Компромисс

Он даст тебе машину, уютную квартиру, Стабильный доход и статус жены. Я заработаю все деньги мира, Когда они тебе будут нужны. (с) RSAC — какниктоникогда (V X)

Вторник, 13 сентября 2022 года — Ну, что сказать? С повышением! — Кейти на стены лезет. Она-то за жизнь отработала пару месяцев. Декрет, распашонки, вся хуйня. А я уже почти серьезный сотрудник, — Лам отставил пивной бокал, гордо потер руки. — Заживем теперь. Скажу папаше «пока» и стану ответственным кормильцем. А? Охуенно звучит? Форт скептически покачал головой. — Да так себе. — Кстати, старик, я тебе не рассказывал? — Лам не обратил внимания. — Получается, мы нонг’Джейн зачали в твой день рождения! Сколько тебе там было? — он старательно загнул пальцы. — Двадцать три? Ей ведь уже год и три месяца! Парень улыбнулся, демонстрируя ухоженные зубы, снова схватился за пиво и толкнул толстым дном бокал Форта. Белая пена осела на отросшей бороде, дернулась, когда он зажмурился от удовольствия. — Она ведь у меня уже с мячом играет. Еще немного и буду водить ее с нами на матчи. — Еще чего! — фыркнул Форт. — Нет, ты бы зашел, посмотрел. С ней и поговорить теперь можно. Я ей про тебя рассказывал, а она — умница, говорит: «Какой-то дядя Форт мудак!». Форт не сдержался, швырнул в лучшего друга луковым колечком, заржал в голос. Он и представить себе не мог, что однажды будет сидеть в элитном баре посреди Бангкока в костюме офисного клерка и слушать, как Лам умиляется своей дочери. В целом, жизнь текла своим чередом. Вот уже четыре года Форт жил неподалеку в квартире, подаренной им родителями Бима. Первое время было сложно. Оба учились, подработки помогали мало и, если бы не отец Бима, ежемесячно переводящий деньги, вышло бы совсем туго. Он же оплачивал магистратуру Форта последние два года. Это раздражало и сильно било по самолюбию, но стало железным условием, поставленным мистером Барами. «Либо наш сын живет с образованным человеком, способным правильно воспринимать вложения, либо Биму придется пересмотреть свои "увлечения"». Такой был уговор. И Форт согласился. К счастью, сейчас учеба закончилась. Он устроился на полную ставку в Thai Airlines и смог, наконец, вносить свою долю за коммуналку, а не спускать все на овощи «по акции». Нестабильная, но ощутимая уверенность и независимость грели душу. — А ты когда окольцевался? Ты теперь миссис Барами? Лам заржал, радуясь остроумной шутке, ткнул пальцем в новенькое широкое кольцо с гравировкой. Надпись нахально сверкнула в полумраке бара, когда Форт с флегматичным удивлением взглянул на свою руку. Он так и не привык к новой побрякушке. — Миссиc Хуями, — огрызнулся он, а потом вспомнил, что ему не двенадцать, и поправился. — Бим подогнал на четвертую годовщину. — Слабаки, — отмахнулся Лам. — Вот мы с Кейти уже скоро целую жизнь вместе. А написано-то что? — Про любовь что-то. Это вроде Дюма, — Форт убрал руку со стола. Он не вслушивался, когда Бим, смущенно опустив ресницы, надевал на него кольцо. Да и плевать было, чем именно его подписали. Намного больше он охреневал от того, что вместе с подарком Бим наколол на себе его имя. Прямо под ключицей. Форт и раньше понимал, что у них вроде как все серьезно, но про вечность старался не думать. — Точно, забыл, что у вас высокие отношения, — Лам нетерпеливо побарабанил по столу. Форт угукнул в ответ, рассеянно вспоминая, как через пару недель после того вечера, они с Бимом подрались из-за какого-то пустяка. Вроде как того подвез приятель, а Форт завелся на ровном месте, приревновал и затеял скандал. Закончилось все новым шрамом на правой руке. — Ты самолёты чинишь, он — людей, — продолжил Лам, набив рот закуской. — Вместо ебли читаете друг другу французских маразматиков. — Не «вместо», — завелся Форт. — Совмещаете? Лам обзавелся женой и ребенком, но дураком так и остался. — Бим сам читает, меня как-то не прет, — пояснил Форт. — И мозг