Я сошью нашу любовь

Утро, как ему и положено, было ужасным. Но могло быть и хуже, признал Юра, потрогав почти не болящую голову. Ночью его знатно продуло, пока бежал от метро- каким-то образом успел до закрытия- и алкоголь выветрился. Дома хватило сил только на то, чтоб принять душ, упасть в постель и прижать к себе кота. Спал Юра почти без сновидений, только иногда глухая темнота сменялась черными, горящими глазами. Проснулся резко, будто выдернули, сел. Кот, спящий на груди, свалился с кровати и, недовольно мяфкнув, продефилировал на кухню, покачивая пушистым задом. Юра кое-как сполз с кровати и побрел в ванну. После быстрого душа понял, что это точно не похмелье так скребет горло. Все-таки продуло, с тоской подумал он, разглядывая этикетку на шампуне. Для секущихся кончиков, гласила надпись. И для идиотов, которые не умеют нормально одеваться, про себя добавил Юра. Из зеркало смотрел потрёпанный, то есть типичный, студент. Волосы он вчера не расчесал и поэтому сейчас не стоило и пытаться. Собрав их в нечто, что должно было быть хвостом, но по факту напоминало скорее один большой колтун, Юра внимательно осмотрел шею. Несколько засосов и один укус — не критично. Он аккуратно провёл кончиками пальцев по коже и чуть поморщился. Оставили следы, пометили и кинули. Какой-то особо правильный попался парень — Юра попросил остановиться, он и остановился. И ушёл. Испугался, кажется… Юра ещё раз осмотрел себя на предмет незамеченных засов и вызвал перед внутренним взором картинку —узкие глаза, черная радужка, кажется, заполнила щелочки полностью. Смотрят с жадностью, заторможено, потом виновато. А мог бы и не остановиться. Тогда лежать бы сейчас Юре в чьей-нибудь кровати с засосами по всему телу и страдать от того, что был выебан каким-то рандомным проходимцем. Как пидор. Потому что ты, Юрочка, пидор и есть, говорит своему отражению Юра, старательно подавляя волну возбуждения, так некстати поднявшуюся к паху. Не хватало ещё на какого-то незнакомца дрочить. Некогда ему, и так уже в универ опаздывает. Юра наспех оделся, чуть не наступив на кота. Головная боль усилилась и конечности стали ватными, но думать об этом было некогда. Первой парой сегодня сербский. Препод тот ещё козёл. С Виктором Вениаминовичем (отчество-то какое, язык в крендель скрутишь, пока выговоришь!) они знакомы ещё с детства. Дедушка Юры был хорошо знаком с бабушкой Виктора и они, несмотря на разницу в возрасте, вроде как даже подружились. Он его ещё сербскому научить обещал, а потом свалил в Японию — жениться. Только привёз не милую домашнюю японку, а японца. Милого, домашнего, но мужчину. В родном дворе это вроде как не одобрили и молодые свалили в Питер. Ну и правильно, думал Юра, не фиг мне глаза мозолить. Ой, как он бесился, когда на первой паре по сербскому его встретил Виктор. Пришёл тогда в пустую, не обустроенную после переезда квартиру, и долго лежал на полу, жалуясь коту. А Виктор его узнал и с тех пор выделял из толпы — ой, а что это ты опаздываешь, а что это спишь, а что это у тебя в конспектах за каракули непонятные? А что больше всего бесило, так это то, что как давнему знакомому он постоянно заливал ему про своего муженька. Юри- то, Юри- это. Бесит! Юра совершенно не помнил, как дополз до университета. В глазах чуть двоилось, ногами и руками было трудно управлять, в ушах шумело, но Юра не сдаваясь пробираясь через толпу к дверям в аудиторию. Он русский, а русские не сдаются! Даже когда хреново! Как там было, пытается вспомнить, в песне про терминатора. Голова болит и отказывается выдавать ему слова песни. Ну и ладно, думает Юра, толкая дверь в аудиторию. Виктор как обычно гаденько улыбается и допытывается: — А что это вы, Юрочка, опаздываете? Юра быстро бурчит извинения. Виктор не отстаёт: — А как это, Юрочка, по сербски будет? Юра даже попытаться вспомнить, но в ушах зазвенело и он просто прошел на один из задних рядов. ´Быстрее, чем ракета, сильней, чем