***
Второе пробуждение было лучше первого. Сириус открыл глаза, и тут же уловил тусклое сияние. Ощущение от того, что он смог рассмотреть хотя бы слабые очертания окружения не поддавалось сравнению или описанию. До этого Блэк даже не задумывался, как же прекрасно просто видеть. Всю жизнь ему казалось, что это само собой разумеющееся умение, которое останется навсегда. Столкнуться с потерей привычного мира он оказался не готов. Тупая боль правой руки постепенно вышла на первый план. Анимаг поднял руку над собой, задумчиво её рассматривая. Костяшки пальцев были кем-то аккуратно перебинтованы, из-за чего двигать ими было сложно. Сжимая и разжимая едва получившийся кулак и морщась от боли, Блэк обвёл взглядом окружающее пространство. Недалеко от спального места обнаружились новая чашка, а рядом с ней кувшин. Тут же почувствовав жажду, анимаг припал к кувшину, громко лакая действительно сладкую воду. Пока он пил, продолжал изо всех сил всматриваться в окружающую тьму. Слабым источником света оказался в десятках метров сидящий мерцающий филин, который облюбовал какой-то насест и, нахохлившись, мирно дремал, будто бы настоящие живое существо. Под лапками птицы можно было угадать какую-то древнюю большую книгу. Человеческого зрения не хватало для того, чтобы в столь тусклом освещении разобрать что-то конкретное. Анимаг тут же решил, что в форме пса он лучше рассмотрит окружение, да и протиснуться сквозь прутья решетки будет легче. Однако ожидаемого обращения не произошло. Новая проблема застала врасплох. После потери зрения узник думал, что его больше ничего не испугает, но очередной приступ страха сжал грудную клетку. Что же, в конце концов, происходит?! — Эй, меня кто-нибудь слышит?! Эй! Э-эй! Снова ответом были лишь привычное эхо далёкого замкнутого пространства и тишина. От громкого крика птица взъерошилась и повернула головку в сторону Блэка. Неестественно светящиеся глаза попеременно мигнули, после чего филин расправил роскошные крылья и взлетел. Неожиданно слабое свечение выхватило из тьмы странный силуэт. Едва ли понимая, что именно он только что увидел, Сириус бросился к решётке и сощурился. Отбрасывая странную тень, вдалеке угадывалась массивная фигура с едва виднеющимися зелёными прожилками. Их мерцание было столь слабым, что почти тут же пропадало во мраке. — Иллидан? — не доверяя самому себе, прошептал Сириус, а потом заорал что есть силы. — Иллидан! Иллидан, проснись! Иллидан! Огромная фигура не сдвинулась с места, исчезая во тьме, как только птица улетела дальше. Однако, это не мешало магу продолжать звать его. — Иллидан! Иллидан, пожалуйста… Ты же слышишь меня! Должен слышать! Что она с тобой сделала?! Пожалуйста… Пожалуйста, очнись, Иллидан… Иллидан! Филин поднимался всё выше, своим мягким свечением размывая и без того нечёткие силуэты окружения, пока видимыми не стали лишь решётки, отделяющие человека от источника света. Да что же происходит?! Где он? Что с эльфом? Почему он молчит и не шевелится? — Эй, ты! — крикнул в сторону птицы мужчина. — Где она?! И где я?! Отвечай! Сияющее создание всё так же равнодушно парило под самым потолком, мягко кружа и оставляя за собой мерцающий шлейф. — Что-то не верится, что у такой стервы, как ты, может быть столь прекрасная душа! — громко фыркнул Сириус, с досады ударив кулаком по металлическим прутьям. — У тебя должна быть не сияющая птица, а уродливый соплохвост! С ненавистью проследив за филином, Блэк перевёл глаза во тьму, где, как ему казалось, покоилась массивная фигура осквернённого эльфа. В какой-то момент анимагу даже показалось, что он всё же может различить слабый зелёный блик во тьме. — Иллидан, давай, поднимайся, — уговаривал