мне он тоже ебет в одиночку. Друг возмущенно втянул воздух, но Форту нужно было сказать это вслух. Ничего не было нормально. Иногда Бим ломался как целка, а временами ему в конец сносило крышу, и неделями приходилось дрочить на спящее беспробудным сном тело. Начав практику в городской реанимации, Бим Барами в конец охренел. Официантка подплыла к столику, забрала пустые бокалы. Короткая юбка едва прикрывала тощие бедра, превращая девушку в подобие неуклюжего страуса. Зато маленькая упругая грудь была очень даже ничего. Дождавшись ответа, что да, они хотят повторить заказ, и безуспешно построив глазки, она поставила новые бокалы и вернулась к бару. — Горячая, да? — усмехнулся Лам, провожая ее взглядом. — Даже жаль, что мы… Того. — Чего того? — прыснул Форт, прекращая гонять подгоревшую чипсину по столу. — Ну… Я женат. Ты вроде тоже. — По крайней мере, я клятву не давал, — отшутился Форт и отвернулся. Лам бросил на него снисходительный взгляд. Пожевал губу, будто хотел что-то спросить, передумал и присосался к пиву. Форт был ему благодарен. — И самолеты я не чиню, — возвращаясь к разговору, возразил он. — Херня какая-то происходит. Хотел устроиться как нормальный человек, поднялся бы постепенно от третьего до первого разряда. Но нет. Влез этот всезнающий старший Барами и пристроил меня на «престижную должность», будь он неладен. Ни самолетов, ни чертежей не вижу. Одни комиссии и начальники, запуганные подчиненные, жополизы... Класс! Одни боятся, другие ненавидят за то, что я выскочка. А меня через пару месяцев выворачивает уже от всего. Когда повисла тишина, Форт понял, что его занесло. Лам дернул рукой, наверное, хотел по плечу похлопать, но понял, что не дотянется. Стол между ними оказался слишком большим, да и выпили они слишком много, чтобы размахивать конечностями без угрозы своротить пиво. Ну и к лучшему. От своего же нытья было паршиво. — Выйдем покурить? Лам никогда не возражал против роли жилетки, но всему был предел, и Форту хотелось поговорить о чем-то хорошем. Не часто ведь собираются вместе. На улице стало легче. Солнце скрылось за макушками многоэтажек, вечер опустился на город, съедая контуры, как за тонированным стеклом. Тут и там галдели подвыпившие компании, каждый делился своими проблемами, подвигами, и от обилия чужих мыслей собственные постепенно глохли, как движок на дешевом топливе. Форт долго не мог привыкнуть к жизни в столице. Иногда хотелось бросить все и свалить в свой маленький городок, где родители, уютный дом, пропахший маминой едой. Небольшой гараж, где папа чинит машины. За копейки, зато быстро и много. Раньше часто туда хотелось, сейчас начало отпускать. В ежедневной суматохе нашлась своя притягательность, а в городских барах терпкое пиво, которое не встретишь на периферии. — Ты, это, — Лам потер лоб, похлопав себя по карманам. — Говори, если помощь нужна будет. Не чужие ведь. Форт посмотрел на расстроенного друга и внезапно захотел его обнять. Просто так. За то, что рядом уже дофига лет. — Прорвемся, — вместо этого он схватил зажигалку. — Получу до конца года сертификат на Боинг с тремя семерками, уйду в инженерный отдел. Там тоже можно зарабатывать, так что никто мне слова не скажет. Лам натянуто улыбнулся. Не успокоили его эти планы. — Может, к нам перейдешь? — предложил он, почесав щеку. — С твоим-то дипломом. Практики, конечно, немного, да и самолетов нет, но платят прилично. Дечапанья вот быстро освоился. Сейчас бегает хвостом за начальником, а через год в его кресло сядет. Связи, ну и пусть. Не брезгливый. И коллектив заебись. Форт еле сдержал судорогу. Столько лет прошло, а изжога, появляющаяся едва он слышал фамилию Минга или видел его, только усиливалась. Да и не вписывалось в его планы работать с бывшим подопечным в одной компании. Помявшись еще немного, Форт вытащил сигареты, протянул одну другу. Рассказать захотелось невыносимо. Кто