Демон. Внутри и снаружи.

      Устало завалившись на кровать, Майев запустила руку в волосы, уже привычным жестом отбрасывая чёрную прядь подальше. Тяжесть в теле, как после употребления Напитка Живой Смерти, буквально придавливала к подушке, но Песнь Теней упрямо поднялась, словно опасаясь, что кто-то может оказаться невольным свидетелем её слабости. Аккуратно расстёгивая ремни креплений, она старалась не морщиться, репетируя снятие брони, как будто это до сих пор ей ничего не стоит. Однако ужасная правда была в том, что столь привычные доспехи, ни раз спасавшие Стражницу и ставшие чуть ли не её символом, оказались невероятно тяжелыми.       Дар Богини давал слишком многое, в том числе и физическое преимущество. Песнь Теней до сих пор была самой сильной женщиной калдорай, но без божественной помощи полное латное облачение носить как раньше стало невозможно. То, что месяцами, если не годами, было почти как вторая кожа, спустя уже несколько часов начинало сдавливать. Когда Майев это впервые обнаружила, то липкая паника чуть не сковала её разум. Командир Стражей снова пережила одиночество и потерю. Именно сейчас, когда она больше всего нужна, Богиня отвернулась от неё, лишив даже привычной безопасности. Конечно, пользоваться латами Песнь Теней всё ещё могла, но теперь свои силы стоило рассчитывать буквально по часам. Пока никто не видел, она тренировалась и по новой привыкала к обмундированию, постепенно повышая нагрузку, но летящее вперёд время играло против неё. В конце концов, у физического тела есть свои пределы и даже упрямством не достичь того же, что давало Отмщение. Майев иронично усмехнулась: теперь у неё снова есть латы, но больше они не могли защитить её как раньше.       Сдерживаясь от того, чтобы отшвырнуть тяжеленный нагрудник подальше и побыстрее сделать заветный глоток воздуха полной грудью, командир Стражей степенно положила часть амуниции на пол. Жизнь научила никому и никогда не показывать своих слабостей, и сложившаяся ситуация не должна стать исключением. Она десять тысяч лет держала Орден Стражей, контролировала тюрьму под Хиджалом с одними из самых опасных тварей Азерота, пережила битву у портала в Натрезу и вытерпела плен в Чёрном Храме. Она справится. Обязательно справится. Как всегда.       Ровно в назначенное время посреди комнаты появился заместитель главы мракоборцев. Натянув к его появлению привычно-скучающее выражение лица, Майев лениво посмотрела на мага, внутренне радуясь, что ему не пришло в голову заявиться раньше.       — Леди Майев, — дружелюбно улыбнулся тот. — Как вы поживаете?       — Приветствую. Как всегда, — неопределённо пожала плечами Песнь Теней, первой протягивая руку. — Полетели?       — Разумеется.       Мир для путешественников резко начал меняться, растягиваясь и сжимаясь в разные стороны. Спустя пару мгновений Майев и её спутник оказались на продуваемой всеми ветрами и обильно поливаемой дождём площадке у входа в Азкабан. Новоприбывшие непроизвольно сгорбились и уставились на двух стражей тюрьмы, привычно охраняющих вход.       При виде дементоров Робардс внутренне поёжился, но первым вышел вперёд.       — Мракоборческий отдел: особый допуск. Пропустите, — он показал охранникам свой браслет, не до конца уверенный, что у них вообще есть органы чувств, отвечающие за зрение в привычном смысле этого слова.       Так или иначе, стражи Азкабана расступились, пропуская внутрь, чтобы потом с глухим стуком закрыть двери прямо за спиной. Песнь Теней высокомерно хмыкнула и спокойно продолжила движение. Идущий рядом с ней маг поспешно призвал Патронуса и невольно задумался над словами своего помощника, касающиеся предположений о том, как эльфийка собирается устраивать своё будущее.       — Леди Майев, если позволите, — аккуратно начал Гавейн, — пока спускаемся, у меня тут появилась парочка вопросов.       — Слушаю, — спокойно отозвалась та, идя чуть впереди, из-за чего её лица было не видно.       — Что думаете делать, когда поймаете всех оборотней? — с некоторой нарочитой весёлостью осведомился заместитель главы мракоборцев.       — Точно не знаю, — не меняя тон голоса ответила Майев. — Была идея как следует запечатать Иллидана и поискать больше природных магических источников. Да, в вашем мире они гораздо слабее и их мало, но они, оказывается, есть, что уже неплохо.       