — аккуратно опуская палочку, произнёс старый волшебник.       Осквернённый эльф покачал головой и снова бросил пламенный взгляд на зажатый в руке конверт.       — Поэтому он всё ещё жив, — спустя какое-то время ответил он. — Но ещё одной ошибки ни от тебя, ни от него я не прощу.       — Значит, сейчас прощаешь?       — Это значит, что сейчас я хочу, чтобы ты как можно быстрее сделал то, что нужно мне. Это ясно?       — Я думал, мой подарок тебе понравится, — уголком рта улыбнулся Альбус Дамблдор.       — Твой «подарок» может толкнуть меня на разрушительный путь. Впрочем, это уже мои проблемы. В одном ты прав: дар для меня действительно драгоценный, стоит это признать. Однако одного его мало. Ты лучше знаешь свой мир, а значит быстрее сможешь найти решение проблемы разбитого фиала. Только поэтому я не сломал твою игрушку. Помни, что всё вышесказанное не значит, что я не смогу справиться самостоятельно. Твоё вмешательство сэкономит мне время, не более. Так что сейчас тебе, как никогда, необходимо быть нужным для меня, не находишь?       — Как же сильно ты отличаешься от того эльфа, что сидел в моей ловушке, — задумчиво протянул директор Хогвартса. — Ты стал сильнее. Гораздо сильнее. Кажется, я недооценил твоё рвение к силе.       — Нет, человек, — Иллидан поднялся с кресла, взмахнул рукой, освобождая профессора зельеварения, и распахнул крылья. — Ты, и все остальные, недооцениваете другое: наше желание выбраться отсюда. Прощай. Сам меня не ищи и быстрее делай то, что должен. Можешь наговорить ей что угодно, но фиал должен быть готов к концу этого года.       — Почему именно такой срок?       — Потому что я так решил, — хмуро выпалил Ярость Бури и исчез в проёме разбитого окна.