12
13 декабря 2019 г. в 22:43
Все эти годы Дэйгун не слышал о Дункане ничего или почти ничего: похоже, тот принял всерьез его слова и старался хотя бы не бесчестить имя Фарлонгов. Пару раз Дэйгун ловил знакомое имя в разговорах других искателей приключений; как-то раз у него мимоходом спросили, не родственники ли они, пытаясь узнать, хороший ли Дункан боец. Ради Эсмерель Дэйгун пообещал себе, что не будет избегать встречи с единокровным братом, но сам его не искал — до сегодняшнего дня.
Таверна «Перчатка» располагалась в аристократическом районе Невервинтера, но посещали ее стражники, прислуга и скучающие господа, желающие простонародных удовольствий. Должно быть, из-за последних и казалась ненастоящей ее благопристойная скромность — как будто гулящая девка спешила к клиенту под жреческим плащом. Взглянув в чересчур простодушные глаза хозяина, Дэйгун решил, что спрашивать о лусканцах напрямик не стоит.
— Я ищу брата, — бросил он, порадовавшись тому, как легко это слово соскользнуло с языка. — Полуэльф, но смахивает на человека, темноволосый, темноглазый, звать Дунканом. Видел такого?
— Может, и видел. Не постоянный клиент, точно.
— Треьего дня хорошо гулял тут с приятелями, да что-то загулялся.
— Если загулялся, так не здесь. Клиентура у нас солидная, — трактирщик кивнул в сторону группки стражников, гоготавших над какой-то шуткой в углу. — Стражу не зовем даже не потому, что за ней далеко бегать не нужно. Никаких скандалов. Никаких драк. Все уходят своими ногами.
И все же так легко сдаваться Дэйгуну не хотелось. Линнет рассказал, что Дункан и двое лусканцев закатили настоящую пирушку — много еды, вина. Зная единокровного брата, Дэйгун мог предположить, что не упустил и возможности полюбезничать со служанками.
— Кто их столик обслуживал?
Глаза хозяина смотрели все же простодушно, но взгляд как будто потяжелел. Должно быть, о пропавших гуляках тут не расспрашивали так настойчиво. Рассудив, что предлагать деньги будет еще более подозрительно, Дэйгун слегка налег грудью на стойку.
— Слушайте, почтеннейший сэр, мне его до завтра найти надо. Нам в Долину Ледяного Ветра с обозом ехать, а он как в воду канул. Кто-то же этого идиота да видел?
— Марта, — наконец сказал хозяин.
Служанка оказалась маленькой пепельноволосой девушкой, почему-то напомнившей Дэйгуну Эсмерель времен Лускана. Потупившись, она кивнула и подтвердила, что обслуживала «господ».
— Может, упоминали они между собой, куда дальше собираются?
Дэйгун был уверен, что уже знает ответ: куда еще могут отправиться трое сытых, пьяных, веселых мужчин, как не в бордель? Но, к его удивлению, Марта произнесла:
— Они долго сидели, и господин в красном, вроде Тарем его звали, напился сильно, на ногах не держался. А им вроде как куда-то попасть надо было. И брат ваш велел мне покликать носильщиков, чтоб, значит, доставили их к Северным воротам к заходу солнца. Ох, как они хохотали, что как важные лорды на носилках поедут...
Огорошенный ответом, Дэйгун едва смог поблагодарить девушку.
От Северных ворот начиналась дорога в Лускан.
Хозяин конюшни у Северных ворот, впрочем, был настроен не столь пессимистично.
— В Порт Лласт они отправились, — заявил он уверенно, как только Дэйгун описал ему внешность путников. — Я их хорошо запомнил, потому как хотели они взять трех лошадей, а парень этот в красном лыка не вязал уже. Пришлось его, как тюк, через седло перебрасывать, а он тяжелый, зараза! Многие сейчас в Порт Лласт собираются. Слыхали, небось, там послезавтра жрецы собираются на какой-то там... как его... «кон-гресс»? Ну и публика тянется: музыка там будет, благодать всякая и гуляния приличные.
Только вот Дэйгун сильно сомневался, что Дункану вдруг захотелось послушать церковную музыку.
Порт Лласт вовсю готовился к жреческому конгрессу. Разноцветные штандарты с символами божеств, фонарики, гирлянды, да и просто цветущие яблоневые сады преобразили скромный городок, теперь гудевший праздничными толпами. Гостиницы были переполнены; с огромным трудом Дэйгун добивался ответов у замученной прислуги и подсчитывавших барыши хозяев, но малые размеры городка одновременно играли ему на руку: всего в третьей по счету гостинице, на восточном выезде из города, конюх вспомнил Дункана и его спутников. Они прибыли еще до рассвета, не остановились, чтобы отоспаться после дороги, а сменили лошадей и направились дальше.