Маг придирчиво обдумывал полученный ответ на предмет скрытых смыслов и потаённых значений.       — Почему же «была»? По-моему, идея и правда неплохая, — улыбнулся Робардс, продолжая прощупывать почву.       — Потому что реакция твоего помощника меня в этом разубедила, — без обиняков кинула Песнь Теней. — Его общение со мной было чересчур зацикленным. Вдруг он вздумает мне назло выпустить Ярость Бури на волю?       От такого ответа мракоборец слегка растерялся и непроизвольно затормозил. Не рассчитав расстояние и высоту кривых полуразрушенных ступенек, Гавейн резко оступился и полетел бы кубарем во тьму, если бы не крепкие руки эльфийки, поймавшие его буквально в то же мгновение.       — Ты чего? — приподняла густую бровь Майев.       — Говорил же, что спуск сюда скорее наказание для охранников, чем для узников, — неловко улыбнулся Робардс и попытался встать на ногу, но она тут же ответила внезапной болью.       — Так… что с ногой? — хмыкнула эльфийка. — Садись, я посмотрю.       — Не стоит, я сейчас наложу магическую шину и…       — …И она исчезнет, ведь ваша магия тут особо не работает. Садись, я посмотрю и мы возвращаемся.       — Правда, не стоит…       — Садись, — холодно приказала Песнь Теней.       Расположившись прямо на ступеньках, маг бережно протянул ногу, с которой эльфийка ловким пальцами быстро сняла обувь и носок, а потом закатала штанину. Прикосновения тёплых рук было столь невесомым и аккуратным, что едва ли их можно было почувствовать.       — Вывих. С костью всё в порядке. Сейчас всё вправлю, будет больно, — быстро резюмировала Майев и тут же дёрнула ступню волшебника.       От неожиданной боли Гавейн едва не вскрикнул, крепко сжав челюсть. Он изо всех сил постарался промолчать, чтобы не закричать или не выругаться, через широко раздутые ноздри выдыхая воздух.       — Мы не очень далеко спустились, наколдуй что-нибудь холодное, если можешь, — посоветовала Майев, схватившись на ворот рубашки и начиная расстёгивать пуговицы.       — Э-э, леди… что вы делаете? — опешил мракоборец.       — Ногу нужно закрепить, — как ни в чём не бывало пожала плечами Песнь Теней, продолжая раздеваться. — Вдруг из-за ненадёжных чар ты наступишь на больное место? Хочешь, чтобы я ещё раз тебе вправляла ступню?       — Но, подождите, я… О Мерлин, — маг попытался опустить голову и спрятать взгляд, когда Майев сняла рубашку, оставшись в одном тёмном топе.       — Ты никогда не был с девушкой? — с сомнением подняла бровь Песнь Теней.       — Был, но…       — Тогда ты видел гораздо больше, чем сейчас, — снова равнодушно повела обнажёнными плечами Стражница. — Других тряпок у меня с собой нет.       Вцепившись зубами в шов у рукава, Песнь Теней что есть силы дёрнула ткань, заставив ту порваться. Оторвав рукава, эльфийка аккуратно положила себе на ногу ступню волшебника и начала крепко заматывать. Всё это время заместитель главы мракоборцев упорно пытался отыскать на стенах и потолке что-то интересное и важное, чтобы упереть в это взгляд. Боль в конечности и внутренняя неловкость разрывали надвое, путая мысли. Мерлин забери этого Дарси с его бредовой теорией заговора!       — Надеюсь, я никогда не пойму, как это: реагировать на представителя другого вида, — бессердечно хмыкнула Майев, посмеиваясь над его метаниями. — Всё, я оделась, можешь не прятать взгляд.       Застёгивая порванную рубашку, эльфийка, не скрывая ироничную усмешку, неодобрительно покачала головой.       — Что мне теперь с тобой делать? — задумчиво протянула она. — Иллидан, конечно, не проснётся, если я, скажем, завтра зачарую его, но вот перевёртыш долгое одиночество не переносит.       — Могу пока подождать тут, — виновато произнёс Гавейн. — Подберёте меня на обратном пути.       — Тебе нужна помощь. Чем быстрее, тем лучше. Проблема пустяковая, но и тянуть с ней не стоит, — отрицательно покачала головой эльфийка.       — Со мной уже точно ничего не случится, — немного грустно заметил маг. — Идите, леди, я подожду и… Большое спасибо.       — Было бы за что, — как-то чересчур сухо ответила Майев. — В другое время я бы уже всё вылечила, и вот тогда заслужила благодарности, а так… Хм.       — Просто вывих, — ободряюще улыбнулся Гавейн. — Ерунда. Берегите силы на что-нибудь поважнее. Я подожду.       Командир Стражей кивнула магу и, прикусив губу, нырнула во тьму, стремительно набирая скорость. Осознание того, что теперь ей приходится экономить силы даже для такого пустяка, новой волной злости наполнили сознание. Злости и беспомощности. Очередное напоминание о собственной слабости. Этот мир забирает у неё слишком многое. Что её ждёт дальше?       Двигать каменную тяжёлую дверь голым плечом было не очень приятно, но его прохлада напомнила о том, что одиночество и тьма скоро закончатся, а значит пора взять себя в руки, чтобы отыгрывать столь привычную за долгие века роль. Стоило эльфийке протиснуться в образовавшееся узкое пространство, как её тут же встретил злобный окрик сидящего в клетке узника.       — Новый образ? Писк магической моды девяностых: драная кошка? Тебе идёт, — перевёртыш тут же оказался буквально прилипшим к решётке, буровя Майев пристальным взглядом.       Странное ощущение, словно так уже было, захлестнуло Песнь Теней. Снова решётки. Снова тьма подземелья. Снова поток унижения от одинокого узника, связанного и зависящего только от неё. Майев неприятно поёжилась. Неужели вся её жизнь ни на что больше не годна, кроме прозябания в тесных коридорах? Как никогда ей захотелось резко развернуться и броситься обратно к выходу, чтобы буйствующая наверху непогода выветрила все тяжелые переживания.       Неужели это никогда не кончится, даже в другом мире?       Майев десять тысяч лет гордо несла своё знамя долга и обязательств. Раньше это было не просто правильное решение, а единственно верное, но между прошлым и настоящим Песни Теней пролегла пропасть. Она больше не жрица, ведь Богиня не слышит её. Не командир Стражей, ведь самих Стражей нет, да и сторожить некого. Не воплощение Отмщения, так как оно покинуло эльфийку. Не старшая сестра — Джерод Песнь Теней ушёл давным-давно. Больше не воительница, раз даже собственные латы адекватно носить не в состоянии.       Кто она?       Столь привычная роль внезапно стала лишь слабой тенью себя прежней, как чья-то очень жестокая шутка.       Тем временем маг, приняв молчание за обычное нежелание отвечать, ехидно продолжил.       — Что, соскучилась по кому-то в клетке? Личный фетиш, только этим и удовлетворяешься?       Сам узник даже не догадывался, насколько пущенные им глупые слова болезненно оцарапали метающийся разум. Внешне всё такую же спокойную, внутри эльфийку едва ли не колотило.       Нет, сегодня она не сможет играть отведённую ей роль.       Вместо ответа, Майев изменилась в лице, внезапно став безмятежной и прекрасной. Парящий под потолком изящный филин, повинуясь метаниям души, подлетел к решётке и начал плавно кружить, даря покой и умиротворение узнику. Да, это всего лишь постыдное бегство, но сейчас она не готова вступать в очередную полемику с взаимными оскорблениями.       — Нет, не получится! Я знаю, что ты задумала… Мы не закончили, — возмутился маг, но сам не заметил, как лёг на матрас и опустил голову.       Спустя пару минут он уже мирно сопел от счастливейшего сна в самом неподходящем для этого месте на Земле. Майев даже не подошла к клетке, чтобы проверить эффект воздействия частицы души, а развернулась в центр, больше не отрывая взгляд от сидящей перед ней фигуры.        Очередной круг замкнулся. Новый виток пришёл к точке начала и конца: Иллидан Ярость Бури снова узник, а Майев Песнь Теней — его тюремщица. Скованный заклятием, осквернённый эльф был тих и неподвижен. Могучая грудь едва вздымалась, казалось, что он даже не дышит. Однако это было не так, зоркий глаз ночного эльфа легко определял изменения слабого сияния зелёных татуировок на тёмно-фиолетовом торсе.       Обречённо опустив голову, Песнь Теней достала перчатки из драконьей кожи и аккуратно обошла лежащих оборотней. Подхватив один из клинков Аззинота, Майев стала его внимательно рассматривать, после чего невольно задумалась: что будет, если она сама прикоснётся к холодному металлу? Заполнит ли Скверна её опустевшую душу? Тряхнув головой, она начала неторопливо приближаться к зачарованному узнику. Впервые за всё время нового пленения она осталась с ним один на один, мысленно даже не беря в расчёт усыплённых оборотней. Смотреть на сидящего перед ней Ярость Бури было как-то странно. Между ними не было ни магических барьеров, ни защитных рун, ни даже привычных решёток. Можно спокойно протянуть руки и коснуться друг друга.       