Руфь

(не вместилось в комментарий к части, простите) P.S. Отдельное спасибо таким читателям как: Инна Узумаки за её "комфортьте", откомфорчу и персонажей, и читателей; Прядущий Мизгирь, обещаю всё по мере способностей и сюжета всё разъяснять; liza kalinina за тёплые слова; Аллегро Хаоса, согласна полностью, спасибо за такую оценку); про MikoBlackTenshy тактично промолчу, так как она является моим главным "пинком вдохновения" Приятного прочтения! Том порядка недели не разговаривал с Руфь и практически не вылезал из своей комнаты, полностью потерявшись в новых знаниях. Волшебница тоже на какое-то время отступила, давая ему время привыкнуть к новым обстоятельствам. Том очнулся в один из дней от того, что в голове созрели вопросы. Придётся взрослой всё-таки на них ответить. Из лаборатории донёсся слабый грохот и приглушённые ругательства. Том усмехнулся и коротко постучал. - Не заходи, я сама выйду! – донеслось в ответ. Он пожал плечами и вернулся в кресло у незажжённого камина, доставая прихваченную книгу. Руфь вышла минут через пятнадцать с опалённым рукавом и немного всклоченными волосами, казалось, что не так давно длинный хвост стоял дыбом и до сих пор никак не мог улечься. Она шипела и дула на явно обожжённую покрасневшую ладонь. - Есть же заклинания и мази от ожогов. - Не от Адского Пламени, ребёнок, - хмыкнула женщина, устраиваясь напротив. – Итак, о чём ты хотел поговорить? - Адского Пламени? – он только недавно прочитал об этом могущественном заклинании и сейчас не смог удержать любопытства. - Очень малого радиуса и небольшой силы. Но, как видишь, даже такое оно способно доставить неприятности. Это ещё терпимо, маги запросто и без пальцев и без рук оставались. Так какие у тебя вопросы, Том? Мальчик поморщился - он не любил это имя. Новая (настоящая?) фамилия нравилась ему гораздо больше. Мракс – бархатное, раскатистое начало и хлёсткое как щелчок кнута окончание. Красиво. - Тебе стоит любить то имя, что у тебя есть. Ведь его дал человек, что очень-очень любил тебя. - Если бы она меня любила, то не умерла, - зачем она вообще подняла этот вопрос? Ему неприятно. - Такое часто случается, ребёнок. Жизнь вообще штука несправедливая, а смерть – тем более. Ей всё равно, кого забирать, поэтому мы особенно должны ценить хорошие моменты, когда всё в любой момент может исчезнуть. Но это не значит, что если человек умер, то он никого не любил. - С чего бы тебе так говорить? - Потому что когда я тоже умру, Том, а родители должны умирать раньше детей, ты не должен будешь думать, что я не люблю тебя. Это не так, Загадка. Я всегда буду любить тебя и оставаться на твоей стороне. - Как ты можешь говорить о «всегда», если до этого сама сказала, что все мы умираем? А значит и твоя так называемая любовь умрёт вместе с тобой. - Нет, - Руфь с мягкой усмешкой ткнула его пальцем в лоб. – Моя любовь, может быть, умрёт вместе с тобой. Но скорее всего она даже переживёт нас обоих, пока по этому свету будут бродить люди, помнящие нас. Твои дети, мои внуки, друзья, потомки. Пока память о нас будет жива, наши чувства, да и мы сами отчасти тоже будем живы. Не переживай, я и в следующей жизни буду любить тебя. Руфь попросила домовика принести им чаю и после своих слов обхватила руками чашку, время от времени прикладываясь губами к тонкому краю. Том просто молча сидел. Столько всего наговорила, ну надо же. Слова красивые. Но по местам всё само собой расставит время. Он заставил себя собраться и снова сфокусировать взгляд на собеседнице. - Ещё вопросы можно? - Я тебя в них не ограничиваю. На что смогу – отвечу, что не знаю – уточню, о чём не захочу говорить – скажу. - Ты не боишься наживать врагов? Руфь поперхнулась кипятком и закашлялась, отставляя кружку от греха подальше. - Ты о чём? Том нахмурился и поджал губы. - Ты дерзила профессору, с которым у меня и без того сложные отношения, ты откровенно нарывалась на конфликт с незнакомцами. Почему ты так беспечна? Руфь вздохнула. - Ох уж эти слизеринцы, всегда ищут действиям объяснение. Итак. Отвечая на твой первый вопрос, нет, не боюсь. С умными людьми лучше врагами не становиться, а заткнуть умом невыдающихся – дело святое. Знаешь, что такое неприязнь с первого взгляда? Это как любовь, только наоборот. Так, как было с профессором и с