друга волшебник. — Я не верю, что она с тобой справилась. Она не могла… Ты же не раз сбегал от неё. Давай, вставай! Нам опять нужно бежать! Иллидан… Пожалуйста… Ну, пожалуйста! Вскоре ощущение времени окончательно размылось. Как долго он умоляет Ярость Бури встать, Блэк уже не понимал, но добился лишь того, что горло снова слегка осипло, а язык от жажды начал прилипать к нёбу и неприятно шевелится во рту. Подойдя к кувшину, Сириус одним большим глотком осушил остатки, а потом, повинуясь внезапному порыву, резко бросил его под ноги. Под грохот разлетающихся черепков, анимаг нагнулся и схватил самый большой. Решительно подойдя к решётке, он начал царапать каменный пол у основания металлической основы, надеясь сделать достаточное пространство для того, чтобы получилось в него протиснуться. Кроме отвратительного звука, нещадно дерущего уши, никаких качественных изменений не происходило. Керамика крошилась в руках и царапала больше кожу, чем пол. Понимая тщетность своих попыток, Блэк снова заорал и, выкинув окровавленный черепок куда подальше, попытался хоть где-то протиснуться сквозь прутья решётки, начиная то с головы, то с ног. Неудачи одна за другой сводили с ума. На теле всё больше и больше болели синяки и ссадины, которыми узник обзаводился в процессе безнадёжной попытки побега. Металл не стал ни на дюйм дальше, равнодушно заперев анимага внутри. Новый приступ паники накатывал липкой волной. Прежде чем разум успел в очередной раз утонуть в самом себе, сияние филина стало ближе. Кроме света в душу просочились тепло и спокойствие. Липкие объятья ужаса отступили, уступая место благодушию. — Теперь со мной нянчиться? — гоготнул Блэк. — А что будешь делать, когда этого станет недостаточно? Птица никак не среагировала на брошенную в неё тираду, продолжая делать небольшие круги прямо над головой. Стоило признать, её мерцание во тьме было прекрасно.***
Пребывая в странном состоянии между сном и явью, Сириус не сразу понял, что слышит, как тяжёлая каменная дверь скрипит и отворяется. Звук был столь глухой и монотонный, что казался продолжение дрёмы. Когда же Блэк окончательно проснулся, то приподнялся на локте, чтобы, увидев растущую полоску света, быстро вскочить на ноги. Вжавшись в решётку, Сириус чувствовал, как сердце буквально бьётся о прутья. — Эй! Я здесь! Выпустите меня! Эй, там! Безумная надежда затмила любые другие чувства и переживания. В это мгновение анимаг думал только о своём возможном освобождении и ни о чём больше. Ни тени сомнения не закралось в сознание, оно было целиком и полностью поглощено навязчивой идеей покинуть пределы тюрьмы. — Эй! Я — здесь! Помогите мне! Он уже просидел двенадцать лет в Азкабане, с него хватит решёток и оков! Блэк отчаянно хотел вырваться из нового заключения. Тем временем массивная дверь всё больше открывалась, впуская в пространство свет и влажный солёный воздух. За светом внутрь зашли маленькие кривоногие фигурки с огромными ушами, больше похожими на крылья летучих мышей. Эльфов-домовиков оказалось около десятка. Они выглядели очень сосредоточенными и воодушевлёнными. Повинуясь их громким щелчкам пальцев, то там, то тут появлялись искорки света. Прежде чем Сириус успел задать вопросы или осмотреться, в проходе появилась до боли знакомая высокая женская фигура в чёрном. Майев решительным шагом ворвалась внутрь, затмив своим появлением все вопросы и похоронив надежды. Положив руки в кожаных перчатках на перевязь с мечом в ножнах, эльфийка осмотрела пленника придирчивым взором. — Что уставилась? — с перекошенным от злости выражением выпалил Сириус, интуитивно подавшись на противоположенную от незваной гостьи сторону клетки. — Где я?! Что