еще сможет разделить с ним счастье, если не Лам? — Не пойду, — нарочито небрежно ответил он. — Я с Дечапанья не сработаюсь. Руки как назло задрожали, будто он не с приятелем разговаривал, а в храме каялся или собирался прыгать со скалы. Вот только если сравнивать, то летел он уже давно и бояться было поздно. — Ай’Форт, заебал, — Лам возмущенно качнул головой. — Сколько прошло? Четыре? Пять лет? Вам делить-то уже нечего, а ты все вые-… — Есть чего. Форт уставился на друга в упор. Попытался ответить одним взглядом и понял, что получилось. Вот Лам закрыл рот, проглатывая окончание фразы, резко обернулся, напрягся, как перед дракой. Повел плечами. Поднес сигарету, затянулся украдкой. Дым разлетелся жалким облачком перед лицом. — Чего? — переспросил друг. — Ты же не… — Мы с Китом позавчера переспали, — Форт с трудом сдержал улыбку, нащупал телефон в кармане. Тот молчал, но что-то подсказывало, что скоро Кит даст о себе знать. Лам дернулся, как если бы хотел врезать, потом сплюнул с шипением на землю. Растерянно поднял взгляд, будто не знал, что теперь делать. Открыл рот, передумал, закрыл. Прогулялся до урны, вернулся. — Не правда, — сказал с надеждой. — Правда. — Блять. Все было непросто. После того, как Кит сказал, что не вернется, Форт почти сошел с ума. Все следующие месяцы слились в бестолковой мазне, склизкой и бесформенной, как бездрожжевое тесто. Он напивался, трахался, ревновал Бима к каждому прохожему, а сам уходил к каким-то девицам и засыпал прямо на них. Хотелось выть, день за днем замешивая серый пирог из тоски, обиды и собственной глупости. Шипеть от ярости, когда в инстаграме появлялась новая фотография счастливого Кита. Если бы Бим его бросил, все могло бы закончиться по-другому, но тот остался. Дожидался ночами, вытирал блевотину, ругался из-за него с родителями. То ли любил, то ли восстанавливал кармический долг. Однажды, вдыхая похмельную вонь от собственного тела, с трудом открывая отекшие после драки глаза, Форт решил, что хватит. Бим, свернувшись усталым клубком, спал рядом. Теплый, не брезгливый, удивительно верный. Можно было извести их обоих, но какой в этом смысл? Завтрак в постель, свидание в кинотеатре и первая квартира на двоих дались неожиданно легко. Рутина дала им шанс построить что-то вроде серьезных отношений. Прошлое лишь изредка напоминало о себе. Они все еще учились в одном университете с Китом, играли в одной команде и общались в одной компании. Иногда Форт чувствовал себя лишним, и тогда снова возвращалась тоска. Приходилось или нырять в чертежи, чтобы сил не оставалось больше ни на что, или приклеиваться к Биму, что не отодрать. И дышать им, и целовать, и строить планы на будущее. Так продолжалось почти все время учебы. На преддипломной практике Форт собирал миниатюру турбореактивного двигателя и тестировал его на самодельном полутораметровом Боинге. Он не тешил себя надеждой и оправданий тоже не искал, выбрав в качестве полигона парк у медицинского общежития и оставив Бима заниматься. В тот день стояла какая-то дурацкая погода, то ли сильный ветер, то ли жара, на которой находиться было невыносимо. Они с Ламом в очередной раз пытались поднять тяжелый самолет в воздух, проклиная саму идею своей профессии и китайских электриков, втюхавших им постоянно коротивший пульт. — Это как тот сраный шмель, который по законам физики летать не должен, но не знает об этом и все равно летает, — выругался Форт, перематывая изолентой погнутую после предыдущего запуска раму шасси. — Только наоборот. Лам открыл рот, чтобы возразить или поддержать шутку, но не успел, прерванный звонким смехом. Форт обернулся. У дороги стоял Кит. — Простите, я… — парень поправил лямку рюкзака. — Мы по делам приехали, а тут вы. Сочувствую, но про шмеля смешно вышло. Минг маячил у Кита за спиной, всем своим видом выражая недовольство. Лам иронично фыркнул, но Форт, который специально