Песнь Теней присела и склонила голову к спящему Иллидану, чтобы можно было увидеть его опущенное лицо. Хотя, это не совсем лицо, только его часть, остальное прикрыто повязкой. Десять тысяч лет она изучала его повадки и поведение, но никогда, как бы иронично это ни звучало, никогда не интересовалась им самим. Впервые за всё время её вдруг стало любопытно что под подвязкой. Отложив клинок Аззинота, Майев потянулась к ткани на голове эльфа, но в последний момент убрала руку. Почему-то прикасаться к лицу Иллидана в плотной перчатке показалось ей невежливым. Сама Песнь Теней не смогла бы сказать, почему постановка мысли была именно такой, и откуда вообще возникло понятие «вежливости» в отношениях, где сотню веков оппоненты только и делали, что эмоционально топили друг друга. Тем не менее, она сняла перчатки и кончиками пальцев, едва касаясь края ткани, мягко провела по границе с горячей кожей Ярости Бури.       Какой он тёплый.       Смотреть на собственную бледную руку на фоне тёмной кожи осквернённого эльфа было непривычно. Аккуратно продолжая линию скул, всё так же в миллиметре от прикосновения, пальцы опустились ниже по контурам лица, останавливаясь около покрытых мелкими шрамами губ.       Когда Майев вспоминала последнюю встречу, она так или иначе возвращалась к моменту обещанного эльфу поцелуя. Глядя на тонкие губы Ярости Бури и его демонический образ, Песнь Теней была уверена, что они горькие. Однако десять тысяч лет взаимной ненависти на вкус оказались неожиданно сладковатыми. Может, ей тогда это только показалось? Интересно, если сейчас самой поцеловать Иллидана, он проснётся?       Внезапно остро осознав, как выглядит со стороны и что делает, Майев снова одёрнула руку и желчно рассмеялась сама над собой.       «Это не он, а я сошла с ума за эти проклятые тысячи лет!»       Сотрясаясь от злого не то смеха, не то всхлипов, Майев запустила руку в волосы, ошарашенная собственной никчемностью. Какая же она сейчас жалкая! Съёжившись ещё сильнее, эльфийка неловко обняла саму себя, пытаясь спастись от внезапного озноба. Оголённые руки покрылись мурашками и дрожали. Как же хорошо, что её никто не видит!       Подвинувшись ближе, Песнь Теней прижалась дрожащим телом к тёплому торсу Ярости Бури, успокаиваясь и согреваясь. Это нечестно: она держала его во тьме, отнимала века жизни, преследовала, запирала, а сейчас и вовсе ворует тепло, пользуясь тем, что он не может ей помешать и откинуть подальше. Иллидан всё так же недвижимо сидит на коленях, абсолютно покорный прихотям своей тюремщицы, пока она пользуется его беспомощностью. Так нельзя.       Майев неторопливо натянула перчатку обратно, чтобы засвидетельствовать своё преступление. Тяжёлое оружие громко чиркнуло по каменному полу, прежде чем прикоснуться к тёмно-фиолетовой коже. Песнь Теней опустила голову и стала ждать неминуемой реакции. Со странным отстранением она чувствовала кожей, как сильная грудь под плечом начинает вздыматься всё быстрее и сильнее.       — Майев… — едва ли это был шёпот, но, находясь так близко, Песнь Теней смогла его услышать.       Внезапно узы крови натянулись до предела. Майев почувствовала, как Иллидан изо всех сил сопротивляется охватывающей силе чар. Огромные крылья оторвались от пола и спрятали её от остального мира, пока сильные руки резко прижали ближе. Сил эльфа не хватало на то, чтобы сказать ещё что-то, но его желание, чтобы она подняла голову и посмотрела на него, передавалось без слов. Майев недоумённо вскинула лицо и тут же оказалась увлечена новым поцелуем, ради которого Иллидан рвал собственное сознание. Пользуясь мгновениями перед затмением, эльф так сильно сжал её в руках, что уже было нечем дышать, но она не сопротивлялась.       Действительно сладкий поцелуй рисковал вмиг стать солёным, из-за того, что Песнь Теней еле сдерживалась. Чувствуя, как слабеет Ярость Бури, она сама усилила поцелуй, высвободив руки и схватив его лицо.       «Прости. Прости меня… Прости!» — бесконечно крутилось у неё в голове.       