гладиатор- идёт громить буржуев советский терминатор´ -совершенно некстати вспоминались слова песни. «Буржуй» чего-то болтает с кафедры. Юрка бы его с радостью разгромил, но сил хватает только на то, чтобы уложить голову на парту и провалиться в болезненный сон. Пара кончилась слишком быстро- Юра не успел выспаться. Но зато голова болела чуть меньше. Вместе со всеми он встаёт и направляется к выходу из аудитории, когда его хватают за плечо. — Задержитесь, Плисецкий, — успевшие надоесть за году знакомства синие глаза смотрели с неподдельным, кажется, беспокойством. — Ну чего ещё? —пробурчал Юра, — Обещаю больше не спать. Виктор не убрал руку с плеча, только сильнее сжал пальцы. Юра даже немного благодарен. Кажется, отпусти он руку, и Юра рухнет, где стоит. Чего ж так хреново-то, а? — Юрочка, я, конечно, понимаю, молодость и все такое, но тебе нужно меньше пить, — начал Виктор. Плисецкий отдернул плечо и отскочил. Вот всегда он так, всегда думает, что все обо всех знает. Бесит! — Юр, ты куда? Вернись, я ещё не закончил! Он выскакивает, хлопает дверью и хочет продолжить бежать, но внезапно поскальзывается на разлитой по полу жидкости. Это он уже позже выяснил, что какой-то криворукий обалдуй разлил воду, в тот же момент ему казалось, что он просто рухнул. Причем очень неудачно. Мат Плисецкого можно было слышать на весь университет. Блядский крюк, думал он, лёжа на полу прямо у стенки. Он не чувствовал боли в растесанном о короткий крючок плече. А ведь столько раз девчонки жаловались, что рвут колготки. Декан все обещал убрать, а крюк все торчал и торчал из стены. Боль пришла секунд через пять после падения. Плисецкий вскочил, матерясь и уставился на пол, на который успело накапать немного крови. — О Боже! — воскликнула девушка, стоящая за его спиной. Она была старостой их группы, но запомнить имя Юра никак не мог. — Тебе надо в травмпункт! Юра, все еще матерясь, поплёлся за девчонкой, сквозь расступающуюся толпу. В травмпункте тихонько материлась уже медсестра. Юру заставили снять порванную футболку и теперь Плисецкий сидел, свесив ноги с кушетки, пока Гульнара Иосифовна (ну и зачем он помнил имя медсестры?) копошилась над его спиной. Особо ни к кому не обращаясь она ругала университетскую администрацию — до травм бедных детей дело дошло- промывала и временно заклеивала рану. — Вам, — сообщила она, как только закончила охать и ахать, увидев плечо, — в больницу надо. Швы накладывать. Виктор Вениаминович, которого позвал кто-то из студентов, все это время стоял рядом, а услыхав про больницу вызвался отвести Плисецкого. «Это же моя вина, Юрочка!» И вот теперь стоял в углу и смотрел нечитаемым взглядом. Гульнара Иосифовна закончила и Юра, матерясь, аккуратно натянул футболку. Каждое движение отдавалось тянущей болью в плече. Он встал, поднял свой рюкзак и не смотря на Виктора прошагал к двери. — Ну что ты, Юрочка, такой мрачный? — начал по своему обыкновению допытываться Виктор, когда они сели в его машину. Салон серого Мерседеса пах кожей и каким-то приятным, ненавязчивым ароматом. Пидор, подумал Юра, он везде пидор. Вот даже машина какими-то цветочками пахнет. — Не мрачный я, — буркнул Юра, стараясь не прикасаться раненым плечом к спинке кресла. — Несчастная любовь, наверное, да? Ну ничего, у каждого бывает. Виктор продолжает пороть какую-то бессмысленную чепуху. Абстрагировавшись от его голоса, Юра наблюдает за городом за окном. Скоро июнь. Почти все экзамены уже закончились, осталось только несколько символических пар по сербскому и экзамен по нему же. Скоро июнь и город цветет и пахнет. Люди надевают более легкую одежду, выходят на пробежки после долгого перерыва, отмечают дни рождения в клубах. А Юре вот хреново. И физически- заболел, спину поранил- и морально. Скоро каникулы, а это значит, что можно будет поехать к дедушке в Москву или на дачу. Но не на все лето, потому что тогда дедушка будет беспокоиться, что что это Юра не проводит время