Оказывается, я сумасшедший.

Несколько часов спустя Лу Чжэнфэй увидел результаты своего телефонного звонка. Человек, который расследовал дело Чэнь Сяохуэй, выслал Лу Чжэнфэй информацию о ней. Прочитав документ, Лу Чжэнфэй усмехнулся: «Ух ты, Цяньцин, твоя двоюродная сестра действительно что-то с чем-то». Неизвестно, чем Чэнь Цяньцин занимался на телефоне, но он даже не поднял голову, чтобы услышать замечание Лу Чжэнфэя: «Говори». Лу Чжэнфэй начал читать из документа. Чэнь Сяохуэй, исполнится семнадцать в этом году, ученица старшей школы. Можно сказать, что у молодой ученицы в таком возрасте не будет темного прошлого, но оказывается, что Чэнь Цяньцин действительно недооценил свою двоюродную сестру - В мае этого года она посещала больницу и сделала аборт. Лу Чжэнфэй сказал: «Я не получил данные за прошлый год, но это определенно не первый раз, когда она делает аборт». Услышав это, Чэнь Цяньцин фыркнул. Он все еще немного волновался из-за того, что Чэнь Сяохуэй узнала о них, но сейчас эти заботы вылетели в окно. Он сказал: «Тогда мы можем позволить Сяохуэй рассказать о нас». Лу Чжэнфэй был удивлен: «Цяньцин, ты собираешься выйти из шкафа со мной?» Чэнь Цяньцин: «Переосмысление - это болезнь» Лу Чжэнфэй: «…» Чэнь Цяньцин положил телефон и холодно плюнул: «Если она хочет выкопать себе могилу, просто дай ей похоронить себя». *** Чэнь Сяохуэй думала, что Лу Чжэнфэй и Чэнь Цяньцин на самом деле пойдут на компромисс с ней, и она не ожидала, что даже после того, как пройдет ночь, они не предпримут попыток найти ее. А на следующее утро, по выражению их лиц, казалось , что ничего не случилось вообще. Даже когда Чэнь Сяохуэй попыталась провести расследование, она не смогла получить никакой реакции от Лу Чжэнфэй и Чэнь Цяньцина, как если бы то, что произошло вчера, было для нее просто галлюцинацией. Смотря на эту ситуацию, Чэнь Сяохуэй могла догадаться, что Лу Чжэнфэй и Чэнь Цяньцин больше не собирались выполнять свои обещания. Хотя ей было всего семнадцать лет, она не была дурой, она знала, что если Чэнь Цяньцин действительно выйдет из шкафа, то это принесет много пользы ей и ее семье, не говоря уже о минусах. Даже несмотря на то, что Чэнь Цинъян очень заботился о Чэнь Цяньцине, он никогда не сможет смириться с тем, что его сыну нравятся другие мужчины. Возможно, он так разозлится, что даже проигнорирует возражения Лю Хуамэй и продаст им дом. Сказать, что Чэнь Сяохуэй не испытывала зависти к семье своего дяди, было бы определенно неправильно, все было в хаосе, когда ее родители расстались, и даже до сих пор она все еще чувствовала себя хуже всех остальных из-за отсутствия отца. После спокойной ночи для Лу Чжэнфэя и Чэнь Цяньцина, на следующее утро, когда они вошли в гостиную, воздух чувствовался очень угнетенным. И Лю Хуамей, и Чэнь Цинъян сидели на диване и хмурились, а Чэнь Сяохуэй была в объятиях Чэнь Цинюй и сидела с красными глазами - очевидно, пара мать и дочь снова плакали. Говорят, что Лю Бэй попал туда, сквозь слезы, а Чэнь Цинюй и Чэнь Сяохуэй использовали эту слезу в качестве оружия. Чэнь Цинъян сказал первым: «Цяньцин, иди сюда». Когда он посмотрел на Чэнь Цяньцина и Лу Чжэнфэя, в его взгляде были обнаружены следы подозрений, гнева и огромной паники. Лю Хуамэй хотела что-то сказать, но в конце концов все же проглотила эти слова. Чэнь Цинъян заговорил: «Что происходит между тобой и Сяо Лу?» Лицо Чэнь Цяньцина было в переполненном замешательстве: «О чем ты говоришь, папа?» Чэнь Цинъян на мгновение замолчал, словно