Демон. Внутри и снаружи.

      Едва передвигая ногами, Сириус как можно быстрее вернулся в подвальный зал. Чуть ли не кубарем влетев внутрь, он огляделся, но кроме Иллидана никого не увидел. Осквернённый эльф больше не творил заклятие, а задумчиво сидел на постаменте, рассматривая пущенные в него пули.       — Там… Этот! Урод… В Песнь Теней! — тут же выпалил анимаг.       — Знаю, — немного устало ответил Ярость Бури, продолжая хранить спокойствие.       — Он… Её…       — Ты хотел сказать: «она его», — хмыкнул эльф, одаривая друга коварным оскалом. — Майев хотела сама достать глупца, поднявшего на неё руку; кто я такой, чтобы перечить желаниям своей женщины?       — Но он… А она… Так. Пуф — и её не стало! — неловко взмахнул руками анимаг. — Она что, всегда так могла?!       Вместо ответа охотник на демонов, наконец, поднял голову в сторону мага и мягко рассмеялся.       — «Пуф»? Да, могла, — наконец качнулась рогатая голова. — Помнишь, я рассказывал, что она избежала тонны камня, падающего ей на голову. Ты не задавался вопросом: «как?»       — Да не особо.       — Вот так и избежала. Кстати, поймала она меня тем же способом. Биться с таким противником один на один — верное поражение. Можно иметь сколь угодно силы Скверны, но если пускать заклинания в пустоту — смысла в этом маловато. Она называет это «Скачком». Как ты там говоришь: «пуф» — и вот она уже не там, где была мгновение назад.       — Кошмар! Как биться с противником, который всегда за спиной?!       — Нет, Сириус, ты не понял, — саркастично хмыкнул Иллидан. — Песнь Теней сотню веков оттачивала этот стиль боя, а потому она «может быть» сзади… а может и не быть. Понимаешь, в чём проблема? Именно тогда, когда казалось, что я её просчитал, меня «приятно» удивили.       — Зачем тогда вообще латы, если до неё даже ничего не долетает? — поёжился Блэк.       — Опять ты меня недооцениваешь. Ещё как долетает, — не то улыбнулся, не то оскалился Иллидан, но быстро стал снова спокойным. — Как сам-то себя чувствуешь?       — Да… — неопределённо махнул рукой волшебник, неловко осматривая пятна крови. — Я-то что! Заживёт, как на собаке. Что с Дорой?       Сириус опустился на колени рядом с без чувств лежащей племянницей. Аккуратно приподнимая её лицо, Сириус всматривался в него не без беспокойства.       — С ней всё будет в порядке?       — Да, но помощь всё равно понадобится. Дождись домовиков и уже потом отправляйтесь, не стоит рисковать её здоровьем, — задумчиво протянул осквернённый эльф. — Мне жаль, что пришлось причинить ей вред.       — Этот урод… — скривился Блэк при воспоминании о мракоборце. — И вот такие на службе Министерства играют роль поборников порядка. Тьфу! Так меня и засунули сюда на двенадцать лет, даже разбираться не стали.       Анимаг попытался поднять племянницу, но собственные раны отозвались такой болью, что в глазах резко потемнело. Чьё-то горячее прикосновение перехватило Тонкс из рук Блэка, не позволяя ему упасть на пол.       — Я помогу, — качнул рогатой головой Ярость Бури. — Плохо выглядишь, так что донеси, для начала, самого себя до койки.       — А ты что так хорошо? — тут же парировал Сириус, недовольно скривив нос. — Что, ритуал выдался не таким уж тяжёлым?       Вместо ответа охотник на демонов оскалился и ткнул подбородком во внушительную гору пыли, что намекала на новую волну монстров, один из которых и догнал Блэка на лестнице, а так же об их незавидной участи.       — Кстати, так в итоге твой ритуал, он… успешно прошёл?       — Вполне, — послушно ответил Иллидан, неспешным шагом направляясь в комнату мага, поддерживая удобный для раненного друга темп. — Если бы не вмешательство нашего приятеля, то потери считались бы соразмерными.       — Хочешь сказать, вы знали, что вылезет из арки?       — Отчасти. Меня всегда кто-то ищет, помнишь? Но только Майев суждено найти и покорить, — странным тоном добавил Ярость Бури.       