с друзьями. Не говорить же ему, что одногруппники, про которых Юра иногда рассказывал, и не друзья ему вовсе. А значит придется провести половину лета за книгами, сериалами и заучиванием материала на следующий год, чтоб не приходилось сильно напрягаться. В общем, хреновое будет лето. До больницы они доехали довольно быстро. Юра закинул рюкзак на здоровое плечо и поплелся к дверям, но через пару шагов его окликнул вылезший следом Виктор: — Юрочка, ты тут сам справишься? Мне ещё пары вести, — ухмылка, застывшая на его лице так и кричала «я всем нужен». — Справлюсь я! Валите уже, — прокричал в ответ Юра и чуть тише добавил, — Приставучий веник. Приставучим веником Виктора окрестил одногруппник, когда преподаватель пытался стребовать с него доклад. Виктор, будто решив что-то для себя, кивнул, сел в машину и уехал. Юра взошел по ступенькам, прошёл в больницу. Обстановка была как в обычной больнице — осыпающиеся стены, выкрашенные в мятный цвет, выцветший паркет на полу, на окнах старые шторы. На удивление было довольно тихо, для буднего дня. Отсидев короткую очередь к хирургу травматологу Юра подхватил рюкзак и зашёл в кабинет, будто в другое измерение попал. Комната была довольно большая и светлая, освещенная белыми лампами. Вдоль стен несколько шкафов-тумбочек. Рядом стояла кушетка неприятного горчичного цвета. Окно в конце комнаты было закрыто белыми жалюзями, у окна был стол, за которым сидело два человека. Юра мазнул взглядом по женщине, которая встала ему навстречу, задержал взгляд на парне, который остался сидеть. Смуглый азиат смотрел на него удивлённо. Юра узнал его сразу же. В отличии от вчерашнего, его лицо было чистым и без косметики казалось моложе, волосы были аккуратно уложены, на руках не было и следа вчерашнего маникюра. Растерянный, он казался совсем чуть чуть старше Юры. Он сидел там в своем белом халате, смотрел напряженно и был настолько непохож на себя вчерашнего, что Юра на секунду засомневался. Азиаты же, говорят, все на одно лицо. Юре понравилась эта мысль и он решил таки заговорить с врачом, но стоило ему открыть рот, как дверь распахнулась и в дверь проснулась молоденькая медсестра. — Юль Пална, вас там администрация просит, — девушка улыбнулась Юре, тот поморщился в ответ. Юльпална посмотрела на Юру, на азиата и спросила: — Ты тут как, сам справишься? Азиат кивнул, встал. На солнце блеснул бейдж «О. Алтын» Практикант. Он, понял Юра. Это точно он. Черт- черт-черт! Он попятился и в панике оглянулся на Юльпална, но та захлопнула дверь перед его носом. Юра остался один на один со своим ночным кошмаром. — Проходите, садитесь, — Алтын взял со стола его карточку, — Э-э… Плисецкий? — Можно просто Юра, — он старался смотреть куда угодно, но не в глаза практиканта. М, а ему идёт халат, отстранённо отметил он. — Хорошо, Юра, что у вас случилось? — Упал, порезал спину. — Хорошо, снимайте рубашку, садитесь на кушетку. Хорошо ему, блять, подумал Юра. Хорошо ему! Ну раз хорошо, то да, давайте делать вид, что ничего не было. Юра поднялся со стула и отдернул себя. Что он злится, как какая-то истеричка, действительно ведь ничего не было. Юра постарался как можно аккуратнее стянуть футболку, но плечо все равно потянуло. Тихо выругавшись он уселся на кушетку спиной к азиату. Тот мыл руки и натягивался перчатки. Звук натягиваемого латекса некстати напомнил Юре его первый и последний поход к проктологу. Юра поежился и попытался отвлечься от воспоминаний пальца в жопе. — А вы… Э-э? —Юра понял, что понятия не имеет, как обращаться к парню. — Отабек-подсказал он, подходя к нему. Это не совсем то, что Юра хотел спросить, но подумал, что так тоже сойдёт. — Вы шить-то хоть умеете? — Умею, Юра. Волосы завяжите пожалуйста. Юра стянул с запястья резинку и попытался завязать волосы, не дернув при этом плечом, зашипел. — Давайте я, — не дожидаясь согласия Отабек забрал резинку и собрал волосы Юры в хвост, ойкнул, случайно потянув. Засосы