с Иллиданом?! Что ты задумала?! Выпусти меня! По своей неизменной привычке, Песнь Теней проигнорировала обращённые к ней фразы, после чего развернулась к узнику спиной и громко скомандовала кому-то у входа. — Новеньких сюда. Повинуясь приказу, в помещение вплыли три тела: двух взрослых мужчин и одной пожилой женщины. Вокруг них крутился ещё с десяток домовиков, усиленно следящих за воздушной транспортировкой. Только теперь анимаг соизволил оглядеться, пользуясь тем, что в огромном зале появилось гораздо больше света. Увиденное ввело в шок. На полу полукруглыми рядами на таких же матрасах, как у него, лежали люди. Все были на спине, с совершенно спокойными неподвижными лицами и руками, скрещенными на груди. Десятки, если не сотня людей. Волосы на голове мага зашевелились и встали дыбом. — Э-э… это… что… Кто это?! Они все… все… мертвы?! — чуть ли не заикаясь, едва проговорил Блэк. Новая волна ужаса от того, что он находился запертым всё это время в массовой гробнице, буквально парализовала. Все тела располагались так, что ноги лежащих были повёрнуты в центр. Там, на пьедестале, рядом с которым стояла явно сдвинутая оттуда подставка для книги, находилась массивная фигура осквернённого эльфа. Словно всё немое собрание только и ждало его возрождения. Сам Ярость Бури будто бы сидел в позе транса на коленях, но его руки были безвольно опущены вдоль туловища, голова наклонена так, что подбородок упирался в грудь, а мощные крылья, которые эльф предпочитал в такие моменты аккуратно складывать за спиной, безжизненно лежали на полу. Зелёные татуировки, что чуть ли не первыми бросились в глаза анимагу более двух лет назад, сейчас едва светились. Дополняла жуткую картину чёрная бездна, разверзнувшая прямо за спиной Ярости Бури, то и дело тянущая к нему свои жадные ненасытные щупальца. Бросив ленивый взгляд на узника, Песнь Теней устало закатила глаза и неторопливо подошла к клетке. — Знаешь, что может быть хуже глупого человека? — хмыкнула она, снимая перчатки и убирая их в задний карман брюк. Блэк как заворожённый уставился в бушующие волны бездны, но неуверенно повернул голову в сторону прозвучавшего голоса. — Только сошедший с ума глупый человек, — устало выдохнула Майев. — Поэтому, так и быть, на парочку твоих вопросов я отвечу, чтобы ты окончательно не тронулся умом. Кто это? Это — псинки Иллидана. И нет, они не мертвы. Всего лишь зачарованы. Тебе полегчало? Если «да», то перестань уже скулить. Ещё вопросы? — Где… где я? — на автомате спросил анимаг. — В Азкабане. — Что?! Не может быть?! Но… это не похоже на то, что он помнил о тюрьме волшебников. Однако, эльфийка никогда не врала, так неужели… Он снова… Мелкая дрожь практически парализовала всё тело, уже даже мешая дышать. Только не снова. Нет! — О Элуна! — устало выдохнула Песнь Теней, покачав головой. — Ну, вот опять. Она подняла руку, приглашая сияющая птицу воспользоваться ей как насестом. Филин, всё это время паривший под самым куполом, тут же спустился и аккуратно присел на эльфийку. Его приближение снова успокоило волшебника. — М-да, сохранить тебя будет непросто, — склонила голову Майев. — Зачем меня сохранять? — выпалил Сириус. — Я обещала, — слегка пожала плечами Стражница, словно это было очевидным и само собой разумеющимся. — Как трогательно, — не искренне шикнул анимаг, а потом продолжил, распаляясь всё больше и больше. — Можно подумать, что твои обещания хоть чего-то стоят?! Он доверился тебе! Иллидан поверил твоим словам! Он даже готов был отказаться от вашей сделки, если бы ты согласилась быть с ним. И вот чем ты отплатила за его доверие! Ты — предала его! Командир Стражей всю тираду встретила с блуждающей улыбкой на