Нещадно палящее солнце и милостивая тьма

Ланана-ши завели в огромный зал, сверкающий от золота и количества солнечного света. Солнце в его краях было настоящей редкостью, оттого глаза детей леса были слишком привычны к темноте, и яркий свет их попросту ослеплял. Чувствительная светлая радужка и вытянутый зрачок были не приспособлены к горящим и ярким лучам светила, отчего парню пришлось зажмуриться. Но стражи даже не заметили изменений в лице пленного, толкая того острыми наконечниками копий в спину, заставляя идти буквально в слепую, лишь надеясь, что его искалеченные ноги от раскаленного песка и бегства по острым камням реки, в надежде спастись, выдержат еще хотя бы немного. Когда глаза привыкли хоть чуть-чуть, и он смог открыть их без резкой боли и слез, то увидел два огромных трона, возвышающихся над мраморным полом, выложенным на подобии древний мозаики и архитектурных росписей. В Сумеречном лесу не было ни дворцов, ни храмов. Они жили, полностью отдаваясь природе, питаясь тем, что она дает и подчиняясь только тому, кто по праву заслужил доверия. Их прежний вожак был достаточно молод и силен, полагаясь равно и на ум и на силу. Знал каждого из племени, навещал котят, приучая к послушанию и труду, показывая, что каждая жизнь важна для него. Здесь же этот самый вождь, которого все именовали Императором и боготворили, как саму Великую Мать, смотрел на своих поданных как на свору зверушек, готовых прыгать и кататься по полу по его приказу. Он был такой же рыжеволосый-поцелованный солнцем. Его острые черты лица и бронзовая кожа делали похожим на изваяние, нежели на живого человека. Богатые меха и ткани украшали его плечи и струились по рукам, увенчанными десятками перстней и колец, в то время, как Ланан задыхался от удушья и истекал потом от жары. Огромные окна были открыты настежь, и солнечные лучи врывались в замок не дожидаясь предложения. Ярко-зеленые глаза смотрели на красного от жара Ланана сверху вниз, чувствуя явное превосходство. Точно такие же глаза, которые Ланан видел у того мальчишки. Но вот только в них уже не было детской радости и наивности. Взгляд убийцы и тирана, такой, который в скором времени станет и у того улыбающегося ребенка, который пока только и знал объятия матери. Рядом с ним сидела молодая женщина, смотрящая на изможденного парня своим мягким, соболезнующим взглядом. Ее мягкие кудрявые пряди спадали огненным водопадом по стройным и худым плечам, очерчивая изящные изгибы локтей и теряясь в складках одежды. Мягкая материнская улыбка не сходила с ее лица, а глаза не застилал гнев и ярость. В светлых легких одеждах, совершенно не похожих на одежды ее мужа-тяжелых, плотных и богатых, она казалась еще меньше и миниатюрнее. Казалось, ее загорелая кожа побледнела, как полотно под кистью с белой краской под рукой художника, стоило ее взгляду упасть на обгарелую кожу пленника. Щеки, высокий лоб, острые скулы, высокая для его строения ключицы, плечи, грудь, подтянутый живот-все было сплошным обгорелым мясом, явно причиняющим дикую боль хозяину. Королева, была единственной из детей солнца, во взгляде которой он не видел всепоглощающей ярости и жажды войны. Если бы не ее цвет волос, он бы с уверенностью сказал, что ее держат тут насильно, выдав замуж за правителя варваров. Двое охранников с размаху ударили по внутренней стороне колена, заставляя пасть ниц при Императоре. Сцепив зубы от боли, Ланан со всего своего роста упал на колени, больно приземлившись об твердый мраморный пол. Руки дрожали и от боли, и от обезвоживания, но все еще крепко сжимали маленькое тельце. Глаза Ламиля широко и открыто смотрели на бледного Ланана, и этот взгляд придавал сил лучше чем глоток воды. Ворота с грохотом отворились и под оглушительную тишину раздались отточенные временем и тренировками шаги солдата. Ланану даже не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто именно идет сзади. Гордо выпрямив спину, он смотрел прямо на Императора, будто и вовсе не замечая пристального взгляда генерала. -Генерал Анорхиэль. Вы снова вернулись с победой.-довольно улыбнулся правитель, закидывая ногу на ногу, играя золотыми перстнями на длинных пальцах. -Но что я вижу пред собою?