То, что под разборками с должниками мафии подразумевается их убийство, я догадываюсь сразу. Странно вот что: насколько мне известно, Портовые нехваткой кадров точно не страдают. Тогда почему на такое простое дело отправляют не мелких пешек, а Акутагаву на пару с Хигучи? И меня вместе с ними, конечно же, надо бы перестать расценивать себя как отдельную общественную единицу. Пора наконец смириться, что теперь я часть огромного жуткого монстра под названием «Портовая мафия», нависшего над Йокогамой. Так вот, как я могу судить, исходя из своих скудных знаний о строении организации, эти двое в мафии явно не лохи последние, даже не предпоследние. Да и работают только вдвоём, а не в составе отряда. Мне, наверное, должен как минимум льстить факт того, что меня со старта закинули так высоко. Должен, но я не спешу этому радоваться.
— Значит, — я обращаюсь к девушке, потому что с Акутагавой лишний раз говорить желания нет. Ещё голову откусит своей способностью, вдруг сейчас луна в скорпионе и у него настроение плохое, — это не самые обычные должники, верно?
— А ты догадливая. — она заправляет за ухо мешающую прядь и поправляет очки. — Это один из отрядов мафии. Перестал им быть, точнее, после того, как они захватили крупную поставку оружия.
— Какого рода оружия?
— Тебе-то какая разница? — встревает в диалог Акутагава. — Сказано тебе было: стой в стороне и не мешайся.
— Ну даже не знаю, — я стараюсь не выдавать раздражения своим частым злобным сопением, но получается не особо хорошо, — будет неловко, если у них окажется при себе огнемёт или противотанковая ракета.
— Ничего подобного у них точно нет. — спокойно продолжает Хигучи, кажется, даже не обращая внимания на раздражённую реплику командира. Привыкла уже, наверное. — Снайперские винтовки, пистолеты, гранаты. Среди них нет эсперов, но отряд весьма многочисленный. Плюс ко всему, сейчас они хорошо вооружены. Наша задача: устранить их и вернуть оружие организации.
— И насколько этот отряд… многочисленный? — нервно поглядываю в сторону Акутагавы, как бы он ещё раз не быканул на меня.
— Человек пятьдесят. — пожимает плечами Хигучи.
— Подожди, но нас ведь трое, я ничего не путаю? — она улыбается и кивает. Я слышу что-то похожее на смешок от Акутагавы и понимаю, что сегодня мой желудок ожидает очередное испытание. —Я поняла, для вас это в порядке вещей. Где они хоть находятся?
— Какая же ты бесящая и приставучая, — Рюноске чуть ли не рычит, — может, вырвать тебе язык, чтобы ты просто молча бегала за нами? — он даже не оборачивается, но я уже всерьёз обдумываю вариант воспользоваться «Вальтером», чтобы застрелиться.
— Акутагава-сан, уверена, Хироко вовсе не хотела вас доставать. — поражаюсь смелости этой женщины. Либо у неё очень мощная способность, либо они трахаются.
— И ты тоже получить хочешь? — нет, всё же ставлю на способность. Хигучи нервно поджимает губы и больше ничего не говорит. — Они в заброшенном торговом центре. Строительство заморожено и продолжаться не планируется.
Ого, меня не убили, радость-то какая, ещё и на вопрос ответили. Остаток пути мы проходим в тишине. Я просто не рискую заговорить ещё раз, не желая испытывать судьбу, Хигучи, кажется, тоже. Акутагаве же плевать, он просто идёт впереди, засунув руки в карманы.
— Их база за поворотом. — сообщает Хигучи и снимает с предохранителя два автоматических пистолета.
Рюноске кивает и уже собирается завернуть за угол, как мой импульсивный мозг решает, что схватить его за рукав охерительная идея. Собственно, да, я действую раньше, чем успеваю подумать. Он поворачивается ко мне с вопросительно-раздражённым выражением лица и выдёргивает руку.
