Оказывается, я сумасшедший.

Вопрос с Чэнь Цинюй привел к некоторой напряженности в обычной приподнятой семейной атмосфере. Во второй половине дня Лю Хуамэй не собиралась торчать дома и вместо этого отправилась на танцы, тем временем Чэнь Цяньцин и Лу Чжэнфэй спали весь день. Вчера Чэнь Цяньцин не был в приподнятом настроении, а ночью мало спал, таким образом, он нашел время в течение дня, чтобы пополнить свой сон вместо этого. Поскольку в доме были гости, у Лу Чжэнфэя было еще больше поводов спать вместе с Чэнь Цяньцином. В два тридцать Чэнь Цяньцин проснулся и взял свой телефон, чтобы поиграть в постели. Лу Чжэнфэй крепко спал рядом с ним, пока не прозвенели три часа. Проснувшись, он увидел, что Чэнь Цяньцин лежит в постели рядом с ним, играя на своем телефоне с поджатыми губами. Мгновенно его сердце растворилось в лужу. Лу Чжэнфэй наклонился и поцеловал губы Чэнь Цяньцина: «Цяньцин, я хочу это сделать». Чэнь Цяньцин ответил, даже не повернув головы: «Ты сделал это два дня назад». Лу Чжэнфэй прилип к Чэнь Цяньцину как осьминог, на самом деле он решил пойти испорченным путем: «Это было изнасилование, я хочу, чтобы это было по обоюдному согласию…» Чэнь Цяньцин: «…» - То есть ты знал, что это было изнасилование? Можешь ли ты иметь немного стыда? Видя, что Чэнь Цяньцин не отвечает ему, Лу Чжэнфэй повернулся и улегся на Чэнь Цяньцина. Он вырвал телефон из рук Чэнь Цяньцина и силой сунул руку Чэнь Цяньцина в свои штаны: «Как насчет того, чтобы ты меня потер?» Чэнь Цяньцин: «… Лу Чжэнфэй, ты хочешь быть кастрированным?» Лу Чжэнфэй был парализован на мгновение, но он все еще крепко держал руку Чэнь Цяньцина, своим выражением лица, он как будто говорил: «Я не отпущу тебя, пока ты мне не подрочишь». Чжен Цяньцин чувствовал себя беспомощным. Он знал, что он должен идти с потоком Лу Чжэнфэя в такие моменты, разве он не знал себя лучше кого бы то ни было? С этим ублюдком можно было справиться только путем уговоров, а не силой. Чэнь Цяньцин всерьез задумался об этом. В некотором смысле, помощь Лю Чжэнфэю может также, в некотором смысле, освободить его от чего-то худшего. Он сморщил брови: «Если я сделаю это для тебя, ты сможешь сдержать себя до конца месяца?» Лу Чжэнфэй: «Я сдержусь на неделю!» Чэнь Цяньцин: «… Полмесяца!» Лу Чжэнфэй: «Десять дней! Ни одного дня больше! » Чэнь Цяньцин принял это: «Сделка!» Лу Чжэнфэй внезапно почувствовал, что проиграл. Достигнув консенсуса, Чэнь Цяньцин легко стянул штаны Лу Чжэнфэя и начал помогать ему руками. Лу Чжэнфэй прислонился к телу Чэнь Цяньцина, наблюдая за ним. Каким-то образом он чувствовал себя необычайно возбужденным сегодня - это был дом Чэнь Цяньцина, он отличался от того времени, когда они занимались любовью несколько дней назад, сегодня Чэнь Цяньцин по собственной воле помогал ему с его желаниями. Мысль об этом сделала Лу Чжэнфэй очень счастливым. Помочь Лу Чжэнфэю с его желанием это было самое простое, что он делал, пока Лу Чжэнфэй наслаждался, дверь внезапно открылась. Лу Чжэнфэй отреагировал очень быстро, сразу же накрыл свое тело и Чэнь Цяньцина одеялом, а затем бросил взгляд на дверь. Чэнь Сяохуэй, которая внезапно открыла дверь и увидел все, была потрясена. После быстрого визга она закрыла дверь и убежала. Лицо Чэнь Цяньцина мгновенно потемнело. Он оттолкнул Лу Чжэнфэя и побежал за ней, в пижаме. Он не мог допустить, чтобы его отношения с Лу Чжэнфэем были разоблачены - по крайней мере, не сейчас. После того, как Чэнь Сяохуэй увидел это, она закрылась в гостевой комнате. Чэнь