Компромисс

Повсюду крамола, повсюду измена. Поставить хотят они нас на колени. (с) Михаил Елизаров «Советская»

Среда, 26 октября 2022 года — ... а потом вступает скрипка — ля-ля-ля! А дальше? Дальше на рояле — ТА-ТА-ТА...ТА-А-А... — Тише! — ТА-А-А-А! — подвыл Мингкван и ударил по воображаемым клавишам. — Бах! — При чем тут Бах? — сконфуженно пробормотал Кит, с трудом сдерживаясь, чтобы не спрятаться за колонной. — Мы в картиной галерее. Он уже пожалел, что предложил культурно провести время. Если бы у Кита спрашивали мнения, он предпочел бы закончить вечер на сеансе массажа или в тренажерном зале, но душа Мингквана требовала духовности. В музее. Среди современного искусства и псевдоэлиты. Выражать свой восторг молча прогрессивный англичанин не умел и с каждой минутой привлекал все больше внимания. Женщина в целомудренном платье окинула их тяжелым взглядом, пытаясь определиться — перед ней знатоки искусства или умалишенные. Возможно, Мингкван и сгодился бы за знатока искусства, но от его перфоманса определенно можно было сойти с ума. — Это скрепка, — пробубнил Кит и невежливо ткнул в картину. — Канцелярская скрепка. Не скрипка. Перестань петь, нас сейчас выгонят. Не самый плохой исход. — Это жикле! — заговорщически поправил Мингкван. — Видишь, кракелюры и волоски кисти. Балдессари сжег свою коллекцию в семидесятых, и теперь они делают копии, чтобы он не уничтожил все снова. — Так он же умер. — Правда? — В брошюре написаны даты жизни, — Кит сверился с глянцевой бумагой. — Да, точно умер. Мингкван покусал губу, махнул рукой и поскакал к следующей картине. Кажется, переживать о смерти художника, которого они знали только по википедии, он не собирался. Никто из них не собирался. Организатор выставки назвал искусство Балдессари концептуальным и не прогадал. От концепта кружилась голова, а внутри поднималось чувство туповатой возвышенности. Окружающие заинтересованно оглядывались, прижимались к заграждениям, вполголоса обсуждали картины со своими спутниками. Кит тоже хотел бы рассказать Мингквану что-нибудь очаровательное про технику живописи или про конкретное полотно, но в голову лезли только всякие глупости. Вот черно-белая толпа людей, где лица закрыты разноцветными кружками — в «пейнте» рисовал? — а на другой перевернутый стол и толстоватый палец, указывающий то ли на пятно, то ли на дырку. Ремонтники опять не справились с работой? Сосед просверлил стену перфоратором? И все это в рамках, строгих, тонких, совершенно новых, даже глазу не за что зацепиться. Извращение какое-то. Или искусство. Главное, что Мингкван был в восторге. — Иди сюда, — позвал Кит, — тут жопа утки. Мингкван перегнулся через ограждающую ленту, чуть ли не носом ткнулся в картину. — Это верхушка айсберга, — заключил он. — Голова скрыта, потому что она копает вглубь, созидает и старается познать больше. — Или он все-таки успел сжечь половину картины. — Кит! — Что? — милая улыбка вышла нервной. — Не смотри на меня так обиженно, я пытаюсь. Судя по всему, Мингкван и не думал обижаться. Его попытки приобщить партнера к вещам более возвышенным, чем комиксы «Марвел», проваливались раз за разом, но буквально через пару месяцев в филармонии анонсировали концерт для фортепиано и скрипки, и они вновь покупали билеты. Чаще их брал Мингкван, по особому случаю сам Кит по дороге домой замечал интересную афишу и приглашал его на официальное свидание. Иногда это увлекало, но обычно оставалось непонятным и выливалось в поток бесконечного сарказма. Новая картина поражала своей бестолковостью. Серый фон и снова круги, только теперь в них чьи-то ноги. В туфлях на небольшом каблучке, узких, наверняка неудобных ботинках, белых и черных, изящных до гомосексуальности или мафии тридцатых годов. Как будто кто-то разглядывал улицу через многоокулярный бинокль. Кит пересчитал кружки. Септокль. — А вот это похоже на нашу операционную вчера, — обрадовался он. — Стоит толпа и ничего сделать не может. Помнишь, я про Ай’Бима рассказывал? — Про укол? — поморщился Мингкван. — Я бы тоже не сразу попал, наверное, но нельзя же так с венами. Ты бы слышал, как Шеф орала, даже мой Пи’Теванит так не злился никогда. — «Мой Пи’». — Ты же знаешь — это платоническое, — Кит махнул рукой и почти сшиб табличку с названием картины. — К тебе у меня все сильнее, сексуальнее и безнадежнее. — Звучит не очень оптимистично. Мингкван фыркнул, скрестил руки и зашагал дальше по освещенному залу. Только каблуки глухо застучали о плитку, один шаг — одна плитка. Клац-клац. Своенравный, интеллигентный. Тоненький. Если вынести все картины на помойку и в белом зале, как в огромном аквариуме, оставить только Мингквана, люди все равно продолжат покупать билеты. Кит бы купил. — Мингкван, стой. Все сильнее, потому что ты для меня как подвижный тромб. — Тромб? Наплевать, что Кит ничего не понимал в общепризнанном искусстве, зато он разбирался в красоте. Он неторопливо подошел к явно заинтересовавшемуся парню, улыбнулся, приподнялся на носки и только потом выдохнул в любопытное ухо. — Заставляешь мое сердце замирать. Несколько секунд тишины, и вот ухо покраснело, а щеку Кита ополоснуло удивленным дыханием. Смех Мингквана грохотом