— А ты, я вижу, хочешь остаться не только без языка, но и без рук. — Акутагава хмурится и мне очень хочется дать по лицу самой себе за такой тупорылый поступок.
— Они знают, что по их душу явятся. — я стараюсь не смотреть на него от греха подальше. Пытаюсь последовать примеру Хигучи и снять с предохранителя пистолет, да вот кто бы знал, что «Вальтеры» так сильно отличаются по конструкции от той дряни, что лежит у меня дома. — Правда считаешь, что они не расставят снайперов по всему периметру?
— Дай сюда, немощная. — парень раздражённо выхватывает у меня из рук пистолет и кажется, через секунду им же и застрелит. — Вряд ли они додумаются защищать периметр. — хочу возразить, но смелости спорить с явно агрессивно настроенным Рюноске, ещё и с оружием в руках, у меня не хватает. Ну и ладно, пусть поступает как хочет, мне-то что.
Мои опасения всё же оправдываются, потому что стоит ему снять пистолет с предохранителя, как он направляет его на меня. Так, дорогой, ты можешь гавкать на меня сколько душе угодно, но такого дерьма я не потерплю точно. Всё же решаюсь посмотреть ему в глаза, чтобы активировать способность, но необходимости в этом нет. В следующую секунду он отпускает рукоятку и оружие виснет спусковой скобой у Акутагавы на указательном пальце. Облегчённо вздыхаю и спешу забрать у него пистолет.
— Какая же ты перепуганная, это пиздец просто. — он ухмыляется, и сразу же скрывается за поворотом, а я пытаюсь успокоить учащённое сердцебиение. Отпадные приколы, мне даже кажется, что сейчас у меня могли бы вылезти седые волосы. Хигучи уже в который раз неловко мне улыбается.
Как оказалось, снайперы на крыше всё же есть. Но кажется, нашего командира это ничуть не смущает. Разумеется, с такой-то охуевшей способностью. Теперь я знаю, что Расёмон умеет не только устраивать мясорубку, эта дрянь ещё и пули останавливает. Удобно, ничего не скажешь. Следом за защитой, разумеется, следует, нападение, и если судить по истошным воплям откуда-то сверху, о такой вещи, как конспирация, Акутагава вряд ли слышал. Хорошо, что я не вижу происходящего и могу лишь догадываться, какой пиздец сейчас творит командир с преспокойным выражением лица. Он вообще выглядит довольно расслабленно, руки по карманам и лицо такое, будто он пытается вспомнить, есть ли дома сахар. Так, словно это не его способность сейчас кромсает людей на крыше соседнего здания, какой же ты жуткий, Рюноске, честное, блять, слово.
Жестом он показывает, что путь чист, и Хигучи тут же срывается с места. Я неловко повторяю её действия, не особо догоняя, что вообще происходит и куда мне деваться. Так, Итори, соберись, а то так и пулю словить можно. Что мы имеем? Раз уж здание планировалось как торговый центр, то окон в нём практически не будет. Разве что возле главного входа. Враг определённо ожидает, что мы зайдём сзади, чтобы не идти по открытой местности. А где главный вход, там, скорее всего, и парковка. Чем не открытая местность? Значит, скорее всего, засада подготовлена возле какого-то запасного выхода.
— Лучше зайти с фасада, — тихо говорю я, медленно следуя по пятам за Ичиё, — потому что нападения оттуда ожидать не будут точно, все их силы, наверное, сосредоточены возле какого-то запасного выхода.
Я хочу ещё что-то сказать, но мне не даёт это сделать невероятно громкий шум, будто кто-то из танка в здание ебанул. Акутагава проломил стену. Ну да, так тоже можно, это даже более неожиданно, чем зайти с главного входа.
— Тебя просили лезть? — раздражённо шипит Рюноске, пытаясь параллельно откашляться. Хигучи как-то обеспокоенно на него смотрит. — Вот и закрой рот. Стой здесь, жди нас и перестань, наконец, мешаться под ногами.
