Лучшие (не) друзья

Любить Крэйга Такера сложно. Наученный горьким опытом Клайд кристально ясно это осознает и вовсе не пытается стать смелым, героем, просто не может, не имеет права выкрикнуть своё ненужное признание посреди столовой, нет, конечно же нет, он держится. Потому что Крэйг умеет убивать взглядом. Пропитанным удушающим равнодушием, холодные, холодные, — о, Боже, — какие же у него холодные глаза. Таких избегают, забрасывают камнями, бегут от них, бегут без оглядки. С Клайдом, наверное, что-то не так, потому что бросать камнями в сторону Крэйга, ну, совсем не хотелось, себе дороже. Любить Крэйга Такера — это бросаться на свору бешеных собак, безжалостно топить маленьких миленьких котят в пруду, смотреть на потрескавшиеся зеркала и понимать, что примета сулит неприятности, но хуже уже, поверьте, не станет. Любить Крэйга Такера — чистого рода Ад. Становится так привычно ставить его на первое место, поднимать на пьедестал, а себя загонять под плинтус, к крысам и тараканам. Привычно научиться молчать человеку, который раньше болтал без умолку стоит только получить один прожигающий взгляд, шипящий на змеином по буквам, слогам и звукам — з.а.т.к.н.и.с.ь.К.л.а.й.д. Любить Крэйга Такера — равно забыть себя. Любить Крэйга Такера, вероятно, всего лишь дело привычки. И никакая это уже не любовь. Его доверие испытывают тысячу раз на дню. Клайд пробует сигарету и заливается лающим кашлем под ироничный взгляд своей любви всей жизни. Курить раньше как-то не приходилось, он же спортсмен, но Крэйг же позвал его. Не кого-то там, не Кенни и не Токена, не Стэна даже, а его, черт побери, как тут отказать? — Ты же не курил раньше, — выпуская дым, скорее утверждает нежели спрашивает Крэйг. Как будто ему действительно есть дело. — Нет, но давно хотел попробовать, — хрипит свою вопиющую ложь Донован. Любить Крэйга Такера — это опустошать себя словно стаканчик воды, до дна. Это научиться читать мысли, потому что Крэйг, черт возьми, Бог, Клайд ведь сам возвысил его до самых облаков. У Богов тоже бывают проблемы, но Боги не просят помощи. Гордые, блять. Приходится ребячиться и играть в угадайку: три вопроса, одна попытка, и в конце привычное, такое ебливое и знакомое «отъебись». Любить Крэйга Такера — это отдавать все, а взамен получать плевок в лицо, после какого-то и вовсе перестать ожидать чуда. Крэйг попросту никого не примет, раздумывает Клайд и тушит сигарету о собственное запястье. А потом появляется Твик, и все. Они познакомились ровно день назад и это уже любовь, гейская, мать вашу, любовь. Быть такого не может. Клайду остается только с восторженным возмущением смотреть на их сплетенные пальцы. Ему не было грустно или больно, он все понимает, конечно он все понимает, но все равно что-то такое чувствует. Это что-то такое было ужасающим, засело где-то глубоко-глубоко внутри и не отпускало. Никак. Наверное так и закрываются люди. Клайд вовсе не срывается, не кричит до болезненного хрипа и не плачет даже. Только быстрыми шагами мерит путь до туалета и пропускает этот несчастный урок биологии, тихо скулит. Это, кажется, были самые болезненные слезы в его жизни: душно, хочется сорваться, но кругом, как бы, люди, надо все же держать себя в руках, закрыть лицо рот руками, чтобы неслышно, незаметно, тихо-тихо, тс-с. Посидеть бы так ещё чуток, но Токен волнуется. Токен добрый, он всегда помогает хоть и не обязан. Ему бы медальку за терпение и доброту, может даже две или три. Любить Крэйга Такера — это страшно, до дрожи, когда сердце бьется чуть ли не током и глаза предательски на мокром месте (хорошо хоть не штаны). Не хватает силы духа подойти, сказать одно или может даже два слова. И без инициативы Клайда та маленькая дружба, что только-только начала своё жалкое, но трогательное существование, погасла. Крэйг не думает о нем, не смотрит на него, даже не смотрит. Как же ему фиолетово. Любить Крэйга Такера — больно, черт возьми! Жжется! Ноет! Болит-болит-болит! И чертовски отрезвляет. Мир становится серым, цвета больше не режут глаза. Мир становится обычным миром, и здесь не было любви и чудес, в нем они, увы, даже не приятели и не друзья. Крэйг просто отнимает все, а Клайд, тупица, чувствует себя бездомным без презрительного взгляда равнодушных зеленых глаз. Но жизнь, как бы, продолжается, больно, но живем. Любить Крэйга Такера — дело привычно, легче избавиться от курения чем перестать его любить. Они перекидываются парой бессмысленных фраз только в марта, это все спустя два месяца тотального игнорирования друг-друга. Происходит это совершенно случайно, никого не предупредили, никто не был готов, а сердце Клайда ухнуло к пяткам. Крэйгу Такеру осталось только сжечь остатки развалин, что он после себя оставил. Впервые за всю жизнь Клайд так пожалел, что вообще любил. — Выглядишь хреново. — Н… не могу поверить! — возмущается брюнет. — Мы не общались почти два месяца и это первое, что ты мне говоришь. Любить Крэйга Такера — это навсегда. Пос.мерт.но. Клайд приговорил себя к казни сам, никто не просил и не принуждал. Приговор приходит в действие, когда чертов Такер делает шаг, один, единственный, блять, шаг к нему, и утыкается холодными губами в губы. Никто не двигается в течении этой трехсекундной вечности, не смеет даже шевельнуться. — Я скучал, — его голос по прежнему равнодушен. — Придурок. Любить Крэйга Такера — это, кончено, пиздец. Но два его слова, одно касание с лихвой окупает все, думает Клайд.