ради первого запуска самолета надел счастливую футболку с Queen, стоял как зачарованный. Рыжие волосы взлетели, потревоженные весенней непогодой. Скорее всего в тот день было ветрено, и может быть именно поэтому футболка сработала немного не так, как предполагалось. — Смотрите, если интересно, — отвернувшись, чтобы скрыть горящие щеки, пробубнил Форт и с деланной самоуверенностью добавил. — Рано или поздно мы победим, и он полетит. Так и случилось. Вот только полетел самолет поздно, почти месяц спустя, когда они дождались нового аккумулятора. Все это время Кит приходил на тренировочные запуски. Сначала он таскал за собой Минга, но с приближением сессии тот перестал появляться. Они остались втроем. Кит с любопытством и недоумением наблюдал за процессом ремонта, Форт тупил и выпендривался под его пристальным взглядом. Лам с подозрением следил за ними обоими. После выпуска времени на развлечения почти не осталось, но иногда Парк подхватывал Форта и Лама, чтобы поиграть в футбол на кампусе. Кит с Бимом всегда встречали их с радостью. Жаловались на новых членов команды, рассказывали местные байки или свежие новости от Фа, который к тому времени перешагнул границу гениальности и, игнорируя всеобщее замешательство, увез Вайо на родину Шопена. Когда Бим записался в научный кружок, анестезиология стала сжирать большую часть его свободного времени, и университетской команде пришлось искать нового вратаря. Форта это заботило мало. Регулярно проигрывая толстой книжке войну за внимание Бима, он заваривал чайник, готовил ужин, а потом уходил на стадион и весь вечер наблюдал за Китом. Несносный характер и дерзость, несоразмерная росту. Веселые косящие глаза и звонкий голос. Кит оставался собой, и то, что заснуло в Форте, задавленное обыденностью, всколыхнулось враз, придавая жизни смысл. Долгое время они делали вид, что футбол — единственная вещь, вынуждающая их в любую погоду выйти из дома, но что-то неуловимо менялось. Кит не говорил ничего, но все чаще смеялся над его шутками, иногда делился своим пивом, толкал плечом невзначай. Вроде как по-дружески, а вроде как — совсем нет. В мелочах, в украдкой брошенных словах Форт искал возможность начать все заново. Судьба распорядилась по-своему. Две недели назад на крыльце спортбара «Крылья» после того, как Маркус Рэшфорд забил «Сити» решающий гол, они поцеловались. Двенадцать с половиной дней после — переспали. Это Форт, пребывавший в спутанных чувствах после происшествия в баре, предложил Киту зайти в гости. Выждал, когда Бим уйдет на дежурство, прибрал всю квартиру и нашел матч в телепрограмме. Он не знал, на что надеялся, когда набирал номер, но услышал в ответ только: — Ты хочешь посмотреть, как играет Бенин против Маври… — Кит запнулся. — Маври что? — Мавритания. Это рядом с Алжиром. Телефон молчал, и Форт уже думал, что парень откажется. Идея была глупая. — Хорошо, — внезапно ответил Кит. — Буду в течение часа. За шестьдесят минут Форт успел сменить около десяти футболок. Первая была слишком простой, вторая — вычурной, третья и четвертая — малы, а на пятой обнаружилась дырка. Еще в нескольких он потел так быстро, что не успевал выйти из комнаты. Ему казалось, что это самый страшный день в его жизни. Он встретил Кита в дурацкой майке с логотипом Манчестера и с очень потными ладонями. Они поздоровались, открыли пиво, устроились на диване перед монитором. Было неловко и жарко. Они впервые собрались только вдвоем с тех пор, как расстались, а воспоминание об украдкой сорванном пьяном поцелуе висело в воздухе ощутимой преградой. — Почему комментатор говорит на французском? — спросил Кит спустя минут пятнадцать напряженного просмотра. — Потому что Бенин был колонией Франции, — блеснул Форт знанием истории. — Нет, я не про то. Я не знаю французского. — Я тоже. Но в Таиланде игру не транслируют. Они снова замолчали. На широком экране телевизора, который