Исповедь

— Прости меня, святой отец, ибо я согрешил, — тихий хриплый голос доносится с другой стороны ширмы. — Слушаю тебя, сын мой, покайся и вернись, блудный сын. Мужчина за ширмой улыбнулся уголками губ. Расслабившись, он с жаром стал описывать каждый свой грех. Во всех красках, во всех подробностях. Он пылал своей любовью к тому, что он делал и как делал. Мужчина будто пытался передать всю свою гамму эмоций тому, кто слушал его страшную исповедь. И слушая тяжёлое дыхание за ширмой, он думал, что слова дошли до глубин души или сознания собеседника. Думал, что святой отец стал осознавать и понимать, кто пришёл к нему на исповедь. Свидетелем каких преступлений он стал. Преступления против творений Господних. Преступления против людей. Преступления во имя жажды крови. Однако, мужчина ошибался. Святого отца одолевали не демоны страха. Отнюдь. Святой отец слушал, но не слышал. Он слушал речь грешника, наслаждаясь его голосом, как беглец наслаждается ощущением свободы, как путник пустыни наслаждается глотками свежей воды, как возлюбленные наслаждаются минутами уединений, — он жаждал его голос. Ему было мало каждого звука, произнесённого губами, которые пропахли табаком, кофе и кровью. Отца Роберта посетил инкуб, чтобы проверить его. Удостовериться, что он не сойдёт с праведного пути… Или, точнее, блудный сын явился, чтобы столкнуть его с праведного пути? Чтобы он припал к ногам грешным и возвысил образ Люцифера выше образа Божьего? Нет-нет-нет! Как он, жалкий прислужник неба, может ставить образ, пропитанный тьмой и нечистью, в один ряд со святым и непорочным? Роберт тяжело выдохнул, впиваясь ногтями в ладони так, чтобы чувствовать кожей тёплую и густую кровь. Ему нужно, чтобы боль отрезвила затуманенный, околдованный разум. Не верь разуму, верь сердцу. А сердце его направлено к богу, но плоть желает мужчину за ширмой. Мерзкое желание, подкинутое прихвостнями Люцифера. Сидя в душной исповедальне, Роберт чувствует, как с каждым произнесённым словом становится всё жарче. Он ёрзает, ему неуютно сидеть на скамье. Его будто жарят черти. Он буквально слышит их писклявый резкий смех. По телу пробегают мурашки. Не от страха, а всё от того же плотского желания. Тем временем мужчина, уверенный в том, что это рассказ так повлиял на святого отца, удовлетворённо хмыкнул. Ему нравится вся эта тайна исповеди, ведь иногда, после особенно удачного нарушения правил божьих, хочется с кем-то поделиться этими прекрасными ощущениям, но, к сожалению, не каждому встречному такое расскажешь. Исповедь в храме — что ещё лучше может придумать человечество? — Простите ли вы грехи мои, святой отец? Пытка сладостным голосом подходила к концу. Он выдержал это испытание, он не сошёл с пути праведного. — Отпускаю, сын мой, — шёпотом произносит Роберт, чувствуя жажду. — Спасибо, святой отец… Это не последняя наша встреча, — чуть помедлив, добавляет. — Мы ещё встретимся. У меня ещё много всего, в чём стоит покаяться. — Никогда не поздно вернуться к Богу, сын мой, — но почему он испытывает такую радость? Почему будет ждать следующих встреч с таким трепетом? За что ему это испытание?