STRFKR

      Когда-нибудь с каждым из нас случается что-то вроде тотального пиздеца, спровоцированного обстоятельствами. Я сейчас не уточняю, о каких именно обстоятельствах идёт речь: умерла ваша бабушка или любимая собака, на дорогу перед вашим домом рухнул метеорит, бросила девушка или парень. Насрать. Главное во всем этом — ваше ощущение. То, что вы чувствуете, когда происходят вещи, которые пошатывают хрупкое мироздание. Мир, в котором вы существовали, трещит по швам и на смену привычным декорациям приходят новые, незнакомые и пугающие. И перспективы, как правило, не самые радужные. За всем этим дерьмом, через которое вы проходите, само собой, следует переосмысление, а затем — выводы. Вырабатывается новая стратегия, появляется иммунитет, и бац, вы уже смотрите на мир по-новому, но я забегаю вперед.       Знаете, какая у меня стратегия в борьбе с тотальным пиздецом?       Я всё и всегда посылаю нахер.       И раньше эта схема работала как нельзя лучше. Благодаря ей я приобрел репутацию самого отъявленного негодяя Южного парка, заработал многочисленные приводы в полицейский участок, чуть не попал под статью за хулиганство и однажды едва не умер в какой-то чумовой пьяной драке (уж не помню зачем и почему мы дрались, но откачивали меня после этого в больнице). Разумеется, мой батя, всегда острый на словцо, с учётом происходящих событий стал меня с трудом выносить, и, спустя какое-то время, мои выходки довели его до состояния белого каления. Даже приходилось несколько раз сбегать из дома.       Мне всегда казалось: если происходит какой-то пиздец, лучший вариант — послать всё нахер. Но если жизнь и научила меня чему-нибудь к моим восемнадцати годам (помимо того, что я вообще до них дожил), так это — нет, чувак, так дела не ведутся.       Неприятности не приходят одни. А если ты их не замечаешь, это не значит, что их становится меньше. Закрывая глаза на происходящее, ты лишь множишь дерьмо в своей жизни.       Это словно игра в пиньяту. Но только ведущий не ты: бита, которой обычно лупят полый шар, в руках у судьбы, а твоё бренное тело внизу, с завязанными глазами, в немом ожидании. Старуха наносит удары один точнее другого, но только ты ещё не знаешь, что вместо угощения внутри — самое настоящее дерьмо. И неизвестно, когда судьба замахнётся посильнее, и оно соизволит на тебя вылиться.       А оно выльется. Обязательно.       Рано или поздно, так или иначе, Крэйг Такер, ты окажешься в собственном дерьме по самые уши, не зная, как отмыться и краснея от хохота многочисленных зрителей на заднем плане, словно ты участник какого-нибудь сраного телешоу.       Короче, вы уловили суть? Я вляпался по-крупному, и уже было думал, что у старухи судьбы на мой счёт припасены совсем плохие карты, однако же, оказалось, настоящие сюрпризы ещё впереди.

