Демон. Внутри и снаружи.

      Бывшие покои первого хозяина Азкабана оказались на удивление просторными, хоть и весьма заброшенными. Рассматривая свою новую комнату, за обустройством которой, по словам домовиков, Иллидан периодически приглядывал, Майев невольно скривилась не то от злости, не то от вырывающегося восхищения. Всё же, упрямству Ярости Бури стоило позавидовать: откуда он достал настолько огромную кровать в самой жуткой тюрьме для волшебников было совершенно не ясно. Зато ясным был намёк её назначения.       — Не дождёшься, — покачала головой эльфийка, назло мысленно отодвигая момент поражения ещё минимум на два века.       Как бы ни были прекрасны полёты, но часы в воздухе не прошли незамеченными: моральная усталость из-за постоянных перебранок и затёкшее тело от одной позы давали о себе знать. Даже наполниться благодарностью к мракоборцу, от увиденной в углу родной брони, она не могла; ей хотелось ни о чём не думать и провалиться в сон. Буквально упав на кровать, Майев упёрлась взглядом в каменный потолок. Увиденное остро напомнило время в Хогвартсе, когда Песнь Теней попала в добровольное затворничество, лишь бы не оказаться рядом с Яростью Бури. Прошли месяцы, и для чего? Теперь они с Иллиданом так близко, как никогда до этого, а узы крови буквально ласкали каждую клеточку кожи, нашёптывая о сладости близкого поражения, как когда-то Отмщение о важности выпавшего на плечи долга. Всё происходящее вдруг показалось насмешкой над прошлым бывшего командира Стражей: ей сто веков твердили о ненависти, а сейчас соблазняют; когда-то сковывали обязательствами — теперь дразнят свободой; постоянно запугивали моральными последствиями, но, стоило ей оказать в беде, просто бросили. О Элуна, для чего нужны были эти бесконечно долгие тысячелетия, чтобы за несколько лет, что по меркам калдорай даже не срок, обесценить буквально каждую догму её бывшего существования?       Понимая, что она снова вышла на привычную тропу сомнений, Песнь Теней усилием воли вернула себе вертикальное положение тела и поспешно вышла из комнаты. По сути, идти было особо некуда, но ноги сами понесли её в сторону лестницы в подвал, где Ярость Бури руководил последними приготовлениями и готовился к подступающему полнолунию. Да, она безумно устала постоянно переругиваться со своим бывшим узником, но рядом с ним посторонние мысли не задерживались. Живое общение было лучше мёртвой тишины, готовой проглотить её с головой.       — Ты уже соскучилась по мне, милая? — поприветствовал подругу Иллидан, как только та пересекла расстояние, с которого можно было спокойно общаться друг с другом не напрягая голос.       Привычная и ожидаемая форма обращения вдруг поставила в тупик. По сути, Ярость Бури наиболее точно описал то, что происходило у Песни Теней на душе, из-за чего она позволила себе мгновение промедления в ответе. С таким собеседником подобное было непростительно: тут же почувствовав сомнение, пламя глаз под повязкой хитро сощурилось, а рот растянулся в улыбке-оскале. Работа ли это уз крови, его возможность читать мысли или просто животное чутьё — неизвестно, но он не ошибся и, что самое ужасное, данный факт был совершенно точно ясен обоим.       — Хочешь, я смилуюсь и сделаю вид, что ты пришла поговорить о чём-то важном? — довольно уточнил Иллидан.       — Откуда внезапное благородство? — чуть приподняла бровь Майев.       — Супругам положено заботиться друг о друге, не находишь?       Эльфийка тяжело выдохнула и мысленно пожалела, что пришла: покинутая тишина вдруг резко показалась заманчивой и желанной.       — А ведь у нас и правда назревает серьёзный разговор, — вдруг задумчиво протянула она, склонив голову набок.       Откровенно заинтересованный сказанным, охотник на демонов хмыкнул.       — Все можете идти к себе: скоро полнолуние — вам нужно быть готовыми, — обратился он к оборотням, после чего подошёл ближе к подруге, поднимая крылья.       