Он проходит через самодельный вход, и уже через несколько секунд я слышу выстрелы и крики. Ну, теперь я хотя бы не увижу этой мясорубки и мозг не получит лишнего повода подкинуть страшилок на ночь. Девушка же как-то пристыженно улыбается.
— Идея была крутая, мне понравилась. — Хигучи словно пытается меня успокоить и тоже заходит в здание.
Я же остаюсь прохлаждаться и, откровенно говоря, пинать хуи. Хотелось бы сказать о том, какая сегодня спокойная прекрасная ночь, но из-за истошных воплей, эхом доносящихся откуда-то изнутри, я скажу лишь о том, как сильно заебалась. Вроде даже часа с ними не работаю, а уже хочется написать заявление об увольнении. Жаль, только, что его точно не примут, ещё и расстрелять могут ненароком. Потому что кажется, уход из мафии можно организовать только через собственную смерть. Хотя я слышала, что в Латинской Америке отход от приступных дел принимают с уважением, если ты уходишь служить в церковь. Вряд ли что-то подобное распространяется на Портовых, конечно, поэтому скорее всего, происходящее в здании за моей спиной — единственный способ уйти в отставку.
От рассуждений меня отрывают гулкие шаги по пустому коридору. Явно не с той стороны, куда ушли Акутагава и Хигучи, да и принадлежат они кому-то точно потяжелее, чем эти двое. Напрягаюсь и сжимаю пистолет покрепче. Прижимаюсь к стене и надеюсь, что стану её частью. Если надеяться на лучшее, то можно предположить, что о моём нахождении здесь он явно не подозревает. Идёт быстро, так что вполне вероятно, спешит на помощь товарищам. Или просто точно уверен, что я здесь нахожусь и хочет по-быстрому меня прибить. Слияние со стенкой, кажется, прошло не особо успешно, потому что мужчина резко поворачивает в импровизированный проход. Всё же знал, что я тут стою хуи пинаю. Так, хорошо, он с охотничьим ножом в руках, значит, огнестрела у него при себе нет. Либо он просто не хочет тратить патроны на мелочь вроде меня. Он издаёт звук, похожий на боевой клич, и намеревается ударить меня ножом куда-то в голову. Благо, на этот раз реакция меня не подводит: я отталкиваюсь левой рукой от стены, чтобы хоть как-то ускорить падение на бок, кроме того, даже успеваю немного отползти и достать пистолет. Отделываюсь царапиной на щеке. Болит, определённо кровоточит, но зато я с целой головой. Кажется, направленное в сторону мужчины дуло пистолета его ни капли не смущает, он замахивается для очередного удара. Сейчас пути отступления у меня нет, поскольку я, потеряв самообладание, роняю пистолет из дрожащих рук. Лохушка. Очень вовремя в мозгу звенит напоминалочка, что я, вообще-то, эспер, а взгляд нападающего как раз направлен мне куда-то в область глаз. Наверное, именно туда он целится ножом. Так, это определённо крайний случай, да и вряд ли найдутся свидетели этого цирка, поэтому Мори точно не будет против.
—
Не двигаться. — голос срывается на шёпот, но это значения не имеет, способность активируется как раз в тот момент, когда он замахивается для удара. Я реагирую немного заторможено. Потом быстро встаю (получается со второго раза, трясёт меня знатно) и дрожащими руками поднимаю пистолет. Отхожу от мужчины на расстояние чуть меньше метра и направляю на него оружие.