***

      В Колорадо никак не наступала весна. Точнее, по календарю уже шёл конец апреля, но снег и не думал таять, а почки на деревьях набухать хоть на сантиметр. Птицы не прилетали, окрестные коты почти не орали и не дрались. Даже бомжи, и те не решались вылезать на улицы из своих подворотен. Одним словом, кругом стояла унылая серость, которая изредка сменялась на мокрый снег, придающий городку вид, словно тот всё никак не может оправиться после Нового года.       Жизнь в горах, разумеется, имела свои преимущества, но мне, как коренному жителю Южного парка, было невдомёк, что там за польза от чистого воздуха и природы под боком. Я же здесь родился и вырос.       Меня нельзя было удивить морозом и сыростью. Я привык к дождливому лету и серой весне. К тому же, опять-таки, посылая всё нахер, ты не задумываешься о таком дерьме, как климат.       Я задумчиво брёл по дороге мимо заправки, наблюдая, как моя тень на асфальте троится в свете уличных фонарей. Мне нужна была аптека, которая располагалась поблизости, в небольшом одноэтажном здании. Голова болела весь день, но из-за унылой погоды и похмелья, отодрать разнесчастную голову от подушки удалось лишь к вечеру. Мимо меня изредка проезжали немногочисленные автомобили, владельцев которых я, как правило, знал вдоль и поперёк. В Южном парке редко появлялись незваные гости.       Однако, небольшой чёрный фургон, неожиданно выруливший из-за поворота, ненадолго привлёк моё внимание. Он припарковался в переулке, напротив заправки, и я не успел рассмотреть номера, решив, что это какая-нибудь доставка или что-то вроде… Соображать, что к чему не хотелось, я поежился несмотря на то, что был в спортивных штанах и пуховике: на улице дул промозглый ветер. В моих планах было купить обезболивающего, воды, чего-нибудь пожрать и завалиться со всем барахлом к Токену или к Клайду, уж не знаю, кто из них быстрее ответит на мой звонок. Во всех мессенджерах было подозрительно тихо.       Толкнув стеклянную дверь, я втянул ноздрями привычный запах лекарств и услышал звон колокольчиков.       Томми-прыщавый-продавец глянул исподлобья, секундно нахмурился, и, как мне показалось, даже покачал головой. Я прошелся вдоль рядов до полок с анальгетиками, продающимися без рецепта и вдруг заметил знакомую светловолосую макушку. Он стоял через ряд от меня, кажется, напротив полки с какими-то витаминами. Твик Твик, одноклассник, когда-то участник банды, в которой я числился предводителем. Мы наводили ужас на всю округу, соперничали со знаменитой четверкой Стэна и периодически навешивали люлей даже самому Картману.       Нахлынувшие воспоминания о счастливом детстве заставили меня улыбнуться. Столько всего было пережито…       Твик изменился с тех пор, как мы перестали общаться. Я даже не смогу назвать день, когда это произошло, может быть в шестом классе? Я тогда перешел на другой уровень, начав задирать ребят постарше, и постепенно из моей банды вышли все, включая Токена. И он, и Клайд, правда, до сих пор числились среди моих друзей, впрочем, не участвовавших в основных перипетиях моей жизни. Но я знал, что всегда мог обратиться к ним за помощью, и был уверен, что эти двое мне её всегда окажут.       Парень напротив стоял спокойно: пропала дёрганность и тики, за которые все так любили его дразнить. Уж не знаю, как он избавился от этого дерьма, но со стороны Твик теперь всё больше походил на среднестатистического молодого человека своего возраста, нежели на того, по кому дурдом плачет. Я знал, что он неплохо учился и по-прежнему подрабатывал в кафе своих родителей. В школе мы пересекались редко и обычно приветствовали друг друга вежливыми кивками, не более того. Я часто наблюдал, как он приходит и уходит, из импровизированной курилки на углу. У него слегка изменился стиль в одежде. На смену мятой, неправильно застегнутой зелёной рубашке пришли черные джинсы и темно-серая футболка, поверх которой большую часть года был накинут расстегнутый бомбер цвета-хаки. Ещё он довольно часто носил мартинсы, я заметил их по фирменному желтому стежку вокруг подошвы. И самому хотелось такие же, но карманных денег у меня, как правило водилось немного, а уж о том, чтобы просить мать приобрести нечто подобное не могло быть и речи. Я всегда довольствовался тем, что дают.       