Майев тут же попыталась сделать шаг назад от надвигающегося на неё эльфа, но не успела. Огромное крыло оказалось заведено ей за спину, снова даря столь необходимое чувство защищённости. Песнь Теней была уверена, что Ярость Бури в курсе того, как на неё действует подобное внимание, а потому этим беззастенчиво пользовался. Всё же, в отношениях, пусть и таких ненормальных, какие были у тюремщицы и бывшего узника, осквернённый эльф всё ещё пытался жульничать, будучи не до конца готовым принимать правила взаимного уважения и проявлять необходимое терпение. Впрочем, не противнице было жаловаться: она порой и вовсе вела себя незрело.       Однако, одно дело понимать что-то для себя, и совсем другое — признавать вслух ошибки и меняться. Поэтому, вместо того, чтобы спокойно принимать поведение партнёра, тем самым обезоруживая его, эльфийка боязливо нахмурилась, непроизвольно подтверждая, что манёвр достиг успеха.       — О чём же ты хочешь со мной поговорить? — смягчившимся тоном уточнил осквернённый эльф.       — Фиал… он же тебе нужен, не так ли? — вмиг помрачнела Майев.       Твёрдой рукой демонстрирую подвеску, Песнь Теней внутри напряглась. Разумом она понимала, что фиал рано или поздно нужно будет отдать, но внутри всё этому противилось. Не ясно, что было страшнее: следующая за передачей просьба охотника на демонов соединить кровь или страх того, что теперь Майев Иллидану и вовсе не нужна.       Сам эльф не торопился ни брать вещь, ни вообще что-либо говорить. Неожиданно Майев поймала саму себя на мысли, что в нечестную игру с узами крови можно играть вдвоём: она нарушила почти все запреты и догмы Богини, а потому ещё одно маленькое попущение не станет критическим. Песнь Теней позволила чужим эмоциям стать её частью, из-за чего разум тут же атаковали жадность, сомнения и страх. Итак, внешне спокойный охотник на демонов жаждал забрать фиал и наполнить их кровью, чтобы ещё крепче связать две судьбы. Соблазн казался ему непреодолимым, а подобное поведение логичным: так лучше для возвращения и лично для самого Иллидана, ведь дорогая душа однозначно станет его. С другой стороны, он прошёл тяжелый путь и отказался от многих соблазнов, чтобы Песнь Теней начала ему хоть немного доверять, и терять драгоценный прогресс было жутко. Хищная страсть и желание всё сделать правильно боролись внутри, раздирая не хуже, чем сомнения самой Майев насчёт её будущего и отношения к прошлому.       Затаив дыхание эльфийка следила за тем, как Ярость Бури берёт в руки подвеску. Она послушно завела руки за шею и расстегнула замок, ожидая следующей реакции. Что он сейчас скажет? Кто победит? Демон или эльф?       — Спасибо, что передала. Стоит попробовать его сразу вплести в структуру ритуала, — задумчиво протянул Иллидан.       — Моя кровь… — начала было Майев, но рогатая голова тут же отрицательно покачалась.       — Не нужна, — решительно ответил он. — Она изначально являлась лишь прикрытием для путеводной нити, но сейчас, когда у нас всего несколько дней перед открытием портала, в этом нет нужды: Легион либо уже готов нас встретить, либо за такой короткий срок не успеет предпринять ничего серьёзного. Кроме того, не забывай о Песках Времени; есть риск, что бронзовая стая захочет воспользоваться нами, чтобы замести следы. Так что, если туда и упадёт кровь, то только моя.       Неожиданный ответ поставил в тупик. Как было бы проще, если бы Ярость Бури проявил алчность: тогда бы Песнь Теней привычным тоном отмела любые поползновения в её адрес и закрылась, но проявленная эльфом решительность обезоружила. Ужасное осознание оцарапало самолюбие: в отличие от неё самой, Иллидан смог сделать выбор и принять свои изменения, в то время как Майев лишь терзалась и топталась на месте.       Пока осквернённый эльф всё внимание уделил подвеске в руках, мечущаяся в эмоциях и чувствах бывшая тюремщица попыталась поспешно скрыться из его поля зрения.       — Пойду, надену броню, — максимально равнодушным тоном, на какой была сейчас способна, заметила Песнь Теней. — Гостей, если они будут, стоит встречать в полной готовности.       