Идти и говорить Сириусу очень скоро стало тяжело. Он молча шёл, а в какой-то момент даже опёрся на локоть Иллидана, чтобы хоть как-то выбраться из подвала. Предложение друга, вынести и его, уж слишком ущемляло гордость потомка благородного семейства Блэков, но и подниматься самостоятельно становилось всё труднее. Когда, наконец, ступеньки кончились, анимаг выдохнул с видимым облегчением. Выбив копытом дверь временной комнаты волшебника, которая выглядела как обычная камера, с той разницей, что в ней была кровать, тумбочка и стол со стулом, Иллидан аккуратно уложил Тонкс, а после ушёл, чтобы притащить гору матрасов для её дяди.       — Полежите пока тут. Если получится, попробуй поспать. Домовики вас найдут и обработают раны чуть позже; рассвет ещё только начинается, а значит, они побоятся лезть к не до конца пришедшим в себя оборотням, — посоветовал Ярость Бури.       — Хорошо, как скажешь, — пожал плечами Блэк и завалился набок, стараясь не теребить раненую спину. — А ты куда?       — Надо обсудить дальнейшие действия с Майев, — пожал плечами Иллидан, вытаскивая фиал из кармана пояса. — Отдыхай и поправляйся.       Глухо стуча копытами, Ярость Бури не теряя времени направился в сторону временного обиталища Песни Теней. Чем ближе он подходил к двери, тем неопределённее становилось на душе. Чужие тревожные эмоции теребили сердце, из-за чего нарастало неясное беспокойство.       Не дожидаясь разрешения, Иллидан открыл дверь, точно зная, что его появление ощущалось хозяйкой комнаты. Немного устало привалившись к косяку, он внимательно наблюдал за тем, как сидящая на кровати Песнь Теней какой-то тряпкой сушила отчего-то мокрые волосы. На ней снова была чёрная одежда, в то время как верная крылатая броня стояла в углу и пахла кровью. Что ж, если Майев смогла нагнать самого Иллидана в Запределье и даже в какой-то момент схватить, то что говорить о человеке? Как только в голове мага возникла мысль о том, чтобы нанести ей вред, он был обречён. Ожидаемый конец для самоуверенного глупца.       Странное настроение сидящей перед осквернённым эльфом подруги беспокоило. Она была слишком близко, чтобы полностью скрыть переживания от связанной с ней души, а потому её апатия и некоторая отстранённость задевали струны Ярости Бури, даже без видимой на то причины.       — Завтра я попробую ещё раз, — заверил Майев её бывший узник, не до конца понимая причину такого состояния.       Так и не взглянув на него, Песнь Теней улыбнулась, но как-то устало или обречённо.       «Он успел что-то тебе сказать или сделать?» — мысли Иллидана метались, пытаясь найти ответ.       Как никогда, сидящая перед ним эльфийка казалась хрупкой и ранимой, хотя ещё несколько часов назад справлялась с демонами размеренной и твёрдой рукой. Она всегда была такой: одинокой, уставшей, смирившейся? Какие бы мысли сейчас не бродили в её голове, они отчего-то совсем не нравились Ярости Бури.       — О чём ты думаешь?       Конечно, он мог бы проникнуть в голову к бывшей тюремщице и узнать всё самостоятельно, но её состояние заставляло сдерживаться. Внутри Майев шла борьба и вежливо предложить свою помощь — ещё один повод получить новую ниточку доверия. Из-за этого Иллидан вынужден был терпеливо ждать ответ, мысленно раздирая стены когтями в приступе беспричинной злости.       — О тебе, — легко пожала плечами Песнь Теней, ни на мгновение не медля с ответом, тем самым подтверждая его искренность.       — С таким лицом? — ухмыльнулся Ярость Бури, проходя внутрь и запирая за собой дверь. — Мне пора беспокоиться?       Вместо ответа Майев вдруг исступлённо и отчаянно рассмеялась. Она плачет, или Иллидану лишь показалось? Его маленькая тюремщица может плакать?       Аккуратно приближаясь к эльфийке, Ярость Бури опустился рядом с ней на колено, пытаясь поймать свет её глаз. В ответ Песнь Теней сначала отвела взгляд, покачала головой, дёрнула уголком губ, после чего, словно бы на что-то решившись, уверенно посмотрела в пламенные провалы под повязкой.       «Я хочу обнять тебя. Хочу помочь. Но ты не позволишь».       Иногда её вековые гордость и упрямство откровенно бесили. Иллидан выбрался из клети Стражей, но не мог преодолеть разделяющую их решётку противоречий. Он словно воочию видел цепи, опутавшие дорогую ему душу, сковывающие и душащие её. Они не могли ни сделать Песнь Теней счастливой по ту сторону их противостояния, ни отпустить для нового начала. Натянутые метаниями до предела, казалось, они как никогда болезненно впились в её сущность, оставляя после себя кровоточащие следы. Майев молча истекала от душевных ран, упрямо сопротивляясь факту того, что ей нужна помощь.       — Когда мы вернёмся, тебе не станет легче, — покачал рогатой головой охотник на демонов. — Оставь всё здесь и пойдём со мной.       Эльф не стал пояснять, что «всё» нужно оставить, но она поняла всё и так.       — Я уже, — странная улыбка Майев снова казалась уставшей и грустной, противореча каждому слову. — Это лишь похороны Стража. Это пройдёт.       Иллидан недоверчиво сощурил пламенные провалы глаз. Переживания начинали заглушать сомнительный успех сегодняшней ночи. Однако он не успел углубиться в интересующую его тему; пользуясь молчанием, Песнь Теней перевела взгляд на подвеску в его руках.       — Его одного не хватило? — скорее утвердительно, чем вопросительно заметила Майев, кивнув в сторону фиала подбородком.       В ответ Иллидан лишь неопределённо повёл плечами и встряхнул крыльями. Он неторопливо поднялся, чтобы присесть на стоящий у стола стул.       — Это был ожидаемый исход. Я должен был попробовать, не более. Видимо, придётся сыграть по их правилам.       Недолго думая, Ярость Бури проколол левую ладонь собственным когтем, чтобы пара капель из быстро зарастающей раны медленно скатились на дно фиала.       — Так Легион сможет лучше отследить нашу путеводную нить, — без ожидаемого осуждения заметила эльфийка, задумчиво прикусив губу.       — Значит, я использую энергию их трупов для поддержания портала, — злобно ухмыльнулся Ярость Бури. — Я давно не развлекался.       — Ты будешь занят, — покачала головой Майев и поднялась со своего места, чтобы аккуратно взять подвеску из рук охотника на демонов.       — Стой, что ты делаешь? — искренне удивился осквернённый эльф, когда его бывшая тюремщица взяла со стола медный нож для вскрытия писем.       — С моей кровью больше шансов, что нас не заметят, — она как-то слегка отстранённо пожала плечами, разминая кулак левой руки.       Прежде чем эльфийка успела ранить саму себя, большая тёмно-фиолетовая рука опустилась на её подготовленную ладонь. Песнь Теней недоумённо подняла глаза; её смущение отчётливо ощущалось из-за такого близкого нахождения рядом.       — Нет, — неторопливо, но решительно качнул головой Иллидан.       Не сейчас. Не так. Снова смешав кровь, он не сможет сдержаться. Даже просто находиться так близко друг к другу иногда испытание. Он обещал держать себя в руках, но в голове были совершенно другие мысли. Новое усиление уз могло стать приговором всем его стараниям.       — Дай мне шанс хотя бы попробовать, — прошептал эльф, поднося тонкую ладонь к своим губам и нежно целуя светлую кожу.       Ему нужен этот шанс. Даже не столько для того, чтобы перенести их отсюда, сколько вырасти над прошлым и изменить отношение. Перевернуть собственное сознание и взаимодействие с миром.       Шанс стать самим собой.       Ярость Бури понимал, что держит ладонь Песни Теней у губ дольше, чем стоило бы. Он знал и чувствовал, что она сейчас отдёрнет руку, поэтому едва придерживал её кисть, но и отпустить самому оказалось выше всяких сил. Он продолжал аккуратно целовать светлую кожу в ожидании неизбежного. Ещё один поцелуй и всё. Ещё один. Губы сами собой скользили дальше, приближаясь к ниточке пульса, чтобы почувствовать учащённое биение сердца в маленькой фиолетовой жилке, пока собственная кровь от окутывающего аромата начинала бежать всё быстрее.       Слегка освободившаяся ладонь Песни Теней легонько коснулась лица Иллидана, мягко повторяя его контуры. Невесомое, ни к чему не обязывающее касание, скорее даже аккуратный поворот руки, чтобы было удобнее находиться рядом, но оно дёрнуло опасную струну в истосковавшейся душе. Этим незамысловатым жестом Майев показывала, что не отбрасывает его от себя, хотя и надежды в нём не было. Просто не отторжение. Так мало. Но уже что-то.       Продолжая упиваться ароматом, Ярость Бури скользил по коже вверх. Его поцелуи становились всё менее робкими, хотя рука до сих намеренно-аккуратно держала Песнь Теней, в любой момент давая возможность вырваться. Она сделала шаг навстречу, но твёрдо положила вторую руку ему на плечо, сделав её потенциальной опорой для решительного импульса назад. Стоп. Граница. Она здесь и дальше нельзя. Его простили за смелость, но следующая наглость не останется без внимания. Это её «нет».       «Так и должно было случиться. Я знаю. Я ждал. Просто отпустить не могу».       В какой-то момент ласки прекратились, и Ярость Бури сощурил пламенные провалы глаз, нежно потираясь щекой о сильную руку подруги. Это так мало для той безумной страсти, что сводила с ума, но невероятно много для узника и тюремщицы, сто веков разделённых нерушимыми решётками противоречий. Всё скоро кончится, но пока она рядом, он впитает в себя столько её тепла, сколько ему позволят.       Его вторая рука неторопливо легла на бок Песни Теней, слегка приближая к себе, чтобы удобнее было опереться лбом о её твёрдый тёплый живот. Аккуратно, чтобы не задеть эльфийку огромными рогами, Иллидан продолжал упиваться драгоценными секундами, становящимися всё ценнее от того, что им суждено было вскоре закончится. Он чувствовал напряжение мышц Майев даже через чёрный шёлк рубашки, а её рука на плече стала чуть твёрже.       «Давай, беги. Пожалуйста, сделай это сама. Спаси меня. Беги».       Сохранить добрые намерения становилось всё труднее. Иллидан готов был поклясться всем, что осталось от его разодранной Скверной души, что делает всё, чтобы вырасти над собой. Секунды сплетались друг с другом, а Майев всё также стояла рядом, держа мечущейся разум на границе между надеждой и крахом. Каждое мгновение могло быть последним, терзая неизвестностью того, что будет после. Либо не будет вовсе.       Неожиданно, она мягко переместила левую руку, положив её на другое плечо, но силы во второй опоре не было вовсе. Её тело аккуратно придвинулось, лавируя между рогами, чтобы стало удобнее стоять рядом. За этим последовал один шаг. Маленький и робкий. К нему.       Не до конца доверяя собственным выводам, Ярость Бури тут же проскользнул под ткань рубашки, проводя рукой по тонкой коже и повторяя подушечками пальцев узоры многочисленных шрамов на теле подруги. Тепло от прикосновений буквально обжигало, как прилив сил Скверны, с не меньшей силой отключая осознанность. Иллидан продолжал деликатно держать Майев, позволяя ей передумать, но теперь внутри мудрому решению всё противилось. Затрепетавшие мечты топили здравомыслие, заставляя захлёбываться в пучине дремавшей страсти.       «Нет, подожди… Отойди!»       Мысленно Иллидан молил, чтобы она не просто ушла, а убежала. Прямо сейчас, ведь потом он её не отпустит. Отпустить — значит умереть. Нет, это даже страшнее смерти.       «Не обрекай меня на это! Не уходи! Не убивай! Пожалуйста… останься».       Приподнимая рубашку, губы начали скользить по оголившемуся животу. В ушах шумела кровь, а аромат стоящей рядом подруги пьянил. Близость родной ауры, воздержание, тепло женского тела и осознание, что не кто-нибудь, а именно Майев его всё ещё не остановила, смешались, будоража спящего в недрах демона. Жажда и страсть гнали осквернённую кровь всё быстрее, одаривая туманом в голове. Рука снова переместилась на спину, чтобы, в случае чего, не дать от себя отойти, крылья распахнулись и тут же обернулись вокруг заветной добычи, а вторая рука крепко схватила запястье Песни Теней.       «Ну, что? Ты этого ждала? Хотела снова увидеть демона? Он здесь».       Возможность уйти для неё с каждой минутой всё больше таяла. Только холодный кинжал её прошлого презрения мог бы достаточно ранить просыпающиеся чувства, ведь за свои мечты Ярость Бури готов был бороться до конца. До последнего вздоха. До её последнего вздоха страсти и желания. До того упоительного стона, причиной которого будет только он.       Иллидан подвинул Майев ещё ближе к себе, бессовестно скользя по её коже то губами, то языком, протягивая вдоль шрамов влажные дорожки. Рука на спине ползла всё выше, забираясь уже под топ, пока вторая переползла к вороту рубашки, чтобы с силой его дёрнуть. С весёлым звоном чёрные пуговицы разлетелись по каменному полу, отскакивая в разные стороны. Живота эльфийки Иллидану стало мало, он решительно ухватился за её ягодицу, притягивая к себе на колени так, чтобы ей пришлось обхватить его бёдрами. Исследуя губами тело всё больше, он устремились к шее, пока руки требовательно снимали остатки чёрной одежды.       