тобой. Да, я в курсе, да и сложно не заметить, что он тебя явно недолюбливает, хотя стоит воздать должное его профессионализму, в плане преподавания это никак не выражается, да? Так вот, можешь считать, что у меня из-за этого тоже будет к нему чувство неприязни. Я же не могу симпатизировать тому, кто ненавидит моего ребёнка, да? Прости, что звучит так жёстко, но я считаю, что ты достаточно умён и развит, чтобы говорить с тобой на равных, а не умалчивать «взрослые» моменты. Я ничего не говорю, все мы не без греха, я знаю, что ты не идеален, но ты мой ребёнок, а это на многое прикрывает глаза. Но мы отошли от первоначально вопроса. Нет, профессора Дамблдора я не боюсь. Он это видит и понимает. И если мы с ним не сходимся в мнениях относительно тебя, это вовсе не значит, что при встрече будем рвать друг другу глотки. О, - вдруг на её губах появилась широкая улыбка. – Так ты беспокоился за меня, да? О, как приятно! Том отвёл глаза. - Просто не хочется обратно в приют возвращаться. Лицо Руфь и её голос стали жёсткими. - Ты никогда туда не вернёшься. Мальчик вскинул на неё глаза, и женщина не сдержалась, пересела на стоящий рядом диван и, перегнувшись через подлокотник, крепко обняла Тома. - Я обещаю, у тебя всё будет хорошо, ты больше не будешь один. Она нежно погладила по плечам, когда ребёнок в её глазах крупно вздрогнул, но и только. Маленький недоверчивый змеёныш. Её. - А теперь могу я в ответ попросить от тебя честности? – когда Том вскинул на неё осторожный взгляд, с мягкой улыбкой расчесала ему пятернёй волосы. - Почему ты, такой хитрый и продуманный, даже не попытался казаться милым и очаровательным, чтобы сразу втереться ко мне в доверие? Мне интересно. Том отстранился и теперь смотрел исподлобья и откровенно враждебно. - Зачем ты спрашиваешь? - Какая интересная постановка вопроса, не «почему», а «зачем». Затем, что я хочу узнать тебя лучше. Затем, что хочу знать, что движет тобой и скрывается за теми или иными поступками. Но если не хочешь, не отвечай. - Но ты хочешь, чтобы я ответил. - Я хочу то, что хочу, но ты делаешь только то, что сам хочешь. Тому понравилась эта фраза, он даже захотел её записать на бумагу. - О, точно, я же забыла, что доделала! Руфь, словно мгновение назад и не пыталась залезть к нему в душу, подорвалась с места и убежала в лабораторию. Вернулась спустя минуту, по-детски пряча что-то за спиной в одной руке. В правой она держала иголку. - Ваш пальчик, молодой человек, - хитрая улыбка. - Зачем? - Не будь букой, мне буквально капля твоей кровушки нужна. Вряд-ли она, конечно, попытается навести на него проклятие, а для зелья капли крови маловато, поэтому Том всё-таки протянул ладонь. Руфь больно ткнула иголкой в самый центр подушечки и отвернулась спиной, что-то делая вне зоны видимости. - Вот, держи. Приятного пользования. На колени упал толстый и достаточно весомый тёмно-фиолетовый блокнот в кожаном переплёте. Том открыл его и провёл ладонью по немного желтоватым листам. Руфь ещё и протянула перо. - Смотри, перо тоже артефакт, работает по принципу волшебной палочки и прыткопишущего пера. По твоему желанию и небольшому импульсу магии, вот так, смотри, оно становится ручкой, карандашом и выделителем для заметок, вот тут меняется цвет. Я подобрала для тебя чернила синего, фиолетового и чёрного цвета. А в выделителе ярко-зелёный и красный. Вот тут, смотри, цвета меняются. Она показывала, на какие завиточки на стержне нажать, чтобы активировать то или иное свойство, пока Том сдерживал абсурдное желание ущипнуть. Не себя, её. - Не нравится? - Нет. - Ну вот и замечательно, ребёнок. – И снова обнимет. Будто это ей подарок сделали. - Скажи, а ты тоже можешь говорить на змеином языке? – Руфь снова проводит рукой по его волосам, другой обнимая за плечи. - Нет, Загадка, ты у меня один такой невероятный. Я всего лишь эмпат. На этот вечер у них больше не будет разговоров, каждый из них утыкается лицом в книгу, прижимаясь к плечу другого человека. Информации для размышлений и так слишком много. Чуть позже Том накарябает тем же пером-артефактом на идеальной обложке дневника две немного кривые от усердия буквы «Т.М.». Руфь неопределённо хмыкнет и поинтересуется, не ожидая ответа: - Том Марволо? Том скривит губы и украдкой погладит жёсткую обложку. Том Мракс.