Форт с Бимом купили совсем недавно, тянулась вялая игра. Матч был товарищеский, и в каждом движении футболистов угадывалось, что им сильно наплевать на его исход. Пиво нагрелось и шло с трудом, кондиционер под потолком напряженно гудел, ноги отчаянно потели в джинсах, а темы для разговора упорно не лезли в голову. — У вас… — снова начал Кит. — Мило. Он махнул рукой, показывая не то на шкаф из Икеи, не то на заваленный чертежный стол. Комната выглядела несуразной. Маленькая, тесная, она хранила в себе медицинские журналы вперемешку с помятым ватманом, иностранные романы и фигурки супергероев. Старая мебель, которую Форт приволок из общаги, стояла рядом с новенькими фирменными вещами. Все было не к месту и некстати. Словно два мира никак не хотели пересечься. Форт промычал что-то нечленораздельное, ощущая себя бестолочью. Кит сидел совсем рядом, только протяни руку — и можно дотронуться до голой коленки. И все же эти несколько сантиметров оставались непреодолимы: в дневном свете стало заметно, что парень все же изменился. Скулы выступили отчетливее, заострился темный от утренней щетины подбородок. Кит превратился в молодого мужчину, трогать которого Форт не умел. Он поерзал на диване, сокращая расстояние, и снова застремался. Форт не забыл Кита за эти годы, но стоило ли пытаться что-то вернуть? Может быть, парень вовсе не хотел начинать заново, может, он был счастлив. Форт поймал себя на том, что боится до ужаса коснуться Кита и понять, что тот изменился не только внешне. Найти в нем, в его движениях, в поцелуях, в теле, образ другого, почувствовать физическое подтверждение тому, что Минг трогал его, учил чему-то новому. Кит сглотнул, шумно и истерично, дернулся, но взгляд от экрана не отвел. Форт тоже упрямо пялился на беготню на зеленом фоне. В перерыв Кит смотался в ванную. Можно было перевести дыхание. Форт пробежал по комнате, смахнул рукой пыль со стола, зарылся рукой в волосы и выругался, поняв, что перемазал лицо. Поспешил умываться на кухню. Кит выполз к нему, приглаживая мокрую челку. — А Ай’Бим где? — спросил он, рассеянно осматривая шкафчики под потолком. Здесь все кричало о том, кому принадлежала квартира. Напыщенные упаковки фирменного чая, магниты с бородатыми писателями на холодильнике, пожелтевшие от солнца книжки. Позвать Кита сюда было безумной пошлостью. — У него дежурство, — виновато признался Форт. — Ассистирует там… С чем-то. Звучало хуево. Он ждал, что Кит рассмеется над его глупой попыткой измены и уйдет. — Здорово, — парень повертел в руках пузатую солонку, сунулся за занавеску, разглядывая улицу. — Меня должны пригласить на большую операцию. Обещали даже дать ответственное поручение. — Что за операция? — Форт ухватился за возможную тему, как за спасительную нить. — Протезирование. У пациента аневризма, и мы поставим протез, трубку, чтобы кровь... — парень осекся. — Прости. Ты же из вежливости спросил? Кит потеребил бахрому занавески. Форт засмотрелся на длинные ухоженные пальцы, представил на секунду, как этими руками парень держит хирургические инструменты, помогает спасать чьи-то жизни. Дыхание захватывало. — Нет, расскажи. Мне интересно. Губы Кита дернулись в удивлении. Он посмотрел на Форта еще несколько секунд. Не верил или не знал, как начать, а потом тихо спросил: — А у тебя пиво еще есть? — Да, в холодильнике, — Форт шарахнулся в сторону, тыкая пальцем. Как будто Кит не в состоянии был найти холодильник. Ладони снова вспотели, и он затараторил, радуясь, что теперь их разделяет дверца с идиотскими магнитами. — Там пиво, вино, коньяк, сок разный… — Ага. — Вода есть. Если хочешь есть, то еда тоже есть. Да, вино красное и белое. Все есть! — Пить вино с футболом — это дурной тон, — откликнулся Кит, переставляя что-то в холодильнике. — О, крекеры. — Они сладкие, — пробормотал Форт виновато, словно это из-за него кто-то просыпал сахар в тесто для