Короче, о жизни некогда смешного невротика мне было известно практически ничего, так что сейчас я решил даже не оповещать его о моём присутствии, целиком и полностью отдавшись созерцанию полки с таблетками в поисках заветной пачки Адвила.       Где-то со стороны касс доносилась едва слышная музыка, я с трудом разбирал слова, что-то про дорогу, кажется, пел Джонни Кэш.       — Привет, Твик, тебе как обычно? — пацан за стойкой оживился, я краем глаза отметил, что белобрысый выложил перед ним какой-то набор коробочек.       — Угу, спасибо, Том.       Я сначала даже не узнал его спокойный, ровный голос. И почему я не прислушивался к нему раньше в школе? Ответ пришел неожиданно и сам собой: потому что Твик в школе молчал. Больше не было этих, набивших оскомину, «ннхх!» и «гах!», которые частенько пародировал Клайд. Как по мне, Твик вообще перестал как-либо выделяться, будто залёг на дно. Или я перестал обращать внимание?       Послышался писк сканера, а затем звон открытой кассы и шуршание полиэтиленового пакета. Я задумчиво вертел в руках пачку Адвила, повернувшись вполоборота и наблюдая за Твиком исподтишка, в ожидании, когда же он, наконец, покинет аптеку. На секунду поймал себя на мысли, что хотел бы поговорить с ним о чем-нибудь. Чёрт его знает, может, о наших совместных приключениях? Было бы интересно услышать его мнение на этот счёт теперь. Мы же выросли и сильно изменились.       «Сейчас я удалился в пустыню, коротая время, перебирая пыль, выискивая знак», — напевал Джонни Кэш.       Я наблюдал за тем, как Твик движется вдоль рядов к выходу, почему-то думая о его взгляде. Раньше, мне казалось, у него были зелёные глаза. А теперь они стали какими-то блёклыми, словно смазались временем? И что за сравнения, блять?       «Есть ли свет впереди? Хорошо, братец, я не знаю, но у меня есть этот жар, горящий в душе».       Песня продолжалась, я провожал светловолосого паренька взглядом, и в тот самый момент, когда гитара взяла свой последний финальный аккорд, за которым шёл проигрыш и близился финал, я заметил четыре силуэта за стеклянной витриной. Они перемещались очень быстро, слишком странно, да и не могло понадобиться купить лекарства стольким людям одновременно.       Я рванул вперёд рефлекторно, наученный горьким опытом, и почему-то думая в данный момент только о том, что пачку Адвила я на автомате сунул себе в карман, так и не заплатив. Твик ничего не успел понять и даже не вздрогнул, когда я схватил его поперек груди одной рукой, а другой толкнул вперед нас в проход витрину со средствами от расстройства желудка.       Три выстрела раздались в тишине подобно раскатам грома. В ушах зазвенело, или это зазвенело разбитое стекло, и я зажмурился, прикидывая, что нам делать, если это ограбление. Твик, который по-прежнему был прижат к моей груди, наконец, сообразил, что дела не слава Богу и резко подался в сторону.       — Стой, блять, — прошипел я, притягивая его за рукав обратно.       — Что за дерьмо?! — он обернулся.       Прошли мгновения с момента выстрелов и еще парочка секунд, когда наши взгляды встретились, и я заметил панику, расцветающую на его лице. Бледноватая кожа покрылась пятнами, брови дрогнули, появилась так знакомая мне гримаса ужаса и нерешительности.       — Тише сиди, — попросил я, как можно спокойнее.       Разумеется, он узнал меня. Даже кивнул, на удивление быстро соображая и снова делая шаг в мою сторону. Я пригнулся, прислушиваясь, он сделал то же самое. Позади нас что-то залепетал Томми.       — У меня н-ничего н-нет, п-пожалуйста… З-зачем в-вы с-стреляли?       Нападавшие оказались немногословны. Я услышал, как их подошвы захрустели по битому стеклу, и осторожно выглянул из-за полок. Четыре человека в неприметных черных балахонах, вооруженные бейсбольными битами. И, как минимум у одного из них был пистолет.       Какого лешего, блять, им понадобилось нападать на аптеку? Я прикинул, есть ли здесь какие-то запрещённые вещества, но быстро отмел эту идею. Слишком шумно. Вряд ли здесь имел место какой-то акт вандализма ради нескольких граммов опиатов без рецепта.       Затем в голове мелькнуло воспоминание о незнакомом чёрном фургоне, который припарковался в переулке напротив. Кажется, ребята шли сюда намеренно…       — КРЭЙГ, МАТЬ ТВОЮ, ТАКЕР!!!       Я прекратил поток умозаключений, мысленно выругавшись.       — ВЫХОДИ, ЛЖИВЫЙ УБЛЮДОК! ДАЮ ТЕБЕ ТРИДЦАТЬ СЕКУНД ИЛИ МОЗГИ ЭТОГО ДОХОДЯГИ ПРИДЁТСЯ СОСКРЕБАТЬ С ПРИЛАВКА!       Твик закусил губу, напряженно глядя на меня, и ожидая хоть какой-то реакции.       Я почему-то сиюсекундно вспомнил, как мы играли в детстве, и слова Твика, что я для него герой. Глупость какая, нам же было по девять лет! Но что-то во взгляде белобрысого, чёрт знает, страх или, может, ожидание, вперемешку с доверием и мольбой сделать что-то, заставили меня собраться.       Я думал, что мне в принципе насрать на всех и вся, но, оказалось, нет. Жизнь несчастного аптекаря висела на волоске, рядом со мной на корточках сидел одноклассник, в чьи планы, очевидно не входило ничто из подобного, а я мучительно соображал, как же мне лучше поступить.       — ДВАДЦАТЬ СЕКУНД, ЗАСРАНЕЦ, МЫ НЕ ОТЛИЧАЕМСЯ ТЕРПЕНИЕМ!       Твик нахмурился и покосился в сторону прохода. Из нашего закутка был всего один выход, другой я собственноручно заблокировал опрокинутым стеллажом. Соображалось с трудом, голова затрещала, назойливо напоминая о себе. Раздались шаги, кажется, кто-то из ребят решил найти наше убежище, чтобы покончить со всем этим раньше.       — Встаем на счёт три, — вдруг прошептал я.       — Чего? — непонимающе переспросил Твик.       — Их двое, идут в нашу сторону. На счёт три, как только окажутся достаточно близко, встаем, вырубаем их и бежим.       У меня не было времени, чтобы как-то успокоить его, хоть я и заметил, что его начинала бить мелкая дрожь. Напоминание из детства пришло, словно по заказу.       — Все нормально будет, не бзди, — прошептал я, внимательно заглядывая ему в глаза, а про себя прикинул возможности в драке против четверых. Интересно, получится ли у меня взаправду побыть героем? Твика я в счёт не брал, опасаясь, что парень попросту такого не выдержит.       Кивнув ему, я приготовился, впрочем, белобрысый тоже вдруг как-то напрягся, и сжал руки в кулаки. От моего внимания не укрылось, что после моих слов он дрожать перестал.       Знаете, как иногда расписывают драки? Помните, как показывают их в фильмах? И мудохали они друг друга на протяжении десяти-пятнадцати минут, разбивая всевозможные препятствия на пути и сопровождая сие действо смачными звуками ударов и проклятиями? Так вот, доложу я вам, это никакая не драка, а так, показушный мордобой.       Тот момент, когда происходят решающие события не длится и тридцати секунд. Выживешь или нет? Это вопрос, ответ на который у судьбы находится довольно быстро. Просто в фильме нужно выложиться, оправдывая бюджет и со всех сторон показывая, какие актёры талантливые, а спецэффекты сногсшибательные. В жизни всё не так.       