Цинъян уже ушел с Чэнь Цинюя в это время, поэтому в доме остались только Чэнь Цяньцин, Лу Чжэнфэй и Чэнь Сяохуэй. Чэнь Цяньцин постучал в дверь комнаты для гостей и крикнул: «Сяохуэй, ты там?» Чэнь Сяохуэй молчала. Казалось, что она занемела от шока. Лу Чжэнфэй тоже подошел и спросил: «Она видела?» Чэнь Цяньцин уже чувствовал себя довольно злым, поэтому он огрызнулся на него: «Если мама и папа узнают, мы оба покончим с собой». Тогда, когда Лю Хуамэй и Чэнь Цинъян узнали о взаимоотношениях между Чэнь Цяньцином и Лу Чжэнфэй, они практически исчерпали все свои усилия, чтобы забрать его. И из-за их стремления защитить своего единственного сына, они заканчивали тем, что злили Лу Чжэнфэй снова и снова, и это было также причиной, по которой Чэнь Цяньцин не желал идти на компромисс с Лу Чжэнфэем. Лу Чжэнфэй постучал в дверь: «Сяохуэй, пожалуйста, выходи, нам нужно поговорить». Слабый голос Чэнь Сяохуэя прозвучал с остатками горького рыдания: «Нет, я не выйду, вы двое извращенцы, это ужасно…» - и она продолжила рыдать. Лицо Чэнь Цяньцина еще сильнее нахмурилось. Если бы он был самим собой в этот момент, он не стал бы возражать против этих обидных слов Чэнь Сяохуэя, но только мысль о том, что эти слова были направлены на Чэнь Цяньцина, вызвала непреодолимый гнев, который поднялся из его сердца. И за это время стало ясно, что молодой Лу Чжэнфэй разделяет с ним те же чувства. В его голосе не было слышно ни тени доброты или уговоров, вместо этого он холодно сказал: «Чэнь Сяохуэй, выходи». Тем не менее, Чэнь Сяохуэй не ответила, но судя по тому, что они слышали, она заплакала еще громче. Лу Чжэнфэй повернулся, чтобы посмотреть на Чэнь Цяньцина: «Цяньцин, у тебя есть ключи от дома?» Сердце Чэнь Цяньцина было в хаосе. Он никогда бы не подумал, что Лу Чжэнфэй, этот ублюдок, не запрет дверь, когда они вернутся в свою комнату, и в сочетании с Чэнь Сяохуэй, которая любила открывать двери без стука и когда ей нравилось, все стало еще сложнее. Он достал телефон, чтобы позвонить Лю Хуамэй и спросил, где хранятся ключи. Услышав, что снаружи ничего не слышно, даже после такого долгого времени Чэнь Сяохуэй тихо произнес: «Вы все еще снаружи?» Лу Чжэнфэй сказал: «Цяньцин пошел искать запасные ключи, ты сама решаешь, хочешь ли ты выйти самостоятельно или хочешь, чтобы мы сами открыли дверь». После периода молчания Чэнь Сяохуэй все же решила открыть дверь, спасая Чэнь Цяньцина от попыток получить ключи. Как только она вышла, Чэнь Сяохуэй увидела горькое выражения на их лицах. Она повернулась прямо к Чэнь Цяньцину: «Кузен, как ты мог делать такие отвратительные вещи? Подумай, как бы грустно почувствовал себя дядя, если бы увидел это ...» Чэнь Цяньцин посмотрел на Чэнь Сяохуэй, он легко увидел сквозь слабые и жалкие глаза этой девушки злой взгляд. Он спросил: «Планируешь ли ты сказать им?» Чэнь Сяохуэй опустила голову и покорно сказала: «Как я могу спрятать такую вещь от дяди и тети?» Насмешка появился на лице Лу Чжэнфэя, который смотрел в сторону, когда услышал слова Чэнь Сяохуэй. Чэнь Цяньцин ответил ей: «Хорошо, просто скажи мне тогда, что я могу сделать, чтобы ты скрыл это от моих родителей?» Чэнь Сяохуэй, на которую смотрел Чэнь Цяньцин, почувствовал, как по ее спине ползет холодок. Но она все же набралась смелости и произнесла свою просьбу приглушенным голосом: «Пожалуйста, помогите мне уговорить тетю… Попросите тетю продать… Продать этот дом моей маме». Ну, у всей этой семьи нет стыда. Если это был бы настоящий Чэнь Цяньцин, то