разлетелся по полупустой галерее. Один хрен все вокруг косились на них. Это дома Киту приходится полтора часа смотреть, как Мингкван в гавайских шортах отмывает белый ковер, — выход в свет предназначен для другого. Пусть косятся и перешептываются, но, главное, пусть завидуют, видят, что они не просто случайные зеваки, они — счастливая пара. Личный триумф прервали внезапно и бесцеремонно. — Рыжий шалопай, и ты здесь! Кит едва не подпрыгнул, напуганный внезапным окликом. Его оторвали от Мингквана, сжали в объятиях, сдавили, как подушками безопасности, почти опрокинули на скользком полу. Получилось только взмахнуть руками и больно ткнуться в металлическую брошь на вороте пиджака, чтобы вновь услышать гнусавое: — Не думал, что встречу тебя в таком заведении, — объятия чуть ослабли. — Ой, простите. Это Ваше? Вы обронили рыжего парня, а я нашел. Мингкван прищурившись разглядывал их наравне с экспонатами, пока Нью не закончил поправлять сбившуюся на Ките рубашку и не отошел в сторону. Сиял он как операционная лампа, будто и правда сказал что-то остроумное. Кит сглотнул. Неприятное предчувствие засвербило под ложечкой вместе с густой слюной, и представление вышло очень сухим. — Это Нью — мой коллега. — Ню, — уже привычно кивнул Нью. — Не как «голый», а как «новый». Запомни, это важно. — Ай’Нью, а это Мингкван, — продолжил Кит и сделал акцент на окончании фразы, — мой парень. Миры пересеклись раньше, чем он ожидал, и оставалось только придерживаться формальностей и переступать с ноги на ногу. Уже заживающий фингал снова заныл. Нужно же было так наследить. Совершенно не к месту выпитое в баре пиво, драка, фонарь над крыльцом, от которого снесло разум. И дурацкий компромисс. Стоило оно того? Кому теперь легче? Точно не Киту. Лукавые, чуть заспанные глаза Мингквана после явно бессонной ночи, горели интересом. — Это тот, которому не нравится игнор? — Нью тоже оглядел парня с ног до головы. Не тот. Но Нью об этом лучше не знать. — Что? — Кит сделал вид, что поправляет галстук. — Э-э-э-э... Ты рассказывал в прошлый раз. — Вроде бы у меня только один парень, — выдавил Кит и не придумал ничего лучше, чем схватить Мингквана под руку и засмеяться. — А ты? Ты здесь один? Нью неопределенно повел плечами, оглядываясь по сторонам. В клетчатом пиджаке и с крупной брошью-попугаем на вороте он выглядел весьма экстравагантно. Он на свидании? У него кто-то есть? Хотя какое Киту дело, когда он сам на волоске от провала. — Я с собакой, — Нью убедительно похлопал по карманам. — Она чилит на улице, и мне лучше бы поспешить к ней. Но я встретил вас. Здорово было познакомиться. — Здорово, что у Кита есть друзья на работе, — вежливо улыбнулся Мингкван. — Мы не друзья, — влез Кит. — Ни один терапевт, а тем более нефролог, в здравом уме не станет дружить с хирургом, — подтвердил Нью. Кит закатил глаза. — Я не понимаю ваш медицинский юмор, — пожаловался Мингкван. — Ай’Нью не понимает, что несет. Он нефролог. И дурачок. Не следовало провоцировать Нью, но тот в любой момент мог предаться ностальгии о поездке и рассказать, что не следует. А вдруг он пялился в окно? Вдруг ему не спалось? Что если он обо всем догадался? Кит одернул себя. Еще ничего не началось, а он уже ударяется в конспирологические дебри. — Думаю, что Ай’Киту фор... — начал Нью, и Кита почти подбросило на месте, — ...тануло встречаться с тобой. Это удивительно. — Ничего удивительного, все было предопределено, — решительно запротестовал Мингкван. — Я влюбился в него с первого взгляда. — Мило, — ответил Нью. — Вы оба милые. — Твоя собака, — напомнил Кит. — Она тебя не простит. А я проголодался, — он умоляюще посмотрел на Мингквана и даже потянул за рукав. — Может мы поедем в ту пиццерию на берегу? Намек, что разговор окончен. Никогда больше Кит не станет напиваться, когда Форт находится в зоне досягаемости. Теперь это правило номер один. Внутренний голос язвительно подсказал, что еще Киту не стоит сидеть с Фортом на одном диване, есть одну еду и, вероятно, дышать одним воздухом. Саркастичное подсознание тут же было послано куда поглубже: сейчас бы еще бояться своего бывшего. Предложить Форту стать друзьями — огромная глупость, но ничего умнее в голову не пришло. А как иначе? Если тянет, и если по крайней мере интересно, каким человеком он стал? И каким был. Когда-то Кит думал, что хорошо понимает Форта, но забыл, что тихони умеют удивлять. Вспомнил, как на третьем курсе Бим приходил на пары еле живой. Нет, не из-за нагрузки патологической анатомией и зубодробительной фармакологией, точнее, не только из-за них. Бим не жаловался, но Кит-то знал, что в отношениях у друга далеко не сказка. И кто Форт после этого? Существовал ли вообще тот парень, который нудел Киту о справедливости и человечности? Долгое время Кит не вмешивался, и Форт оставался только проблемой Бима. Все. По гарантии бывший не принимается, тем более у Кита появился кое-кто получше. Мингкван Про — последняя модель. Самый главный и до одури честный. И очень болтливый. Естественно, они не ушли сразу. Мингкван так и не обзавелся толпой друзей в Таиланде и может быть поэтому с таким энтузиазмом напал на Нью, едва в разговоре наметилась пауза. Неясно