Я рывком поднялся, протянул руку вперед и сразу же нащупал под пальцами грубую ткань. Не мешкая ни секундой, ударил наотмашь, и, вроде бы достиг своей цели. Противник надсадно вскрикнул, но сопротивления не оказал: мой решающий глухой хук с правой повалил его с ног. Твику повезло чуточку меньше, он нелепо подпрыгнул, но промахнулся мимо цели, и я уже видел полированное дерево биты в опасной близости от его лица. Но белобрысый вдруг неожиданно схватил что-то с полок, ловко уворачиваясь, и с размаху саданул по роже незнакомца в ответ.       Раздался жалобный, полный боли и отчаяния вопль, бита со звоном повалилась на пол. Я не стал рассматривать, чем же Твик его так уделал, вместо этого, схватил парня за рукав и бросился наутёк.       За нами погнались ещё двое. Я слышал их крики, сбитое дыхание Твика рядом, шуршание пакета, который он не иначе, как чудом, до сих пор не выпускал из своей руки. На мгновение вспомнилась заветная пачка Адвила в кармане.       Наш марафон прекратился возле заправки, аккурат в момент, когда нагнал выстрел. Пуля просвистела совсем рядом, я успел подумать, что копы в нашем городе на редкость ленивые сволочи, раз никто до сих пор не додумался вызвать их ещё после первых выстрелов.       Возле одной из колонок заправлялся какой-то грузовик, мы забежали за него, едва успев отдышаться. Перед нами стояла длинная и высокая фура, с эмблемой розничной сети продуктовых магазинов. У меня снова случился приступ боли, который, вкупе с нехваткой кислорода, заставил согнуться в три погибели.       — Быстрее, сюда! — я услышал, как Твик зашипел, выругался и схватил меня за руку, утягивая куда-то в темноту.       Я запрыгнул в кузов рефлекторно, не соображая, что к чему в то время, как белобрысый уже закрывал дверь, защелкивая замок с внутренней стороны. Мы замерли, соприкасаясь плечами и напряженно вслушиваясь в тишину за пределами нашего убежища.       Кажется, преследователи зассали? Или, наконец-то приехали копы?       — Я проставил отметки в путевом, Дэни! Всё путем! — послышались чьи-то шаги. — Чёрт, ну и цены нынче. На один бензин и работаю. Проклятые республиканцы, мать их…       Кажется, это был водитель. Его ворчание вскоре затихло, я уже было думал вылезти, как вдруг Твик нащупал в темноте моё запястье.        — Не надо! — вскрикнул он. — Они ещё там! Ищут!       — Да нету их, Твик, — я попытался отыскать рычаг, поднимающий дверь свободной рукой, но и та оказалась схваченной в мгновение ока.       — Не надо, Крэйг, они нас убьют! Прикончат, боже мой…       Я хотел было разозлиться, но от его последних слов почему-то испытал желание рассмеяться. И почему я думал, что Твик изменился? Вот же он, как и всегда, одержимый параноидальными мыслями о преследованиях. Хотя, по правде говоря, сейчас всё было по-настоящему. И стрельба, и драка, и побег.       Фура неожиданно взревела и тронулась с места. Я покачнулся, не удержав равновесия и начал заваливаться назад, утягивая вцепившегося в меня Твика. Впечатавшись в мягкое, полиэтиленовое нечто, я удивленно охнул.       — Что за нахуй? — после дневного света глаза с трудом адаптировались к темноте, царившей в кузове. Резко пахло бензином и пластмассой.       — Понятия не имею, но, кажется, мы куда-то едем.       — Спасибо тебе, блять, капитан очевидность! — возмутился было я.       Рев мотора оповестил о том, что фура набирает скорость. Вслед за этим, наконец-то, послышались полицейские сирены.       — Как они долго, — заметил Твик. Судя по голосу, парень находился где-то слева от меня. Мои руки, наконец-то были свободны.       — Не говори, — сдавленно пробормотал я, потирая виски, в которых снова стучал молот.       