Прежде чем охотник на демонов успел прокомментировать услышанное, эльфийка поспешно развернулась и бросилась в сторону своей временной комнаты. Пламенный взор внимательно следил за бегством подруги, после чего крылатый силуэт мягко скользнул за ней следом.       Торопясь поскорее остаться одна, Майев как можно быстрее добралась до заветной двери, но у её порога обнаружила неприятного посетителя.       — Где тебя носило? — тут же напал на неё анимаг.       Всё его поведение и внешний вид говорили о том, что он явно ждал хозяйку комнату, а значит и общения с ним не избежать. Эльфийка, тем не менее, попыталась обойти его, но волшебник оказался на удивление упрямым.       — Почему ты не хочешь отдать мне руну? — злобно шикнул он, тут же обнаруживая причину преследования.       — Потому что ещё рано, — спокойно пожала плечами Песнь Теней. — Вот когда придёт время уходить, тогда ты её получишь.       — Разве Иллидан не сегодня собирается активировать арку? — анимаг с сомнением выгнул бровь.       — «Да» — сегодня, «нет» — это ещё не конец, — голос Майев сам собой наполнился усталостью, как если бы ей приходилось общаться с надоевшим ребёнком. — Ты хоть представляешь себе работу портала между мирами?       Маг мигнул потемневшими глазами, но с ответом не торопился, ни в силах признать свою несостоятельность по заданному вопросу. Такое поведение задевало саркастичную сторону личности Майев, отчего она лишь ядовито улыбнулась:       — Если говорить доступными тебе словами: это сложно. Очень сложно. Нельзя просто так прыгать в любой открывающийся проём. Его нужно стабилизировать и направить. На такое нужно время, умение и энергия. Иллидан, конечно, обладает последними двумя, но вот время, как ни крути, всё равно необходимо. Мы не знаем, куда этот портал ведёт и кто из него может выскочить, поэтому сегодня будет лишь попытка. Полнолуние длиться несколько ночей; надеюсь, для Ярость Бури их будет достаточно.       — А если не будет? — нервно уточнил Блэк.       — Дождёмся следующего, — пожала плечами Песнь Теней, скрещивая руки на груди. — Так что, пока я не удостоверюсь, что «мой человек» в безопасности, «его человека» я не отпущу просто так. Жизнь за жизнь, знаешь ли.       — Вот это да, ты о ком-то заботишься! Кто бы мог подумать, что у тебя в груди есть что-то похожее на сердце, — ядовито прокомментировал анимаг.       — Кто угодно, у кого в голове есть что-то похожее на мозг? — не менее иронично парировала бывшая тюремщица Ярость Бури.       — Знаешь, будь я Иллиданом, я бы тебя давно задушил, — не скрывая истинных эмоций, шикнул Блэк.       — Я тебя раздражаю? — мило улыбнулась Майев.       — Да!       — Прекрасно, — мурчащим тоном ответила она, чем ещё больше взбесила мага.       — Да пошла ты!.. — выплюнул Сириус, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов и решительно уходя в свою «комнату», чтобы там в компании нескольких домовиков запереться на все замки и ждать, пока разум эльфа захватит власть над каждым озверевшим ликантропом.       Песнь Теней проследила за бегством оппонента с довольным оскалом, так похожим на улыбки бывшего узника. Однако стоило ей снова оказаться одной в своей комнате, от былого настроения не осталось и следа. Прерванные магом мысли вернулись обратно, с новой силой терзая сознание.       Аккуратно нащупав кольцо архимага в кармане, Майев прикусила губу. Если она позовёт старого мага, тот согласится перенести её к мастеру алхимии? Успеет ли Ярость Бури среагировать на её исчезновение, или даже не захочет обратить внимание на бывшую тюремщицу? В конце концов, прошлое никто не отменял, и накопленные веками претензии никуда не делись. Когда Песнь Теней отдавала фиал, то чувствовала, как внутри что-то обрывается. Всеми силами она топила в себе переживания, чтобы те не коснулись связанной с ней души, но мысленно мирилась с неизбежным будущем. Она задолжала Иллидану многое и теперь пришёл черёд платить.       