было, кто из этих двоих выпендривался больше, но Кит услышал достаточно и про авангард, и про кавардак. Зато неловких воспоминаний больше не касались. Оставалось только рассеянно мяться рядом, периодически вздыхать и мечтать об ужине. Выйти на свежий воздух из звенящего зала стало облегчением. Никакой собаки у входа они, кстати, так и не увидели, а Нью вопреки всему остался в зале. Странный оказался парень. И весьма назойливый. Почему-то возникла мысль, что он и правда будет возвращаться в размеренную жизнь Кита и наводить в ней хаос, как комета Галлея. И отнюдь не через семьдесят пять лет, поэтому стоило быть осторожнее. Мысли плавно вернулись к Форту. Они так и не встретились. Одно дело ночью, под светом подлой луны, фантазировать о запретных приключениях, и совсем другое — утром прокрутить свой дурацкий план в голове. Форт тоже не давал повода, скидывал время от времени смешные картинки с собаками, рассказывал о том, что делает, но в переписке разговор упорно не клеился. О чем говорить, когда выяснили, что оба пообедали, помылись или «так, валяются на диване после тяжелого дня»? Рассказывать про операции и пациентов? В сообщениях? Да кому это интересно? Кит же не Шекспир, чтобы написать оду атеросклеротической бляшке. — Прошу, — Кит распахнул перед Мингкваном пассажирскую дверь запылившейся Камри. Стоило заехать на мойку перед свиданием. Или по крайней мере прибраться в салоне, чтобы Мингкван не выглядел настолько оскорбленным. С другой стороны — нормальная машина. Не представительский класс, конечно, но на ходу, да и кредит еще в прошлом году удалось закрыть. Кит даже сдавал ее на техосмотр несколько месяцев назад, правда меньше стучать под капотом от этого не стало. — Завтрак, обед и ужин, — ожидаемо расстроился Мингкван, разгребая залежи фантиков. — И десерт, видимо. — Верни стаканчик в подстаканник. — В нем плесень. — Я не предлагаю тебе допить, — резонно одернул его Кит. — Просто верни туда, где он был, дома отнесешь в мусорку. — Когда ты впервые вез меня, еще на заднем сидении, ты тоже говнился, — весело фыркнул Мингкван. — Что-то вечно. Как и этот кофе, прости, Господи. Кит попытался провернуть ключ в зажигании, понял, что снова путает его с ключом от квартиры. Еще и брелок-самолет запутался между пальцев. Не тот, который был в университете, совсем другой, с более толстым брюшком и кривоватыми крыльями. Тот самый он потерял еще пару лет назад. — Ты был раздражающим, — отмахнулся Кит. Вспомнил, что в ту злополучную поездку за рулем сидел не он, а Форт. С расцарапанным охранницей лицом. Все было так легко и просто, и руки Форта вот так же лежали на руле, как сейчас его. Как будто это было вчера. — А что ты рассказывал про меня этому Нью? — громко спросил Мингкван. — Он говорил что-то про... Про что он там говорил? Про позор? — Игнор. — Точно. Ты рассказывал ему про тот случай в Лондоне? Кит рассеянно заморгал, понимая, что уже выехал на проспект. В потоке машин особенно хорошо понимаешь, насколько огромный Бангкок. Столько людей в тесных салонах иномарок, и у каждого свои дела, проблемы. В час пик движение настолько плотное, что почти слышишь их мысли. Сколькие из них так же запутались? Сколькие врут прямо сейчас, пытаясь спасти себя? Сколькие спят со случайной прохожей, подругой детства, бывшим парнем, секретаршей отца? — Наверное, — Кит понятия не имел, какой именно случай имеет в виду Мингкван. — Я не помню. Мазда справа воспользовалась его замешательством и подрезала на перекрестке. Как бы не так. Раз, два, три... Двигатель взревел, едва четвертая машина миновала перекресток. Пусть охамевшая «японка» подавится своей левой полосой, обочина всегда свободна. Мингкван нахмурился, но постарался сделать вид, что вцепился в ручку не от ужаса. — Ты пиццу будешь с рукколой или с бурратой? — то ли в отместку, то ли по совпадению спросил он. Кит предпочел бы четыре мяса и яйцо сверху, но сегодня день Мингквана, поэтому он согласился бы и на горгонзолу. День Мингквана — это не просто слова, это способ Кита договориться со своей совестью. За секс на кухонном столе Кит расплатился тем, что два с половиной часа переживал за девушку в балетной пачке. Не потому что понял сюжет, а потому что боялся за ее ноги. Ужином в ресторане с нежным стейком и бокалом вина он покрыл возбуждение от того, что Форт взял его за руку. На крыльце дальше поцелуев не зашло, кроме того, Мингкван вчера пришел не раньше четырех утра, поэтому сорока минут среди «жикле» хватало с головой. А пицца станет авансом. Или не станет. Неожиданно выяснилось, что в любимой пиццерии под вечер закончилась не только буррата, но и обычная моцарелла. Снова и снова проверяя меню на сайте и в четвертый раз набирая номер пиццерии, Мингкван раздражался все сильнее. — Я проверил в интернете, — отчитывал он диспетчера, — буквально напротив вас есть магазин, где можно купить все. Там есть страчателла и трюфельный соус, а орегано есть на рынке через один квартал, — парень сделал паузу, и Кит услышал оправдывающийся неуверенный голос. — Нет, я не хочу другую пиццу и не хочу в другой ресторан. Мне просто интересно, у вас вообще есть ингредиенты или только картинки в интернете? Для стажера в