Хитрых дел мастер (сборник)

Острый миг Попробуй самый острый миг на вкус. Когда огонь порежет нёбо и язык, Ты не дрогни перед ним, не трусь И спрячь подальше боли крик. Попробуй нож, свечи фитиль, И капни раскалённым воском в горло. Это вся суть моя и неизменный стиль... Глотай скорей небесной дрели свёрла. Я самый худший твой сосед по небу, Мой ремонт извечен, как Земля. Я в пьяном сне пришёл к тебе по следу, Дом мой нынче авариен, поживу ка у тебя... Попробуй пламя, прожги язык до дыр, Целуй меня, нож вгони по рукоять, Пусть больно и твой плащ похож на сыр, Ты в полной воле это брать... Вкус весны Ищешь неизведанный вкус? Вкуси ка плод запретного древа, Выпей залпом беркановый juice, Говори о древнем над небом. Увидь, как Бальдр выходит из тьмы. Его лик светел и чист, как всегда. Почувствуй дыхание юной весны, Блицкригом захватит она города... Отомрёт вмиг застывшее время, И вдарит в головы сладостный хмель, Ошалеет и взвоет звериное племя, Врата отворит великая Хель. В тебе ворох сомнений неких узрев, Решит Локи хитрый тебя подтолкнуть, Сладкий и тонкий возьмёт он напев И поставит тебя на праведный путь. Биатлонистки Биатлонистки могут без мыслей убить, Они хоть умеют стрелять, но не умеют любить. И Магдалена снова покорит пьедестал. Я бы на неё посмотрел, но её любить бы не стал. Злые берсерки в ярости рвут пополам, Они не красятся дома, а уходят прочь по делам. И Аня Штрауд вынесет снова вердикт, И ей наверно конец, об этом каждый твердит. Биатлонистки по снегу летят без труда. Но что такое любовь Нойнер не поймёт никогда. Об этом узнала только Лив Грет Пуаре, Все остальные ушли, остальные жили в войне. Биатлонистки умеют летать до поры, Но они все похожи на героев жестокой игры. Бэрни Матаки стреляет точно пять раз. Тренер громко кричит волной обезумевших фраз. А Тура Бергер прёт к победе, как танк. Каждому хочется денег, каждый воюет за ранг. Биатлонистки могут без мысли убить, Они умеют стрелять, значит умеют пилить. Биатлонистки... биатлонистки... Биатлонистки - самый жестокий народ. Биатлонистки убивают других без забот. Охреневшая весна Весна. На дворе коты орут. Они давно не ловят уж мышей. Весна. Вина никого уже не прут. Жёны точат зубы на своих мужей. А я... я бросаюсь и целую светофор. Я всё в того же влюблена, У меня давно с собою спор. Она пришла... охреневшая от холода весна. Сыплется труха из свинцовой тучи. Весна, но снег идёт, и полюбэ Биатлонисты выяснят кто круче. О эта охреневшая весна и операция "НБ"! Весна. С юга птицы прилетели. А мне не до танцев. В лесу все звери ошалели. Я люблю, к сожалению, лишь иностранцев. Весна. С весны у всех авитаминоз. На земле лежит утопленный айфон, Уже не в луже, а скорее в море слёз. Но в весне главней всего ведь биатлон! Сыплется труха из свинцовой тучи. Весна, но снег идёт, и полюбэ Я выберусь из жизни невезучей. Ох уж эта охреневшая весна и фильмы ЧБ! Ох, уж эта охреневшая весна... Оттаяла старая Европа. А жизнь... сто лет как зебра: Черна, бела, черна, бела, черна, бела... А потом раз и... ж Белые люди, серые дети. Он был слабый, ненужный и брошенный, Не волк, а скорее щенок недоношенный. Он полз по отвесной стене, трещали жалобно кости. А сзади лишь незрячие женщины скрежещут зубами от злости. Ему было интересно, что же там на поверхности, Может именно там он нашёл бы счастья в две вечности. Дрожа от страха и холода, цепляясь коготочками слабыми, Он двигался вверх, перебирая серыми лапами Из последних сил совершил он рывок в высоту, И яркий луч света на минуту скрыл необъятную всю красоту. Отдышавшись, прозрев, он увидел синее небо. В воздухе пахло цветами, людьми и немножечко хлебом. Он и раньше догадывался, что пещерой не кончается мир, Но он и подумать не мог, что это для звуков и запахов пир. Он удивлялся всё больше и пытался понять в чём же суть, Но вдруг резкий удар, кто-то ногу поставил на грудь. Над ним стояла холодная белая женщина да ещё десяток солдат. Всё стало ясно теперь, мир этот был ему нынче не рад. Он пытался сказать им, что не любит пещеры и мрак, Но ему ответили люди: "Как ни крути, а ты всё равно враг." Белые люди не заметили слёз в его серых глазах, Не услышали жалкого крика, что отрезал размах. Их было немного таких, и все они были пятыми, Они лезли с миром из нор, никогда в пещерах не прятались. Их нещадно