не был уверен, что он собирается сказать. После долгих колебаний он сказал: «Сяохуэй сказала, что видела тебя в комнате… с Сяо Лу…» Увидев, как Чэнь Цинъян рубит слова, Лю Хуамэй была полна беспокойства. Она выстрелила прямо: «Она видела, как вы целуетесь в своей комнате! И даже ... это! Это правда?!» Лицо Чэнь Цяньцина выражало ужас, и его глаза были полны неверия: «Что ты сказала? Я и он?» Лу Чжэнфэй и Чэнь Цинъян повернулись к нему в изумлении. В это время Чэнь Сяохуэй тихо вмешалась: «Двоюродный брат, я… Я не специально сказала тете, я просто…» Чэнь Цяньцин сказал: «Папа, что сказала Чэнь Сяохуэй, чтобы заставить тебя так думать ?!» Лю Хуамэй также была охвачена гневом. Она не думала, что это было чем-то, о чем Чэнь Сяохуэй решила пошутить, но она также не могла поверить, что это реально: «Она спросила, ты и Лу Чжэнфэй вместе?! Она видела, как вы двое что-то делаете, когда открыла дверь!» Чэнь Цяньцин засмеялся: «Сяохуэй, ты можешь шутить, но не так». Мать Чэнь Сяохуэй, Чэнь Цинюй, сказала: «Цяньцин, Сяохуэй все еще ребенок, она не знает, что некоторые вещи не должны быть сказаны…» - И действительно, это была хорошая тактика, она сделала это так, как будто Чэнь Цяньцин пытается напугать Чэнь Сяохуэй в защиту себя. Чэнь Цяньцин сказала ей: «Что ты имеешь в виду, тетя? Сяохуэй уже семнадцать, как она может не знать?» Чэнь Цинюй была взбешена: «Как ты думаешь, что за человек моя Сяохуэй? Она даже не держала за руку другого мальчика! Разве это не нормально, что она не знает о таких вещах?!» Это были именно те слова, которые так ждал Чэнь Цяньцин. Он перешел прямо к делу: «Как не держала руку другого мальчика? О, тогда кто был той, кто ходил делать аборт в мае этого года в Больницу Красоты?» Слова Чэнь Цяньцин прозвучали как взрыв, и Чэнь Сяохуэй была так потрясена, что ее глаза в шоке широко открылись - Как Чэнь Цяньцин узнал, что она сделала аборт ?! И почему детали были такими точными? Чэнь Цинюй закричала: «Чен Цяньцин, о чем ты вообще говоришь?!» Чэнь Цяньцин холодно посмотрел на Чэнь Цинюй: «Тетя, то, что я сказал, имеет больше оснований, чем то, что Чэнь Сяохуэй сказала о том, что я гей, и если ты хочешь узнать, правда ли это, просто приведи ее в больницу и проверь». Чэнь Сяохуэй заикалась: «Мама, он лжет, не слушай его! Он просто пытается оклеветать меня, потому что я узнала о нем и Лу Чжэнфэе!» Чэнь Цяньцин сказал нежным голосом: «Сяохуэй, я бы не возражал, если бы я сам придумывал истории о том, что сказал и что скажу твоей матери, но Лу Чжэнфэй - мой друг, это с вашей стороны очень нехорошо». Действительно, не было никаких других свидетелей или свидетельств того, о чем Чэнь Сяохуэй говорила о том, что Лу Чжэнфэй был геем, но то, что Чэнь Цяньцин сказал, что Чэнь Сяохуэй делала аборт, можно легко подтвердить, отправившись в больницу. Лицо Чэнь Цинюй было зеленым от гнева. Она знала, что у ее дочери больше мужества, но она никогда бы не подумала, что она достаточно смела настолько, чтобы скрыть тот факт, что она сделала тайно от нее аборт! И как она могла не понимать, как ужасно это может отразится на теле? Чэнь Сяохуэй было всего семнадцать! Как она могла так себя разрушать! Мудрая женщина всегда помнила о том, как беречь свое собственное тело. Увидев выражение лица Чэнь Сяохуэй, Чэнь Цинюй могла подтвердить, что Чэнь Цяньцин не лгал. Она посмотрела на Чэнь Сяохуэй с чувством разочарования, но она все еще терпела ярость и сдерживала голос: «Цяньцин, пожалуйста, не распространяйся об этом, Сяохуэй - девочка