компании отца гонора у Мингквана было немеряно. Строгий голос, командный тон, даже иностранный акцент включался мгновенно, стоило парню только почувствовать себя главным. Кит в этом разбирался. Его не раз отчитывали за разбросанные носки или брошенную на раковине зубную щетку, доводя до ответных вспышек ярости и бессилия. Нельзя же так. Как нельзя приходить в монастырь со своим уставом, так и в страну улыбок не стоило бы тащить свой монотонный промозглый лондонский дождь и недовольство. Мингкван отказывался это понимать, а потом удивлялся, почему от них сбежала третья домработница или почему еду им отказывается доставлять далеко не первая закусочная. С другой стороны, будь Мингкван хоть немного тише и скромнее, Кит в свое время так и не обратил бы на него внимания. — У них еще и мест в зале нет, представляешь? — выпалил Мингкван, в очередной раз бросив трубку. — Согласился на карбонару, она с яйцом. Если не привезут, напишем жалобу. — Конечно, и придется искать новое место, — усмехнулся Кит. — А мне нравилось, как у них оформлен зал. С этими разноцветными кнопками для персонала. И паста у них вкусная. — И пицца. Особенно с клубникой и страчателлой. — И тесто они не сжигают. — И с базиликом, — мечтательно протянул Мингкван, закидывая ногу на ногу. От разговоров о еде у Кита выделилось столько слюны, что сглатывать уже не получалось. Он почти видел эту пиццу. Горячую, с румяными пышными краями, богато усыпанную свежим орегано. И с яйцом в центре, таким мягким, не запеченным. — Если бы ты согласился продолжить учебу в Ю Кей, мы бы уже давно ужинали, — посетовал Мингкван. — Там с сервисом все нормально. — Там дождь. — Зато там нет пауков на моей подушке и тараканов за шкафами, — пробубнил Мингкван. — Послушать тебя, — Кит с раздражением отметил, что Мазда снова его обогнала, — так даже моль в Европе интеллигентная. Интеллигентнее меня! — передразнил он, хотел перестроиться, но в последний момент увидел в зеркале черный седан. — Сраные слепые зоны. — Смотри на дорогу, а не на меня, — нахмурился Мингкван, снова поймал ручку. Кит и не думал отворачиваться. — Дорога там, тут только я. — Поворчи мне еще. — Я не ворчу. Я просто советую. — Не принимаю советов от человека, который все еще держит руль двумя руками. — Если бы я мог держаться тремя руками, я бы держался тремя. Особенно, когда за рулем ты. — Такой красивый и такой злой, — примирительно рассмеялся Кит и все-таки послушался. Правда напоследок схватил парня за голую щиколотку. — Кит! Мингкван вскрикнул. Кит ткнулся во что-то мокрое, отдернул руку. Обернулся — остолбенел. На бежевых брюках Мингквана расползалось огромное коричневое пятно с вкраплениями болотной жижи. Скандал? — Мингкван, я... Удар случился внезапно. Их тряхнуло, а Кит даже не понял, что еще могло произойти. Лязгнул металл, ремень полоснул по плечу, и тут же сиденье прижало его к себе. Из горла вырвался недоуменный стон. Машина дернулась в последний раз и замерла, когда он додумался отпустить педаль газа: зад белой Мазды прямо за лобовым стеклом замигал оранжевыми огнями аварийки. Вздохнуть получилось сразу, но как-то надрывно, без удовольствия и с привкусом ошалевшего головокружения. Кит потер лицо, потянулся к бардачку, нащупал там салфетки в зеленой упаковке, заляпал каплями подтухшего кофе. Всего пара осталась, нужно будет заехать в аптеку. И химчистку, потому что бежевые брюки... Осознание хлопнуло по нему как волна, от ушей и до автомобильного коврика. — Мингкван? — вышло хрипло. — Ты в порядке? Судя по посеревшему лицу, выпученным глазам и зажатому в руке опустевшему стаканчику, Мингкван в порядке не был. Крови тоже не было, зато пролитый кофе был везде. Кит попытался стаканчик забрать, но холодные пальцы держали крепко, дрогнули, сдались только в ответ на поглаживания. Осталось положить салфетку на пятно и... Кит проверил свой затылок, но нащупал только привычно взъерошенные волосы и мягкий подголовник сидения. Кажется, обойдутся без больницы. Гул недовольных пробкой автомобилей дошел с опозданием. Хлопнула дверь Мазды. — У него бита, — заметил Кит, разглядывая водителя. По спине пробежали мурашки. Мингкван с шумом втянул воздух, моргнул. Достал телефон. — Я в полицию позвоню. — Не надо. Мозг соображал туго, но то, что до приезда полиции они не дотянут, осознавал. Водитель настойчиво постучал по стеклу. Мингкван сложил руки на коленях. Маникюр недельной давности, аккуратные пальцы потирают новенький айфон. Эти руки не для драки, такими только бумаги перекладывать и поправлять узел на тонком галстуке. А без драки не обойдется, как только Мингкван откроет рот. На дороге аргументы не работали. Кит решительно запер двери. — Полицию в Англии вызывать будем, — удивляясь спокойствию в голосе, он забрал телефон у несопротивляющегося Мингквана. — У тебя наличка есть? — Бат двести пятьдесят, — парень схватился за кожаный портмоне. — Двести тридцать пять, мы же воду покупали. — Ты совсем слепой мудак? Не видишь, куда едешь?! Кит старался не обращать внимания на агрессивные крики. Все в порядке, пока они в безопасности. В небольшой коробке из металла и стекла, без возможности обороняться, но в безопасности. Пока Мингкван не