Нет. Нет, нет, нет, нет, это неправильно, так быть не должно, человек не должен быть безучастным наблюдателем в своей смерти. Я не буду действовать, как отец, я не такая, как он, из общего у меня с ним лишь способность, я не хочу становиться его копией. Жмурюсь и стреляю наобум три раза. Кажется, все три выстрела не смертельны, потому что когда я открываю глаза, он всё ещё движется в мою сторону. Но медленно, очень медленно, у него подгибаются колени, и он падает, начинает кашлять кровью и хрипеть что-то невнятное. Я чувствую рвотный позыв и, вовремя очнувшись, стреляю ещё три раза. Только уже в голову. И ещё три, куда-то в спину. И ещё три. А потом в магазине заканчиваются патроны. У меня кружится голова, я роняю пистолет и опираюсь на стену, чтобы не упасть. Ты только что убила человека, Итори. Не под влиянием отцовской способности, по собственной воле. После ясного, отчётливого осознания этого, меня всё же стошнило. Становится как-то легче, когда я чуть ли не наизнанку выворачиваюсь. Будто я не при делах, вот сейчас из меня вышла та часть, которая совершила самый отвратный из всех возможных человеческих поступков.
Соображаю туго, непонятно почему двигаюсь по стенке в здание, словно там я буду в безопасности. И только находясь внутри, позволяю себе сползти на пол. Обхватываю руками колени, чувствую, как меня трясёт. В глазах то светлеет, то и вовсе темнеет. Но ни слёз, ни соплей нет. Да и с чего бы, отец дал мне ясно понять в детстве: слёзы бесполезны. От того, что я вспоминаю о нём, начинаю тяжело дышать ртом и шататься из стороны в сторону. Выгляжу себя сейчас как шизофреничка, наверное.
В таком состоянии не сразу замечаю, как крики и выстрелы в коридорах затихли, а где-то совсем рядом слышу шаги, эхом отбивающиеся от стен и кашель. Чёртов кашель. Чёртов Акутагава. Перестаю раскачиваться и молча смотрю на него. Он оценивающим взглядом смотрит сначала на труп снаружи, затем на меня. Тяжело вздыхает и подходит, опускаясь рядом со мной. На секунду мне даже кажется, что он не настолько и моральный урод, как я думала.
— Что, первое убийство? — лицо абсолютно спокойное. Рюноске, кажется, не зол, но и не рад. Я рассеянно киваю.
Хорошо, что адекватным он показался мне лишь на секунду, потому что через мгновение командир хватает меня за волосы, резко поднимается, а мою тушу тянет за собой. Он держит меня так, чтобы я стояла на ногах. Резкая боль отрезвляет, но стоит мне поморщиться и открыть рот, чтобы послать его к хуям за такие выкидоны, как он бьёт меня головой об стену. А затем ещё раз. Не со всей силы, Акутагава удар определённо рассчитывает, зато теперь я готова отключиться прямо здесь и сейчас. Он ещё держит меня за волосы несколько секунд, а потом как тряпичную куклу бросает на землю.
— Хватит вести себя как ебучая размазня. — теперь голос Рюноске звучит отвратительно громко, возможно из-за того, что командир кричит, но сейчас я не уверена ни в чём. Открываю и закрываю глаза, пытаюсь избавиться от звона в ушах. Поднимаю голову, силуэт командира расплывается перед глазами. В руке у него остаётся клок моих волос, и он небрежно стряхивает его на землю. — В следующий раз бить буду больнее. — спасибо, охотно верю, проверять не хочу. — Будешь ныть, не проживёшь в мафии и недели, это я устрою, уж поверь. — он всматривается в моё лицо и презренно фыркает. — Удивительно, что не рыдаешь. Найди оружие, которое они захватили. И быстрее.
Чувствую, как куда-то за ухо течёт что-то тёплое и липкое. Кровь. Акутагава хорошо меня долбанул об стенку, это определённо кровь.
— Ты, блять, правда считаешь, — я хрипло дышу и стараюсь не кашлять через каждое слово, — что в моём состоянии можно сделать хоть что-то?
— Я считаю, что слабо тебе врезал, раз уж ты не спешишь выполнять приказ командира. — Акутагава разворачивается. — Не заставляй жалеть о том, что я не убил тебя.
