Глоток адреналина

Открыть глаза. Надо просто отключить свой мозг, отдаться инстинктам. Сделать шаг вперед. Он выбрал. Правильно или нет, кто знает? Время покажет, время подскажет. Он чувствовал растерянный взгляд девушки, но даже не обернулся, даже не посмотрел, больше ничего не сказал. От его выбора может зависеть их жизнь. Она в, любом случае, умрет, а он может выжить. Как же это эгоистично. Нынче своя рубашка ближе к телу. Был ли он благородным рыцарем? Никогда. Смело идет навстречу своей смерти. А смерти ли? Нет. Дойл просто так не выстрелит. Он чувствует, он догадался о выборе Купера, можно заметить, как уголки его губ дрогнули в усмешке. Он ничего не чувствует, ничего не осознает, не понимает. Доверившись инстинктам, интуиции… А была ли она у него? Он не знал, он сомневался. Хотя, нет. Сейчас нет в его сердце даже доли сомнения. Все, что осталось, оболочка. Делает последний шаг, останавливается. Дуло пистолета прямо в нескольких миллиметрах от лба, кожей чувствует холод металла. Бросает равнодушный взгляд на телохранителя. Он босса, хозяина, не тронет. А Райан ненамного ниже Кьеза, только сейчас юноша это заметил. — Стреляй, — голос хрипит, но в нем нет и доли сомнения. И смотрит в эти зеленые глаза. Кьеза положил палец на курок, тоже не отводит своего взгляда, махнул рукой, чтобы телохранитель расслабился. Он все понял, он прочитал. Он не выстрелит. Понять это чисто интуитивно, почувствовать. Прозвучал выстрел. Даже не вздрогнуть, ведь за секунду Дойл направил дуло пистолета в потолок. Отпустил рукоятку, пистолет повис на пальце при помощи спусковой скобы, слегка дернул рукой, берясь за ствол. Киан протянул Куперу свой пистолет. Даже без лишних слов, они друг друга поняли. Он принимает своего брата в свою семью. Только тому надо сделать свой выбор до конца. Райан, не сомневаясь, берет пистолет и направляет его в сторону Киана. Мужчина рассмеялся и вновь махнул телохранителю рукой, чтобы тот не пытался выбить пистолет. — Райан, ты точно уверен в своем выборе? — нет, Кьеза не мог ошибиться. Даже себе ошибок он не простит, если не станет слишком поздно. Стритрейсер мотнул головой.