вспомнит про свои права и не попытается рассказать о них водителю Мазды. Бангкок может и выглядел как современный город, но держался в основном вот на таких провинциалах вроде водителя с битой. Без образования, но с пакетом жадности, они приезжали покорять столицу, брались за любую работу, не слушали разумных аргументов и обязательно возили под сидением гаечный ключ или биту. — Хорошо, что не гаечный ключ, — заключил Кит. — Парень, открой машину! Поговорим! — озлобленный голос мешал собраться. Нужно звонить Киану. Ждать полицию нет смысла, скорее им окончательно разобьют машину, да и прав лишаться не хотелось. Сработала бы и толстая пачка денег, но не переводить же их на карту? Или теперь бандиты принимают безнал? Был бы Кит один... В любом случае, старший брат подскажет, что делать. Номера Киана в телефонной книге у Мингквана не оказалось. Кит попытался вспомнить его самостоятельно, но оба раза дозванивался Форту, слушал заспанные «Алло, это кто?», упорно сбрасывал и пробовал снова. — Вы не имеете права бить нашу машину! Ой, — Мингкван еле успел закрыть окно, когда водитель с завидной скоростью перебежал на его сторону. Этого Кит и боялся. В третий раз набрав один и тот же номер, он сообщил обеспокоенному голосу, что «потом расскажет» и вспомнил, что Киану можно позвонить со своего телефона. Брат пообещал подъехать через несколько минут. Несколько минут растянулись в двадцать две. За это время водитель попытался открыть каждую из дверей, почти сорвал ручки, выкурил шесть сигарет, познакомился с кем-то из проезжавших таксистов. Его взгляд полный презрения не раз задерживался на Ките, но бить окна запертой машины он пока не решался. Больше всего на свете Кит боялся, что для первого удара тот выберет стекло слева. — Седьмая сигарета, — прокомментировал Кит. — Ты считаешь? — Ну да. А у тебя есть занятие интереснее? — Меня больше волнует бита в его руках, чем то, умрет он от рака сегодня или через несколько лет. — Лучше бы сегодня. — Врач из тебя еще хуже, чем водитель, — хмыкнул Мингкван. В его голосе не было издевки, просто безобидная шутка, но Киту все равно стало тошно. Все шло как-то наперекосяк, как будто он берется не за свое дело и живет не свою жизнь. И авария вроде первая за несколько лет успешного вождения, и Пи’Теванит его хвалит, и на свидания с Мингкваном они ходят несмотря на то, что вроде уже и не обязательно. А все равно как-то все неловко и не по плану. А главное, сидят они два взрослых мужика, заперевшись в машине, и не могут никак повлиять на происходящее. Киан приехал, когда от частого моргания заболели глаза. На стареньком мотоцикле, в синем шлеме, джинсовой куртке и кроссовках он не выглядел внушительно, но мужик с битой стремительно приосанился и собрался. Вероятно, Кит знал об опознавательных знаках мафии далеко не все. Они разговаривали несколько минут. От нечего делать, Кит щелкал аварийкой и перебирал пальцы Мингквана в надежде успокоиться. Мягкая подушечка на большом, острый ноготь на указательном, на среднем небольшая царапина. У Мисс Скитлс, — или как там Мингкван ее называл, — есть кошка? Сердце как провалилось куда-то под сидение во время аварии, так и осталось там. — А я говорил, чтобы ты не раскидывал мусор по машине, — сообщил Мингкван. Спокойно, будто прогноз погоды рассказывал. С виду он даже не злился на то, что они вместе с испорченными брюками застряли посреди дороги. Еще он явно не понимал, что если бы вышел и начал тем самым голосом отчитывать водителя, их бы и до больницы не довезли. Он как будто бы совсем не испугался. — Это ты уронил стакан. Ногой. — Это был ты. — Нет, ты, — лениво гнул Кит. Глупый спор давал возможность не думать. — Я говорил тебе смотреть на дорогу, — парировал Мингкван. Без злости. Просто факт и указание на то, что его парень снова проебался. Настолько унизительно, что Кит поборол оцепенение и все-таки вылез из машины. Мингкван последовал его примеру, а Киан подошел к ним еще через пару минут. — Ну и детский сад вы тут устроили, — усмехнулся он, растягивая рот в кривой ухмылке. — Было бы из-за чего. Бампер помяли. Кит, который уже успел оценить ущерб, не думал, что это мелочь. Может уродливую Мазду отсутствие бампера и не портило, а вот его Тойоте досталось основательно. Капот скорее всего придется менять целиком. А завтра ведь на учебу ехать! Киан назвал сумму, Мингкван тут же вытащил телефон, чтобы сделать перевод. Мда, за эти деньги они могли бы целый месяц ходить по ресторанам и не отказывать себе в спа. — А это что? — Киан усмехнулся, разглядывая Мингквана. — Так испугался? Пятна от кофе подсохли и пожелтели, оставив только кривые разводы в области бедер. Мингкван ожидаемо покраснел. — Очень смешно, — сконфуженно буркнул он и поспешил скрыться в машине. Водитель Мазды крикнул напоследок что-то про «сраных мажоров» и «купленные права», хлопнул дверью и, наконец, уехал. Тойота плавно качнулась, проскрежетала металлом, провожая его. Мимо тихо полз автомобильный поток, подтверждая монотонным «бип-бип» свое недовольство, а Кит неловко мялся, не зная, что сказать. Киан заговорил первым. — Не ушиблись? Кит мотнул головой. Как будто ему семь, он разбил любимый мамин горшок