***
Стоит мне сесть в машину Хигучи, как я тут же отрубаюсь. Пару раз всё же просыпаюсь. Первый — когда глаза слепит какая-то неоновая вывеска, второй — когда Акутагава хлопает дверью. В следующий раз меня уже будит обеспокоенная девушка. Часто поморгав, понимаю, что она остановилась уже возле моего дома. Она осторожно касается моего плеча и пытается заглянуть в глаза.
— Жива? — тихо интересуется Хигучи.
Первая попытка заговорить успешной не оказывается, в горле ужасно сушит.
— Чувствую себя, как блядский мертвец, воскресший на Хэллоуин. — пытаюсь улыбнуться. Выхожу из машины, немного пошатываясь. Голова раскалывается, будто я неделю из запоя не выхожу. Особого счастья не прибавляет то ли рана, то ли огромный синяк (если не всё вместе), полученная от Акутагавы в наказание непонятно за что. — Он всегда ведёт себя как охуевшая сука? — спрашиваю вспомнив про Рюноске.
— Я не собираюсь плохо отзываться о начальстве. — от ответа она увиливает, но я понимаю, что да. Всегда. Хигучи смотрит на меня обеспокоенно, она действительно волнуется, это не тупая игра. Серьёзно, святая женщина, как она вообще связалась с мафией?
— И как быстро к этому можно привыкнуть? К убийствам, постоянным смертям вокруг.
—
Ты привыкнешь вряд ли. — девушка ухмыляется, но получается как-то грустно, кривовато. — Как ты вообще попала в мафию, если простая смерть выбивает тебя из колеи?
«Простая смерть». Два слова, но я уже понимаю, что Ичиё не такое уж и солнце, какой она мне кажется. Два слова, которые возвращают меня с небес на землю и напоминают, что среди Портовых уж точно нет божьих одуванчиков.
— Тот же вопрос у меня к тебе. — я хрипло смеюсь, и мы больше ничего не говорим. На часах, кажется, даже девяти вечера нет. Чудно, я как раз обычно выгуливаю Фюрера в это время, ещё есть шанс, что он не испортил белый ковёр в спальне. Херово мне или нет, собаку выгулять надо, сама же свалила себе такую ответственность на голову. Ну ничего, доберманы ведь сильные опасные собаки. Вот подрастёт немного, и отдам ему на съедение своего командира.
— У тебя дома кто-то есть? — наконец нарушает тишину Хигучи.
— Да, невыгулянная собака. — я отлипаю от капота машины, на который опиралась до этого, и разминаю шею.
— Значит, никого. — она вздыхает, достаёт из кармана телефон и демонстрирует что-то на экране. Номер телефона, точно. — Запиши. Если вдруг что случится, напишешь или позвонишь.
***
— Твой брат — ебучий моральный инвалид. — это первое, что я говорю Гин, как только она оказывается у меня на пороге.
Так уж произошло, что сегодня у неё выходной. У меня же, кажется, рабочего графика нет, но прошло уже три дня, а в штаб меня никто не вызывает. Так вот, мы с подругой решили, что сегодня отличный день для того, чтобы прогуляться в парке у набережной. Пока погода не испортится на отвратительную осеннюю. Ну, знаете, обычная прогулка двух психически здоровых подружек, когда они гуляют, пускают жабки по воде, не думают о своей пизданутой работе и в целом хорошо проводят время. А ещё мне уж очень хочется познакомить Фюрера с Гин, потому что она всё никак не хочет верить в то, что у меня появилась собака.
— Я тоже рада, что ты жива и у тебя всё в порядке. — она хочет меня обнять, но отстраняется, шокировано смотрит куда-то за моё плечо. Кажется, пёсель знатно охуевает с того факта, что кто-то, кроме меня, может приходить в эту квартиру. Он даже подбегает обнюхать ногу Гин, а она присаживается, рассеянно гладя его по спине. — Честное слово, до последнего думала, что ты меня стебёшь. Как его зовут, ты хоть кормить несчастное животное не забываешь?