он, возможно, согласился из страха и паники. Выслушав просьбу Чэнь Сяохуэй, Чэнь Цяньцин выразил выражение, похожее на насмешливую улыбку: «Чэнь Сяохуэй, ты и твоя мама так сильно хотите этот дом?» Чэнь Сяохуэй в заикании попытался объяснить: «Кузен, это ... У меня нет другого выбора, моя семья слишком бедна, поэтому моя мама не может позволить себе дом ... Просто пожалей мою семью, пожалуйста ...?» Чэнь Цяньцин сказала ей: «Так это твои условия? Чтобы я убедил маму продать дом вашей семье?» Чэнь Сяохуэй ответила мягким угуком. Чэнь Цяньцин повернулся, чтобы взглянуть на Лу Чжэнфэя, и голос, исходящий из его рта, был холоден, как лед: «Лу Чжэнфэй, это твоя вина, так ты не думаешь, что ты должен вытирать сам свою собственную задницу? » Было бы ложью сказать, что Лу Чжэнфэй не был зол, для Чэнь Цяньцина было такой редкостью, показать свою мягкую сторону перед ним, и в конечном итоге его увидел кто-то другой, даже превратив это во что-то, что было использовано против них ...В любом случае злость уже проснулась. Лу Чжэнфэй хотел попытаться привести Чэнь Сяохуэя разумные основания, но, подумав об этом, понял, что никакие разговоры не помогут. Кроме того, глядя на плачущее лицо Чэнь Сяохуэй, он мог сказать, что около восьмидесяти процентов из ее слез, было только ее игрой. Итак, он сказал ей: «Сяохуэй, можешь дать ему время подумать? Не планируешь ли ты остаться еще на два дня? Как насчет того, чтобы дать ему время до того дня, как ты уедешь?» Чэнь Сяохуэй подняла голову, чтобы посмотреть на Лу Чжэнфэя, и, похоже, оценивала достоверность его слов. Лу Чжэнфэй тепло улыбнулся: «Ты не доверяешь своему двоюродному брату или…» - Это мое лицо вызывает недоверие? Под нежной улыбкой Лу Чжэнфэя, Чэнь Сяохуэй фактически согласилась. Чэнь Цяньцин скрестил руки и холодно посмотрел на Лу Чжэнфэя. Не сказав ему ни слова, он повернулся и ушел. Чэнь Сяохуэй смотрел на спину Чэнь Цяньцина, когда он уходил, и повернулась к Лу Чжэнфэю: «Брат Лу, ты милее моего двоюродного брата, он так жесток ко мне…» Лу Чжэнфэй протянул руку, чтобы погладить ее по голове,он действительно хотел, сказать ей - Глупый ребенок, просто потому, что я мил с тобой, не значит, что ты мне нравишься, я просто жду подходящего времени, чтобы подойди, прежде чем вонзить в тебя нож. Хотя они временно договорились с Чэнь Сяохуэй, дела еще не закончились. Лу Чжэнфэй с горьким лицом вернулся в свою комнату и увидел, что Чэнь Цяньцин вернулся к игре в маджонг. Он сказал: «Цяньцин ... Не сердись». Чэнь Цяньцин напевал в ответ. Лу Чжэнфэй: «… Извини, на этот раз я действительно виноват, правда…» Чэнь Цяньцин ответил, даже не обернувшись: «Не извиняйся передо мной, Лу Чжэнфэй, если ты не сможешь уладить это дело, я тебя кастрирую». Лу Чжэнфэй действительно почувствовал, что Чэнь Цяньцин не шутит !!!! И из-за того, как он это сказал, он действительно мог чувствовать приступ боли, поднимающейся в определенной части его тела. Лу Чжэнфэй медленно достал телефон и набрал номер. Пройдя долгий разговор с кучей смол и… Он, наконец, взялся за дело: «Помогите мне найти человека, да, верно, из C-Сити, ее зовут Чэнь Сяохуэй, а ее мать зовут Чэнь Цинюй, мм. Пожалуйста, только быстрее, если возможно, мне нужно это сегодня вечером… » Чэнь Цяньцин мог догадаться, кому звонил Лу Чжэнфэй. Он сжал губы, и взгляд презрения в его глазах казался, скоро материализуется. Лу Чжэнфэй повесил трубку и подошел к нему: «Не волнуйся, Цяньцин, дядя и тетя никогда не узнают». Чэнь Цяньцин поднял глаза: «Я надеюсь на это».