Майев просила прощение за всё то, что своими действиями так методично разрушала в жизни Иллидана. За десять тысяч лет украденной жизни. За тьму и ненависть, что она поселила в его сердце. За ревность к другой. За собственные слабости. За то, что забрала второй шанс в другом мире. За свои принципы, что не давали ей принять его изменений. За сворованное тепло.       Не в силах переступить через себя, эльфийка лишь сильнее впивалась в губы узника, так и не произнеся ни слова из того, что он заслужил услышать много лет назад.       Голова с громадными рогами стала тяжёлой. Ярость Бури ослабил хватку и снова затих. Поймав эльфа, чтобы он не завалился, Песнь Теней едва справлялась с его весом. Аккуратно восстановив замеревшему Иллидану равновесие, Майев и сама затихла, прижимаясь мокрой щекой к его скуле. Ей давно пора было идти, ведь встревоженный долгим отсутствием человек может решить доковылять сюда и тогда увидит её такой.       Осторожно выбравшись из тёплого кокона крыльев, Песнь Теней попыталась вернуть их в более-менее прежнее положение. На вид крылья просто огромны, интересно, они Иллидану не мешают, как он с ними спит? Майев зачарованно провела рукой по месту начала роста крыла. Ей часто доводилось седлать гиппогрифов, но внезапно стало любопытно, как это — летать на собственных крыльях? Она даже прикрыла глаза, чтобы красочнее представить картину. Парить в ночи, купаясь в лунном свете… Наверно, это прекрасно.       «Тебе понравится».       Резко вздрогнув, Песнь Теней распахнула глаза и уставилась на Ярость Бури. Осквернённый эльф был всё такой же, надёжно скованный зачарованным сном.       — Как ты это делаешь?! — выпалила эльфийка.       Тёмная громадная фигура молчала, едва мерцая татуировками.       — Если не собирался отвечать, зачем было вообще давать о себе знать? — Майев сжала кулаки, едва сдерживаясь от того, чтобы стукнуть по мощному торсу. — Новая форма издевательства?       Смутные силуэты начали появляться перед внутренним взором. Что это? Полёт? Казалось, где-то под ногами плывут верхушки деревьев, а лёгкие наполняются холодным воздухом, пока встречные потоки натягивают мышцы до предела и наполняют мембраны крыльев.       — И правда прекрасно, — задумчиво протянула она, после чего перевела блуждающий взор обратно на эльфа. — Но… зачем ты показываешь мне это?       Ярость Бури всё так же молчал, склонив рогатую голову и надёжно храня тайну видений.       Недоверчивый кивок головы сопровождался решительным шагом прочь. Песнь Теней позволила себе лишнего. В прочем, всё как всегда: если эльфийка когда и совершала какую-нибудь глупость, то это было так или иначе связано с её главным узником. Пора бы уже и привыкнуть.       Надавив на руну у дверей, Майев придирчиво следила за тем, как захлопываются каменные створки. Ей нужно было убедиться, что свидетельство её слабости надёжно скрыто и недоступно никому другому; разве что сам Иллидан очнётся и потребует объяснений. Больше нельзя позволять себе подобное и появляться одной. Следующая проверка только в присутствии кого-то из людей. Кстати, о них.       Заместитель главы мракоборцев нашёлся у входа в тюрьму, придирчиво осматривающего наколдованную им перевязку.       — Почему ты не дождался меня? — нахмурилась Майев, тоже уставившись на место вывиха.       — Подумал, что если мне будут помогать идти по лестнице, то от моей гордости мракоборца совсем ничего не останется, — хмыкнул волшебник. — С ним всё хорошо?       Холодные глаза тут же впились в мага с нечитаемым выражением.       — «Хорошо»? — аккуратно переспросила Песнь Теней.       — Да, всё ли нормально с Блэком? — кивнул головой мракоборец. — Вы говорили, что он плохо переносит заключение.       — Думаю да, сейчас с ним всё хорошо, — усыплённый силой эльфийки, анимаг видел десятый счастливый сон, поэтому предельно точный ответ был с одной стороны правдив, а с другой, не пестрил подробностями.       — Куда теперь?       — Меня — обратно, а ты — к целителю.       — Леди, я же говорил, что это сущий пустяк, — немного стушевался заместитель главы мракоборцев. — Мне приходилось переживать и не такое.       — Не сомневаюсь, поэтому к вечеру жду тебя готовым.       — К чему?       — К новой охоте на оборотней, — серьёзно ответила Песнь Теней. — Крайне важно поймать их всех как можно быстрее!