и снова прибежал к брату с просьбой прикрыть его. Классическая ситуация из прошлого. Киан каждый раз брал вину на себя, получал нагоняй, а через пару недель Кит снова косячил. — Избаловал я тебя, да? — словно прочитав его мысли, невесело усмехнулся Киан. — Немного, — потупился Кит. — Просто у него была бита, и... — лицо все еще жгло от смущения. — Спасибо. Я растерялся. — А когда фингал получал, видимо, не растерялся, — поддел брат. Сложно было внятно ответить на эту подколку. Если бы Кит находился в машине один, он бы точно кинулся защищаться. С кулаками, криком и хоть пачкой салфеток на перевес. Не стал бы раздумывать, планировать, звать на помощь. Представлять, что будет, если Мингквану тоже достанется. Киан похлопал по карманам, закурил. Дым сигарет и на Кита подействовал успокаивающе. — Кит? — Мингкван высунулся из окна. — Пиццу не привезут, придется заехать в магазин и купить хотя бы замороженных наггетсов. Кит хотел бы сказать, что отнесся к этому философски. Иногда жизнь преподносит испытания, которые просто нужно пережить, не кричать на небо и не искать виновных. Пережить и вынести урок. Быть менее несчастным от этих мыслей выходило плохо. — Знаешь, братик, — Киан задумчиво стряхнул пепел. — В моей семье я — защитник. Я знаю, что никто не обидит мою жену и моего ребенка, и я спокоен. Но я не умею готовить свинину с базиликом. Кит молча ждал продолжения. — А моей жене нужен защитник, которого она с радостью накормит такой свининой, что закачаешься. И это комфорт. — Мы в состоянии заплатить за еду, которую нам приготовят, — огрызнулся Кит без энтузиазма. — И откупиться в случае назревающей драки, да? — Ну да. — На деньги твоего банкомата? В смысле инженера? — Я понял, что Мингкван тебе не нравится, но он нравится мне. И это главное. Киан бросил догоревшую сигарету на землю, втоптал. Пожал плечами. — Если бы по моей вине моя жена сидела в разбитой машине и обоссаных штанах, — задумчиво сказал он, — я бы себе этого не простил. Крыть было нечем. Брат и не ждал оправданий, запрыгнул на байк и скрылся в потоке машин, а Кит все никак не мог сдвинуться с места. На асфальте, как новогодняя мишура на Трафальгарской площади, сверкала отколовшаяся краска. Штаны не были обоссаными. В остальном, как бы стыдно ни было это признавать, Киан оказался прав. Четверг, 27 октября 2022 года Вставная челюсть покачивалась в стакане с водой. — Что болит? — Нога. — Где болит? — Не знаю. — Не знаете, где болит? — Слева. — Где болит левая нога? В бедре? В голени? В стопе? — Правая нога слева болит! — бабушка презрительно причмокнула сухими губами. Кит спрятал сжатые кулаки в широких карманах хирургички. Шеф реанимации обошла кровать, пряча самодовольную улыбку за планшетом с бумагами, а бабушка на больничной кровати теребила в руках цветастый платок и с вызовом смотрела на них. Сварливая деревенщина! — У Вас аллергия есть? — вернулся к допросу Кит. — На фрукты, на таблетки, на травы? — Ась? — Кожа чешется? Отекаете? — После воды отекаю, — кивнула бабушка. — Вот когда внук привез комбучу, мне вроде и веселее стало, а вроде и отекла-а-а-а... Кит решил, что это его второй шанс, метнулся к ней с тонометром наперевес. — На сердце жалуетесь? — Жалуюсь, жалуюсь, мальчик, — кивнула бабушка. — И на сердце, и на печенку, и на голову. А когда ж меня врач посмотрит? Звук пульса в фонендоскопе притих, и Кит почувствовал, как краснеют щеки. Потерпеть полное фиаско у постели больного да еще и на глазах у заведующей реанимацией. Утро становилось скверным продолжением вечера. — Это врач, Кхун’ — Шеф едва уловимо сверилась с документами, — Дыанпхен. Самый-самый настоящий хирург, только маленький. А я Ваш анестезиолог, и мы хотим, чтобы бы Вы показали, где болит. — А, так вы бы так и спрашивали, — бабушка схватилась за бедро. — Тута болит. Проклиная свою работу, несообразительных стариков и весь мир, Кит поспешил записать с трудом полученные сведения. «Боль на медиальной поверхности правого бедра, объем движений ограничен ввиду болевого синдрома. Мышечная сила...». — Отлично, — Шеф захлопнула планшет. — Эластические бинты не снимайте, до туалета и столовой можете ходить, но без фанатизма. — Чего? — Не бегайте, говорю, — прикрикнула Шеф и махнула в сторону двери. — Хирург, со мной. Кит кинул на койку последний взгляд. Вот заберет сантиметровую ленту из ординаторской, измерит все объемы и уж тогда поймет, что не так со старухой. Сто килограммов веса вряд ли позволят ей дойти хотя бы до туалета, не сбежит. Хотя розовые щеки и бодрый северный акцент давали надежду, что операция пройдет успешно. Осталось только выяснить, что об этом думают реаниматологи и зачем Шефу мог понадобиться Кит. — Пи’Крипачонг? — окликнул он, догоняя ее в коридоре. Прокашлялся, чтобы скрыть робость, зазвеневшую в голосе. — Завтра Вы в операционной? Женщина стремительно шагала по помытому скользкому полу, и угнаться за ней было непросто. — Мы с твоим другом, кто еще. Барами же твой друг? — папка и планшет покачивались в тонкой руке как крыло. — Или парень? — Па... — опешил от удивления Кит. — В смысле друг. Форт па... Тьфу ты, Вы. Простите. Я — друг. — Форта? — хмыкнула Шеф, ловко уворачиваясь от каталки