лице. Однако, прежде чем она успела ответить на последний выпад анимага, в залу на всех парах влетел ещё один человек, с красным от физического напряжения и злости лицом. — Так и знал, что ты здесь! — вспылил он, откидывая с прямого ровного лба золотистую чёлку. — Думаешь, сможешь спрятаться, и никто не обратит на тебя больше внимание?! Меня ты не проведёшь: ты решила нас всех предать! Сириус от такой сцены даже пришёл в себя. В появившемся мужчине от узнал одного из мракоборцев, участвующих во встрече эльфов, но его откровенно враждебное выступление в сторону Песни Теней сбивало с толку. Сама Майев сначала очаровательно улыбнулась, а потом и вовсе рассмеялась, приятно заполняя смехом пустоту, без привычных для её голоса хрипловатых ноток. — Люди, может, вы как-нибудь определитесь, кого же я всё-таки предала? — отсмеявшись, наконец произнесла эльфийка, обращаясь к мракоборцу. — Ну, с этим всё ясно: он переживает за своего дражайшего господина; но ты-то с чего решил, что я кого-то предаю? — Зачем тащить сюда всех оборотней? Почему бы их просто не отпустить или убить? К чему такие сложности? Ты что-то хочешь с ними сделать? — тут же накинулся на Песнь Теней новоприбывший. Хоть мужчина и был мракоборцем, из-за которых Блэк снова оказался в тюрьме, но Сириус почувствовал к нему невольную симпатию. Столь искренняя нелюбовь к эльфийке не могла быть не оценена им по достоинству. Не торопясь с ответом, Майев слегка подкинула руку с птицей, вынуждая ту взлететь обратно, а сама подошла к ближайшему оборотню. Припав рядом с ним на колено, Стражница грубо схватила ликантропа за волосы и плечо, переворачивая и оголяя шею у основания черепа. — У тебя хорошее зрение? — ехидно поинтересовалась она у мракоборца. — Что ты видишь? Тот неопределённо передёрнул плечами и сделал нечитаемое выражение, не в силах признаться в том, что указывало бы на его слабину. Стражница отпустила оборотня, но тут же три домовика кинулись поправлять позу спящего. — У него на шее метка Скверны, человек, — хмыкнула Майев, прекрасно понимая природу молчания оппонента. — Если ты не видишь риска в том, что отмеченные Скверной спокойно бродят по твоему миру, то я не вижу смысла в твоём пребывании среди сил, поклявшихся бороться за его мир и благополучие. — Но зачем их здесь складировать?! — Потому что осквернённые души больше никогда не обретут покой, — тяжело выдохнула Песнь Теней, словно устала объяснять простые истины ребёнку. — Если они умрут, то попадут прямо во власть Легиона. Не то, чтобы создания вашего мира были серьёзной опасностью, но и отдавать ресурсы врагу я не намерена. К тому же, разум Иллидана силён; пока он здесь, в этом состоянии, он не сможет лично в очередной раз с кем-нибудь договориться, но если на поверхности останется кто-нибудь из его приспешников, то он может попробовать на них повлиять. Так что пусть лучше лежат здесь, под моим присмотром. — Что будешь делать, когда всех соберёшь? — не сдавался волшебник. — Посажу тебя в соседнюю с перевёртышем камеру и запру, чтобы не мешался, — легкомысленно фыркнула Майев. — С меня хватит твоих тупых шуток! — А с меня хватит договорённостей с людьми, — пожала плечами Песнь Теней. — Они себя не оправдали. Вам достаточно знать, что проблема Иллидана и его оборотней решена, а всё остальное — дела эльфов. Золотоволосый мракоборец продолжал буровить Стражницу взглядом, на что она лишь хмыкнула и пошла куда-то в сторону далёкой стены, по дороге снова натягивая перчатки. Скрипнул металл о камень, после чего Майев разогнулась с клинком Аззинота в руке. Приблизившись к недвижимой фигуре Ярости Бури, Песнь Теней наставила на него оружие Скверны и бросила вполоборота людям: — Его новая клетка — его разум. Больше никаких решёток, которые он с таким мастерством научился покидать, — после чего вполголоса добавила на эльфийском, повернувшись в сторону Иллидана. — От себя мы всё равно не убежим, верно? Прежде чем маги успели задать новые вопросы или как-то прокомментировать происходящее, Майев аккуратно опустила лезвие на плечо осквернённого эльфа, после чего почти нежно начала водить бритвенно-острым краем по его коже, чудом ухитряясь не оставлять царапин. Зелёные татуировки замерцали, а огромные крылья будто бы шелохнулись. Не поверившие собственным глазам маги переглянулись, но тут же снова уставились на эльфов. Мнение о происходящем у них было диаметрально противоположенным, но оба одинаково не до конца понимали, что творится у них перед глазами и чего Майев добивается. Тем временем одно крыло ещё раз дрогнуло и поднялось, а за ним и голова, с всё сильнее пылающими под бинтами глазницами. — Иллидан… — почти одними губами прошептал Сириус, но тут же закричал. — Иллидан! Вставай! Иллидан! Осквернённый эльф, если и услышал зов, то никак на него не среагировал. Зелёное пламя впилось в стоящую перед ним Майев. Та лишь улыбнулась одним уголком губ и едва заметно отрицательно покачала головой. Второе крыло слабо приподнялось, но тут же опало, после чего на полу оказалось и первое. Рогатая голова чуть качнулась и снова опустилась. Зелёные татуировки мигнули и почти потухли. — Нет… Нет-нет-нет… Нет! Иллидан! Вставай! Ты должен! Иллидан! — забился за решёткой Сириус. — Почему ты и его не уколола? — ткнул в сторону пленника мракоборец, скривившись от крика у самого уха. Майев не сразу ответила, не торопясь поворачиваться к волшебникам лицом. Когда же она это сделала, деланое равнодушие скрыло любые эмоции, какие бы ни обуревали её всего несколько мгновений назад. — Потому что зачарователь предметов из меня неважный, — спокойно ответила Стражница. — За десять тысяч лет чему только не научишься, но справиться с парализующими чарами, что навели в моем мире на клинки, я не смогу. Поэтому не сняла их, а лишь перенесла понемногу на другие предметы. — Да, по дороге угробив с десяток дорогих мечей! — снова вспылил борец с темными магами. — Хорошо-хорошо, весьма неважный, — закатила глаза Песнь Теней. — В Аззинотках просто убийственная доза чар, чтобы даже Иллидана проняло; даже её маленькая часть угробит не готовое к подобному воздействию создание. Оборотни переживают трансформацию каждый месяц, но и для них влияние оказалось невероятно болезненным. Что станет с этим подобием на разумное существо — затрудняюсь сказать. Скорее всего, его просто парализует от боли и он задохнётся, не в силах контролировать дыхание. — Не боишься, что он сойдёт с ума в окружении не-до-мёртвых оборотней? Или ты этого и добиваешься? — коварно сощурившись, осведомился мракоборец. — Что, по-твоему, у меня течёт в жилах вместо крови? — скривилась Майев. — Я не могу себе позволить кого-то довести до сумасшествия, иначе чем я лучше тюремщиков Легиона? Сейчас я его успокою. Эй, не забудьте принести ему воды, чтобы он не мучился, когда проснётся. После этих слов, обращённых к снующим между оборотней домовикам, Песнь Теней подошла ближе к клетке, из которой, яростно сжимая руками прутья, с неё не сводил злого взгляда Блэк. — Опять на меня свою птичку натравишь? — фыркнул анимаг, с вызовом выгнув спину. Вместо ответа Майев подошла ещё ближе. Она молчала, но её глаза отчего-то всё больше и больше привлекали внимание. Спустя какое-то мгновение её лицо преобразилось, словно излучая внутренний свет. Неземное создание снова было удивительным и безмерно прекрасным. Образ эльфийки манил и гипнотизировал. Спи.