Задумчиво присев на кровать, Майев украдкой оглянулась и, наконец, достала перстень. Без капли интереса она теребила вещь в руках предчувствуя подкрадывающуюся пустоту. Ещё немного и жестокий зверь вонзит в душу холодные когти разрывая на части. Стоит подождать, пока Ярость Бури начнёт ритуал, чтобы не было риска случайно столкнуться с ним. Странное убеждение, словно бы встреча каким-то образом могла повлиять на исход бегства, не отпускало до конца. Весьма возможно, что окружающий мир влиял не только на эльфийку, но и на охотника на демонов, а значит его стремление к бывшей тюремщице — не более чем попытка держаться ближе к себе подобным. Скорее всего, в их далёком родном мире наваждение Иллидана пройдёт, и он будет благодарен за то, что она перестала быть его преследовательницей. Да, сейчас он смог справиться с соблазнами, но честно ли это со стороны самой Майев, постоянно подталкивать его к подобному выбору? Кроме того, как только она окажется в Азероте, то сразу останется одна. Перспектива будущего одиночества пугала и гложила душу.       Так будет лучше. Для всех.       Внезапно в середине невеселых мыслей чья-то непреодолимая злость ворвалась как ураган, снося стремительным порывом слабые ростки решимости. Майев вздрогнула и подняла голову, встретившись со взором в пламенных провалах глаз. Мгновение чужой ярости тут же пропало, словно было наваждением, и вот уже бывший узник наблюдал за тюремщицей привычным, слегка ироничным взглядом. Песнь Теней была уверена, что закрывала за собой дверь, но та была открыта, а Иллидан, по своей излюбленной привычке, лениво опирался на косяк.       — Что планируешь делать, когда вернёмся? — внезапно огонь в глазницах коварно сощурился.       Словно откормленный саблезуб, Ярость Бури вальяжно прошёл к кровати и без спроса завалился рядом, наслаждаясь созданным замешательством. Не до конца доверяя услышанному, Песнь Теней внимательно посмотрела на развалившегося перед ней эльфа. Внутри что-то странно дёрнулось: он что-то почувствовал или просто подсмотрел мысли? Почему именно сейчас? Внешне Иллидан казался совершенно спокойным и даже чуточку праздным, разминая и перекатывая мышцы под мерцающими татуировками. Эльфийка, как могла, пыталась нащупать у собеседника недавний порыв злости, но тот распространял вокруг себя лишь размеренные волны уверенности.       — К чему этот вопрос? — почти сухими губами поинтересовалась Майев.       — У меня есть на тебя планы, — открыто улыбнулся Иллидан. — Лучшее предложение, что ты когда-либо получала в своей жизни.       — Ого, прямо «лучшее»? О Элуна, какой же ты самонадеянный! — слова вырвались из Песни Теней буквально сами в гремучей смеси восхищения и возмущения.       — Вот, снова ошиблась; не «самонадеянный», а «решительный», — клыкасто поправил её Ярость Бури.       — Упёртый!       — «Целеустремлённый».       — Отвратительный!       — Всегда подозревал, что я тебе нравлюсь!       Довольный оскал стал настолько оскорбителен Песни Теней, что она лишь удивлённо фыркнула, ошарашенная показной наглостью. Своим поведением бывший узник абсолютно сбивал с толку, из-за чего опасения и переживая на какое-то мгновение потухли.       — И что же это за «лучшее предложение моей жизни»? — Майев на всякий случай прикрыла второй рукой спрятанный в ладони перстень, положив их себе на колени.       — Я предлагаю тебе провести остаток нашей вечности, занимаясь двумя твоими самыми любимыми делами: вырезать демонов во всех мирах, где бы они от нас не спрятались… А в перерыве, между битвами, действовать мне на нервы.       Про себя эльфийка была готова спорить с чем угодно, чтобы она ни услышала, однако готовые вырваться из уст слова так и остались невысказанными. Приоткрыв рот для возражения, Майев так и осталась в таком положении, постепенно осознавая услышанное. Пока ясные глаза метались из угла в угол в поисках ответа, пламенный взор впился в её приоткрытые губы, а его обладатель жадно фантазировал о том, что бы с ними сделал.       — Ты… — промедлив с продолжением фразы, Песнь Теней привычно слегка прикусила губу, чем неосознанно вызвала ещё одну бурную реакцию, даже не подозревая об этом.       — А ты? — весело отозвался Ярость Бури, маскируя этим истинные чувства, но неожиданно быстро стал серьёзным. — Я не шутил, когда признавался тебе, что некоторые иллидари всё ещё молятся Элуне. К тому же, далеко не все они изначально были воинами, так что опытное наставничество может поднять их на совершенно новый уровень. И лучшего наставника, чем ты, я просто не знаю. Стражи были превосходны, стоит это признать, иначе бы они не смогли так долго быть для моего воинства проблемой. Тиранде пришлось очень непросто даже с той маленькой группкой твоих эльфов, что ты оставила, пока с основными силами охотилась на нагрянувший в Ясеневый лес Легион. Демоны так и не пробились через охраняемый Стражами фланг. Разве это не доказывает, что твои знания в подготовке воинов бесценны.       — Так и вижу, как твои командиры натачивают лезвия для моего горла, а не возносят молитвы Богини, — фыркнула, наконец, Песнь Теней.       — Сколько иллидари пришли к твоей клети, пока ты была у меня в плену? — покачал головой осквернённый эльф.       — Ни одного, — нахмурилась собеседница. — К чему этот вопрос?       — Если я правильно понимаю произошедшее в Чёрном Храме, то Кель предал меня, а Акама просто не успел это сделать, — с грустной улыбкой ответил Иллидан. — Со мной до конца останутся только охотники на демонов, но они даже посмотреть на тебя не посмеют, если я не прикажу. Когда же мы окажемся в бою, то все быстро поймут, что лучше командира им не найти…       — Я же сказала, что не приму Скверну! — вспылила эльфийка, гневно сияя глазами.       Невероятно быстро Ярость Бури вдруг подался вперёд, оказавшись рядом с ней. Обуявший его порыв испугал, но оттенки чувств быстро сменились, и лишь сейчас Майев поняла, что все прошлые переживания осквернённого эльфа были не злостью, а отчаянием. С невыразимой болью Иллидан едва выговорил столь важные для него слова:       — Я не предлагаю тебе Скверну… Я предлагаю тебе себя.       Песнь Теней почти задыхалась в чужом чувстве. Если сейчас она скажет «нет», то это окажется ударом кинжала по впервые оголившемуся за многие тысячелетия сердцу. Тёплая рука опустилась на её кулаки и нежно сжала. Охотник на демонов ждал ответ, но морально не готов был услышать отказ. Отчаяние сменила почти безумная надежда, натянувшая струну в груди до предела. Подняв вторую руку к лицу эльфийки, Иллидан деликатно погладил тыльной стороной ладони мягкую щёку, держа подальше острые когти.       Майев не знала, что прикосновение к её коже ассоциируется у партнёра с лаской светлячка в далёкие тёмные годы его абсолютного одиночества. Хищный разум чувствовал источник, способный утолить его жажду, и хотел заполучить его, но сдерживался из последних сил. Наконец, демон замер и поник, а осквернённый эльф чуть приблизился к подруге, интимно и нежно прижавшись к ней щекой.       — Не говори сейчас ничего. Просто подумай, хорошо? Я буду ждать ответ. И тебе придётся сказать его мне прямо в лицо.       Ярость Бури резко встал и открыл ладонь, в которой оказалось кольцо архимага. Майев вздёрнула брови и вскинула руки, с удивлением обнаруживая пропажу. Огромный сильный кулак сжался, сминая и давя перстень, собственной кровью сжигая любую магию в волшебном предмете.       — Каким бы он ни был, я хочу получить его, а не выяснить от кого-то ещё.       Злой на самого себя, Ярость Бури поспешно покинул эльфийку, отшвырнув в стену измазанный в осквернённой крови покорёженный кусочек металла. Это было жестоко и неправильно с его стороны. Иллидан понимал, что не сдержался, но и сделать с собой ничего не мог. Как только мысли Песни Теней коснулись потенциального побега, голова пошла кругом, а страх и отчаяние заглушили голос разума. Картина того, что он может в один момент не обнаружить её рядом, буквально парализовала сознание. Пусть она не выберет его, но он должен узнать обо всём сам, ведь это будет лучше, чем…       Ложь.       