печенья. — Я всегда думал, что крекеры должны быть солеными. С луком там, с васаби или с сыром. А там ничего такого нет. Пальцы Кита, удерживающие дверцу, дернулись, сжались сильнее. — Сыра нет? — И васаби. И лу-... — Форт остолбенел. Задохнулся на полуслове, как от удара при падении с высоты двенадцатого этажа. Давно забытая шутка, вытащенная наружу, вышибла из легких воздух. Он шагнул ближе, испугался собственной протянутой руки. — Чего? Дверца медленно закрылась, и Кит оказался совсем рядом. Посмотрел снизу вверх. Глаза лихорадочно блестели, бегали, видели насквозь. Форт стоял почти вплотную и не мог пошевелиться. — Сыра. Тряхнуло как при турбулентности. Разобрать, кто потянулся первым, было уже нельзя. Они сцепились, нападая друг на друга изголодавшимися животными. Столкнулись ртами, как две машины, несущиеся навстречу слишком быстро, чтобы оставался шанс затормозить. Ремней безопасности не было. Страха тоже. Форт повернулся, почти закинул Кита на стол, сдергивая шорты. Солонка грохнулась на плитку, разлетелась по полу белыми кристаллами. Поцелуи посыпались на кожу, кололи, обжигали. Крепкие ноги обняли талию Форта, не собираясь отпускать. От Кита несло одеколоном Минга и гипоаллергенным мылом Бима. И дышал он часто, повторял имя Форта как мантру. Тихий выдох. Пауза. Шумный вдох. Как тиканье часов. Форт поцеловал любимые губы, и время остановилось. Не страшно прожить четыре года с человеком, который тебя жалеет. Страшно без Кита. С усердием выбранная футболка упала на пол. Кит проследил за ней взглядом, как если бы загадывал желание на удачу, скользнул по щеке пальцами. Совсем не такими мягкими, как в студенчестве. — Мне будет больно, — короткие ресницы задрожали, как будто он сомневался. — Я не думал, что... — Правда не думал? — перебил Форт. Кит врал. Можно было поставить все свои деньги, печень и сердце на то, что ему хочется ничуть не меньше. Все происходило не потому, что в холодильнике не оказалось сыра. Они хотели друг друга. Они соскучились. Форт спустил джинсы, взял с подоконника смазку. Толкнулся головкой и задохнулся, когда Кит сжался вокруг, словно винил в том, что не был там слишком долго. Дерзкий. Зашипел, обхватил ногами сильнее и впустил глубже. Наказывал их обоих за потраченное впустую время, не жалел и не извинялся. Откинулся назад, неловко скользя по лакированной поверхности. Стол оказался слишком низким, и Форт дернул парня на себя, удерживая почти на весу. Кит взвизгнул, потянулся в попытке удержаться, не смог. Вцепился короткими ногтями в руку. Форт замер, заглянул в его широко раскрытые глаза и окончательно поплыл. Хотел сказать что-то, признаться, подбодрить. Вместо этого простонал почти забытое. — Детка, я так скучал, блять, так скучал. Поцеловал. Тонкая ниточка слюны натянулась между губ, задрожала вместе с их телами. Нежная. Упрямая. Путеводная нить трансформатора их судьбы. Трахались неуклюже. Двигались навстречу, торопились. Узнавали друг друга заново и вспоминали, как правильно. Быстро, как на бегу. В стонах орала ностальгия, в прикосновениях визжала спущенная с тормозов неуверенность. Делали вид, что в первый раз, что не было никогда других. Не было никого. Время снова спешило. Тик-так. Часовая бомба, готовая взорваться. Стол скрипел в унисон движениям, Кит кусал губы, сдерживался. Непривычно, незнакомо. Форт не хотел думать об этом. Книжка в цветной обложке, оставленная Бимом, шлепнулась на диван. Кит напрягся в судороге. Застонал протестующе, будто не хотел, чтобы все заканчивалось. Словно хотел, чтобы Форт остался внутри навсегда. Или хотя бы до открытия метро. Но Кит приехал на машине. Форт кончил, уткнулся в изгиб шеи, запоминая запах на несколько дней, недель, лет. Надеясь, что это не последний раз. И страшась этого. Отпустило так же внезапно, как и накрыло. В повисшей тишине еще угадывалось эхо стонов, а чьи-то дети под окном уже