— Он жрёт сырое мясо за двоих. Гуляет три раза в день. — загибаю палец с каждым сказанным предложением. — Получает двойную дозу почёсывания за ушком и всю мою любовь. И его зовут Фюрер.
Подруга взрывается от смеха, за что получает от меня недовольный тычок в живот, но смеяться не перестаёт.
— Ты правда назвала его Фюрером, тупица? — она успокаивается, вытирая слёзы, выступившие от смеха. Я же притягиваю пса к себе, глажу его по голове и надеваю на него поводок.
— Он не любит врачей, сухой корм и смотреть ток-шоу по телеку, это имя полностью оправдано.
Мы смеёмся по дороге в парк. Общаемся ни о чём, но в основном она расспрашивает меня про собаку. Я вижу, что интересуется она ним больше, чем вообще чем-либо сегодня и уже через пятнадцать минут диалога всё же не выдерживаю и спрашиваю, почему бы ей тоже не завести себе собакена. А что, это было бы здорово.
— Рюноске терпеть не может собак. — тяжело вздыхает подруга.
— Ну разумеется, псина в доме может быть только одна. — я не боюсь обсирать при Гин её брата. Знаю, что подруга точно не побежит ему жаловаться. Она смеётся, активно кивая в знак согласия.
— Кстати о псине, — я хихикаю с её слов, — как проходит твоя жизнь под руководством моего брата?
Недовольно морщусь. Подруга понимает всё без слов и понимающе кивает. Затем поднимаю волосы вверх и демонстрирую ей замечательную рану. Не особо заметную, цвет волос немного её скрывает. Теперь наступает очередь Гин поджимать губы.
— За какие грехи, позволь узнать? — она тянет мою руку вниз, как бы намекая, что на синяк насмотрелась, я могу снова прятать его волосами.
— Понятия не имею. — как-то уж слишком беззаботно отвечаю я, прыгая по тротуарной плитке.
— Хочешь я подмешаю ему отраву в чай? — смотрю на Гин. У неё серьёзное выражение лица, так и не поймёшь, шутит она или нет. — Нет, серьёзно, когда он пинает свою ручную собачку, — наверное, подруга про Хигучи, — мне всё равно, но это уже пиздец.
— Ещё чего, хочешь, чтобы меня прибили к херам за то, что я бегаю к тебе жаловаться? — подруга закатывает глаза, но молчит, ничего не отвечает. Я знаю, слишком уж явно спорить с ним она не станет. Отношения у них, конечно, очень даже крепкие, даже на здоровые семейные смахивают, но рисковать всё же не стоит. Да и вообще, буду ещё я жаловаться подружке на её злобного старшего брата, позорище какое.
Мы гуляем около часа. Действительно хорошо проводим время, больше ни про мафию, ни про Акутагаву не говорим. Вернее, я не говорю, потому что стоит ей начать об этом говорить, мне тут же приходится переводить тему разговора. Замечаю, что Фюреру нравится Гин, он не рычит всякий раз, когда она хочет его погладить, даже с радостью бегает за мячом, который подруга ему кидает. Мы сидим на траве и обсуждаем какой-то сериал, когда звонит мой телефон. Так, звонить мне может либо мама, либо Гин, либо (худший из всех возможных вариантов) кто-то из мафии. Мама говорила со мной только вчера, так часто она звонить не будет уж точно. Гин вот рядом со мной сидит. Звонит Хигучи. Говорит, что хватит мне прохлаждаться и вызывает в офис. Когда я кладу трубку, поворачиваю на подругу самый несчастный взгляд в мире и поднимаюсь на ноги. Вздыхаю и тру глаза под сочувствующим взглядом Гин. Отлично погуляли, ничего не скажешь.