Он врёт самому себе. Ничего из этого не будет лучше. Иллидан уничтожил перстень лишь для того, чтобы она не смогла сбежать и бросить его. Если всегда резкая и хладнокровная Майев сразу не ранила чувства партнёра лезвием прошлого пренебрежения, то и потом не сможет. Её маска тюремщицы слетала, оголяя неуверенную в себе женщину, не умеющую выражать эмоции и понимать собственные чувства. Она боится его страсти, а ещё больше — своей. Её терзают противоречия и страх будущего. Песнь Теней не знает, что дальше, поэтому пятится назад, цепляясь за разбитый образ поборницы справедливости. Его осколки уже больно впились в душу, но, за неимением лучшего, Песнь Теней терпит и продолжает держать.       Что же, теперь у неё есть выбор. Этот мир её погубит, а Сестринство просто задушит, намеренно играясь с подавленными амбициями. Ярость Бури с ироничной усмешкой поймал сам себя на том, что впервые за долгие века думает о Шелест Ветра не как о возлюбленной, которой посвятил самое сокровенное место в сердце, а как о противнике Майев. Соперницы во всём на протяжении тысяч лет, одна тут же попытается отыграться на другой при любой удобной возможности, и оставить Песнь Теней в этой ситуации Иллидан не мог. Даже ценой улучшения отношений с подругой детства. Нет, не так: «тем более такой ценой». Пусть Мал таскается за ней, снося самоуверенность и самовлюблённость Верховной Жрицы. Внезапно вековой сон брата стал более логичен: получив заветный трофей, он оказался не готов к тому, что за ним скрывалось, но, не в силах признать положение дел и уронить возвышенный образ, просто сбегал как мог. Безумство: когда-то Иллидан готов был за один день с Шелест Ветра отдать буквально всё и предать кого угодно, а сейчас лишь сочувственно качает головой победителю.       Чем яснее для Ярости Бури становился образ Песни Теней, тем отчётливее он понимал, настолько она ему нужна. Они потеряли так много времени, хотя все эти тысячи лет могли наслаждаться друг другом. Под присмотром был не только он, но и сама Майев, ведь вряд ли сыны Кенария и Отмщение позволили бы ей иначе относиться к узнику.       Внезапное осознание остановило стремительное движение и молнией поразило разум. Как только дар Богини покинул свою носительницу, Майев начала кардинально меняться. Возможно ли, что шёпот тысячелетий влиял на её отношение к узнику гораздо больше, чем казалось? Как она когда-то сказала? «Твой Источник он… прекрасен!» Она видела это. Признавалась, что ходила к Малфуриону обсуждать его положение, хотя была первой, от кого подобный жест ожидаешь меньше всего. Ни его брат-близнец, играющий роль мудрого и справедливого наставника, ни нежная подруга, придерживающаяся образа праведности, не вспомнили о нём, а пылающая ненавистью тюремщица захотела найти выход? Со стороны ситуация выглядела невозможной. Неужели Майев уже тогда сопротивлялась уготованной ей роли, справедливой душой чувствуя, что вокруг творится что-то неладное?! Неужели… этот мир вырвал её из лап предначертанного?       Дар Отмщения велик и сопоставим с силой Скверны, если даже не выше. Его получил не абы кто, а самая умелая в военном искусстве жрица, сильнейшая и преданнейшая в Ордене. Любой, живущий с ним в течение долгого времени, сошёл бы с ума, но Песнь Теней справлялась и абстрагировалась, периодически сопротивляясь его безжалостному зову. Она схватила Иллидана в Запределье и постаралась вернуть обратно, хотя за преступления перед народом калдорай Ярость Бури могла ждать кара на месте. Прыгнула в этот мир всё ещё не думая его убивать, и возмутилась подобному предложению от самого пленника, за что тот получил первую оплеуху. Иронично, ведь только сейчас Иллидан понял, что Майев из тюремщицы стала его Стражем, сберегая от самой себя, когда весь мир шептал ей об обратном.       Холодная волна прокатилась по позвоночнику и комом застряла в горле. Для чего нужно дрессировать в слепой ненависти кого-то в течение тысяч лет, вложив в руки столь смертельное оружие, как Дар Богини? Какую роль ей готовили? Могла ли это быть… его смерть?