и утаскивая Кита в сторону. — Осторожнее, мальчик с пробитой головой, не упади. — Друг его парня, — совсем запутался Кит. Замер на секунду перед дверью с красной надписью «реанимация», юркнул вслед за женщиной. — Ай’Бима друг. Врачи намного старше робели перед заведующей, но его это не особо оправдывало. Просто сегодня все снова шло кувырком: на утренней операции Бим забыл заказать плазму, Кит чуть не почесал лоб в стерильной перчатке, а Пи’Теванит провозился на шунтировании намного дольше, чем планировалось. Потом еще эта старуха, не способная объяснить, что не так, и вот Шеф тащит Кита в свое логово на ковер. Кит твердо решил обороняться до последнего. Даже если она начнет кричать. Даже если скажет, что в медицине ему совсем не место. Убаюканный монотонным писком аппаратов и планом по спасению себя, Кит доплелся до ординаторской реаниматологов. — Ватку с нашатырем принести? — услужливо переспросила Шеф, плавно опустилась на обшарпанный стул и достала пухлую историю болезни. — Или сегодня обойдемся без падений? Кстати, можешь налить себе кофе с молоком, если хочешь. Кофе Кит не хотел, но, предполагая, что разговор предстоит долгий, послушно схватил кофейник и оранжевую чашку с надписью «папочка». Вчера Мингкван предпочел сделать вид, что никакой аварии не произошло, молча запил нервы чаем и грохнулся спать. Зато сегодня у Кита, вероятно, день взбучки. Он только надеялся, что слой тонального крема, — утром к цветущему фингалу добавился еще и желтый цвет, — скроет пылающие щеки. Зря он позволил заманить себя в это отделение. Вот бы Бим или любой другой ординатор сейчас зашли в комнату и помогли сбежать обратно под крыло своего терпеливого куратора. — Значит, назначаем бабушку на утро? — Кит попытался отвлечь Шефа от колкостей. — Думаешь, стоит? — она поддалась, дернула ногой в смешном розовом тапке. — ЭКГ сделаем и посмотрим. Бабушка антикоагулянты пьет? Самое страшное, что Кит не знал. Не успел спросить, потому что сначала ломалась сама бабушка, а потом в палате появилась Шеф и разговор окончательно провалился. — У нее аритмия, — только и смог выдавить он. — Наверное. Громко зашелестела бумага: Шеф с остервенением перелистывала историю болезни. Глаза быстро бегали по строчкам, тонкие губы, как заклинания, шептали аббревиатуры. Кит поправил очки и тоже заглянул в эпикриз от прошлого года, где в строке диагноза красовался весь алфавит. ГБ. ИБС. АВ блокада. ХСН три. СД. И как ее оперировать? Он отпил холодный кофе и задал последний вопрос вслух. — Вот и я не знаю, — Шеф потерла нос. Все движения у нее выходили слишком резкими, скорее мужскими. Острый нос слишком выделялся на бледном лице. — Можно попробовать ее заинтубировать, — оживился Кит. Очень хотелось оказаться полезным. — Премедикацию и ингаляционную анестезию... — Про анестезию мне не рассказывай, хирург. Шеф нахмурилась, дочитав до анализов, но Кит только крепче вцепился в чашку. — Я все узнаю про антикоагулянты! — воскликнул он. — Следить за ней буду, разговорю, но все узнаю. Не закровит, обещаю. — А если тромбанет? — Предупредим родственников про компрессионное белье. — А если фибрилляция? — Так дефибриллятор же есть, — не сдавался Кит. — А отек легких? — Н... Нитроглицерин. Вы же супер анестезиолог и Би... Барами Вам поможет, и там операция на полчаса всего. Шеф захлопнула историю болезни, отчего пыль взвилась на столе. Рассмеялась. — Вы, хирурги, такие оптимисты. Сколько лет борюсь — все равно ничего не боитесь. Кит открыл рот и так и остался. Что отвечать на это замечание он не знал. Понимал только, что не хочет быть отчисленным, но Шеф вела себя вполне дружелюбно и скорее всего стучать Пи’Теваниту не собиралась. Правда руки от этого наблюдения не стали менее потными. Женщина немного покачалась на стуле, пару раз посмотрела на него, оценивающе, как сканером прошлась. — Я давно здесь работаю и уже научилась разбираться в ординаторах. — Это... Хорошо? — неловко ответил Кит. В голове крутилось только: «не говори, что я совсем бездарь». Снова и снова. Словно мысль застряла на окружной и не могла выехать. — Это хорошо, — согласилась Шеф. — Кто-то сразу выбирает специальность на всю жизнь, кто-то сбегает через полгода, кто-то через год. Не знаю, сколько знаний у тебя в голове, но потенциал у тебя есть. И типаж такой, хирургический, — она улыбнулась, но только губами. Отстраненный взгляд вызывал скорее озноб, чем гордость. — Хотя с первого взгляда и не скажешь. Кит помялся, не зная, куда себя деть. — Спасибо? — только и смог выдавить он. — Пожалуйста, — с готовностью кивнула Шеф. — Сделаешь для меня кое-что? — Да. Наверное, да. — Передай своему другу, что ему не подходит реанимация. Она произнесла это и отвернулась к компьютеру, а Кит так и остался стоять столбом у самого стола. В коридоре кто-то быстро прошел мимо двери, под окном, рвано пискнув, проехала скорая помощь. Клавиши клавиатуры стучали, а аппараты ИВЛ сопели, помогая кому-то выбраться с границы жизни и смерти. Кит стоял и крутил чашку в руках. — Простите, Пи’? По его подсчетам прошло немало времени прежде, чем он смог выдавить вопрос из себя. Не мог сообразить, что нужно ответить, потому что совершенно точно не