Головная боль напомнила о себе, равно как и сбитые от удара костяшки пальцев. Я залез в карман куртки, нащупав там пачку Адвила, и усмехнулся.       — Что такое? — сразу же поинтересовался Твик.       — Да так, башка трещит с самого утра.       Адреналин, державший меня на стрёме всё это время, схлынул. На его место, как это частенько бывает, пришло чувство опустошенности. Я понял, что еду в какой-то фуре, чёрт знает куда, каким-то чудом выживший после перестрелки, в компании одноклассника, который обладал поистине феноменальным везением, раз умудрился вытащить нас из дерьма таким изощренным способом.       — У тебя случайно нет воды? — спросил я скорее из чистого любопытства, нежели уверенный, что она есть.       — Случайно да, держи.       — Блять, — выругался я, понимая, что Твик полон сюрпризов.       — Не за что, Крэйг, — в меня ткнулась пластиковая бутылка.       Хрустнув фольгой и выдавив себе на ладонь пару таблеток, я сначала раскусил их, а затем запил и не заметил, как высосал всю жидкость до капли.       — Фух, — вытерев рот тыльной стороной ладони, я продолжил рыться в карманах в поисках мобильника.       Тьма в кузове оказалась не кромешной. А потом я понял, что Твик подсветил её фонариком на телефоне. Он не выглядел напуганным, напротив. Просто сидел рядом, облокотившись на какую-то паллету с товаром. Приглядевшись, я различил на ней упаковки с водой и удивленно приподнял бровь.       — Мы по шоссе из города едем, — как бы между делом заметил Твик, уставившись в телефон.       — Понятно… — пробормотал я.       — Водитель, видимо не заметил, как мы забрались в кузов.       — Очевидно.       У меня не было сил соображать. Я откинул несчастную больную голову на что-то мягкое позади и прикрыл глаза, пытаясь дышать не так часто. От запаха бензина становилось хуже, но тлела надежда, что водила когда-нибудь остановится. Стучать в кузове, чтобы нас услышали, было бессмысленно: кабину и груз разделяло довольно внушительное расстояние, да и не было тут ничего, предусмотренного для ситуации, когда двое парней забегут внутрь, спасаясь от погони.       — Слушай, Твик.       — М?       — Чем это ты его? — я понадеялся, что он поймет мой вопрос.       — Перекись водорода, — ответил парень после секундной паузы. Так буднично, словно каждый день разбивал об чьи-то черепа бутылочки с раствором.       — Нихуя себе, — пробормотал я себе под нос.       Воцарилось недолгое молчание. Я по-прежнему ждал, когда подействует лекарство и не открывал глаза, морщась, если фура подскакивала на какой-нибудь колдобине.       — Когда выйдем, нужно найти, где пожрать, — Твик нарушил тишину первым.       — Это всё, что тебя волнует? — ошарашенно поинтересовался я.       — У меня гастрит. Неприятная штука, знаешь ли… Надо выпить таблетки, а их только после еды…       — А перестрелка была так, детским утренником?       — Желудок ноет. Не пожру, не приму лекарства и будет ныть ещё несколько дней. Поэтому такие дела.       Я неожиданно для себя рассмеялся.       — А гастрит у тебя из-за кофе?       — Нет, из-за фастфуда. А кофе я стараюсь пить поменьше.       — Не шесть чашек в день?       — Ты что, считал?!       Я открыл глаза и посмотрел в сторону, где находился Твик. Он не погасил фонарик, расположив телефон на полу рядышком. Подтянув колени к груди, парень обнял их руками и устроил голову поверх. Весь его вид говорил о недовольстве, нахмуренные брови, слегка оттопыренная и надутая нижняя губа. Мне на ум невольно пришло сравнение с маленьким ребенком.       — Прости, что так вышло, — сам не зная зачем, ляпнул я.       — Да ничего, Крэйг… — пробормотал парень. — Я вышел сегодня из дома, посмотрел на тучи и подумал, что со мной обязательно случится какое-нибудь дерьмо.       — Это точно, — согласился я, ловя себя на мысли, что думал ровно о том же самом.