Только когда Песнь Теней сама помогла Ярости Бури снять топ, послушно подняв руки вверх, он вдруг очнулся и поймал её взгляд. Наваждение схлынуло под напором сияющих глаз, в которых мерцал столь необходимый свет.       — Ты… — едва шепнул Иллидан, даже не понимая, что именно он хочет сказать или спросить.       — А ты? — вдруг озорно хмыкнула Майев и впилась в его губы, жадно и немного зло, словно в наказание за недавнюю грубость.       Её руки сползли с его плеч, за которые всё это время держались, обвили шею, забрались в волосы, чтобы принятый вердикт пришёл в исполнение без заминок. В конце весьма чувствительно прикусив нижнюю губу полуэльфа, Песнь Теней довольно улыбнулась, надменно выгнув бровь.       Это вызов? Смотреть на собственную кровь на её губах для Иллидана было дико и возбуждающе одновременно. Неужели она всерьёз думает, что сможет с ним справиться на этом поле боя? Глупо. Наивно.       «Тебя ждёт сладкое поражение, моя маленькая тюремщица. Мучительное и бесконечное».       Мгновенно слизав осквернённую кровь с губ эльфийки, чтобы Скверна не коснулась её души, охотник на демонов поспешно зарастил рану и тут же перешёл в наступление. Сминая её ягодицу, второй рукой Ярость Бури переместился на её обнажённую правую грудь, наслаждаясь приливами ощущений. Остатки одежды обоих вдруг показались на удивление бесящими. Подхватив подругу, Иллидан быстро встал, заставив её тем самым крепче обхватить себя бёдрами, и сразу завалился на кровать, подминая Майев под себя и радостно распахивая крылья.       Теперь, даже если эльфийка вдруг захотела бы сбежать, у неё ничего бы не вышло. Шанс упущен. Теперь она только его. С этого мгновения и до конца их вечности. Пришло её время расплачиваться за то, что она бездумно и легкомысленно приручила безумного зверя Скверны, цедя живительный свет по капле.       «Ты обрекла меня на это. Я голоден. Я жажду. Я хочу».       Заведя руки Песни Теней ей над головой, Ярость Бури зажал её кисти в своей ладони. Оголённая шея эльфийки манила, из-за чего бурлящая страсть заставляла впиваться в нежную кожу всё сильнее. Один из таких не то укусов, не то поцелуев вызвал её неуверенный стон. Даже не стон, а чуть более громкий вздох, но его хватило, чтобы в порыве бурного восторга пустить вокруг волны магии, чтобы хоть как-то выплеснуть скопившееся напряжение. Именно они тут же застали за дверью готовых войти оборотней, чтобы сообщить ему что-то важное.       «ВОН!» — ментальная атака Иллидана была столь сильна, что не только смела все барьеры идущих к нему ликантропов, но и пустила носом кровь остальным обитателям Азкабана.       Однако сам осквернённый эльф уже забыл о незапланированных гостях, совершенно не переживая о последствиях своих действий, ведь он всё больше дичал, ловя горячее дыхание любовницы. Крепкое женское тело, невероятно выносливое после веков изнурительных тренировок и боевых действий, казалось, было создано именно для того, чтобы не просто выдержать его страсть, но и получить от неё удовольствие. Всё остальное не имело значение. Только бегущее по венам желание и жар выгибающейся под ним Песни Теней. Отпустив её руки лишь затем, чтобы содрать с неё брюки, а за ними сразу трусы, Ярость Бури чувствовал, как тонкие пальцы заползли к нему в волосы, вызывая мурашки и приятное покалывание. Казалось, что из-за бледности кожи тело Майев слегка сияет, но зрение охотника на демонов запечатлело её свет воочию. В жадной попытке получить его весь, Иллидан расправился с собственными штанами и исподнем, раздвигая ноги любовнице всё сильнее.       «Теперь твой свет только мой. Ты моя. Только моя!»       Тысячи лет ожидания и последующего поиска того, чего Ярость Бури не понимал, но жаждал, воплотились в громком вскрике Песни Теней, который тут же поймали его тонкие губы. Трофей победы был невероятно сладок. Война, длиною в сто веков, обрела логический конец, одновременно беря новое начало. Стоны не то счастья, не то поражения наполнили комнату.       «Моли о пощаде, тюремщица.       Проси о большем, любимая.       Сдавайся.       Борись.       Сияй. Сильнее.       Ещё.       Ещё.       Я так тебя…»