понял ее слов. Не подходит? Бим? Они и двух месяцев здесь не проучились. — У Барами не получается, — Шеф сосредоточенно набирала текст. — Он слишком мягкий, и реанимация его убьет. — Ай’Бим не... Кит осекся. Бим горел реанимацией. Так же, как Кит влюбился в хирургию с первого самостоятельного шва, так и друг словно бы светился с тех пор, как впервые открыл методичку по комам. В какое бы время суток Кит ни звонил ему, тот учил пособия по реанимации. На всех языках. Всех лет. Бим исколол вены Киту, пытаясь научиться ставить периферический катетер. По слухам однажды Бим почти снял Форту нижнюю челюсть, пытаясь представить тройной прием Сафара. Еще он почти до смерти загнал себя, выполняя задание на экзаменационной станции. Шеф не может такое говорить. — Ай’Бим не умрет, он... — Он рохля, я это и пытаюсь тебе сказать, — подтвердила Шеф. — Посуду помой за собой и можешь быть свободен. Кит с удивлением заглянул в чашку, как будто искал помощь в кофейной гуще. Или знак, как посоветовал бы Мингкван. Каждый вечер Мингкван напоминал про посуду, и каждый раз Кит отвлекался, начисто забывая о своих домашних обязанностях, поэтому грязные чашки появлялись быстрее, чем он успевал замечать. Особенно теперь, когда они вновь остались без домработницы. Еще хуже дела обстояли с машиной, где мусор мог копиться неделями, чтобы потом спровоцировать аварию. Кит снова вспыхнул, но теперь от ярости. Обидные слова Киана так и не исчезли из головы. Да, испугался, да, повел себя как придурок, но ведь Кит может лучше. Может мыть за собой посуду, может приготовить яичницу. Может не давать в обиду своих близких. И если у Киана были основания говорить гадости, то Шеф вовсе не имела на это права. Особенно, унижать Бима. — Я не буду этого делать, — категорично заявил Кит. — Мыть посуду? — равнодушно откликнулась Шеф. — Передавать Ай’Биму Ваши слова. Ай’Бим не рохля. — У меня пятнадцать ординаторов, — она вздохнула. — У всех разные баллы и разная подготовка, но никого из них не вырвало при виде остеосинтеза. Поступит на кардиологию или лучевую диагностику. Там ему будет комфортнее. Кит не собирался с ней соглашаться. Да, Бим трясся как лист, когда со второго раза не попал в вену. Да, иногда он переживал больше, чем следовало. Да, в первый же день практики Бим растерялся и почти ввел фуросемид не тому пациенту. Все косячат. По крайней мере, Бим не падал посреди операционной! Подсознание тут же подсказало Киту, что вообще-то он упал по вине Бима. — Если человек столбенеет при виде кровотечения и не может ответить на элементарные вопросы, ему не место в интенсивной терапии, — словно прочитав мысли, ответила Шеф. Мир вокруг диктовал условия, а Кит только беспомощно смаргивал обиду и стоял столбом. И чем он лучше Бима, который все еще боится крови? Кит паниковал, оглядывался вокруг, пытался найти за что зацепиться и как ее убедить. Диваны, потертые и грязные, как по всей больнице, зато стены явно после ремонта. Большое зеркало. Сваленные в углу плакаты с цветными рисунками. Кит в отчаянии опустил голову, уперся взглядом в жирное «папочка» на чашке и почти рассмеялся. Ну какой из него папочка? Самый настоящий и сексуальный, если получится отстоять лучшего друга. — Дайте ему время, у него все получится! — слишком громко воскликнул Кит. Вспомнил, как строго и убедительно звучит голос Мингквана, когда тот использует британский акцент, и заговорил увереннее. — Ай’Бим любит реанимацию, и он очень старается. Не давите на него, и он втянется. Вы бы знали, как быстро он соображает в словесных играх, а в настолках ему нет равных. Даже на время. Он умный, он равняется на Вас и хорошо о Вас отзывается, а еще... — Ты мне его продаешь что ли? — Шеф размашисто ставила подписи на листах. — Не куплю. Даже за пять бат. Кит с силой поставил чашку на стол. Грохота не получилось, помешали бумаги, но уверенности это ему прибавило. — Пи’Крипачонг. Пару месяцев. Вы не знаете, от чего отказываетесь. Она отвлеклась от работы и подняла хмурый взгляд. Кит не собирался отступать. Сколько они прошли вместе с Бимом? Когда уехал Фа, стало совсем тяжело, и если бы не взаимоподдержка, ни один из них так и не дошел бы до диплома. Пусть они не так часто видятся в последнее время, пусть Кит врет ему чаще, чем бывает в операционной. Пусть временами Бим раздражающий, навязчивый, слишком впечатлительный. Все хуйня, обижать друга Кит не позволит. — Больше нечего сказать? — напомнила о себе Шеф. Кит мог бы рассказать еще много, но в голову уже полезли совсем глупости. Вроде той, что лет в пять Бим построил мудреный замок из песка, а в двенадцать у него была самая модная рубашка. У Бима всегда было все самое лучшее, и это правильно, так и должно быть. Кит не позволит никому лишить друга его самой интересной, волнительной и любимой работы. — Зависит от Вашего ответа, — обнаглел он. Вытянутое лицо Шефа осталось непроницаемым, но по крайней мере она перестала делать вид, что увлечена работой. Кит нависал над столом готовый ко всему. — Под твою ответственность. Облажаетесь — отвечать тоже будете вместе. Кит догадывался, что это плохая затея, но отступать не собирался. — Идет, — он решительно кивнул. — Тогда у вас месяц.