по горлу резали, их в брюхо били ногами, Стреляли в них из винтовки и вминали в асфальт сапогами. А они хотели лишь новой жизни, чтобы их не били кнутом, Лишь бы выползти на поверхность и не важно, что будет потом. Стая Их было пятеро, они были волками, Солдатский отряд с белоснежными клыками. Один был вожак, он был силён и был горд. Шрам на щеке, волк своим нравом твёрд. Второй был спокоен, он часто грустил, Искал волчицу свою и на луну выл. Третий был весел, играл с хостом, Смеялся ехидно, таков был закон. Чётвёртый был молод, и свергнуть хотел вожака, И лишь скалил он зубы бессильно, издалека. Пятый был матёр, в боях побеждал. Его не трогали пули, он всегда выживал. Не один год наши лапы топчут собак. Не один год мы живыми выходим из драк. Уже несколько лет мы белой волчицы слушаем вой, И каждый боец, и каждый герой. Их было пятеро, за ними была вся война. О боли никто не забывал никогда. Вожак замыкался в себе, в мозгу была лишь погоня, Товарищем он признавал волка, что был поспокойней. А тоскующий волк нашёл супругу свою, Но она умирала в капкане, в неравном бою. Тот, что играл, зубы скалит теперь. Хоть в душе он щенок, но снаружи он зверь. Молодой, клыки обнажив, рычал на дуло ружья, Он был умён и знал, что это ничья. А тот крепкий орешек, погиб, остановившись на миг, И став жертвой пули, испустил дикий крик. Лишь в тёмной ночи была волчица бела, Она выла нам песню, она нас вела. Хоть хотим мы любви и устали бойцы, Но сна не дают проклятые рыжие псы. Шоколад Мне дарили браслеты, А мне это не надо... А я надену кастеты. Мама подарила килограмма три шоколада... О, мы все такие далёкие, Мы такие все близкие... Наши оценки высокие И рубежи наши низкие... Моё настроение Сперва было радостно, Теперь я в депрессии... Не целуй, это пафосно! О, мы все такие далёкие, Мы такие все близкие... Наши оценки высокие И рубежи наши низкие... Не была я отличницей, Подо мной гнутся досточки. На зубах грозной хищницы Ломаются косточки... О, мы все такие далёкие, Мы такие все близкие... Наши оценки высокие И рубежи наши низкие... Смейтесь Мир не мне, по мне этот мир сокрушать. Я сломаю ваш мир, разрушу устой, Но перед этим от души желаю поржать... Смейтесь же, посмейтесь со мной... Мне весело и больно, сладостно и гадко, Вместе с тем противно за всех и вся Слёзы с кровью текут по лицам гладким, А вслед за ними в тартарары летит Земля. Я женщина, я мужчина, и мне никто не нужен, Я могу любить сам себя, сам себя ублажать. Затем не смогу прожить без вас, погибну в луже, Воскресну и ещё раз попробую от себя убежать. Вы не сможете скрыться, я вас достану Я выцарапаю вас из ваших нор и квартир Заставлюсь пойти пешком в заморские страны А как посмотрите всё, сломаю ваш мир. Для меня этот мир слишком наивен и скучен, Я призван его слегка ударить и подтолкнуть Он будет расшатан мной до корней и раскручен. Я вырву ему сердце, погрузив руку в грудь. Для меня нет значения, с какого вы края, И какой сегодня месяц и день недели, Для меня важно одно, я точно знаю: Хорошо смеётся, кто смеётся последний. Смейтесь, мне весело, я не могу убежать, Когда погоня жалит меня как пчелиный рой. Смейтесь простаки, я желаю с вами поржать, Отбросив сомнения, посмейтесь со мной! Шрам Скажи, какая лайка тебя укусила!? В твоих руках слишком много силы. Злые шавки гнали тебя по улицам грязным, Инстинкты собачьи в твоём сердце увязли. Ты порой забываешь, что ты человек, а не псина. И всё же, скажи, какая лайка тебя укусила!? Однажды ты бросишь свой лансер, кровь резко остынет, Уйдёшь, мне оставив любить твоего сына. Твою рану я узнаю из тысячи ран, Из тысячи шрамов я узнаю твой шрам, Он идёт от губы и замирает в щеке. Я вернусь домой с цепочкой на шее, с жетоном в руке, Слезу пророню и поцелую твои мёртвые губы, И мешок мертвеца на тебе будет вместо маминой шубы. Ты солдат убитый берсерком, я зарыдала что было силы: "Скажи мне, ну какая лайка тебя укусила!?" "6" Шесть дорог - одна дорога. Шесть сердец в едином ритме. Двенадцать ног шагают в ногу. Двенадцать рук - одна молитва. Шесть светлых лиц блестят на солнце. Двенадцать глаз глядят всё прямо. Шесть прыжков - одно оконце. Шесть тяжких судеб - по ним шесть шрамов. Шесть жёстких струн - аккорд один. Шесть голосов - единый звук. Шесть огней - шесть острых льдин. Шесть людей - и каждый друг.