смеялись, раскачиваясь на скрипучих качелях. Форт восстанавливал дыхание и думал о том, что соседи наверняка завидуют его налаживающейся семейной жизни. А еще о том, что нужно будет протереть стол. Потом. Все потом. Он упал на угловой диванчик рядом, потянул Кита следом, усаживая на колени лицом к лицу. Обнял, зарылся носом в рыжие волосы, погладил гладкие ягодицы и спустился во влажную ложбинку между, нащупывая едва уловимые колючки сбритых волос. Почувствовал, как сперма вытекает наружу, пачкая обоих. Нужно было снова сказать про то, как скучал, или извиниться. Изо рта вырвался только какой-то всхлип. — Это неправильно, да? — Кит сдул челку с лица, потерся щекой, будто метил. Прижался липкой футболкой к животу. — А это важно? — не согласился Форт, не спеша впускать весь мир в их личную идиллию. И на всякий случай добавил: — Я тебя люблю. Кит чуть отстранился. Брови напряженно сошлись на переносице, а глаза расфокусировано съехались. Как и всегда после секса. — Не надо, — прозвучало у него жалобно, почти умоляюще. Форт обхватил его лицо, убрал намокшую челку со лба. Все вокруг казалось неважным: шум машин за окном, запах пряного чая, заполонивший кухню, яркий свет лампы. Все, кроме щек Кита, которые полыхали, почти обжигая ладони. — Я скучал по тебе. Все это время. Вспоминал, как ты улыбаешься, как хмуришься, как смущаешься, — он погладил большим пальцем скулу. — Уши твои люблю. И глаза. Они у тебя снова красные, знаешь? Форту не хватало слов. Он не был сраным писателем, не умел делать комплименты. — Это от линз, — мотнул головой Кит. — Я помню. Кит наморщил нос, закрыл глаза. Боролся с собой. — Я живу с хорошим человеком. Он умный, заботливый, смешной, — пробормотал он и позволил увлечь себя в новый поцелуй. — Ай’Бим тоже. Отвернулся. Сдерживался так привычно, врал так неуклюже. Умолял. И все равно это не имело смысла. — Ты его не любишь. Кит возмущенно глянул на него. В глазах мелькнула обида, светлая и острая, как у кошки, которую ткнули носом в собственное дерьмо. Знакомая и ничуть не пугающая. — И я Бима тоже, — продолжил Форт. — Прости меня, Кит. Кварталы горели огнями, говорили сотнями голосов, провожали равнодушными взглядами до самого дома. Форт пытался рассказать Ламу о том, как все случилось. Воспоминания путались в голове, откровения то вырывались без спросу, то сгорали на кончике сигареты. Выходило рвано. Больше глаголами. Пачка Кэмел опустела, а радостный трепет от признания затуманил мысли. Они дошли до подъезда, а Лам все еще молчал. — Короче, он ушел, но вернется, — объяснил ему Форт. — Я точно знаю. Теперь Минг идет нахуй. — И что… Что планируешь? — друг переступил с ноги на ногу. Форт планировал многое. Сменить работу и через пару лет купить дом. Показать Дечапанья средний палец. Трахать Кита на широком бортике акриловой ванной. В темно-коричневом шкафу с низкими вешалками, купленном на барахолке. На журнальном столике за девятьсот бат. Снова смотреть с Китом на закат. Нежиться в объятиях друг друга. Перестать жалеть себя. — Не знаю. Многое, — пожал Форт плечами. — А с Ай’Бимом? — Лам посмотрел наверх. В окне на третьем этаже горел свет. Бим уже вернулся. Форту снова захотелось курить, и он пожалел, что не заскочил в магазин по дороге. Сегодня вечером они с Бимом планировали посмотреть восьмую часть «Миссия невыполнима», но наверняка юного реаниматолога не хватит и на полчаса. Форту снова придется пересказывать фильм и слушать извинения. — Пожелаю ему сладких снов. Лам грубо рассмеялся. Смех разнесся по пустынной улице, отражаясь от каменных коробок неприятным эхом. Будто Форт и правда делал что-то плохое. — Я не хочу лезть не в свое дело, но… — Зря рассказал, — расстроился Форт. — Думал, ты за меня порадуешься. Бим даже не догадывается. Хуйни пока не произошло. — Это пока, — вскинул руки Лам. — Ты и сам знаешь. Форт замотал головой. — В этот раз все будет по-другому.