***

Купер был растерян, потерян. Он закрыл глаза, будто бы пытался разобраться со полученной информацией. Миа смотрела на напарника, пытаясь подобрать слова. Не была бы привязана, обняла, несмотря на свою нелюбовь к тактильности. Она бросила мимолетный взгляд на Киана, а тот уже достал пистолет и направил на Райана. Выстрелит или нет? Она кричит, зовет Оуэна по имени. Несколько раз. Он слышит ее не сразу, выглядит потерянным. Она будто бы умоляет его прийти в себя. Он же справится, да? Но они сегодня умрут, ведь так? Райан смотрит только вперед, будто бы что-то решает. Закрывает глаза, переводит дыхание. Говорит что-то о прощении. А голос пустой, без эмоциональной окраски. Это хуже любого выстрела, это больнее. Что? К чему? Почему? Он открыл глаза и пошел вперед, даже не бросив на Мию мимолетного взгляда. — Купер, что с тобой?! — крикнула вслед, но он ее не услышал или не обратил внимания. И просто до дрожи, до мурашек по коже, этот момент, когда стритрейсер отдается судьбе, неосознанно бросает ей вызов и идет навстречу смерти. До мурашек по коже, она будто бы сама чувствует кожей холод металла. А он смотрит в глаза, не отводит. Таунсенд смотрит в спину парня, рассматривает, пытается предугадать, что будет. Миа невольно зажмурилась, когда прозвучал выстрел. Неужели, это все? Так просто… Открывает глаза, никакой труп не лежит. Купер направил пистолет на своего брата. Киан что-то спрашивает о выборе, а стритрейсер молчит, не отвечает. Они друг друга понимают без лишних слов сейчас. Офицер в глубине души завидует, так как это напарником не было дано. Они обещали друг другу выжить. Неужели это обещание будет исполнено? Девушка поджимает губы, пытаясь скрыть улыбку, и прикрывает глаза. А расслабляться слишком рано. Если Оуэн устранит Кьеза, так еще надо будет расправится с охранником. Раздается выстрел. Плечо пронзает болью, из-за чего Миа вскрикнула. Распахивает глаза и видит, как дуло пистолета направлено на нее. Сердце пропускает удар. — Вот почему «Прости, Миа», — только сейчас поняла. Она смотрит юноше в глаза, а взгляд у него пустой, неживой. Это конец, ее начинает трясти. — Почему ты ее не убил? — спрашивает Киан. Точно, ее же смерти желают. Обещания, данные друг другу, они не выполнили. Одну руку она не чувствует. Она не ожидала того, что парень ее предаст. Это больно, это обидно. — Хочется растянуть удовольствие, — Киан рассмеялся на эти слова Райана. Махнул рукой, отпуская своего телохранителя. Теперь у него появилась новая игрушка, намного интереснее. И вправду, бездушная кукла, убийца. — Но ты не спеши. Нам с Мией еще надо поговорить. — Так вот почему «тигры поддаются дрессуре», — сказала девушка и оскалилась. — Браво! Садись, пять. Оу, прошу прощения, ты и так сидишь, — он насмехается, он издевается. А Таунсенд хочет попробовать оживить Купера в последний раз. Может, даже в своей жизни. — Райан! Я… — она сбилась, а этот пустой, безжизненный взгляд направлен на нее. — Я люблю тебя! — высказать то, что на душе, всегда сложно. Но она должна была это сказать, даже на пороге своей смерти. — Как это мило и трогательно. Сейчас расплачусь! — Кьеза вновь издевается, но в голосе явно отражается скука от мыльной оперы перед ним. — Увы, здесь не съемки дешевой мелодрамы. Райан сделал свой выбор, и, увы, он не в твою пользу, — Киан делает шаг, встает рядом с Райаном, кладет руку тому на плечо. — Знаешь, если бы ты сама сделала правильный выбор, все сложилось бы иначе, — он опускает руку, разворачивается, отходит в противоположную сторону. Миа не акцентирует на нем свое внимание, смотрит краем глаза. Ее больше интересует Оуэн. — Если бы ты, Миа, была более легкодоступной, если бы ты выбрала меня, ты продолжила бы жить. Была бы моей девушкой, я забыл бы про то, как твой отец копал под меня, как ты потом пыталась копать. Ты жила бы в красоте, в богатстве. А как на тебе прекрасно смотрелось то белое платье! Небось, такое платье за такие деньги ты надевала впервые. — Надо было выкинуть его, — проговорила девушка, все же переведя взгляд на Киана, а тот стоял спиной. Он рассмеялся, развернулся. — К твоему великому сожалению, ты это сделать больше не сможешь. Ах, Миа, Миа, расскажу я тебе кое-что. Ты пыталась найти меня, чтобы отомстить за своих родителей, но убийца твоей матери стоит, направив дуло пистолета на тебя, — Таунсенд вздрогнула, а на глазах невольно образовались слезы. Она переводит взгляд на стритрейсера, а сказать ей нечего. Она потеряна, она растеряна. Но это не может быть правдой! — Райан! — она хочет услышать эти слова от него. Она не замечает того, как у него дрогнула рука, а взгляд на секунду стал осмысленным. Нет, это ее воображение, это ей показалось. — Скажу тебе еще то, что человек, который вез убийцу твоего отца, тоже стоит перед тобой, направив дуло пистолета на тебя. А теперь сама думай, кто убийца, чьей же смерти ты должна желать. Пульсирующая боль в правом плече тому доказательство. Миа хотела бы найти оправдание для Райана, но их нет. Ничего нет. От него осталась оболочка, убийца. Она забыла, как давно плакала, как давно проявляла свою слабость. Вдолбила себе то, что слезы — удел слабых, но сейчас не может остановить свой плач. Опустив голову, она кусала губы до крови, не желая осознавать эту правду, верить ей. Но, может, это ложь? — Это ложь. Ты врешь! — Таунсенд сорвалась на крик. Она не верит, она не хочет верить. — А ты думаешь, благодаря какому моменту мы с Купером стали друзьями? Вспомни, чья фамилия была написана в подозреваемых в смерти твоей матери. Ответить ей на это нечего. Потому что Купер. Райан Купер. Но его отпустили, потому что пришел свидетель, который сказал, что был еще один гонщик. — Этот свидетель — ты, — два плюс два сложить не очень трудно. Ей больше нечего говорить. Влюбилась в убийцу своих родителей. Они оба сейчас в тупике. Только Купер нашел свой выход, а она — смерть. — Стреляй! Убей меня уже наконец! — она кричит, чтобы не было так томительно ожидать. Она голову не поднимает, она не смотрит в пустые глаза этого убийцы, этого монстра. — Твои последние слова, — решил сыграть в благородство? Узнать, что хочет пожелать девушка? Ха, ничего! Она хочет увидеть своих родителей. — Сукин ты сын! — подняла лицо и посмотрела в глаза, со злостью, с ненавистью сказала. Она всегда ненавидела гонщиков и не зря. Только стала симпатизировать одному, он оказался сволочью. Им верить ни в коем случае нельзя. — Полностью согласен, — только ответ, а на губах появилась усмешка. Но ее девушка уже не видела, вновь опустила голову, не желая больше видеть ни своего убийцу, ни свою смерть. Прозвучал выстрел.