увидел, понял Юра. — Я… Извините. — Ничего, — отмахнулся Юра. Отабек сменил перчатки. — Я про вчерашнее, — объяснил практикант. Юра замер. Он что, только что провел рукой по его спине? От мест, где он коснулся, потекли мурашки. Так, скомандовал себе Юра, мурашкам стоп! Он же заметит… Ну блять! Они же так прекрасно делали вид, что не узнали друг-друга! Куда свернули-то, а? — Отабек, блядь, зашивайте уже! — Отабек не блядь, — пробурчал азиат, но Юра был настолько близко к нему, что услышал. — Отабек очень приличный мальчик. Ага, приличный мальчик, хохотнул про себя Юра. И засосы не он оставил. И целовал так что от воспоминаний колени подгибались, тоже не он. Юра дал себе мысленную оплеуху. Не думать! Азиат аккуратно отцепил пластырь и убрал ватку, протер порез. Подтянул к себе тележку с инструментами и открыл новый шприц. — Можете лечь? Не зажимайтесь, больно быть не должно. — Какой вы правильный. По учебнику все? — Юра слегка поморщился, когда Отабек ввёл иглу. — Я должен все это говорить. Могу замолчать. — Да не, говорите, — ляпнул Юра, и тут же прикусил себе губу. Ещё бы попросил его говорить! Да, детка, меня это так заводит, зло подумал он. Больше всего бесило, что голос практиканта действительно был красивый. Тягучий, глубокий и такой успокаивающий… Юра, блять, соберись! — Рану придется обрабатывать раз в трое суток. Я наклею водонепроницаемый пластырь, надо будет его менять. Ничего сложного, любой справится, — действительно заговорил азиат. Его голос звучал успокаивающе и Юра почти незаметно, когда тот начал накладывать швы, — Юра вы с семьей живете? Юра давно привык к этому вопросу, но все равно напрягся. Отабек, кажется, заметил, замер и слегка провёл кончиками пальцев по лопаткам. Сцепив зубы, Юра силой расслабился, стараясь не думать о пальцах на коже. — Один живу. — Тогда у вас есть сосед? Или кто-то поблизости, кто бы смог обработать швы? В этот момент он очень сильно пожалел, что волосы завязаны в хвост. Он отпустил их еще в двенадцать лет и в подростковом возрасте чуть ли не всегда прятался за ними. Сейчас же больше когда люди начинали задавать такие вопросы. Практикант отрезал нить, обработал ватой спину и что-то наклеил. Потянулся за пластырем, лежащим рядом с остальными инструментами. Пауза затягивалась. — Нет у меня никого, — Юру немного передернуло от того, как жалко это прозвучало. Ну вот, сейчас начнут его жалеть. — Тогда вам придётся ездить в больницу. Или… — Отабек замер, будто обдумывая что-то. Он наклеил пластырь и сел обратно за стол, не глядя на Юру, — Вы где живете? А, вот вижу. Не близко. Юра натянул футболку, наблюдая за практикантом, который внимательно изучал его карточку, старательно не глядя ему в глаза. И чего он там увидал? -Вы живете далеко от больницы, но мне вполне по дороге. Я бы мог заехать к вам перед работой и обработать. Это займет всего минут пятнадцать. Он говорил размеренно и уверенно, будто пытаясь убедить, что это хорошая идея. А что, если этот парень маньяк? Вон как вчера накинулся. Но с другой стороны, он остановился, как только Юра попросил. И только что ничего ему не сделал. Да что, черт возьми, он теряет? В квартире все равно брать нечего. Взвесив все за и против, Юра согласился. Отабек быстро написал что-то на бумажке и протянул ему. Он взял и запихнув в карман, не глядя. Очень хотелось поскорее уйти и скрыться от внимательного взгляда чёрных глаз. Юра подхватил рюкзак и хотел уже сбежать, но практикант задержал его. — Я приду к вам в четверг часов в семь, хорошо? Юра быстро кивнул и выскочил за дверь. Оказалось, весь приём он дышал отрывисто и неглубоко, так что теперь глотал воздух как сумасшедший. Он даже почувствовал на себе осуждающие взгляды старушек, как-будто говорящие «наркоман!». Но это не имело никакого значения. Значение имел он с раной на спине и супер горячий парень с иглой и ниткой, который сидел за этой дверью и собирался прийти к нему в Четверг. Во что он, блядь, ввязался?