Происходящее нравилось Дэйгуну все меньше и меньше. К востоку от Порт Лласта находился Лес Невервинтер, полный диких зверей и чудовищ, и даже его границы, насколько он знал, были мало населены. Дэйгун не мог придумать ни одной доброй причины, по которой лусканцам могло бы понадобиться туда.
Он вновь вскочил в седло: возможно, до наступления темноты стоило проверить близлежащие деревушки — Миддлвуд, Трессип и Улыбку Сильвануса.
Расспросы в Миддлвуде ничего не дали. Спустилась ночь, и Дэйгун заночевал в лесу, но спал плохо, постоянно просыпаясь от смутной тревоги. Возможно, впрочем, она и не имела ничего общего с Дунканом: проезжая по лесной дороге, он видел следы гноллов, а потом был вынужден с особой тщательностью замаскировать лагерь, чтобы на него не наткнулась стая блуждающих огоньков.
В Трессипе ему повезло чуть больше: местные жители, не часто видевшие чужаков, запомнили трех проезжавших мимо деревни путников на двух чалых и одной вороной лошади, как и говорил Дэйгуну конюх.
Дорога становилась все более заброшенной, и теперь Дэйгун уверенно ехал по недавнему следу. Похоже, Дункан и лусканцы не останавливались на отдых; несколько раз Дэйгун замечал в придорожных кустах небрежно сброшенные с дороги трупы лесных тварей, облепленные полчищами мух.
Следы копыт вдруг резко свернули на неприметную тропинку, по которой лошади могли идти только друг за другом; след по-прежнему вел только в одну сторону. Неприятные предчувствия Дэйгуна превратились в тяжелую уверенность; он направил кобылу по тропе, стараясь не гадать, куда она может привести в этих краях, — к храму давно забытого мертвого бога, кишащей призраками деревне, логову монстров?
Дэйгун не проехал и полумили, когда почувствовал запах гари. Сперва еле ощутимый, он становился все сильнее, отвратительнее; к нему примешивалась едкая алхимическая вонь, но даже она не могла заглушить что-то еще более пугающее — запах горелого мяса.
Миновав черные остовы деревьев, он выехал на небольшую поляну. Под копытами кобылы громко хрустели угли. Сама земля казалась перегоревшей, и среди этой бесформенной черноты глыбами выделялись обгоревшие лошадиные костяки — бушевавшее пламя сплавило их в одно многоголовое чудовище.
Дэйгун спешился. Медленно переставляя ноги, он пошел через поляну. Вблизи взгляд уже уверенней выхватывал в черном месиве то, что огню оказалось не под силу пожрать, — закопченные кружки, флягу, лезвие меча рядом с тем, что когда-то было человеческим телом... и еще одним... и еще... Он насчитал три трупа, одинаковых в смерти, — выгнувшихся, словно в попытке сбросить с себя что-то ужасное, с согнутыми коленями и локтями.
Дэйгун знал, как они умерли. Мог даже представить, как алхимическое пламя из стеклянных емкостей, закопченные осколки которых крошились у него под ногами, рванулось к небу и в одно мгновение пожрало маленький лагерь — с этой смесью не стоило шутить. Но ему надо было найти еще один ответ. Хотя бы попытаться.
Перепачкавшись с ног до головы, он шарил в остывшем пепле рядом с трупами, просеивал его между пальцами, разглядывал прикипевшие к костям пряжки и амулеты, пока не выгреб из золы украшенный гравировкой клинок ножа. Он прекрасно помнил этот рисунок — бегущую среди заснеженных елей волчью стаю — такой же банальный и пошлый, как и все, что любил Дункан.
Дэйгун остановился возле лесного ручья, чтобы смыть с себя грязь и запах жареного человеческого мяса. Он долго намыливался, скреб ногтями кожу и невольно вздрагивал, когда задевал ее налившимися кровью мозолями — было непросто выкопать могилу без лопаты, — прежде чем догадался залечить их заклинанием.
Каким бы ни был его единокровный брат, Дэйгун не мог оставить его непогребенным, — и теперь от усталости был готов задремать прямо в седле. Он настолько забыл об осторожности, что только благодаря вовремя всхрапнувшей кобыле избежал засады гноллов, но стрела одного из чудовищ все же догнала его. Пришлось сделать остановку в Миддлвуде, где дочка старосты, как смогла, извлекла из плеча пробившую его насквозь стрелу, промыла и перевязала рану. Дэйгун и сам не мог понять, почему злится из-за этих задержек, как будто ему было куда и для чего спешить, но что-то гнало его вперед, — только во второй половине дня, вдруг сообразив, что уже не первый час скачет в сторону Лускана, он с досадой поворотил кобылу к Порт Лласту.
Плечо болело и дергало все сильнее. Сосредоточиться для целительного заклинания не получалось; Дэйгун постоянно напоминал себе, что нужно отыскать лекаря или жреца, и тут же отмахивался от этой мысли: с этим можно было повременить, так или иначе, в Порт Лласте он вылечится. Пока он мог думать о раненом плече, он мог не думать о Дункане.