в конце концов, но она все же не тот человек, кто попросту болтает… ». Лу Чжэнфэй засмеялся: «Тетя Лю, я не ожидал что доставлю вам столько хлопот, приехав сюда, мне очень жаль, я уже забронировал билет, поэтому завтра уезжаю». Чэнь Цяньцин сказал: «Вот почему я говорил тебе не тащить Лу Чжэнфэя сюда, мама. Смотри, что теперь делать? Сейчас даже его сексуальная ориентация изменилась, если он придет сюда снова, кто-то может даже показывать на него пальцем как на инопланетянина!» Только когда она услышала, что сказал Чэнь Цяньцин, Лю Хуамэй внезапно вспомнила, что именно она настаивала на том, чтобы Чэнь Цяньцин привез Лу Чжэнфэя. В одно мгновение она начала чувствовать смущение: «Пожалуйста, не злись, Сяо Лу, я не это имела в виду, я просто волновалась. Ах, правда ... Чэнь, скажи что-нибудь!» Но Чэнь Цинъяну было слишком стыдно, чтобы что-то говорить. Он попросил Чэнь Цинюй привести ее семью на Национальный день, чтобы они могли поговорить о доме, но он не ожидал, что всплывет так много вещей, и даже пригласил их гостя, - Лу Чжэнфэя. Но под пристальным взглядом Лю Хуамэй он мог только собраться и сказать: «Я надеюсь, что ты простишь нас, Сяо Лу, мы были слишком импульсивны, мы приносим свои извинения». Чэнь Цяньцин холодно добавил: «Мама, ты действительно думаешь, что у Лу Чжэнфэя нет характера? Поскольку он купил билет, было бы бесполезно его отменять, завтра я провожу его в аэропорту». Лу Чжэнфэй попытался намекнуть Чэнь Цяньцину своими глазами: - Это не то, что написано в сценарии, разве билет в аэропорт не был выдумкой? Чэнь Цяньцин улыбнулся Лу Чжэнфэй. Если я говорю, что это реально, то это реально, понимаешь? Лу Чжэнфэй показал выражение на лице, будто его обидели. Лю Хуамэй вздохнула, увидев это: «Сяо Лу, пожалуйста, не сердись на меня, я действительно сделала это не нарочно. Как насчет этого, ты отменяешь билет, а тетя купит тебе и Цяньцину билеты позже, а?» Чэнь Цяньцин: «…» - Мама, какой твой настоящий сын, Лу Чжэнфэй или я? Лу Чжэнфэй нарочно отказался: «Тетушка… я не могу просить вас об этом». Лю Хуамэй настаивала: «Сяо Лу, если ты действительно не сердишься на меня, то оставайся. На самом деле, ты так сильно нам помог, когда Цяньцин сломал ногу!» Лу Чжэнфэй застенчиво усмехнулся. Когда Чэнь Сяохуэй, которая была забыта, увидела, что только что произошло, все ее тело задрожало. Она открыла рот, будто собираясь что-то сказать, но когда Чэнь Цинюй посмотрела на нее своим кинжальным взглядом, она могла только молча закрыть рот. Чэнь Цинюй сказала нежным голосом: «Брат, мне очень жаль, о том, что сделала Сяохуэй». - Она вздохнула, - «Всегда было трудно наблюдать за ней, когда ее папа ушел, начались проблемы со школой, а у меня нет возможности остаться с ней ...» - Сказав это, она потянулась, чтобы вытереть слезы рукой. Удивительно. Поговорив обо всем, ей все же удалось перевести тему обратно на дом. Но на этот раз Лю Хуамэй не собиралась больше отступать. Она бросила ей: «Итак, по твоей логике, если Сяохуэй отправится учиться в столицу в будущем, ты будешь сопровождать ее туда, чтобы она могла учиться? И ты также захочешь купить дом ?!» Чэнь Цинюй была ошеломлена. Она никогда не думала, что Лю Хуамэй так прямо разорвет ее заговор. Она хотела что-то добавить, но ее перебил Чэнь Цинъян. Чэнь Цинъян посмотрел на свою сестру и с большим трудом сказал в своем сердце: «Цинюй, можешь позволить мне подумать над этим?» В глазах Чэнь Цинюй виднелась вспышка нежелания признать поражение, но она все же кивнула.