-вскинул тот брови, внимательно оглядывая прямую и гордую осанку пленного, хвост которого лениво вилял, будто пытаясь развеять скуку хозяина. -Эта рысь знает наш язык, Ваша Светлость. Знает и говорит на нем не хуже здешнего ребенка. Отвечает генерал, явно довольный очередной похвалой Императора, но явно рассчитывая на большее. Одним ровным и твердым шагом он подошел к самому Ланану, хватая длинные черные пряди, отрывая его тело от пола. Колени уже были в воздухе над мраморным полом, как правитель довольно заулыбался. -Скажи же. -кивнул Анорхиэль, будто милостиво разрешая открыть тому свой грешный рот и начать говорить. Но Ланан не собирался делать что-либо по чужому приказу, ровно, как и разыгрывать диковинную зверушку перед правителем. -Говори!-встряхнул тот густые пряди, отчего тело снова взметнулось и упало на мрамор коленями. Черноволосый мог поклясться, что слышал, как что-то хрустнуло, но взгляд пылающих глаз был куда более забавен в этой ситуации, чем что либо еще. -Если у "великого генерала" хворь на память, то я могу лишь вам посочувствовать. Все что хотел, я вам сказал уж давно. Могу повторить лишь то, что дети Ваши сполна поплатятся и...-договорить ему не дал сильный удар кулаком в искривленное улыбкой лицо, отчего тело парня отлетело в сторону от охранников. Тот с грохотом ударился головой, не в силах даже выставить руки для защиты просто потому, что те защищали самое дорогое, что было у него сейчас. Кровь текла по стесанному лбу, но Ланан вовремя успел подставить и так уже пострадавшие колени, чтобы не пасть всем весом на котенка. Кровь звонко закапала в холодной тишине на младенца, орошая того горячей влагой. Тот сначала испуганно вжался в теплую грудь родителя, а потом зашелся жалобным мяуканьем, прося ласки и защиты, но именно сейчас Ланан не мог дать тому ничего. Лишь защиту, которую у него самого скоро отнимут. По залу прошелся тихий писк и мяуканье, и бледная королева и вовсе вскочила с трона, судорожно зажимая рот в немом крике. -У него дитя! Что же вы творите!- под хмурый взгляд супруга, она торопливо спустилась с высокого трона и поспешила к пленному, которого и так уже торопливо поднимали охранники. Под шелест множества юбок и складок платья, она присела возле истерзанного юноши, протягивая руки к маленькому свертку в оборванных тканях, которая, видимо, раньше служила чем-то вроде плаща для самого черноволосого. Ланан воспользовался возможностью, что и генерал и император находились на достаточном расстоянии, чтобы схватить окровавленной рукой длинный белоснежный рукав королевы и едва слышно прошипеть с легкой мольбой в голосе. -Он слишком мал. Ему нет и года. Пожалуйста, только его....-дальше охранники, увидев, как раб хватает королеву, с испуганными глазами выхватывают его под локти и котенок чудом падает прямо в нежные руки королевы. -Как его зовут?-так же шепотом успевает спросить королева, прежде, чем его начали отволакивать в сторону. Услышав подобный вопрос, Ланан понял, что его котенок в надежных руках. Глаза его сразу потемнели, будто состарились в миг и тот попытался сказать совершенно ровным голосом, хотя тот все же и сломался. -Ламиль. Королева вернулась на трон, прижимая пищащий комочек к материнской груди, смотря на измученную рысь полными сожаления глазами. Нечитаемым взглядом она посмотрела на супруга, прося объяснить все наедине. Император тяжело кивнул, будто нехотя, и вернулся взглядом к будущему рабу. -Откуда ты знаешь наш язык? Черноволосый выпрямился, расправляя широкие плечи и гордо вскидывая острый окровавленный подбородок, не желая становиться рабом. В льдинисто-голубых глазах сверкал странный огонь, а в мыслях крутились лишь одни оскорбления. Окровавленные губы расплылись в улыбке, но не произнесли ни слова. Глаза императора полыхнули гневом, когда он понял, что этот мальчишка над ним открыто издевается. -В темницу его. Без хлеба и воды. - глухо кинул он, не желая более чувствовать на себе этот пронизывающий взгляд, который будто видел его насквозь. Стража уже уводила не сопротивляющегося иноземца, но пронзительный взгляд голубых глаз все еще был прикован к нему, смотря прямо в его собственные глаза. Потом скользнул по пищащему комочку в руках женщины и смягчился. Во взгляде его промелькнуло что-то на грани жалости и боли, тут же заменяясь лютой ненавистью, как только молодой генерал снова попался на глаза. Проклятые дети солнца. Анорхиэль смотрел, как уводят ослабевшую рысь, и что-то внутри него торжествовало. Но и одновременно скребло душу. Все должно было закончиться не так, но в то же время этот исход был предрешен и верен. Иначе никак. Так почему же, этот мальчишка так волнует его сердце?